Советские правительственные делегации заключили долгосрочные соглашения о расширении экономического и научно-технического сотрудничества с Югославией и Грецией. Советский Союз заинтересованно наблюдал за развитием событий в наиболее "горячих" районах планеты - в Центральной Америке и на Ближнем Востоке. Была увеличена военная помощь Сирии: эта страна получила и новые противовоздушные ракеты, и немалое число военных советников. Особое внимание СССР уделял конфликту между Ираком и Ираном, который перерос в кровопролитную войну. Придерживаясь нейтралитета, Советский Союз тем не менее продавал немалое количество современного оружия Ираку, с которым наша страна еще в 1972 году заключила договор о дружбе и сотрудничестве. Конечно, Андропов не мог не знать о деспотическом и авторитарном характере режима Саддама Хусейна в Ираке. Но и теократический режим аятоллы Хомейни в Иране не казался более предпочтительным.
Отношения с социалистическими странами Восточной Европы не создавали в 1983 году каких-либо серьезных проблем. В Польше уже второй год действовал режим военного положения, и казалось, что большинство поляков смирились с ним, как с меньшим злом. Видный польский политик Мечислав Раковский в книге "Как это случилось" писал, вспоминая 1983 год: "После смерти Брежнева Генеральным секретарем ЦК КПСС стал Андропов, человек рассудительный и спокойный. Он хорошо знал польские проблемы. Ярузельский несколько раз встречался с Андроповым и пришел к выводу, что тот понимает польскую специфику. В свою очередь Андропов, беседуя с генералом в декабре 1982 года с глазу на глаз, признал, что в Советском Союзе мало кто понимает суть польского феномена, и выразил сожаление, что Берут в свое время так бездумно стал копировать советский опыт. С другой стороны, он не жалел острых слов, возвращаясь к дежурной теме о ситуации в польском руководстве".
Андропов возглавил советскую делегацию на состоявшейся в Праге 28 июня встрече руководящих партийных и государственных деятелей НРБ, ВНР, ГДР, СРР, СССР и ЧССР, на которой обсуждались основные международные проблемы и явное ухудшение отношений Запада и Востока. Он отдельно вел в 1983 году переговоры с делегациями Вьетнама, Венгрии и ГДР, а также делегациями коммунистических партий Западной Европы.
Трагедия над Японским морем
В ночь на 1 сентября 1983 года над Японским морем разыгралась трагедия, которая существенно отразилась на отношениях между СССР и странами Запада, повредила престижу нашей страны и была максимально использована антисоветской пропагандой. Эта трагедия продолжает и сегодня занимать не только историков и политиков, но и общественное мнение многих стран, она породила многочисленную литературу, хотя очень важные детали и события той трагической ночи остаются не вполне проясненными и по сей день. Речь идет о корейском гражданском авиалайнере "Боинг-747", который глубоко вторгся в советское воздушное пространство и был сбит советскими средствами ПВО. При этом погибли 269 человек - все пассажиры и экипаж авиалайнера.
Надо сказать, что полеты американских самолетов-разведчиков над советской территорией происходили после окончания Второй мировой войны довольно часто. Американские самолеты летали на высоте около 20 километров, недоступной в то время ни для зенитной артиллерии, ни для истребителей-перехватчиков. Еще в 1950-е годы я работал директором школы на Карельском перешейке, и к нам в школу кроме детей из рыболовецкого совхоза ходили дети офицеров из военного городка, построенного рядом с аэродромом и базой крупного соединения истребителей-перехватчиков. Уже тогда замполит дивизии рассказывал мне, что американские самолеты с явно провокационными целями заходят в советское воздушное пространство в дни крупнейших государственных праздников, пролетая при этом над Ленинградом и Москвой. Можно представить себе, как раздражало это Сталина и Хрущева. Однако именно эти полеты американских разведывательных самолетов побудили Сталина, а позднее Хрущева форсировать развитие ракетной техники. После того как 1 мая 1960 года в районе Урала силы ПВО СССР смогли сбить ракетой американский само- лет-разведчик и даже захватить в плен спустившегося на парашюте летчика Ф. Пауэрса, полеты над территорией нашей страны прекратились. К тому же наступало время спутников, которые могли вести разведку чужих территорий из космоса: космическое пространство не было поделено на какие-то национальные зоны.
Воздушная разведка не была, однако, полностью прекращена, она продолжалась весьма интенсивно, хотя американские самолеты летали на большой высоте вдоль границы советского воздушного пространства. Эти полеты происходили обычно вечером и ночью. Район, разделяющий СССР и США на Севере, в районе Аляски, Чукотки и Камчатки, не был исключением: здесь постоянно велась интенсивная разведка американской и советской сторонами, хотя общие масштабы американской разведывательной деятельности были все же несравненно большими. Советские и американские радарные установки держали под контролем обширное воздушное пространство. С обеих сторон велись непрерывное электронное прослушивание и запись радиосигналов, значительная часть которых позднее расшифровывалась и анализировалась.
Исключительно тяжелые атмосферные условия приводили нередко к нарушениям самолетами-разведчиками воздушного пространства другой стороны. Иногда эти нарушения совершали и советские самолеты, но значительно чаще - американские. Только за январь - август 1983 года и только в районе Курильской гряды самолеты ВВС США девять раз нарушили советскую границу. В ряде случаев эти нарушения несомненно планировались. Так, например, 4 апреля 1983 года самолеты с опознавательными знаками США не только вторглись в советское воздушное пространство, но принялись демонстративно отрабатывать условное бомбометание по советским наземным целям. Однако в большинстве случаев нарушения границы были ненамеренными, и потому ни советская, ни американская стороны не проявляли особой воинственности и не пытались сбить или посадить нарушителя. Самолету-нарушителю лишь указывали, что он должен убраться на свою сторону.
В ночь с 31 августа на 1 сентября в 2 часа 45 минут советскими радарами был зафиксирован американский самолет-разведчик PC-135. По американским сообщениям, это был обычный дежурный полет, и он действительно не обеспокоил нашу ПВО. Около 5 часов утра по местному времени в той же зоне и на той же высоте советские радары обнаружили еще один самолет. Это оказался как раз самолет южнокорейской гражданской линии, который вообще не должен был появиться в этом районе, так как международная трасса для корейского самолета, выполнявшего рейс по маршруту Нью-Йорк - Анкоридж (Аляска) - Сеул, проходила значительно восточнее.
Начальник Генерального штаба ВС СССР маршал Н. В. Огарков пояснил позднее, что корейский "Боинг" имеет радиолокационные отметки, аналогичные самолету PC-135, который все еще находился в воздухе. Более того, по утверждению Огаркова, оба самолета сблизились до полного слияния отметок на экране радара и примерно десять минут летели вместе. Потом один из самолетов пошел по своему обычному курсу, а другой неожиданно взял направление на Петропавловск-Камчатский. "Естественно, - говорил Огарков, - что на советских командных пунктах ПВО был сделан вывод: к воздушному пространству СССР приближается самолет-разведчик".
Это был ошибочный вывод, но, по мнению Огаркова, у советского командования имелись все основания для такого вывода. И дело не только в схожести радиолокационных отметок. Движение корейского авиалайнера к советской границе не могло оставаться незамеченным ни американскими самолетами-разведчиками, ни диспетчерами радиолокационных станций. Они имели полную возможность и даже были обязаны указать корейским летчикам на их ошибку. Но почему-то не сделали этого. Среди пассажиров "боинга" было 76 корейцев, 60 американцев, 28 японцев и менее значительные группы пассажиров из других стран.
В 16 часов 30 минут южнокорейский лайнер пересек побережье Камчатки. К этому времени не только вся система ПВО СССР следила за его полетом. Сообщение о нарушении советского воздушного пространства было передано министру обороны Д. Ф. Устинову. Несмотря на нездоровье Ю. В. Андропова, ему постоянно докладывали о происходящем в небе над Камчаткой. Однако Андропов получил сведения не о появлении в советском небе корейского пассажирского самолета, но о вхождении в запретную зону над Камчаткой американского самолета-разведчика. И действия советского командования, и распоряжения Андропова исходили именно из этого, как оказалось, ложного предположения. Указания Андропова следовали обычной в то время практике: вражеский самолет должен быть перехвачен и посажен на советский аэродром. В случае неподчинения или сопротивления полет разведчика должен быть прерван другими средствами, вплоть до его уничтожения.
Как только "боинг" пересек границу, с камчатского аэродрома ПВО поднялся истребитель-перехватчик, пилотируемый майором Василием Казьминым. Истребитель догнал "боинг", но не смог достаточно близко подойти к нему. А тот между тем за 38 минут пересек южное пространство Камчатки и продолжал полет над Охотским морем. При этом второй пилот "боинга" во время сеансов связи с Анкориджем, а также с японскими навигационными службами спокойно сообщал, что полет проходит нормально, и называл именно те контрольные точки, через которые должен пролегать маршрут. Между тем отклонение от маршрута составляло уже около 450 километров.
По некоторым данным, кроме самолета, ведомого майором Казьминым, в воздух поднялись еще три самолета-перехватчика. Однако над Камчаткой в ту ночь стояла густая и высокая облачность, и перехватчики не смогли обнаружить корейский лайнер. Позднее советские военные власти сообщат, что он летел с потушенным внутренним освещением. Обычно гражданский самолет "светится" в ночном небе, и его легко отличить от военного. "Боинг-747" не светился, хотя у него работали наружные мигалки, видимые, однако, лишь в ясном небе и с небольшого расстояния. Уже над Охотским морем истребитель-перехватчик Казьмина сумел достаточно близко подойти к "боингу". Он сообщил на базу, что видит нарушителя.
Позднее западные газеты и журналы писали, что именно Казьмин и сбил корейский авиалайнер. Но это ошибка. Над Охотским морем самолет летел опять над международными водами, и никто не мог дать приказ о его уничтожении. Советское военное командование быстро просчитало возможности дальнейшего полета "боинга". Но точно установить, куда он направится, было нельзя. Радарные станции продолжали наблюдать за движением "боинга". Он сделал небольшой поворот и направился к южной части острова Сахалин, где располагалось множество советских аэродромов и военных баз. Навстречу ему было поднято три истребителя-перехватчика Су-15 и один МиГ-23. Первым приблизился к "боингу" истребитель Су-15, ведомый летчиком Геннадием Осиповичем. Корейский самолет по-прежнему не светился в ночном небе, но это могло происходить из-за того, что шторки на окнах были опущены. Во всяком случае, наружные мигалки работали, но у летчика даже мысли не было, что он преследует не военный, а гражданский самолет.
Приказ, полученный майором Осиповичем с земли, гласил: цель нарушила государственную границу. Цель уничтожить.
Как следует из расшифрованных через десять лет стенограмм записей на командных пунктах, непосредственно перед уничтожением корейского самолета состоялся следующий краткий диалог. Генерал Каменский, командующий ВВС Дальневосточного военного округа: "Надо уточнить, может быть, это какой гражданский борт или кто, черт его знает…" Генерал Корнуков: "Какой гражданский, он Камчатку прошел. Со стороны океана без опознавания. При нарушении государственной границы даю команду на поражение…" Еще раньше на несколько минут приказ на поражение сахалинский генерал Корнуков получил от генерала армии Ивана Моисеевича Третьяка, командующего Дальневосточным военным округом. Дальнейшее известно. После предупредительных выстрелов, на которые "Боинг-747" никак не отреагировал, Осипович выпустил по нарушителю две ракеты. В цель попали или одна, или обе ракеты. Корейский самолет был поврежден, потерял управление, через несколько минут он быстро пошел на снижение и исчез с экранов советских радаров. Летчик доложил о выполнении приказа. Вспоминая роковое утро 1 сентября, Осипович позднее говорил: "Ни на минуту я не думал, что могу сбить пассажирский самолет. Все что угодно, но только не это! Разве мог я допустить, что гонялся за "боингом"?.. Беда всех советских летчиков в том, что мы не изучаем гражданские машины иностранных компаний. Я знал все военные самолеты, все разведывательные… Но этот не был похож ни на один из них".
Об уничтожении самолета-нарушителя были немедленно оповещены все высшие военные чины в Москве. Естественно, об этом почти сразу же было доложено и Ю. В. Андропову. Но только через несколько часов - из запросов с японской стороны, из перехваченной информации и по другим источникам - советское военное и гражданское руководство узнало, что был уничтожен гражданский авиалайнер с 269 пассажирами и членами экипажа на борту.
После трагедии над Японским морем западными журналистами было подсчитано, что только в 1960-1970-е годы в разных районах мира было около 60 случаев непреднамеренного или даже намеренного уничтожения гражданских самолетов военными средствами. Можно назвать для примера случай с ливийским авиалайнером над Синайской пустыней (1973 год). Самолет отклонился от установленной для него трассы на 20–50 километров и был сбит без предупреждения. Известен факт, когда во время маневров американская ракета сбила над Средиземным морем итальянский гражданский самолет. С этой точки зрения происшедшее над Японским морем не было единственным в своем роде явлением. На картах, которые получают летчики гражданской авиации Японии, Кореи, США и других стран этого региона, район Камчатки и Сахалина обведен жирной линией с надписью: "Внимание! Самолет приближается к зоне, где он может быть обстрелян без предупреждения".
У советской стороны была поэтому возможность сразу же сообщить о трагической участи корейского лайнера, возложив при этом ответственность за ошибку и ее роковые последствия на противную сторону. При этом следовало как можно более точно описать события в их последовательности. Это лишило бы американскую и вообще западную пропаганду главных козырей. Но советские власти повели себя иначе и совершенно неадекватно.
В первые часы после трагедии ни Япония, ни США не запрашивали почему-то Советский Союз о судьбе "боинга", хотя его исчезновение с радаров и вызвало тревогу. На более поздние запросы советское командование отвечало, что ему ничего не известно о его судьбе. Однако система электронной разведки США вдоль нашей границы весьма совершенна, и уже через 5–6 часов вся доступная информация была передана в центры военной власти США. Здесь была и запись разговоров летчиков-истребителей с наземными службами, включая приказ об уничтожении цели. Трудно предположить, что советское командование не знало о возможностях американской и японской систем прослушивания. Тем не менее было принято решение скрыть факт уничтожения советскими истребителями корейского авиалайнера.
Это решение одобрили на экстренном заседании Политбюро, которое состоялось вечером 1 сентября. Андропов отсутствовал по болезни. Председательствовал Черненко. После довольно продолжительного обсуждения Политбюро приняло текст сообщения ТАСС, который появился в печати 2 сентября. В нем говорилось: "В ночь с 31 августа на 1 сентября самолет неустановленной принадлежности вошел в воздушное пространство СССР над полуостровом Камчатка, а затем вторично нарушил воздушное пространство СССР над островом Сахалин. При этом самолет летел без аэронавигационных огней, на запросы не отвечал и в связь с радиодиспетчерской службой не вступал. Поднятые навстречу самолету-нарушителю истребители ПВО пытались оказать помощь в выводе его на ближайший аэродром. Однако самолет-нарушитель на подаваемые сигналы и предупреждения советских истребителей не реагировал и продолжал полет в сторону Японского моря".
Было огромной ошибкой стремление скрыть все или почти все известные советской стороне сведения о судьбе корейского авиалайнера и тем более отрицать факт его уничтожения советскими ракетами. К этому времени госдепартамент США уже объявил на весь мир, что Советский Союз сбил гражданский корейский авиалайнер, на борту которого находились и десятки американских граждан. Началась беспрецедентная пропагандистская кампания, направленная против "жестокого и безжалостного советского руководства". 2 сентября состоялось новое заседание Политбюро, на котором присутствовали все его члены и кандидаты, кроме Алиева, Кунаева и Щербицкого. Вел заседание опять Черненко, который передал пожелание больного
Андропова, чтобы "товарищи еще раз посоветовались по этому сложному вопросу". Политбюро заслушало информацию Д. Устинова о действиях военных в ночь на 1 сентября, а также информацию Председателя КГБ В. Чебрикова. Все выступавшие соглашались, что действия ПВО и ВВС совершенно законны, прямо предусмотрены уставами Советской Армии. На этом основании Н. Тихонов заявил: "Если мы поступили правильно, законно, то надо прямо сказать, что мы сбили этот самолет". Однако А. Громыко предложил использовать другое выражение: "Мы должны сказать, что выстрелы были произведены". "Надо раскрывать истину поэтапно, - заявил В. Гришин. - Сейчас сообщить о расследовании, а затем сказать, что самолет был обстрелян". Именно эта туманная и лживая формула и была принята для советских средств массовой информации. Черненко подвел итоги и сказал, что он немедленно доложит о решении Политбюро Андропову.
3 сентября 1983 года ТАСС опубликовал карту полета самолета-нарушителя и линию международной трассы для гражданских самолетов. Поскольку для военных самолетов летать по "международной трассе" вовсе не обязательно, то ТАСС, таким образом, косвенно признавал, что речь идет о каком-то гражданском самолете. Однако и в этом сообщении ничего не говорилось о том, что самолет был сбит советским истребителем. Там можно было прочесть: "…Вскоре после этого самолет-нарушитель вышел за пределы советского воздушного пространства и продолжал полет в сторону Японского моря. В течение примерно десяти минут он находился в зоне наблюдения радиолокационными средствами, после чего наблюдение за ним было потеряно". В этом сообщении ТАСС не говорилось о гибели гражданского самолета, но содержалась фраза о том, что в "руководящих кругах Советского Союза выражают сожаление в связи с человеческими жертвами и вместе с тем решительно осуждают тех, кто сознательно или в результате преступного пренебрежения допустил гибель людей, а теперь пытается использовать происшедшее в нечистоплотных политических целях".