22 июля.
Поехала к Толстым. Дочери Толстого подпадают под влияние дяди Льва, отказываются от мясной пищи. Верочка собирается на днях по вызову Татьяны Толстой в Ясную Поляну вязать и жать рожь. По этому поводу завязался разговор. Сестра Толстого начала нападать на брата Льва, что он и себе портит здоровье и другим, что с тех пор, как он начал вести эту жизнь, он все хворает, у него непонятные боли в желудке от растительной пищи и от чрезмерных физических трудов.
22 октября.
За последние дни - ужасная катастрофа на Харьковско-Орловской дороге 17 октября. Без содрогания нельзя слушать подробности крушения царского поезда. Непостижимо, как господь сохранил царскую семью. Вчера Салов рассказал нам подробности, переданные ему Посьетом, когда они вчера возвращались из Гатчины, по приезде государя. Царский поезд состоял из следующих вагонов: два локомотива, за ними - вагон электрического освещения, вагон, где помещались мастерские, вагон Посьета, вагон II класса для прислуги, кухня, буфетная, столовая, вагон вел. княжен - литера Д, литера А - вагон государя и царицы, литера С - цесаревича, дамский свитский - литера К, министерский свитский - литера О, конвойный № 40 и багажный - Б. Поезд шел со скоростью 65 верст в час между станциями Тарановка и Борки. Опоздали на l ½ часа по расписанию и нагоняли, так как в Харькове предполагалась встреча (тут является маленькая темнота в рассказе: кто приказал ехать скорее?).
Был полдень. Ранее обыкновенного сели завтракать, чтобы кончить его до Харькова, который уже отстоял только на 43 версты. Посьет, выходя из своего вагона, чтобы идти в царскую столовую, зашел в купе к барону Шернвалю, звал его идти вместе, но Шернваль отказался, сказав, что у него есть чертежи, которые ему необходимо рассмотреть. Посьет ушел один. В столовой собралась вся царская семья и свита - всего 23 человека. Маленькая вел. княжна Ольга оставалась в своем вагоне. Столовая была разделена на 3 части: посредине вагона - большой стол, с двух боков столовая была отгорожена - с одной стороны помещался обыкновенный стол для закуски, а за другой перегородкой, ближе к буфетной, стояли официанты. Посредине стола с одной стороны помещался государь, имея по бокам двух дам, а с другой стороны - императрица, справа у нее сидел Посьет, а слева Ванновский. Где стояла закуска, там сели царские дети: цесаревич, его братья, сестра и с ними Оболенский.
В ту минуту, когда уже подавали последнее блюдо, гурьевскую кашу и лакей поднес государю сливки, началась страшная качка, затем сильный треск. Все это было делом нескольких секунд - царский вагон слетел с тележек, на которых держались колеса, все в нем превратилось в хаос, все упали. Кажется, пол вагона уцелел, стены же приплюснулись, крышу сорвало с одного бока вагона и покрыло ею бывших в вагоне. Императрица захватила Посьета при падении за бакенбарды.
Первый на ноги поднялся Посьет. Увидя его стоящим, государь, под грудой обломков, не имея сил подняться, закричал ему: "Константин Николаевич, помогите мне выкарабкаться". Когда государь поднялся и императрица, увидела, что он невредим, она вскричала:
"Et nos enfants?"
Слава богу, дети все целы. Ксения стояла на полотне дороги в одном платье под дождем; на нее накинул телеграфный чиновник свое пальто. Михаила отыскали, зарытого в обломки. Цесаревич и Георгий тоже были невредимы. Когда нянька увидела, что стенка вагона была разбита, она выбросила маленькую Ольгу на насыпь и сама вслед за ней выбросилась. Все это произошло очень благополучно. Вагон же был переброшен через столовую и стал между буфетным вагоном и столовой поперек. Говорят, это послужило спасением для находящихся в столовой.
Зиновьев рассказал Посьету, что он видел, как бревно врезывалось в столовую, два вершка от его головы; он перекрестился и ждал смерти, но вдруг оно остановилось. Человек, подававший сливки, был убит у ног государя, также и собака, бывшая в вагоне, - подарок Норденшильда.
Когда вся царская семья собралась и они увидели, что господь их сохранил, - царь перекрестился и занялся ранеными и убитыми, которых оказалось много. Четыре официанта, которые находились в столовой за перегородкой, были убиты. Первый сошел с рельсов вагон Посьета. Охрана, стоявшая вдоль пути, говорит, что видела, как что-то моталось около колеса одного из вагонов, но, вследствие быстрого хода поезда, не может указать, в каком это было вагоне. Думают, что лопнул бандаж на колесе. В первом, электрическом, вагоне людям, там находящимся, было жарко, - они открыли дверь. Трое из них поэтому были спасены - их выбросило на дорогу невредимыми, но другие были убиты. В мастерской, где находились колеса и разные принадлежности на случай поломки, все были перебито. Вагон Посьета разлетелся в прах. Шернваль был выброшен на откос, его нашли сидящим. Когда его спросили, сильно ли он ранен, он ничего не отвечал, только махал руками; он был нравственно потрясен, не зная, что такое произошло. Императрица и государь подошли к нему. Она сняла с себя башлык и надела его на Шернваля, чтобы ему было теплее, так как у него фуражки не было. У него оказались переломлены три ребра и помяты щеки. В вагоне Посьета находился еще инспектор дороги Кроненберг, который тоже был выброшен на кучу щебня, и у него было оцарапано все лицо. И управляющий дорогой Кованько, тоже выброшенный, но так удачно, что не запачкал себе даже перчаток. Кочегар же был убит в этом же вагоне. В вагоне II класса, где была прислуга, мало кто остался жив - все получили сильные раны: кто не был убит на месте, многие были придавлены передними скамейками. В кухне повара были ранены. Вагоны лежали на обе стороны. Из свиты государя все более или менее получили ушибы, но все легкие. Посьету ушибло ногу, у Ванновского оказалось три шишки на голове, Черевину ушибло ухо, но всех больше пострадал начальник конвоя Шереметев: у него оторвало второй палец на правой руке и сильно придавило грудь. Трудно вообразить, что при таком разрушении так еще ничтожны повреждения. Императрице помяло левую руку, которую до сих пор она держит на привязи, а также оцарапало ухо, т. е. возле уха. В других же вагонах находящиеся там люди не потерпели никаких повреждений. Под царский вагон, где находились спальни царя и царицы, подкатились колеса других вагонов, а вагон цесаревича так затормозили, что превратили его колеса в сани. Барон Таубе, сопровождающий всегда царские поезда, находился у Ширинкина в свитском вагоне. Когда он узнал о происшедшем, он бросился бежать в лес; солдаты, охранявшие путь, чуть его не убили, думая, что это злоумышленник. Ширинкин послал конвойных его догнать и привести обратно. Посьет потерял во время крушения все свои вещи, остался в одном сюртуке.
Когда опять все уселись в вагоны, т. е. когда опять отправились из Лозовой в Харьков, государь с царицей навестили Посьета в его купе. Он лежал раздетый. Царица села рядом у него на скамейке, где он лежал, а государь остался стоять. Они его утешали и пробыли у него 20 минут, не позволив ему встать со своего места. Когда Посьет вышел из вагона, Салов говорит, что у него был земляной цвет лица, он очень осунулся. Государь очень бодр и еще потолстел. Императрица тоже бодра, но постарела. Это понятно, что она пережила в это ужасное время.
Сегодня напечатано, что государь передал жандармскому офицеру кусок дерева - гнилую шпалу. Спросила Салова по телефону, справедливо ли это сообщение. Он отвечал, что Воронцов, правда, поднял кусок дерева и сказал, что это - гнилая шпала, передал это государю, который тут же отдал этот кусок жандарму. Но Салов уверен, что это не шпала, что все они были переменены два года тому назад на этой дороге, а что это - обломок от вагона. Молодой Поляков, хозяин этой дороги, говорит, что всему виной вагон Посьета, который был очень ветх. Посьет дал понять Салову, что будто ехали так скоро по приказанию самого государя. Теперь все выяснит следствие. Кони и Верховский от Министерства путей сообщения поехали туда на место. Жертв очень много: 23 убитых и 19 раненых. Все - царская прислуга.
23 октября.
Вышел сегодня манифест, где говорится о чудесном спасении царской семьи. Видно, писал Победоносцев.
Оржевский рассказал, как Дрентельн не ладил с Победоносцевым по случаю празднования 900-летия крещения Руси и был недоволен его приездом. Победоносцев сказал, что говорил так много речей, чтобы не дать возможности говорить другим, т. е. гр. Игнатьеву.
24 октября.
Было много народу. Moulin говорил, что видел художника Зичи, который сопутствовал государю в поездке и был в столовой. Его облили кашей во время катастрофы. Когда он очутился вне вагона, первое, о чем он вспомнил, был его альбом. Он вошел снова в разрушенную столовую, и альбом сразу попался ему на глаза. Говорят, что государь за два дня до катастрофы делал замечание за столом Посьету, что очень часто остановки. На это Посьет отвечал, что они делаются, чтобы брать воду. Государь сказал сурово, что можно ее запасать не так часто, а в большем количестве зараз.
Много интересных подробностей слышишь о крушении. Все более или менее получили царапины, но все здоровы. У Оболенской, рожденной Апраксиной, сорвало с ног туфли. Раухфус (доктор) боится, что будут последствия у вел. княжны Ольги от падения. Ванновский сильно ругает Посьета. Вся свита царя говорит, что его вагон был причиной крушения. Удивительно, что все, когда говорят об опасности, угрожавшей царской семье, восклицают: "Если бы они погибли, то вообразите, что тогда был бы государем Владимир с Марией Павловной и Бобриков!" И эти слова говорятся с ужасом. Е. В. говорит, что вел. кн. Владимир делает недоброе впечатление своими поездками по России.
25 октября.
Верховский, посланный вместе с Кони расследовать причину катастрофы, телеграфирует, что на месте выяснилось, что сообщенные "Правит. вестником" и другими газетами известия вполне ложны, что только через 5 дней они дойдут до причины крушения. По телеграмме видно, что она написана совместно с Кони.
26 октября.
Много интересного рассказывал о своем пребывании в Сибири Вишняков. Интересен его рассказ о пребывании его в Нижнем. С ним в одно время были Т. И. Филиппов и Саблер. Баранов после обеда повез двух последних в такой дом, где удовольствия (известные) можно получить за 5 коп., и они там пробыли до 5 часов ночи. Хорош пример! Этого же Саблера накануне на дебаркадере встречал местный архиерей и при отъезде его провожал. Что же подумали нижегородцы о своем архипастыре, который оказал почтение личности, не сумевшей удержаться от оргии? Филиппов все свое путешествие, т. е. командировку свою, сделал в сопровождении всей своей семьи, которую контрольные чиновники должны были везде угощать.
Петров (начальник жандармов в Петербурге) тоже был в Нижнем и рассказывал, как Баранов позвал его на чашку чая. Он полагал, что приглашен на квартиру Баранова, оказалось - в трактир. Кроме него были другие, все нижегородцы, в том числе Осипов. Подали чай, взяли стаканы только он и Баранов. Свой он выпил, Баранов не выпил. Затем подали ужин. Сидели они в общей зале, всех ближе к арфисткам, которые им пели. Шампанское лилось рекой. Затем арфистки пошли собирать деньги в тарелочки. Все дали, Петров дал 3 руб. Когда в 2 часа кончился ужин, Баранов приглашал Петрова поехать с ним в то же непозволительное место, но Петров отказался. Те же арфистки пели и на обеде, когда были в Нижнем Вишняков, Филиппов и Саблер. Двое последних так расходились, что чуть ли не посадили арфисток на колени. Такую разгульную жизнь ведет Баранов ежедневно во все время ярмарки.
Многие сегодня обедали. Очень все острят насчет вел. кн. Марии Павловны. Говорят, будто она вскрикнула, когда узнала о случившемся крушении царского поезда:
"Jamais nous n'aurons une pareille chance!" Она будто называет это не "accident", a "incident"… Ее очень любят. Правда, она очень развратная немка. Вчера Колин товарищ, паж Орлов, много рассказывал ему про вел. князей и княжен. Оказывается, что все они более или менее развратны. Досталось много Марии Павловне, с которой все лето он играл в лаун-теннис.
28 октября.
Статью в "Правит. Вестнике", где говорится о гнилой шпале, переданной будто бы государем жандармскому офицеру, написал личный секретарь Воронцова-Дашкова Кривенко.
Кузьмин-Караваев, адъютант вел. кн. Михаила Николаевича, сегодня завтракал у сыновей Михаила Николаевича, которые ему сказали, что государь и царица очень нервно потрясены, дети до сих пор перепуганы. В комнате, где была закуска, оказывается, сидели трое: Михаил, Георгий и Оболенский. Царица себе ранила руку вилкой.
Пришел Иванов. Иванов сегодня видел вел. кн. Николая Николаевича, который ему тоже сказал, что государь очень нервен и часто плачет.
30 октября.
Посьета в прошлую пятницу государь принял очень ласково, повел его к императрице, сказав ему, что это день их свадьбы. Посьет спросил о детях, и государь сказал, что они все у жены, что он их увидит. Пригласил его завтракать en famille. Утвердил его представления насчет поправки вагонов, назначил Салова председателем этой комиссии. О брани газетной сказал, что они, т. е. газеты, решили дело и что ему тут делать нечего. Вообще видно, что царь был очень милостив с адмиралом.
Сегодня с заграничным поездом уезжает цесаревич в Данию. Едет он в общем почтовом поезде. Это очень разумно и скромно.
Фрейлина государыни Голенищева-Кутузова, оказывается, серьезно ранена. Ей какой-то кусок чего-то попал в неприличное место. Сперва бедная скрывала, а теперь лежит во дворце; ее навещает ежедневно царская семья.
Кривошеин сегодня передал, что, когда он сидел в заседании у Плеве и числе 6 человек, Черевин позвонил из Яхт-клуба Плеве в телефон и сказал ему, что Посьет получил отставку. Это же сказал и Дмитрий Нарышкин, что вчера все об этом говорили в Яхт-клубе и что будто государь был свиреп с Посьетом при докладе. Это не вяжется с рассказами Посьета.
Заехал Салов. Об отставке Посьета он еще ничего не знает, но говорит, что это вероятно, хотя после поездки в Гатчину Посьет был вполне покоен. Рассказал он курьезный факт. Получает он конфиденциальное извещение от управляющего Варшавской дороги, что цесаревич едет. Сообщают ему, чтобы прицепить два вагона к почтовому поезду; взять же два вагона на Николаевской дороге. Салов спрашивает, какие вагоны взяты; ему отвечают: № 64 для цесаревича. Приезжает к нему сегодня Михальцев, управляющий Николаевской дороги. Он ему говорит, что он дал вагон № 64. Оказывается, что Михальцева никто не спросил, взяли вагоны без спроса, потому что очень спешили. Вот порядок! Так как поезд имел уже полный состав, а вновь прицепленные вагоны сделали его еще более тяжелым, то опять потребовалась двойная тяга. Салову телеграфируют о следовании поезда № 3, т. е. как он подвигается. Цесаревич уехал с Рихтером.
Обедали Скальковские. Он сказал, что Посьет получил отставку, но будет управлять министерством, пока ему не найдут заместителя. По его мнению, лучшего заместителя нет, как Анненков. Е. В. заметил на это, что гораздо лучше Оржевский.
Скальковский рассказал исторический анекдот. Когда Кальноки был назначен сюда австрийским послом, то он просил, чтобы ему подали список министров, чтобы им сделать визит. Ему дали имена всех, кроме двух - Набокова и Посьета, и сказали, que ces deux ministres sont a la veille de quitter leurs ministeres. Когда Кальноки уезжал, то в списке он увидел, что все министры переменились, а те два, у которых он не был, сидят на своих местах. Тогда он сказал, qu'on lui a joue un mauvais tour. Если не ошибаюсь, Посьет сидел 16 лет.
31 октября.
Зашел Кутайсов. Много наговорил всего. Посьет в воскресенье уже всем объявил, что подал в отставку, но ответа от государя не получил. Рассказал, что Рихтер ему передавал (т. е. Кутайсову), когда последовали три роковых удара, то первое, что он подумал, - "аттентат", со вторым ударом они летели со своих мест, с третьим лежали. Затем наступило гробовое молчание. В это время Рихтер стал вытягивать ноги, руки, увидел, что цел. Перед его глазами было стекло. Схватиться за него, это - перерезать себе руки; он начал его ногой разбивать, а другой толкал что-то мягкое, что оказалось Воронцовым, который при этом мычал. Затем, расчистив себе дорогу, он стал звать государя. В это время началось движение в вагоне; встать было невозможно, все ползли. Рихтер закричал царю: "Ваше величество, ползите сюда, здесь свободно". Крик императрицы "Et nos enfants?", говорит, невозможно забыть. Все это было делом минуты, которая ему показалась вечностью. Интересны впечатления и ощущения каждого лица, которое было в этой злосчастной столовой.
Кутайсов говорил, что в городе называют следующих лиц на место Посьета: Паукера, Зверева, Имеретинского, но, говоря об этом, прибавляют, что государь его не любит, как и Анненкова. Последнего не дай бог - он приведет дороги в ужасное состояние.
Вчера Скальковский сказал, что Воронцов послал депешу гр. Владимиру Бобринскому, вызывает его немедленно приехать. Кутайсов уверен, что ему будут вновь предлагать пост киевского генерал-губернатора. Он тоже говорит, что он ополячился и онемечился совсем; что не расстается с Лопухиной, в которую влюблен; что, наверное, откажется, но так как он многоречив и честен, то, верно, в разговоре с царем укажет на личностей, которые и будут назначены.
Если будет назначен Анненков, то я того мнения, что он много сделает глупостей, все перепутает, и не пройдет года - Салов будет министром.
Кутайсов рассказал, что письмо "Гражданина" к инженеру, т. е. к Салову, было показано государю и что он и она его прочли; что на Салова все страшно нападают в обществе. Кутайсов разбранил манифест, нашел в нем три места, которые доказывают слишком много самонадеянности. Главное место, которое его шокирует, это - "явленная нам и народу нашему милость". Он находит, что здесь нет смирения.