2
Запорожская операция имела свои сложности. Должен отметить, что историки, рассказывая о ней, излишне упрощают события. В частности, я считал бы нужным указать на некоторые неточности в 3-м томе "Истории Великой Отечественной войны". Там говорится: "Штурм запорожского плацдарма все три армии начали утром 10 октября".
Далее в книге говорится: "В 7 часов 50 минут после сорокаминутной артиллерийской подготовки войска перешли в атаку. Но еще в ходе артиллерийской подготовки саперы перебросили через противотанковые рвы в разных мёстах штурмовые мостики и лестницы. Одновременно были сделаны проходы для артиллерии, сопровождающей пехоту. Стрелковые подразделения, используя мостики и лестницы, а также "живые лестницы" (солдаты становились на плечи один другому и со дна рва добирались до его бруствера), быстро преодолели противотанковый ров по всему фронту атаки. Чтобы облегчить движение танков через ров, саперы, следуя непосредственно в боевых порядках пехоты, взрывами обрушивали его стенки. Пропустив таким образом танки, они быстро разравнивали землю в образовавшихся проходах для движения артиллерии и автомашин с боеприпасами".
Рассказывая о штурме плацдарма, начатом 1 октября, я опустил эти подробности, чтобы представить их в изложении историков. А как участник событий и очевидец, обязан внести поправку. Противотанковый ров противника был преодолен пехотой, саперами, танками и артиллерией 1 октября. С 3 октября по 10 октября эти позиции удерживались войсками 8-й гвардейской армии, новый штурм плацдарма начался в 7 часов 50 минут 10 октября, но с исходных позиций уже за противотанковым рвом, что значительно облегчало действия наших войск. Но опять при недостаточности обеспечения боеприпасами для артиллерии. Штурм города Запорожья начался в ночь с 13 на 14 октября.
Не следует при этом забывать и еще об одной стороне наступления 1 октября. Оно косвенно помогло нашим войскам на других фронтах. Обратимся к свидетельству Манштейна. Он пишет: "Хотя группе армий "Юг" и удалось к 30 сентября отвести свои силы в описанной тяжелой обстановке за Днепр, она не смогла предотвратить того, чтобы противник захватил два плацдарма на южном берегу реки Днепр. Ему удалось вклиниться в стык между 8-й армией и 1-й танковой армией на середине участка между Днепропетровском и Кременчугом. Войска, расположенные (отошедшие за Днепр) на южном берегу, были слишком слабы и не сумели помешать переправе. Для того же, чтобы контрударом отбросить противника на противоположный берег, не хватало 40-го танкового корпуса, о выделении которого в качестве подвижного резерва южнее Днепра в свое время был отдан приказ командующего группой армий. 40-й танковый корпус находился на Запорожском плацдарме".
В танковой атаке, которую нам пришлось наблюдать 2 октября, и шли тяжелые танки 40-го танкового корпуса.
Далее Манштейн поясняет: "…После того, как в начале октября удалось отразить сильные атаки противника на Запорожский плацдарм (правда, той ценой, что 40-й танковый корпус не смог быть своевременно высвобожден для ликвидации плацдарма противника между Днепропетровском и Кременчугом), противник возобновил свое наступление, подтянув новые силы… Предпринятая под давлением Гитлера попытка удержать Запорожский плацдарм обошлась нам, во всяком случае, очень дорого…"
Итак, ясно, что для активной обороны Днепра в распоряжении немецкого командования должен был находиться в качестве подвижного резерва 40-й танковый корпус, состоящий из 3–4 танковых и моторизованных дивизий. Этот корпус, по замыслу Манштейна, должен был выступать главной контратакующей силой, с которой должны были взаимодействовать остальные силы армий при контрударе по плацдармам, занятым нашими войсками. Его в первую очередь предполагалось направить против плацдарма между Кременчугом и Днепропетровском, который был захвачен войсками Степного фронта под командованием И. С. Конева.
Наше наступление 1 октября на Запорожский плацдарм заставило Манштейна ввести этот корпус в бой против войск Юго-Западного фронта, нести потери и, главное, потерять время, которое было выгодно использовано войсками Воронежского и Степного фронтов.
Конечно, было бы лучше, если бы Юго-Западный фронт и, в частности, 8-я гвардейская армия 1 и 2 октября сумела бы не только сорвать план командующего группой армий "Юг", но и выйти на реку Днепр. Но для выполнения этой задачи у нас не хватало боеприпасов. Будь они у нас в достатке, нас не остановили бы ни долговременные укрепления противника, которые он готовил с начала 1943 года, ни контрудары 40-го танкового корпуса, который, действуя на плацдарме по внутренним операционным линиям, мог наносить нам только лобовые контратаки.
3 октября наступательные бои 8-й гвардейской армии на Запорожском плацдарме были приостановлены. Войска армии перешли к подготовке нового наступления.
С 4 октября и вплоть до наступления 10 октября велась усиленная разведка огневых позиций противника, отрабатывались приемы штурмового боя. Задачи на наступление доводились не только до командиров корпусов и дивизий, но и до полка, батальона, до роты и отделения. Формировались по примеру сталинградских штурмовые группы для боев на улицах города.
Исходя из новой обстановки, штаб армии уточнял ход всей операции на глубину.
В результате этой подготовительной работы я получил возможность принять развернутое решение на проведение операции, исходя из задач, поставленных командованием фронта перед 8-й гвардейской армией, - нанести главный удар в стыке 3-й гвардейской и 12-ой армий.
Армия со средствами усиления нацеливалась на прорыв обороны противника на рубеже Скелеватый - Ново-Степнянский, на уничтожение группировки противника в районе Шелковый, Матвеевский, Могила Чумацкая, Степная, Три Могилы. Развивая удар в западном направлении, армия должна овладеть Вознесенкой, затем ворваться в Запорожье и специальными отрядами вторых эшелонов стрелковых дивизий подготовиться к форсированию Днепра.
Перед утверждением плана наступательной операции на Запорожье командующий фронтом генерал армии Малиновский провел совещание в штабе 8-й гвардейской армии, на которое были приглашены: командующий 12-й армией генерал А. И. Данилов, командующий 3-й гвардейской армией генерал Д. Д. Лелюшенко, командующий 17-й воздушной армией генерал В. А. Судец.
На этом совещании было отработано взаимодействие между армиями, между родами войск, участвующими в наступлении. Было решено еще раз, что главный удар наносит 8-я гвардейская армия, которой придавались большие средства усиления. За правым флангом армии был поставлен 1-й гвардейский механизированный корпус Руссиянова, а за левым флангом-23-й танковый корпус Пушкина. Оба в готовности развить наступление 8-й гвардейской армии.
В ночь с 5 на 6 октября была проведена перегруппировка артиллерии и танков на направлении главного удара. Части армии проводили ночные учения.
6 октября производилась рекогносцировка. Штабы корпусов отрабатывали оперативную, разведывательную и тыловую документацию.
7–8 октября отрабатывались вопросы взаимодействия в звене: дивизия - полк - батальон.
Артиллерия производила пристрелку и разрушение обнаруженных целей. Продолжался подвоз и пополнение боеприпасов.
Наступила ночь с 9 на 10 октября…
К наступлению, к утренней атаке на рассвете все было готово. Все было уточнено по всем звеньям армии. И солдаты, и офицеры, и генералы - все имели возможность перед боем отдохнуть, привести себя в порядок. Пищевое довольствие на вечерний ужин было выделено по усиленной норме. Оставалось время и поспать, набраться сил не только для завтрашнего боя, но, может быть, и для боя на несколько суток. Поспать ли? Перед атакой, в предчувствии ожесточенного боя не спится ни солдату, ни генералу. Это как перед прыжком в неизвестность, хотя, казалось бы, все привычно, не один бой уже за плечами солдата и генерала. Есть что вспомнить.
Ночь. Ни одного костра, ни одного огонька, даже вспышки спички и огнива не заметишь. Тишина передовой! Это особенная тишина. То там, то здесь ударит орудие, свое или противника. Взлетают над позициями немцев осветительные ракеты.
О подготовке нашего наступления они знают, готовятся к нему. Единственно, что им неизвестно - это когда? Сегодня, завтра, на рассвете или под вечер, или среди дня? Знают и нервничают. Самолеты сбрасывают на парашютах осветительные бомбы. Ждут…
И все же это тишина. Прекратилось всякое движение. Войска уже на исходных, умолкли разговоры, а если где и собрались солдаты пошутить или поговорить по душам перед боем, то разговор идет вполголоса, шепотом, словно все затаилось.
Я иду по траншеям, где солдаты изготовились к утреннему броску в атаку.
Вот, прикрывшись плащ-палаткой, низко надвинув каску, полулежит автоматчик. Рядовой стрелок. Немолодой человек, видимо из последних внеочередных призывов. Сразу и не угадаешь: спит он или застыл в полудреме? Я остановился, солдат встал. В темноте он не видит моих знаков различия, но угадывает, что перед ним генерал.
Мы поздоровались, я представился. Солдат вытянулся, но я взял его за руку, снимая официальность встречи. Присели рядом. Прикрывая огонек спички ладонями, закурили, пряча папиросы в рукава.
- Завтра, товарищ командующий? - спрашивает солдат.
Я догадываюсь, о чем он спрашивает: завтра ли наступление, не отложено ли оно по каким-либо соображениям?
- Завтра, солдат? А может быть, отложить? Все ли готово, на твой солдатский взгляд?
Солдат минуту думает. Не из торопливых. Отвечает так же, не торопясь, раздумчиво роняя слова:
- По-солдатски, по-нашему, товарищ командующий, мы давно готовы! Как там фронты да армии - это нам не видно… Наша готовность, товарищ командующий - это бить и как можно скорее. Самое страшное не бой, страшно ожидание, и нет ничего хуже для солдата, когда откладывают назначенное наступление…
- Как же так? - задаю я вопрос, словно бы удивившись. - День прошел, атаки нет, вот тебе еще один день жизни…
- Но она будет! Обязательно будет, зачем же ждать? Тут собрался с силами, тут весь как струна натянут, а глянь, и отложено… Опять собирайся сначала. А убить? Убить и в атаке и в обороне могут… В обороне еще даже способнее и глупее… Летит снаряд, он не выбирает. А в атаке, в атаке, товарищ командующий, нужно и самому кое о чем подумать. Вовремя подняться, вовремя лечь, чувствовать бой надо!
- Стало быть, завтра это не первая твоя атака, солдат?
Солдат тяжело вздохнул.
- Не первая, товарищ командующий, но всегда идешь как в первый раз! Началось-то все у меня с Купоросной балки. Отдельная бригада морских пехотинцев… Может быть, припомните, товарищ командующий?
Купоросную балку в Сталинграде нельзя было забыть. И морские пехотинцы там себя показали. Знал я, что немногие из них уцелели.
- Так с той поры и в строю? - спросил я осторожно.
- В Сталинграде после Купоросной в госпитале отлеживался…
- На том берегу?
- На тот берег переправить не успели. В подвале наш госпиталь размещался… В Голой Долине царапнуло. Но я и из строя не выходил. Ни к чему было.
- Ну, а завтра, что думаешь о завтрашнем дне?
- Будет бой, товарищ командующий, расторопны будем, останемся живы. Кто напугается - тому из боя не выйти. Пугаться нам - долгая ночь впереди, а как пойдешь - там уже пугаться некогда…
В траншеях мало кто спал…
Осенние ночи на Украине темны и глухи, звезды блестят, как омытые дождем.
Иду по траншеям. То там, то здесь слышится слабое позвякивание оружия…
3
Командно-наблюдательный пункт 8-й гвардейской армии фактически был превращен в командный пункт фронта. Ночью к нам приехал Родион Яковлевич Малиновский. Он беспокоился, прекрасно понимая, какие трудности ожидают нас в боях за плацдарм, хотел сам, своими глазами видеть, как пойдет атака.
К нашему КП протянулись провода не только армейской, но и фронтовой связи. У нас работал и командующий 17-й воздушной армией В. А. Судец. Прямая связь поддерживалась и с командиром 23-го танкового корпуса генералом Е. Г. Пушкиным и командиром 1-го гвардейского корпуса генералом И. Н. Руссияновым.
С трудом занимался поздний осенний рассвет. В лощинах еще плавал редкий туман, когда заалело на востоке небо. В 7 часов 10 минут ударили гвардейские минометы.
Цели были отлично разведаны.
Мы могли видеть с наблюдательного пункта, как заполыхало поле, накрытое этими залпами. Огонь, дым, клубы пыли, далекий раскат разрывов. Тут же заговорила и тяжелая артиллерия. Голосов не слышно, в наушниках рации сплошной треск. Генерал Судец знаками призывал нас посмотреть на небо.
Одновременно с артиллерийским огнем вышли на обработку обороны противника штурмовики и бомбардировщики.
Пожарский вдохновенно дирижировал своим жутким оркестром. Вот он перекинул огонь в глубину вражеских позиций. Огонь рассредоточился по заранее спланированным целям. Тяжелая артиллерия подавляла артиллерийские позиции противника. Вновь зарокотали гвардейские минометы. Это удар после короткой паузы опять по первой линии траншей противника, по огневым точкам, по позициям, где укрывалась сейчас немецкая пехота. Вслед за залпом "катюш" огонь всей армейской артиллерии переносится на первые траншеи. Короткий налет, и артиллерия вновь бьет по артиллерийским позициям. А в этом перерыве штурмовая авиация утюжит линии окопов и артиллерийские позиции.
Сорок минут огня! Тонны стали на позиции противника. Все глохнет. И еще гремят залпы, еще не спал черный дым, а наша пехота поднимается в атаку.
Не везде одинаково благоприятны исходные позиции. Кое-где пришлось разместить солдат сзади противотанкового рва. Во рву хранились машины, мешки с балластом. В иных местах по сравненным откосам рва пехота сразу вырвалась на нейтральную полосу. За ней в боевых порядках шла и артиллерия.
Последний залп гвардейских минометов. Первый рывок пехоты наши артиллеристы сумели надежно прикрыть.
Медленными, очень медленными на таком дальнем расстоянии кажутся перебежки пехоты, хотя люди бегут как только позволяют силы. Бегут, уменьшаются на глазах фигурки. Вот они исчезают.
- Залегли? - встревоженно спрашивает Родион Яковлевич.
Начальник оперативного отдела штаба армии полковник Камынин неотрывно смотрит в бинокль. Докладывает:
- Нет! Не залегли! Они в первых траншеях…
Что там в первых траншеях? Рукопашная схватка? Если уже дошли до первых траншей, то зацепятся. Иного быть не может. В рукопашной схватке гвардейцы не знают себе равных. Мастерство, помноженное на вдохновение атаки.
Видно, как разворачиваются наши орудия. Прямой наводкой артиллеристы разрушают ожившие огневые точки противника. Из первых траншей гвардейцы делают рывок в глубину обороны.
Главное сейчас опорные пункты и высотки. Местность трудная для атаки и штурма. Равнину испятнали старинные могильные курганы. Каждый такой курган - позиция для обороны. Каждый курган оборудован для обороны, как НП или дзот. Косоприцельный огонь заставляет залечь нашу пехоту. В дело вступают наши танки. Они почти в упор расстреливают зарывшегося в землю врага. Бьют из пушек, из пулеметов. Еще перебежка, еще…
Поступают первые донесения с поля боя. Везде, по всей линии наступления гвардейцы потеснили противника, захватили первые траншеи, завязали бои за опорные пункты в глубине обороны.
Время летит неощутимо. Кажется, что прошли минуты, а уже минул час ожесточенной атаки и стремительной, и вместе с тем протекающей в непрерывных схватках с противником.
Прикрывшись опорными пунктами, противник переходит в контратаки. Но нам известна эта тактика. Кое-что мы подготовили и со своей стороны. Командиры соединений и частей были строго проинструктированы: не залегать, а принимать контратаку атакой. В создавшейся обстановке это в общем-то единственный выход. Противник выходит на встречный бой, инициатива и превосходство в силах, у нас. Думается мне, что было бы хуже, если бы противник залег и огрызался бы из тщательно защищенных укрытий. У нас недостало бы боеприпасов выковыривать каждого пулеметчика и автоматчика из укрытий, не хватило бы боеприпасов подавить закопанные в землю танки. Противник сам себя раскрывает, сам и идет под огонь. Эта тактика эффективна. В открытом поле перемалывается живая сила противника, горит его техника.
Противник бросает в бой крупные танковые группы в сопровождении самоходных орудий. Наши танки огнем с места из-за укрытий почти в упор расстреливают немецкие.
Однако трудно приходилось нашим танкистам в единоборстве с "тиграми" и "фердинандами".
Лобовая броня "тигра" и "фердинанда" недоступна для 76-миллиметрового орудия. А его 88-миллиметровая пушка имеет большую начальную скорость полета снаряда, стало быть высокую его пробойность. "Тигра" надо бить в борт и по ходовой части. Это артиллеристы хорошо усвоили, но усвоил это и немецкий танкист, не подставляет борт.
Гвардейцы привыкли к танкам. Что это значит - "привыкнуть к танкам"?
Прежде всего они не боятся танка, знают, что вблизи он теряет свою огневую мощь. Пропускают его сквозь свои боевые порядки. Огонь обрушивают на пехоту, следующую под прикрытием танков, а по танкам бьют огнеметами, из противотанковых ружей, забрасывают их гранатами и бутылками с горючей смесью.
К середине дня начала проясняться картина.
29-й гвардейский стрелковый корпус наступал силами 82-й и 27-й гвардейских стрелковых дивизий с 5-м танковым полком на правом фланге армии. Он имел задачу прорвать оборону противника на рубеже: Вишневка, северо-восточная окраина Ново-Украинка. После первого рывка продвижение остановилось. Части корпуса были встречены интенсивным ружейно-пулеметным огнем со стороны Криничного, с окружающих высоток, из опорных пунктов в Ново-Украинке и в балках. Пехота залегла.
28-й гвардейский стрелковый корпус, действовавший на направлении главного удара, имел задачу прорвать оборону противника в общем направлении на город Запорожье. Он действовал вдоль железной дороги через станцию Янцево.
88-я гвардейская стрелковая дивизия во взаимодействии с 31-й танковой бригадой атаковала противника на рубеже Никифоровский, Дружелюбовский. Сломив сопротивление немецких гарнизонов, к 8.30 овладела полностью этими населенными пунктами и, продолжая продвижение, полностью очистила от противника станцию Янцево и прилегающий к ней поселок.
39-я гвардейская стрелковая дивизия, действуя параллельно 88-й дивизии, тоже продвинулась вперед, имея поддержку 141-го танкового полка.
79-я гвардейская стрелковая дивизия совместно с 212-м танковым полком стремительным броском овладела передовыми траншеями противника и его опорным пунктом на высоте с отметкой 110,5.
Общее продвижение корпуса составляло по всей линии местами до трех километров. Но важно, что противник все же был сбит со своих позиций. Образовалась тактическая вмятина.
33-й стрелковый корпус восточнее колхоза Дмитровка окружил и уничтожил небольшую группировку противника. Сначала корпус действовал силами одной дивизии, затем из второго эшелона командир корпуса ввел части 50-й стрелковой дивизии и несколько расширил прорыв.