Юго-Западный фронт должен был начать наступление на Барвенково; Южный фронт - из района Матвеев Курган прямо на запад, на Сталино и далее на Мелитополь; Брянский фронт - на Орел, Западный фронт - на Карачев.
В такой обстановке немецкое командование лишалось всякой возможности маневрировать резервами.
Битва за Донбасс
5 и 6 июля шли ожесточенные бои южнее и севернее Курска. Гитлеровцы вводили в бой все новые и новые части. Местами ценой изнуряющих потерь немецким войскам удалось вклиниться в нашу оборону, но нигде наступающие немецкие танки не прорвали второго оборонительного пояса.
7 июля меня и командующего соседней 1-й гвардейской армией генерал-полковника В. И. Кузнецова вызвали в штаб фронта. Мы поняли, что настал и наш час.
Нас немедленно принял командующий фронтом Родион Яковлевич Малиновский. Он раскрыл перед нами замысел Ставки Верховного Главнокомандования - воспользовавшись тем, что под Курском в бои втянуты основные силы гитлеровской армии, начать наступление на Донбасс силами Юго-Западного фронта, имея задачу или опрокинуть противника, или на крайний случай сковать его силы, не дать ему возможности маневрировать войсками и усилить части, наступающие на Курск.
Задача для 1-й и 8-й гвардейских армий формулировалась таким образом: форсировать Северный (Северский) Донец, прорвать оборону противника в районе города Изюм и, развивая наступление в общем направлении через Барвенково на Красноармейск, совместно с войсками Южного фронта, наступающего от реки Миус на Сталино, (Донецк) разгромить донбасскую группировку противника и выйти на Днепр.
Задача эта формулировалась пока что в общих чертах. Она скорее выглядела задачей на сковывание сил противника, ибо средств на обеспечение такого широкого и глубокого наступления придано не было. Она могла выглядеть как конечная цель серии наступательных операций на всю летне-осеннюю кампанию.
Вместе с тем, я должен отметить, что этот стратегический план имел под собой достаточные основания.
Войска Юго-Западного фронта фактически нависали над немецкими войсками в Донбассе. Если бы Юго-Западный фронт мог быть к тому времени обеспечен необходимыми средствами для мощного наступления, то представлялось соблазнительным одним общим ударом из района города Изюм в направление на Барвенково, Запорожье, Мелитополь рассечь и разгромить всю южную группу немецких войск при активной поддержке Южного фронта, которым в то время командовал Ф. И. Толбухин.
Рассматривая и обдумывая этот план, мы тогда еще не очень-то реально представляли себе масштаб его осуществления. Каждому было ясно, что начался необратимый процесс разгрома гитлеровской армии, но определить, сколь сильна ее сопротивляемость, мы пока не имели практической возможности.
1-я и 8-я гвардейские армии наступали каждая в составе трех корпусов, или девяти дивизий. Каждой из армий в качестве средств усиления придавались по одной артиллерийской дивизии прорыва, по одному смешанному корпусу авиации и по 2–3 танковых полка или полка самоходных орудий.
8-й гвардейской армии придавался 33-й стрелковый корпус в составе 50, 230 и 243-й стрелковых дивизий и 253-й отдельной стрелковой бригады.
Во втором эшелоне фронта были поставлены 1-й гвардейский механизированный корпус генерала И. Н. Руссиянова и 23-й танковый корпус под командованием генерала Е. Г. Пушкина.
Эти корпуса сосредоточивались настолько скрытно, что я, как командующий армией, узнал об их участии в наступлении совершенно случайно. При разработке плана у командующего фронтом о них не было сказано ни слова. За два-три дня до наступления мне доложили, что в нашем тылу в лесочке обнаружены какие-то танкисты. Оказалось, что это танки корпуса Руссиянова. Я немедленно соединился по телефону с Родионом Яковлевичем Малиновским и спросил его, что делают у меня в тылу танкисты Руссиянова. Малиновский только тогда мне объявил, что 1-й гвардейский механизированный корпус предназначается для развития успеха 8-й гвардейской армии и подготавливается для ввода в прорыв.
Итак, планы намечены, диспозиция разработана, остались считанные дни и часы до перехода 8-й гвардейской армии в наступление. Покрыв себя неувядаемой славой в боях оборонительных, она теперь должна была не уронить ни славы, ни чести в боях наступательных.
В таком широком наступлении я участвовал впервые. И в последние часы перед наступлением еще и еще раз просматривал в деталях весь план операции, инструктировал командиров соединений.
Казалось, все было правильно, все было предусмотрено. Отлично были подготовлены к предстоящей операции войска и фронта и армии. Тогда я еще не имел опыта прорыва линий немецкой обороны и не увидел недоработок в замысле наступления. Они были заложены в определившихся направлениях прорыва фронта. Командующий фронтом приказал вести наступление 1-й и 8-й гвардейским армиям на трех изолированных друг от друга участках, расположенных один от другого на расстоянии не менее чем на 15–20 километров.
33-му стрелковому корпусу предстояло наносить удар и прорвать оборону противника в направлении на Пришиб, Сидорово, с ближайшей задачей в районе этих населенных пунктов форсировать Северный Донец и к исходу дня овладеть рубежом Адамовка - Хрестище - Соболевка - Райгородок. 29-й гвардейский стрелковый корпус нашей армии, а также 6-й гвардейский корпус 1-й гвардейской армии нацеливались на прорыв обороны противника на участке Еремовка, Синичино, южная окраина города Изюма, с выходом на рубеж: Мал. Камышеваха - Перемога - Красный Яр.
4-й гвардейский стрелковый корпус 1-й гвардейской армии должен был прорвать оборону противника на реке Северный Донец на участке Петровское, Червоный Шахтер и развивать наступление в общем направлении Великая Камышеваха, ст. Лозовая.
Имеется переписка между командованием Юго-Западного фронта и Ставкой, из которой видно, что Верховное Главнокомандование указывало на некоторую расплывчатость в оперативных разработках фронта, на его тенденцию к распылению сил при наступательных операциях.
Так, 15 июня 1943 года, когда наше Верховное Главнокомандование ожидало начала крупного наступления гитлеровских войск и нацеливало штабы фронтов на подготовку к оборонительным боям, командование Юго-Западного фронта подготовило оперативную директиву командующим 1, 3, 8-й гвардейскими и 6, 12, 57-й армиями, в которой подробнейшим образом расписывались все действия вышеуказанных армий, указывались границы обороны, проводились разграничительные линии, предусматривался посуточный ввод войск в оборонительные бои. Эта оперативная директива предусматривала крайне сложные передвижения войск на глазах противника, запутывала задачи подготовки армий к наступлению.
Такого же рода директивы были разосланы и командирам 1-го гвардейского кавалерийского корпуса, 2-го танкового корпуса, 23-го танкового и 1-го гвардейского механизированного корпусов.
Ставка Верховного Главнокомандования, изучив оперативные директивы Юго-Западного фронта, вынуждена была указать командованию фронта на существенный недостаток в разработанных планах, выразившийся в распылении сил.
Наконец все было готово для наступления.
Оставалось лишь уточнить разведывательные данные о противнике и как можно полнее представить себе расположение его артиллерийских позиций и огневых точек. Обычно эти данные выясняются разведкой боем. Однако, пытаясь сохранить в тайне подготовку наступления, чтобы достичь внезапности удара, мы не могли на этот раз активизировать разведку боем, да и вести разведку боем с форсированием реки Северный Донец было весьма сложно. Начальник разведки армии полковник М. З. Герман предложил создать единую карту оборонительных укреплений противника на основе всех, даже самых мелких данных, накопившихся к этому моменту в армейских частях.
Полковник М. З. Герман разослал по войскам от дивизии до роты офицеров разведки. С офицерами штаба капитаном Червоиваненко и капитаном Муравьевым он объехал все штабы дивизий и полков.
Сначала был составлен предварительный вариант карты. Карта была размножена и разослана для уточнения и дополнений в оперативный отдел, начальнику артиллерии, в штабы корпусов и дивизий, а также нашим летчикам.
Летчики, имея на руках карты с отметками разведки армии, получили возможность не только откорректировать ее, но и провести аэрофотосъемку в тех местах, где не сумела разобраться наземная разведка.
Мы выдвинули к передовой линии рекогносцировочные группы, выбросили вперед наблюдательные пункты. Наблюдение за оборонительной линией противника велось и днем и ночью. Местами разведчики завязывали активную перестрелку с противником, чтобы выявить его огневые точки.
В армейской разведке тщательно были изучены все разведсводки, протоколы допроса пленных, учетные карточки на части противника; было проанализировано все, что касалось не только количества войск противника, их вооружения, но также и их морального состояния.
Дважды или трижды уточнялась карта, наконец все было готово. Я пригласил на совещание командующих и начальников родов войск, начальников отделов штаба, выслушал их доклады о готовности к наступлению, о противнике, объехал с ними участки, выбранные для наступления, изучая правый берег и передний край противника. Что я имел на руках перед тем, как принять решение о ходе наступательных операций?
Прежде всего я опирался на справку, составленную начальником разведки армии полковником М. З. Германом.
Все данные разведки, собранные от передовых частей и соединений, ранее находившихся на переднем крае, и от фронтовой разведки подтвердились впоследствии полностью во время боевых действий.
Оборонительный рубеж по берегу Северного Донца противник начал сооружать со второй половины марта, и к началу нашего наступления немцами было подготовлено две позиции, по две траншеи в каждой.
Траншеи в свою очередь были оборудованы под брустверными блиндажами с различными по прочности покрытиями.
Часть огневых точек располагалась под подбитыми в зимних боях танками, станковые пулеметы в дзотах и на открытых площадках. Имелось несколько бронированных огневых точек с цепями, которыми немецкие пулеметчики приковывались к броневым колпакам. Пехота была снабжена броневыми щитами. Многие огневые точки обеспечивали косоприцельный огонь вдоль зеркала воды.
Траншеи были связаны развитой сетью ходов сообщения и прикрывались с фронта противотанковыми и противопехотными минными полями.
Средняя плотность фортификационного оборудования на километр местности составляла: дзотов - 4, открытых пулеметных площадок - 13, траншей и ходов сообщения - около 2000 погонных метров, противопехотных препятствий - около полутора тысяч погонных метров, блиндажей и землянок - 9.
В глубине, на командных высотах, в населенных пунктах и опушках лесов имелись опорные пункты и узлы сопротивления, приспособленные к круговой обороне и находящиеся между собой в огневой связи.
Правый берег Северного Донца на участке, намечавшемся для форсирования, господствовал над левым берегом, что значительно затрудняло наблюдение с нашей стороны. Мы должны были так подготовить наблюдательные пункты, чтобы во время форсирования реки не потерять управления боем. Наши саперы излазили весь берег в поисках удобных позиций для наблюдательных пунктов, откуда можно было бы просматривать местность в глубине обороны противника во время боя…
К началу наступления, к началу форсирования Северного Донца систему обороны противника изучили мы неплохо. Мы установили так же, что в полосе действий Юго-Западного фронта противник противопоставляет нам и Южному фронту 1-ю танковую и 6-ю армии из группы армий "Юг".
Считаю необходимым обратить внимание читателя на то, что в печати частенько, перечисляя те или иные войсковые соединения немецкой армии, забывают дать одно разъяснение. Как же так, спросит недоумевающий читатель, незнакомый со структурой немецкой армии и исходящий в своих сравнениях из структуры Красной Армии военных лет, как же так - двум фронтам противостояли всего лишь несколько немецких армий, а потребовалось и время, и жертвы, чтобы сбить их с позиций, прорвать их оборону и погнать с нашей земли? Чем это объяснить? Объясняется это различным насыщением армейских единиц. Так, 6-я полевая армия Паулюса подходила к Сталинграду, имея в своем составе около 20 дивизий, в том числе три танковых и две моторизованных, в то время как 62-я армия, защищавшая город, имела лишь восемь стрелковых дивизий и три бригады неполного состава. Немецкий корпус доходил, как правило, до шести пехотных дивизий, что равнялось нашим двум корпусам, да и то по формальному признаку. Численность укомплектованной немецкой дивизии была намного выше численности нашей полностью укомплектованной дивизии.
Перед Военным советом армии встала задача разработать план первой наступательной операции, которая должна была начаться форсированием водной преграды.
Мы обратили внимание на Военном совете прежде всего на подготовку форсирования Северного Донца, на обеспечение десантных переправ. Представлялось при этом необходимым всю операцию разделить на два этапа. На первом этапе надо было передвинуть армию к исходным рубежам для атаки, подготовить переправочные средства, произвести тщательную разведку, рекогносцировку, пристрелять цели, привязать боевые порядки артиллерии к местности и т. п. На втором этапе должны были начаться форсирование и прорыв оборонительной полосы корпусами первой линии. Мы подсчитали возможности армейской артиллерии. Нам удалось сосредоточить для стрельбы прямой наводкой до 19 орудий на один километр фронта и 75–90 стволов - с закрытых позиций.
Исходя из установок Военного совета армии, штаб армии разработал подробный план операции, разбив ее на подготовительный этап в шесть суток и на этап форсирования Северного Донца и прорыва обороны противника - в двое суток. Третий этап планировался на трое суток. На третьем этапе перед армией ставилась задача выйти главными силами на рубеж Красноармейская, Константиновка и окружить донбасскую группировку противника в районе Сталино (Донецк).
Противник до сих пор мог считать, что войска Юго-Западного фронта готовятся к активной обороне, и только. Слово "наступление" в оперативных документах, в радиопереговорах, в устных указаниях командиров всех подразделений не употреблялось. Оборона, оборона… Это давало нам возможность подготовить наступление и с расчетом на фактор внезапности. Передвижений крупных воинских подразделений из глубокого тыла в это время не предусматривалось. Предстояла только передислокация сил в оперативных целях, незаметное сосредоточение частей на исходных рубежах для атаки. В районе дислокации 8-й гвардейской армии природные условия были благоприятны для скрытых передвижений. Наш, левый берег Северного Донца, его поймы были покрыты густым лесом. Леса эти рассекались грунтовыми дорогами. В ночное время мы имели возможность совершать незаметные для врага перегруппировки.
В старых районах расквартирования оставались войска вторых эшелонов и тыловые части. Перед ними была поставлена задача имитировать подготовку крупных войсковых соединении к обороне.
И вот мелочь, совсем как будто бы незначительный фронтовой эпизод…
Два наших бойца ночью пошли купаться. Заблудились и вышли к берегу Северного Донца. Полезли в воду и были схвачены разведкой противника.
Обстановка была крайне напряженной. Враг опасался нашего наступления. Два наших солдата были находкой. Можно себе представить, что обрушилось на них на допросе у следователей абвера или гестапо. Мне докладывали, что одного из них нашли с переломанными костями, другого… Словом, допрос был коротким и жестоким.
В отчете разведывательной группы немецкого батальона, захваченном нами в первые часы наступления, говорилось:
"Закончив допрос пленных и узнав от них о подготовке наступления русских, мы тут же сообщили в штабы батальонов и рот нашего полка о данных допроса. Тут же была объявлена боевая тревога. А через несколько минут началась артиллерийская подготовка русских".
Нам удалось установить, что наши бойцы и под пытками не указали точный час начала нашего наступления. Предупреждение немецкому командованию, как мы видим, поступило за несколько минут до начала артиллерийской подготовки. И все же это было предупреждением. Противник получил ориентировку.
В 4 часа 50 минут 17 июля началась авиационная и артиллерийская подготовка на участках 1-й гвардейской и 8-й гвардейской армий. Артиллерийская подготовка длилась 1 час 30 минут.
Она расчленялась на различные периоды и по времени строилась таким образом: пятиминутный огневой налет по целям на переднем крае и в глубине обороны, тридцать восемь минут прицельно-методический огонь по дотам, дзотам, по уничтожению живой силы противника в узлах сопротивления, артиллерийских и минометных батарей, оживших во время артиллерийской подготовки. Затем вновь двухминутный повторный огневой налет по целям на переднем крае и в ближайшей глубине. И снова двадцать три минуты прицельного методического огня по дотам, дзотам, блиндажам и живой силе противника, по его артиллерийским и минометным батареям.
Для наступательной операции при 8-й гвардейской армии были созданы две артиллерийских группы: армейская группа прорыва и армейская группа артиллерии дальнего действия. В задачи группы артиллерии дальнего действия входило не только уничтожение и подавление артиллерийских и минометных батарей противника, но воспрещение подхода резервов противника для организации контратак. 29-й гвардейский и 33-й стрелковый корпуса на главном направлении удара на один километр фронта сосредоточили около 105 единиц орудий и минометов.
Тогда такая насыщенность артиллерийскими средствами могла показаться достаточной. Нам до этого приходилось вести и оборону, и совершать контрудары со значительно меньшей артиллерией. Однако опыт крупных наступательных операций с прорывом сильных оборонительных рубежей противника показал, что такая насыщенность артиллерийскими средствами недостаточна для нанесения решающего удара. Но в те дни основные силы и резервы были сосредоточены в районе Курской дуги. Недостаток в насыщенности стволами командование фронта пыталось возместить длительностью артподготовки. Но при длительной артиллерийской подготовке терялись последние элементы внезапности. Противник по сосредоточению огня точно определял направление главного удара и получал возможность перегруппировать силы во втором эшелоне для контрудара. Кроме того, мы не имели достаточного количества снарядов и мин для повторения артиллерийской подготовки или сосредоточения массированного огня. Известно, что длительная артиллерийская подготовка часто применялась в первой мировой войне, особенно для прорывов фронта. Но тогда наступающие войска не располагали подвижными средствами, танками и бронированными автомобилями и бронетранспортерами. Длительная артиллерийская подготовка не приводила и в первую мировую войну к прорыву оборонительных линий, а достигала только тактических вмятин.