Виленский попечитель Сергиевский говорил, что карательных мер против студентов никаких пока еще не принято, что выслано на родину пока 170 человек, которые не исключены из университета. Затем он сказал, что недавно стало известно начальству, что между всеми русскими университетами образован союз, есть Исполнительный комитет, состав которого неизвестен и приказания которого исполняются университетами беспрекословно. Уже несколько раз он собирался, то весной, то осенью, в различных местностях России для выработки плана действий. Другие университеты уже приняли к сведению сигнал петербургских студентов, и в других городах уже начались волнения. Все, кого мы видели вчера, все согласно порицают распоряжения полиции во время последних студенческих беспорядков, но говорят, что царю было все совсем иначе доложено и он благодарил Клейгельса за его распорядительность. Все возмущаются нагайками Клейгельса.
Принесли мне сегодня копию с письма Клейгельса к ректору университета Сергеевичу, посланного им 7 февраля. Письмо озаглавлено: "По поводу ожидаемых 8 февраля обычных студенческих безобразий". В письме Клейгельс пишет, что им приняты меры против ожидаемых беспорядков, что обращено им внимание на то, чтобы "по отношению к студентам со стороны подведомственных мне чинов было выказано вполне доброжелательное отношение в тех случаях, где увлечение легкомысленной юности играет главную роль; рядом же с этим будет применена корректная строгость по отношению тех, которые проявят умышленно злую волю". При чтении этого письма я вспомнила, что 7 февраля, накануне университетского праздника Бутовский, секретарь Клейгельса, мне сказал, что сделан огромный полицейский наряд для охраны Дворцового моста, через который пропускать студентов не будут и вся полиция, конная и пешая, вооружена нагайками. Это у Клейгельса - "корректная строгость".
Печальное явление то, что Пажеский корпус, Николаевское кавалерийское училище и Финляндский полк послали сочувственные адреса студентам. Об этом говорят, как о факте. В Духовной академии тоже лекции прекращены. Это впервые, что взбаламутились будущие духовные отцы.
Из Финляндии тоже недобрые вести. Манифест пришелся финнам не по нутру. Всюду полное уныние в Финляндии, полный траур. Приезжал сюда ландмаршал Тройль с другими представителями сословий, но не был принят царем, так и уехали они ни с чем.
20 февраля.
Сегодня в "Правит. Вестнике" появилось высочайшее сообщение, что поручается государем Ванновскому произвести расследование студенческих беспорядков 8 февраля. Это сообщение написано было не Горемыкиным, а Муравьевым. Произошло это так. В среду на этой неделе было совещание всех министров у Горемыки. На этом совещании Витте стоял за расследование причин беспорядков, прочел там свою записку, которую подписали четыре министра: Муравьев, Ермолов, кн. Хилков и Пратасов. Куропаткин тоже составил свою записку, тоже против Горемыки, которую поддержал Победоносцев. Но все это ни к чему не привело. На другой день Горемыкин на своем докладе царю совсем успокоился, и было решено, что никакого расследования не будет. Вчера, в пятницу, узнав об этом, Витте тоже на своем докладе подал свою записку царю. Тут явилась весть из Москвы, что университетским начальством исключено 170 студентов из университета, а также что студент Ткаченко, когда к нему пришли делать обыск, застрелился. Все это подействовало на царя, и он тут же решил, чтобы было сделано расследование. Тобизен получил депешу, что в Харькове, в университете, студенты тоже перестали ходить на лекции. Пантелеев доволен, что председателем комиссии по расследованию назначен Ванновский, он думает, что он будет беспристрастен. По-моему, вряд ли. Ванновский - мелочный, дрянной человек.
24 февраля.
Клейгелъс говорил, что 8 февраля считали, что все пройдет благополучно, что в прежние годы бывало хуже, но спустя несколько дней началась агитация среди высокопоставленных лиц и профессоров. Особенно Фаминцын и Бекетов, которые даже добились приема у царя. Но, по словам Клейгельса, царь хотя всех и выслушивает, но действует самостоятельно. "Письмами" Суворина в "Новом времени" Клейгельс очень доволен, говорит, что ему большая хвала за это. Когда мы ему сказали, что Суворин получил много угрожающих писем по этому поводу, он сказал, что будет оберегать Суворина.
25 февраля.
Говорят, что студенты недовольны назначением Ванновского председателем комиссии по расследованию. Про Ванновского нам рассказывали такой факт, что, когда его сыновья были в Пажеском корпусе и когда начальство с них взыскивало, он притеснял начальство, требуя, чтобы его сыновьям все спускалось.
2 марта.
Рассказывали нам про Финляндию, что по случаю манифеста она надела траур - все женщины и мужчины в трауре, в магазинах только черные вещи выставлены. На Бобрикова финляндцы не сердятся, говорят про него, что он исполняет приказания, которые отсюда присылаются, но бранят Победоносцева, Куропаткина и Плеве, считая последнего автором манифеста.
4 марта.
Псковский губернский предводитель Новосильцев говорил, что не студенты делали безобразия в университете 1 марта - били стекла в актовом зале, но переодетые в студентов провокаторы.
5 марта.
Теперь в Петербурге разбирается вопиющее дело Казачьего полка. Подсудимыми оказываются три генерала, которые раньше командовали этим полком, - Короченцев, Жеребков и Иловайский. Продолжались там в полку злоупотребления более 16 лет. Раскрыл их назначенный туда командиром Варламов, которому подали смету на содержание полка вдвое больше, что его поразило. На его вопрос, почему столько требуется, ему ответили, что "это ему выгодно будет". В список были поставлены выдачи и льготным. Варламов сократил эти выдачи. Это навлекло на него такие неприятности, что его самого заподозрили, отрешили от должности, и он три года состоял в опале. Дело это очень грязное.
6 марта.
Говорили нам, что в своей речи в Военно-медицинской академии после беспорядков 8 февраля Куропаткин назвал полицию "темной силой". Плеве про Клейгельса сказал, что в общественном мнении он так упал, что ему не подняться, что нагайки ему не простят.
7 марта.
Клейгельс говорил о приехавшей в Петербург финской депутации (325 человек), что он проследил за ней, куда и как ее разместили. Затем он вызвал 8 человек из ее состава и объявил им, что не позволит им ходить массами по городу, что ослушников вышлет из города, а так как они уже начали путешествия, знакомство с городами, то возможно, что, при их ослушании, они уедут дальше в Россию. Вчера мы слышали, что депутаты начинают понимать, что своего здесь не добьются, и некоторые из них уже уехали обратно в Финляндию. Царь депутацию не принял.
8 марта.
Анастасьев зашел из Гос. совета, говорит, что между министрами глухая вражда, что записка о студентах повредила Витте, что члены Гос. совета против Горемыкина и Боголепова. Муравьев (юстиция) сказал Анастасьеву, что Ванновский отлично ведет дело дознания, вполне отрицает политическую подкладку в этих беспорядках, на которой Горемыка настаивает. По мнению Апастасьева, даже прокламации, которые бродят повсюду, якобы выходят из Департамента полиции, - это уж чересчур. Горемыка распускает про записку Витте, что он ее сам пропагандирует между студентами.
9 марта.
Пантелееву сказал А. П. Игнатьев, что царь принимал ректора Сергеевича и профессоров и что ректор настаивал у царя, что необходимо ему дать конституцию. По словам Пантелеева, царь желал бы восстановления III отделения, но это сделать несвоевременно, да и все министры против этого восстанут.
10 марта.
Вот письмо, которое Суворин написал 8 марта:
"Прошу вас передать Е. В., что "документ" (документ, данный Клейгельсом, сведения, им посланные в комиссию Ванновского), доставленный мне, убедил меня, что если со стороны студентов и было что негожее, то и со стороны полиции; и полиция уже потому виновата, что ее было невообразимое множество - одних городовых с околоточными и офицерами до 1089 человек. А если считать жандармерию и конницу полицейскую, то, пожалуй, выйдет, что на каждых двух студентов был один страж - конный, либо пеший. Разве при такой силе можно бить кого-нибудь? А лупить нагайками никого не следует. Я бы это Клейгельсу сказал. Если будет что нового, пожалуйста, передайте по телефону. А то я приехать могу. Мне только обедать трудно, а приехать по делу готов. Сегодня меня колотят в "Спб. ведомостях" - сравнивают акт 20 февраля 1899 года (назначение комиссии Ванновского) с 19 февраля 1861 г. Вот куда пошло. Признаюсь, не ожидал (см. выписку в "Спб. ведомостях" из "Либавских новостей"). Очень любопытно. Точно конституция идет. А князь Ухтомский все это одобряет и подзуживает (это слово не разобрала). Мне скверно. Хотелось уехать в Москву. Но еще хуже буду волноваться".
13 марта.
Дейтрих говорил Е. В., что между Россией и Англией ладится полное соглашение относительно китайских вопросов. Значит, Англия успела нас отуманить. Наши государственные люди никуда не годятся по сравнению с англичанами.
Во французской газетке "Petit Bleu" напечатано про одного сановного дипломата, которого газета не назвала, что он, нуждаясь в деньгах, продал якобы немцам военную франко-русскую конвенцию, и, когда это дело открылось, тогда французы, во избежание скандала для дипломата, сделали козлом отпущения Дрейфуса, которого судили, осудили и отправили на Чертов остров. На другой день другая газетка, "Fronde", назвала имя дипломата - барон Моренгейм - и говорит, что поэтому-де он был смещен со своего поста, поселился в По, так как ему въезд в Россию воспрещен. В "Temps" напечатано интервью корреспондента газеты с Моренгеймом, в котором он оправдывается.
15 марта.
Сегодня был Клейгельс. Сказал, что для правительства лучше, что вся студенческая история приключилась после праздника их, 8 февраля, а не в прошлом году, когда они затеяли панихиду по Ветровой, которую полиции удалось парализовать, не допустить. Тогда студенты еще не были готовы для производства беспорядков по всей России, но летом у них собрался их комитет в Москве, и тогда они придумали всю эту организацию. В Киеве университет закрыт, 52 студента высланы. Н. П. Петров был на вокзале железной дороги, когда они уезжали из Киева, видел торжественные проводы, которые им были устроены всеми студентами, которых на вокзале набралось до 1000 человек, другим пассажирам не было места войти на станцию. Студенты, провожавшие, пели Марсельезу и другие самые безнравственные песни.
Собрались сегодня к завтраку Остен-Сакен, Валь и Андреев. Валь нападал на полицию, на Клейгельса, на Горемыку, находил, что это дело студентов раздуто, выдумано самим Горемыкой, который хочет удержаться на своем месте тем, что царя будет держать в уверенности, что спасает его от анархистов; что Петров не позволяет Горемыке уходить, его учит, как действовать; что с уходом Горемыки выгонят и Петрова. Валь говорил, что на Румянцевской площади было два отряда конной полиции по 50 человек. Клейгельс же вчера уверял, что полиции там было только 35 человек под начальством Владимирова и что полиция якобы оборонялась от нападений студентов.
16 марта.
Прислали сегодня Е. В. следующие стихи:
Колыбельная песня
Спи, младенец наш прекрасный
Баюшки-баю.
Управлять ведь труд ужасный,
Скучно - и к чему?Хорошо ли, или скверно
Станешь управлять,
Чему быть, того, наверно,
Нам не миновать.Врут паши твои шикарно.
Правду как же знать?
Их сменить? - Было бы славно,
Но кого же взятьИм на смену? - Вот, примерно,
Горемычный врет
И дела твои прескверно,
Пагубно ведет.
Но кому же эпопею
Эту передать?
Не ментора же Сергея
Муравьева взять. (Витте)Лгун он тоже, но умнее,
И уж плутовать.
На корыстные затеи
Страх, как тароват!Еще юношей тягался
Со своим отцом;
Состоянья добивался
От него судом.За что дядя, негодуя,
Титула не дал
Позже он жену вторую
Пруссаку продал.С Дервиза взял куш почтенный
За придворный сан.
Тож Сибиряков блаженный
Щедрую дал дань.Дал Ратьков, глава столицы
За свои дела,
И слыхать, что по юстицьи
Продают места.Взять ли графа нам из града, (гр. А. П. Игнатьев)
Где крестилась Русь?
Иль того, что был в Царьграде (гр. Н. П. Игнатьев)
Вот уж славный гусь!Оба врут не хуже Горе-
Мычного паши;
Николай же станет вскоре
драть с нас бакшиши.
Иль Димитра, что Митавой (Сипягин)
Уважаем был
Но ведь глуп он - этой славой
Громко он прослыл.Он не врет, но он глупее,
Хуже Дурново;
А не трудно быть умнее
Вани - tête de veau.Может, с именем чухонским
Нам барона взять. (бар. А. А. Икскуль)
Ведь он с говором ливонским
И не станет лгать.Так ли? Уж он горемычным
Духом заражен
И едва ли симпатичным
Будет многим он.Взять ли князя, что Дворянским
Банком управлял?
Как он князем Оболенским
Никогда не врал.Из правителей провинций
Может нам избрать?
Есть там князь Имеретинский -
Смел, но верхогляд.На Кавказе куролесит
Тучный князь Гри-Гри (Голицын)
Телом очень много весит
Совестью - ни-ни.А в Сибири Горемыка
Есть еще другой
Хоть он плохо вяжет лыко,
Но Ивану свой. (Горемыкин)В Киеве стратегик славный (Драгомиров)
Чудеса творит
Шут он, правда, преисправный
И зело чудит.Быть Суворовым мечтает
Этот скоморох,
Все комедию ломает
А на деле плох.В Вильне Троций - честный воин,
Но в правленьи прост.
С делом вовсе не освоен,
правит им прохвост.Но довольно разбираться
В сонме тех мужей.
Вне какого основаться
Выбор твой - не смей.Есть и люди честных мнений,
С знаньем и умом.
На беду же злой твой гений
Запер им твой дом.Им указчик синодальный (Победоносцев)
Ходу не дает.
Бедоносцев он фатальный
И к беде ведет.Он же, чтобы мужа дела
Сам ты не нашел,
Горемыку скороспело
Живо изобрел.Что тут спорить с ним напрасно!
Правду я скажу:
Лучше спать тебе прекрасно.
Баюшки-баю.
Остроумный гешефт
Для вывесок питейных заведений
При Грессере и Вале установлен был
Цвет алый, в знак стыда от опьяненья.
Но Клейгельс мудрый цвет зеленый возлюбил
И говорит: "Не пить - то утопия.
Так цветом вывесок знак мною будет дан,
Чтоб до зеленого напились змия.
Маляр же мне за то отсыплет куш в карман".
17 марта.
Сегодня по телефону Дейтрих сказал, что в Казанской губ. был голодный бунт. Е. В. на это ответил, что это возможно, ввиду двойной раздачи помощи - от Красного Креста безвозмездно и от Министерства внутренних дел - в ссуду.
По городу гуляет следующая депеша от Драгомирова к Горемыке, который телеграфировал насчет студентов:
"Университет оцеплен войсками. Все спокойно. Неприятель не показывается". Эта депеша сильно рассердила Горемыку. Про бывшие в Петербурге 8 февраля беспорядки говорят, что они прошли не "боголепно, а горемычно". Про комиссию Ванновского идут слухи, что сама комиссия не может себе уяснить, кто прав, кто виноват - студенты или полиция. Все как-то спуталось в мозгах, не могут разобраться.
Вчера Ванновская, которая хорошо знает своего дядю - Ванновского, сказала, что он ничего, кроме сумбура, внести в это дело не может, что он - олицетворенная несправедливость. Вчера уже намеревались закрыть в Петербурге университет, так как в нем возобновились беспорядки, - снова студенты занялись битьем стекол в актовом зале и проч. Приключилось это вследствие того, что другие университеты прислали в Петербургский университет заявление, что они все забастовали по его примеру, а здесь водворился порядок.
27 марта.
M-me Кауфман слышала, что якобы Ванновский находит, что его комиссия не имеет raison d'etre, что надо ее закрыть, что поведение студентов таково, что они сами себе портят дело, что требуются серьезные против них меры.
29 марта.
Говорят, что царь сказал, что очень сожалеет, что не послушался совета Боголепова - не закрыл сразу университета. Куломзин вчера резко высказывался против Клейгельса, против "глупого мальчишки" Владимирова, который произвел беспорядки в Румянцевском сквере со своей конной стражей. Говорил, что царь сказал про Суворина, что он один громко и честно высказал свои порицания студентов, многие думали так, как он, но вполголоса это высказывали, а Суворин сказал во всеуслышание. Суворин же, вследствие того, что так высказался, много тяжелого переживает, беспокоятся даже за его здоровье. Никольский говорил, что только оттого, что Суворин живуч, он до сих пор не умер.
30 марта.
Вчера мы ездили к Суворину. Застали его в передней, где он перебирал газеты. На вид он был желтый, с опухшим лицом, что-то тупое в глазах, сердитое. Он только что встал. Не смотря нам в глаза, он подал руку, но, когда мы хотели с ним поговорить, он как-то дико повернулся, скороговоркой сказал: "Говорить я не могу" - и скрылся.