Теперь говор идет о сегодняшнем рескрипте Куропаткину, который назначен главнокомандующим морских и сухопутных сил на Дальнем Востоке, а в приказе, отданном Алексеевым, насчет этого дела говорится только о сухопутных силах, о морских же он умалчивает. Видно, что Алексееву тяжело расстаться с властью - при чем он теперь остался в Маньчжурии? Тревожное, но интересное время приходится переживать.
Сперва передавали как слух, а сегодня говорили за достоверное, что вел. кн. Алексея Александровича с 2-го на 3 октября освистали на улице, на углу Невского и Б. Морской, - когда он ехал в коляске, толпа бежала за коляской и свистала, вел. князь скрылся в ресторане Кюба, куда был вызван градоначальник, и оттуда другими улицами вел. князь пробрался домой. Это начало очень дурного конца, у нас этого доселе не случалось.
15 октября.
Рассказывают про столкновение вел. кн. Сергея Александровича в Москве с московскими купцами. Рассказывают несколько версий. Вот одна из них. Вел. князь позвал к себе Савву Морозова и упрекнул его, что якобы московские купцы мало жертвуют. На это Морозов ответил, что не жертвуют потому, что не ведают, достигнет ли намеченной ими цели их жертва. Произошла сцена, и после этого многие московские фирмы хотели закрыть свои фабрики, но затем все уладилось, но все-таки купцы ничего не пожертвовали. Все, что приходится слышать, все и везде неутешительно. Узнала я про московских купцов от Пантелеева и Вишнякова - они оба всегда все знают.
Вишняков возмущен, что Стишинскому и Зиновьеву на переезд дано по 8 тыс. руб., что подобного никогда не бывало раньше, что денег теперь в казне меньше, а требовательности куда больше.
Разговоры о том, что покойный Плеве занимался перлюстрацией писем, что у него найдены копии с частных писем царя, продолжаются, и этим объясняют, почему царь холоден к его памяти.
16 октября.
Говорят, что якобы Кони поручено написать конституцию. Если это правда - зачем писать новую, таковая уже есть написанная, если не ошибаюсь, Градовским, во времена Александра II. Эта конституция якобы будет обнародована после войны. Но мне что-то не верится, чтобы здесь была правда. Министры от власти едва ли откажутся, а при конституции власть их страшно умалится, больше даже, чем власть царя, которого и теперь власть ограничена, так как он в руках своих министров - все, что они ему подносят, он подписывает, узнает царь только то, что ему хотят сказать.
В петербургской тюрьме были в позапрошлую ночь беспорядки. Умер политический преступник, заключенные по сему случаю произвели большую демонстрацию, так что пришлось ночью увезти покойника. Были приняты строгие меры для водворения порядка.
Мирский все болеет, не принимает, надолго его не хватит. Гейнц из "Агентства" сказал, что депеши из Лондона все были угрожающего характера, но сегодня как будто они поспокойнее, что якобы инцидент нашей эскадры с рыболовными судами улажен. Но я не доверяю этому последнему известию.
17 октября.
Инцидент с эскадрой Рожественского якобы улажен, передано это дело на обсуждение третейского суда. Н. И. Петров не верит, чтобы наша эскадра дошла до Тихого океана, говорит, что она по пути погибнет. Он очень печально смотрит на наше положение на Дальнем Востоке.
Оказывается, что в тюрьме волнения были из-за того, что преступник, студент Технологического института, Малышев, повесился. Возмутились же все заключенные из-за того, что он повесился от дурного с ним обращения.
18 октября.
Началось опять брожение среди молодежи. Повесившийся студент Малышев всех их взбудоражил. Рассказывали, что вчера была сходка у Казанского собора, заигрывание Фуллона с толпой; как он, по их желанию, удалил полицию, а сам пошел с ними посреди Невского, окруженный оборванцами со всех сторон, и издали видно было, что он с ними рассуждает, а что может он им сказать умного?
Счастливы те люди, которые ушли от живого дела, как Зиновьев, Штюрмер и Стишинский, хотя они все при Плеве совсем ничем не рисковали. Но теперь их положение в министерстве было бы невозможное, пришлось бы им поступиться своей profession de foi. Может, еще один Зиновьев мог бы это сделать. При последнем свидании, у нас, он сказал, что он не против земства и либерального направления. Теперь всегда приходится быть настороже, осторожно высказывать свое мнение. Метаморфозы быстры - вчера человек, например, признавал, что все пропало, что "новый курс" все сгубит, сегодня же тот же человек спокойнее смотрит на будущее, просит только одного - быть поставленным в известность: правда ли, что близкое будущее сулит перемену правления, т. е. конституцию, чтобы приготовиться ее встретить не врасплох.
19 октября.
Вчера вечер провела у Штюрмера. Он мрачен, расстроен всем, что у нас творится, говорит, что мы прямо идем к революции, что теперь, если даже одумаются, если Мирский уйдет и снова вернутся к прежнему порядку, все-таки его водворить будет уже невозможно, что дело уж так испорчено.
Чаплин говорил про злое bon mot, которое ходит по Петербургу. Спрашивают: почему весь этот шум? Чего все эти люди хотят? Ответ на это: хотят конституцию, ограничить монархию. Почему это вдруг понадобилось, ведь уже 10 лет мы имеем "ограниченного" царя.
20 октября.
Говорили вчера, что Рожественскому не позволено выйти из Виго. Оказалось - неправда, было только приказано оставить несколько офицеров, которые должны будут явиться, чтобы дать показания во время разбора дела эскадры с английскими рыболовами третейским судом. О чем ни начни писать, обо всем приходится сказать - все плохо.
Штюрмер сегодня высказался, что Мирский прямо в душе поляк, что все его симпатии к этой нации, что он в руках Витте, который им управляет, политика которого в том заключается, по словам Штюрмера, чтобы в России шли дела как можно хуже, что Мирский этого не смекает, но это есть на самом деле. Сказал он также, что Мещерский целиком перешел на сторону Мирского, даже открещивается от знакомства со Штюрмером. Штюрмера вся эта компания считает заговорщиком, что он желает заместить Мирского.
Всю эту кампанию против порядка и общественной безопасности ведет Бурдуков - le dernier amour Мещерского, который с ним может делать ce que bon lui semble Чтобы иметь Мещерского за себя, и Мирский и Витте ему посулили золотые горы, всякие почести и проч.
21 октября.
Много высказывал Н. А. Павлов насчет предстоящего съезда 75 земцев в Петербурге 6 ноября под председательством сперва Мирского, который откроет съезд, а затем председателем будет Шипов (московский). Сказал он, что этот съезд напоминает Etats Generaux, которые привели к падению монархии. Эту мысль высказывал вчера Никольский, который находит, что наше положение в данную минуту напоминает тогдашнее положение французов. Характерное было свидание у Павлова с Мирским. Павлов привез ему проект реорганизации уездного управления. Эта работа была ему поручена Плеве. Павлов увидал, что взгляду его Мирский не сочувствует, что раньше администрация должна иметь власть, а потом земство, - у Мирского наоборот. Мысль Плеве была та, что свободу он дал бы впоследствии, но раньше он хотел привести в порядок Россию. В своей образной, как всегда, речи он так объяснил Павлову, что раньше, чем пустить жильцов, он хочет убрать комнату, расставить мебель, устроить окна, навесить двери, и тогда жильцы там могут поместиться свободно и удобно. Это заявление Мирский принял саркастически, сказал, что с ним не согласен.
22 октября.
Был сегодня бывший курьер Плеве, теперь Мирского - Минчагин. Рассказал, что Мещерский за все время всего два раза был у Мирского, а теперь сказано его не принимать. П. Н. Дурново часто бывает у Мирского, сидит подолгу, по 3–4 часа.
Витте был два раза после приезда из Сочи, сидел тоже подолгу; в последний раз пришел с книгой, изданной в память Плеве. Оказывается, верно, что говорили про Рожественского, что он накануне ухода эскадры из Либавы выстрелил из револьвера в одного офицера, нарушившего дисциплину.
23 октября.
Штюрмер сказал, что лучше Муравьева вместо Мартенса назначить представителем России в Гаагу на разбор дела эскадры с английскими рыболовами; что Мартене - лукавый, может Россию продать. Сказал также Штюрмер, что могут там постановить не допустить эскадру идти дальше, вернуть ее в Либаву.
Была у нас сегодня наша бывшая англичанка miss Smith. Она прямо отрицает, что были два миноносца среди рыболовов, заверяет, что это спьяну увидели русские моряки, что это ей известно достоверно.
24 октября.
Бывший агент тайной полиции Феофанов рассказывал сегодня, что охрана у нас поставлена из рук вон плохо. Начальники охранного учреждения сами, чтобы выслужиться перед начальством, устраивают тайные типографии, чтобы их затем якобы открыть и получить награду. Так поступили полковник Кременецкий, его помощник Модль и Коттен.
25 октября.
Вчера Никольский заверял, что теперешнее направление внутренней политики вреда России принести не может, что "душительная" политика Плеве привела бы к катаклизму. Когда же я ему поставила вопрос: что если уступки будут продолжаться и требования на них будут возрастать, что он на это скажет, - он отвечал, что уступок-де довольно.
Е. В. вспомнил, что 19 октября, когда он был в Москве, там была антиправительственная демонстрация: ходила толпа по улицам с двумя красными знаменами; на одном было написано "Долой царя", а на другом "Долой войну". Еще не это мы скоро увидим!
Вивьен сказал, что Мейендорф и Случевский, по желанию Куропаткина, возвращаются из действующей армии.
Павлов говорил, что продает свое родовое имение, перевел деньги за границу, так как близится время, когда надо будет бежать из России. Отовсюду толки, что Мирский упразднил царя, что все обращаются к нему, благодарят его за новую эру, а царя как будто и нет.
27 октября.
Сегодня из Москвы нехорошие известия, что 1000 человек призывных такие там творили беспорядки, что пришлось прибегнуть к войскам для их усмирения, и несколько человек убито. Валь сказал, что подобное явление уже было.
Пантелеев передал, что ему говорили, что Шихматов, бывший тверской губернатор, рассказывал, что когда он представлялся царю, то увидал у него на столе газеты "Право" и "Русь", которые якобы царь теперь читает.
Сегодня говорили, что Куропаткин потребовал также удаления от него Чекмарева и Аффанасовича.
28 октября.
Вчера Валь приходил предупредить Е. В., чтобы принял меры, помешал бы, чтобы Мирский не взял на службу вновь Зубатова, который - первый революционер.
Сегодня Жаконе рассказывал, что корреспонденты написали, что Стессель - трус, что с пистолетами в руках генералы Фок и Кондратенко заставляют его показываться на бастионах Порт-Артура.
29 октября.
Штюрмер продолжает носить мрачное лицо. Мещерский снова вернулся к прежнему своему направлению - снова пишет о самодержавии. Объясняет Штюрмер этот поворот таким образом, что вертит Мещерским Бурдуков, его последняя любовь, что по совету Бурдукова князь писал за Мирского, так как Бурдуков ожидал от министра внутренних дел всяких благ, но так как его Мирский не сделал даже чиновником особых поручений, то фронт свой "Гражданин" теперь переменил и теперь пойдут восхваления Витте, его будут стараться провести на место Мирского. Убеждения тут роли не играют.
Сухомлинов, который теперь в Киеве командующий войсками, говорил, что "курс" Мирского добра не принесет, что Киев - неспокойный город, что этот "курс" там скоро откликнется. Такое же впечатление производит Петербург - экилибр потерял, летит по наклонной плоскости, не понимая опасности. Война (пожертвования на нее прекратились), театры, рестораны полны, модистки завалены работой, а рядом - траур, нищета, горе. Учащиеся волнуются. В университете по понедельникам Тарле читает лекции о Французской революции, после которых молодежь так возмущена, что каждый понедельник можно ждать беспорядков.
30 октября.
Новое направление русской внутренней политики ставит в тупик даже иностранцев. Сегодня Saint-Paire спрашивал: сочувствует ли царь; по его ли инициативе ведется новый курс; сочувствовал ли царь политике Плеве; что заставило изменить прежнее направление и проч.? На такие вопросы ответа еще нет - взгляд царя неведом.
Павлову удалось повернуть Мещерского, но он в нем не вполне уверен. На него имеют влияние три личности, одна хуже другой, которые все тянут Мещерского на кривой путь: Лопухин, который сделался (и всегда им был раньше) открыто теперь красным (Зубатов уже был у Мещерского), второй - Колышко влияет на "Гражданина", а затем - Бурдуков. Оба последние тянут на сторону Витте, у которого теперь лозунг: "чем хуже, тем лучше"; когда всем будет казаться, что все пропало, его тогда призовут поправлять. Павлов боится, что царя могут убить. Победоносцева все теперь называют "рамольным". Призывные всюду устраивают скандалы.
31 октября.
Сухомлинов сказал вчера: "Пожалейте меня, только что вернусь в Киев, мне надо будет делать призыв в Бердичеве".
Кн. Н. Д. Голицын сказал, что слышал из достоверного источника, что земский съезд, который должен был собраться здесь 6 ноября, отложен до января.
Мирского все разбирают, находят, что он бестактно поступил, принимая депутацию евреев и сказав ей, что будет заботиться о равноправии всех национальностей, населяющих Россию.
1 ноября.
Сегодня Гейнц говорил из "Агентства", что получена депеша, которую запретили опубликовать, что вчера в Варшаве были беспорядки, во время которых 10 человек было убито и 11 ранено. В Петрокове тоже вчера было покушение на полицмейстера Керлиха за усмирение им беспорядков, которые начались с 19 октября.
Сегодня Штюрмер сказал, что съезд земцев не отложен, что будет 6 ноября.
Батьянов рассказывал, что сегодня он был у адмирала Алексеева, которого он признает не столь виновным, как на него нападает общественное мнение. Алексеев сказал Батьянову, что никаких распоряжений насчет военных действий Куропаткин от него не получал, никакой части войск он в Харбине не задерживал, все войска по требованию Куропаткина отправлял к нему. О Куропаткине Батьянов самого невысокого мнения, признает его совсем неумелым главнокомандующим, который все сражения проиграл; за все время, что он там находится, был у него только ряд промахов. На себя взять вину - не в характере Куропаткина.
Всю вину за Ляоян и за последнюю битву при Шахе он свалил на трех корпусных командиров: Бильдерлинга, Мейендорфа и Случевского, которые все возвращаются из Маньчжурии. По словам Батьянова, от Куропаткина добра не дождемся - положил 43 тыс. человек, а самому пришлось отступать, японцы же подвинулись на 5 верст. Больших дел сейчас там нет, а японцы увеличивают теперь свои армии, подвозят войска; мы же ожидаем, пока они подвезут, и тогда Куропаткин снова выкинет какую-нибудь штуку, подобную последней, и снова положит, может, еще и более 43 тыс. человек. Насчет Рожественского Батьянов тоже недоверчиво на него смотрит, уверен, что эскадра придет в Тихий океан не раньше 4 месяцев, если только до него дойдет. Уверен он также, что до конца плавания Рожественский не выдержит, заболеет, и - о, ужас! - поведет эскадру невозможный Фелькерзам и ее погубит.
2 ноября.
Сухомлинов говорил, что в Киевском университете меньше всего занимаются наукой, что там и профессоров-то нет. По его сведениям, в эту минуту в университете большие беспорядки, поэтому неудивительно, что Глазов (министр народного просвещения) в университете не был. Все эти дни в Петербургском университете тоже неспокойно, там происходят грандиозные сходки.
Скальковский, который теперь из либерала превратился в консерватора, сказал сегодня, что Зверев призывал всех редакторов к себе и дал указание - умерить тон.
4 ноября.
Зверев сегодня говорил, что печать страшно разнуздалась, но поделать он ничего не может, - этих писателей надо наказывать, а ему дано теперь только право их увещевать и просить. Когда Е. В. его спросил, будет ли назначена комиссия по печати, Зверев отвечал отрицательно, и из его слов можно было понять, что он против комиссии, потому что комиссия может разработать такие законы, которые узаконят теперешние беззакония, но что настоящую свободу, которой теперь пользуется пресса, если б только пожелали, сразу могли бы отнять.
При Звереве Жаконе спросил по телефону, правда ли, что отложен земский съезд до января. Зверев сказал:
"Скажите, что отложен. Хотя это и не так, но лучше, чтобы писали, что отложен". Что-то есть такое с этим земским съездом, что трудно понять. Зверев сказал, что скоро все будут Мирским недовольны, что съезд отложен, что печать придерживают и т. д. Про Мирского Зверев сказал, что он хороший человек, но беда его, что слушается "мальчишек". Имена этих "мальчишек" Зверев не назвал. Был вчера Рыдзевский. Про Зубатова сказал, что его не берет. Сказал, что в деле полиции находится пока, как в лесу, что ему поручено только полицейское дело, что политического проводить не может.
Зверев также сказал, что в "Русском слове" был напечатан фельетон священника Петрова "Великий инквизитор", в котором страшно разбирается Победоносцев. Сегодня этот фельетон напечатан также в "Спб. ведомостях", что про него никто ему не доложил.
5 ноября.
Все разговоры вокруг завтрашнего съезда земских представителей. Говорят, что он как бы не разрешен, но все-таки соберутся земцы. По словам Рыдзевского, никому не возбраняется собираться на частных квартирах, но здесь "частной квартирой", кажется, будет помещение Петербургской земской управы. Говорит, что рабочие и молодежь готовят беспорядки. В университете безобразия продолжаются, во всех городах тоже неспокойно. В Варшаве были беспорядки на польской подкладке. 30 ноября будут судить убийцу Плеве - Сазонова.
6 ноября.