Генерал Марков был с Юнкерским батальоном. Он после неудачных атак держал батальон под огнем противника, думая и надеясь, что Батайский отряд поймет положение и будет прорываться, а он с юнкерами окажет тогда ему возможную поддержку. Но этого не произошло: отряд оставался в районе вокзала и там ждал помощь.
За день потеплело. Ветер ослаб. Пошел снег и белой пеленой покрыл землю. Наступила ночь.
Юнкерский батальон отведен за реку Бейсужок. Между ним и Батайским отрядом 4-5 верст и большие силы красных. Полковник Марков приказал батальону быть в полной готовности немедленно перейти в наступление, как только обнаружится попытка отряда к прорыву.
Ночь на 2 февраля. Батайский отряд окружил себя постами и дозорами и сосредоточил все свои силы у самого вокзала, чтобы дать отдых в тепле и, главное, поесть. Было видно, что противник решил дать отдых и своим, так как отвел свои части в местечко или собрал их в зданиях железной дороги, выслав свои дозоры.
Полковник Ширяев собрал всех начальников и обсудил с ними создавшееся положение. Потери отряда за день боя - до 35 человек, из которых 6 человек убитых и 5 тяжелораненых. Запас патронов к концу дня, несмотря на значительное пополнение трофейными, однако, совершенно недостаточен, если бой будет такого же напряжения, как минувший. В отряде всего 140 бойцов. Настроение бодрое, но силы противника подавляющие: их насчитывают не менее как в 3000 человек. Удерживать ли за собой вокзал? Это имеет смысл только в одном случае: если вообще нужно во что бы то ни стало отстоять весь железнодорожный узел, а для этого неизбежно нужно владеть и Батайском. В перспективе большой бой, в который должны будут быть вовлечены значительные силы армии. Несколько дней раньше говорили, что, в случае оставления Ростова, армия отойдет на Кубань вдоль железной дороги и что для этого отхода готовились составы, но возможно ли это теперь? Пришли к заключению: прорываться из окружения, и в менее опасном направлении, то есть на восток.
Был разработан план прорыва. Его расчет на слабую бдительность красных. Главная опасность может быть только со стороны тех частей противника, которые находятся в северной части станции. Отряд был разбит на 3 группы и каждой дана определенная задача. Первая - в 40 человек, Ударного дивизиона, с ротмистром Дударовым во главе, должна прикрыть отход отряда с севера. Для этого она должна выйти в районе самой станции на дорогу на Ольгинскую и по ней двигаться на восток. Если у противника будет поднята тревога, группа задерживает его. Через полчаса после выступления первой группы выступает вторая - главные силы, в 50 человек, во главе с полковником Ширяевым, с ранеными. Она идет от вокзала прямо на восток и уходит в степь. Третья - Морская рота, 40 человек - остается на вокзале после ухода 2–й полчаса и затем оставляет его, уходя любым благоприятным в обстановке момента путем. Условлено - если 1–я группа вынуждена будет вступить в серьезный бой, другие придут ей на помощь, и что после оставления станции каждая группа идет на разъезд Заречная самостоятельно.
Это совещание на короткое время было прервано неожиданностью: вся станция, бывшая до этого погруженной в темноту, вдруг осветилась электрическими фонарями. Но быстро все фонари в расположении отряда были разбиты ружейными выстрелами, в то время как расположение красных оставалось освещенным. Для отряда стало лучше наблюдение.
В 22 часа группа ротмистра Дударова выступила. К этому времени ранее высланные дозоры не только донесли о слабом охранении и наблюдении со стороны противника, но одному из них даже удалось встретиться с дозором красных, выдать себя за таковой же красный дозор и узнать месторасположение застав красных. Группа спокойно прошла ближе к Батайску на указанную дорогу. Встретившему ее дозору красных заявила себя как заставу, высланную на восточную окраину станции, и без единого выстрела ушла в степь. 2–я группа спугнула караул или разведчиков красных за каменной стеной, отделявшей линию железной дороги от степи. Она с большим усилием пронесла раненых под вагонами стоявших на путях составов и через обвалившуюся часть стены и удалилась в степь. 3–й группе пришлось оставаться на вокзале полчаса при полном спокойствии кругом, но в ней произошел неприятный и волнующий эпизод: капитан И., который в минувшем бою руководил ротой, проявил большую нервность, передававшуюся другим. Старший лейтенант Ивлиев, вступивший в командование Морской ротой после ранения капитана 2–го ранга Потемкина, отстранил капитана И. от руководства ротой и назначил штабс–капитана Федорова - так же как и капитана И., офицера 2–го Офицерского батальона. Штабс–капитан Федоров вывел роту с вокзала в южном направлении, а затем повернул ее и обошел станцию с востока. На вокзале были оставлены тела убитых, вынести которых не представлялось возможным.
Ротмистр Дударев повел свою группу на разъезд Заречная и благополучно довел ее. Штабс–капита Федоров также пошел туда, но взял левее и натолкнулся на охранение Юнкерского батальона, открывшее огонь и ранившее двух моряков; только капитан И., воспротивившийся решению штабс–капитана Федорова, ушел с четырьмя в направлении на Нахичевань. Группа полковника Ширяева, несшая раненых и выбившаяся из сил, не пошла прямо на Ростов, а направилась по дороге на станицу Ольгинскую, в которую пришла во второй половине дня, а в Ростов - на следующий день. В пути от нее отстало 4 человека.
Поразительно вел себя капитан 2 ранга Потемкин: раненный в голову, лишившись глаза, преодолевая головную боль, он, когда люди выбивались из сил, неся раненых, сам помогал нести их. Несколько часов до этого, он, раненный на вокзале, хотел застрелиться, но у него отобрали револьвер. Теперь он спасал других. Его имя еще раз будет упомянуто в истории, в конце, когда армия оставляла Крым и когда он помог погрузиться на пароход батарее, принимавшей участие в боях у Батайска.
* * *
Генерал Марков был очень рад благополучному выходу Батайского отряда, за который он нес ответственность. Генерал Корнилов наградил всех Георгиевскими отличиями.
2-3 февраля красные неоднократно вели наступление на Юнкерский батальон, отбиваемые им с поддержкой юнкерского артиллерийского взвода. Генерал Марков находился с юнкерами, и это укрепляло дух и упорство их. В ночь на 3 февраля он отвел батальон на позицию ближе к Ростову. Здесь юнкерскому артиллерийскому взводу приказано было спустить орудия с платформ и поставить на позицию. Сам генерал Марков помогал работать.
Погода изменилась: снова мороз, холодные ветры. Спасения от них нет. Речные барки, будки для склада инструментов - удел немногих. Для большинства - снежные окопы. Красные тревожат непрерывно. И вот в такой обстановке создавалась глубокая любовь и преданность юной молодежи к генералу Маркову. Он понимал их чувства, но и понимал, что им нужен отдых. Батальон уже потерял больше 20 человек убитыми и ранеными и столько же заболевшими.
4 февраля. На смену вызывается 2–й Офицерский батальон полковника Лаврентьева, всего лишь две роты в 40 и 47 штыков, под командой полковников Семенова и Зудилина. Выданы патроны по 150 штук на человека и два "льюиса". Батальон шел пешком. Снег, несомый сильным, морозным ветром, бил в лицо. В сумерках он остановился у эшелона, в некоторых вагонах которого у маленьких костров грелись юнкера. Полковник Лаврентьев выстроил роты. "Для встречи начальства", - подумали офицеры. К батальону подходили трое. Впереди некто, казавшийся высоким, в высокой белой папахе, в поддевке. Кто подходил, никто не знал, а погон в темноте видно не было. Полковник Лаврентьев подал команду.
- Здравствуйте, господа офицеры! - громким, четким голосом поздоровался с выстроившимися идущий впереди, и как‑то инстинктивно все ответили:
- Здравия желаем, Ваше Превосходительство! Затем он сказал:
- Перед вами бывший начальник штаба Юго–Западного фронта - генерал–лейтенант Марков. Вас я призвал сюда, чтобы сменить юнкеров; они не втянуты в боевую жизнь, им тяжело, и еще в такую погоду. По другую сторону моста стоят 5000 человек большевистской сволочи. Уверен, что вы с ними справитесь и удержите позиции. Полковник Лаврентьев, приступите к смене!
Смена прошла быстро.
- Если бы не генерал Марков, мы бы здесь пропали. Он всегда был с нами, подбадривал нас… - говорили иззябшие юноши.
Такая аттестация генерала Маркова вполне гармонировала с первым впечатлением от него офицеров.
Сменен был и юнкерский артиллерийский взвод офицерским другой батареи.
С 5–го по 8 февраля роты 2–го Офицерского батальона с поддержкой меткого огня артиллерийского взвода отбивали ежедневные наступления красных. Открытая местность облегчала их задачу.
Последние бои у Ростова
7 февраля Донской атаман генерал Назаров сообщил генералу Корнилову, что он более не задерживает Добровольческую армию. Генерал Корнилов теперь был свободен в своих решениях и решил оставить Ростов в ночь с 9–го на 10 февраля, дав своей армии два дня на окончательные сборы в поход и задачу - отстаивать в течение этих дней город.
Предполагаемый раньше путь ухода армии на Кубань вдоль Владикавказской железной дороги теперь был отставлен и оставался один - на восток, в степи, с переходом реки Дон у станицы Аксайской. Добровольцы, однако, не знали о планах командования, как не знали и о времени оставления Ростова, но их предположения были весьма недалеки от действительности. Исключительно тяжелая обстановка и полное отсутствие представлений о дальнейшей судьбе армии, уходящей в степи, тем не менее не вселяли в них психоза бессмысленного ухода, поражения, бегства. Они оставались верными и полностью доверившимися Вождю.
7 февраля на всех направлениях от Ростова продолжались бои с наступающим противником. У станции Хопры положение ухудшилось: на отряд генерала Черепова давили огромные силы, вынуждая его к отходу. Казаки станицы Гниловской, отчаявшись отстоять станицу, стали расходиться по домам. В отряд выслана Морская рота.
8 февраля красные продолжали наступать, но продвижение их сдерживалось добровольцами и шло медленно.
К северо–западу от Ростова, в направлении на Султан–Салы, Ростовская и Георгиевская роты, уже более месяца находившиеся в боях, с трудом сдерживали красных. Их сменил 3–й Офицерский батальон, которому приказано, не ввязываясь в серьезный бой, отходить, но остановиться, не доходя до железной дороги, и удерживать там позицию. Левее батальона в первый раз был выдвинут на боевую линию Студенческий батальон, поддерживающий влево связь со Школой прапорщиков, позиция которой доходила до Темерника. Красные, атаковавшие 3–й батальон, были им решительно отбиты. Студенческий батальон также остановил их наступление. Так как к наступлению ночи не было заметно, чтобы красные готовились повторить наступление, Студенческий батальон был отведен в Лазаретный городок.
К концу дня фронт проходил в непосредственной близости к Ростову. В Лазаретный городок был отведен Корниловский ударный полк, кроме одной роты.
* * *
На 9 февраля на позициях оставались следующие части:
3–й Офицерский батальон и Школа прапорщиков - в направлении на Султан–Салы. Партизанский отряд есаула Лазарева - Темерник.
Морская рота, Корниловская рота и Партизанский отряд сотника Грекова - в направлении на станцию Хопры.
2–й Офицерский батальон - за р. Дон в направлении на Батайск.
Кроме 3–го батальона, все остальные части были подчинены генералу Маркову, на которого легла обязанность защиты Ростова в течение всего 9 февраля. Две 2–орудийные батареи стояли на позициях в направлении на Хопры и Батайск.
В резерве у генерала Маркова был 1–й Офицерский батальон и взвод юнкерской батареи. Кроме того, в распоряжение его поступил Чехословацкий батальон с Русско–галицким взводом, общей численностью до 250 человек, занявший фронт вдоль реки Дона, обеспечивая Ростов и Нахичевань с юга.
Чехословацкий батальон был сформирован капитаном Немечеком из взятых в войну в плен чехов и словаков; Русско–галицкий взвод - до 35 человек из пленных галичан. Эти славяне поступили добровольно в Добровольческую армию для борьбы за освобождение от большевиков старшей сестры славянства - России. Для них общеславянский гимн "Гей, славяне…" был не простой песней.
Штаб генерала Маркова на вокзале. Генерал Марков отдает распоряжения к упорной обороне города в течение дня 9 февраля. Он предусматривает возможность восстания местных большевиков. Он подготовляет и оставление города и, в связи с этим, уничтожение и порчу всего, что потом может служить для красных в военном отношении.
По его приказанию ледокол на реке Дон развел пары и стал ломать лед на реке. Разведен железнодорожный мост. Батарея, стоявшая у станции Заречная, переведена на ростовский берег реки. Дабы красные со стороны Батайска не могли подвезти свои орудия на платформах ближе к городу и обстреливать его, он приказывает взорвать железнодорожное полотно и маленький железнодорожный мост.
Эту задачу генерал Марков лично поручил начальнику подрывной команды 1–го Офицерского батальона, старшему портупей–юнкеру Козлову, дав ему срок - первая половина ночи на 9 февраля. Для этой цели, как и для других взрывов, команде было дано 11 ящиков пироксилина. Пироксилин оказался отсыревшим. За сушку его взял–ся сам юнкер Козлов: он сушил его в помещении кондукторской бригады, в голландской печи, оставаясь там один. Работа, крайне опасная, была благополучно завершена. С темнотой, под прикрытием 2–го батальона, подрывники заложили заряды и произвели ряд взрывов, сделавших должное разрушение.
9 февраля. Ночь прошла сравнительно спокойно, но все части находились в полной готовности. Вели разведки по всем направлениям. Всюду ходили дозоры. Усиленное число выставленных постов. А с рассветом на всех подступах к Ростову начался бой.
Под орудийный гул большой Ростов агонизировал. Жители прятались по своим норам.
К орудийной стрельбе, особенно сильной со стороны красных, к разрывам их снарядов весь день присоединялись другие взрывы: взрывали железнодорожные стрелки и сооружения, подрывали паровозы. Не обошлось без жертв: взрывом был убит инженер–путеец поручик Лысенко.
Чины Технической роты, расставшись со своими паровозами, с железнодорожным депо, со службой связи, несомой ими до сего времени, группами уходили на место их сбора, в Лазаретный городок. У вокзала они заходили на питательный пункт, все еще продолжавший работать, который обслуживали дамы и девушки, переживавшие неописуемый ужас и страх за себя и за всех. "Снимите погоны! Куда вы пойдете? Оставайтесь", - умоляли они. Их сердечно благодарили и уходили.
Красные наступали по трем направлениям и огромными силами. Их отбрасывали. В середине дня они стали теснить юнкеров Школы прапорщиков и уже ворвались было в Темерник, но подошла 3–я рота 1–го Офицерского батальона со взводом юнкерской батареи и отбросила красных. Артиллерийский взвод разметывал их бесформенные цепи, заставив отойти далеко.
В это время неудержка на юго–западном фасе Темерника у партизан. 3–я рота направляется туда с полученным предупреждением: "Не обстрелять корниловцев". Когда рота вышла на окраину, к ней уже подходила чья‑то цепь. Посланный для выяснения поручик Успенский, только подойдя к ней на расстояние менее 100 шагов, разобрал, что это красные. Рота открыла огонь и заставила красных залечь. Противников разделяло небольшое расстояние и овраг.
Один эпизод в памяти участников этого боя. На Темернике к роте присоединился высокий старик с длинной белой бородой. Теперь, находясь в цепи, старик не ложился, продолжал стоять во весь свой богатырский рост, всматривался в цепь противника, вскидывал винтовку к плечу и спускал курок. Затем - прикладывал ладонь к глазам и будто проверял произведенный им выстрел. Долго стрелял старик, и странна была его неуязвимость, его холодное спокойствие. Расстояние между цепями не превышало 300 шагов. Наконец старик упал навзничь и остался лежать на снегу. Он был убит наповал. Недалеко от него пал убитым хорунжий Фаддеев.
Огонь усиливался. Красные готовились к атаке.
В это время на северной окраине Темерника положение резко изменилось к худшему. Шесть орудий красных обрушились своим огнем на юнкерский артиллерийский взвод, открывший огонь по перешедшей в наступление красной пехоте. Взвод вынужден был менять позицию, но пока это делал, цепи противника уже были саженях в 300 от Темерника. Их батареи засыпали снарядами юнкеров Школы прапорщиков справа от взвода и партизан - слева. Партизаны стали отходить. Однако взвод открывает огонь.
Наступал вечер. Крутом стрельба. По взводу щелкают пули. В нескольких местах Темерника начались пожары, вызванные разрывами снарядов красных. У одного орудия заклиняется граната. И поручик Казанли, командир взвода, приказывает взводу взяться за передки. В этот момент прискакал разведчик с приказанием отходить к вокзалу. По снявшемуся с позиции взводу неслась пулеметная очередь красных.
* * *
Три роты 1–го Офицерского батальона стояли в районе вокзала. Над ними иногда посвистывали пули: большевики поднимали голову. В направлении выстрелов быстро уходили дозоры. Пойманных не щадили. К вечеру особенно частая стрельба была в тылу частей, стоявших вдоль дороги на Таганрог; туда продвинулись две роты батальона. Темнело. Невдалеке проскакала в тыл 2–я батарея. В порядке прошла Корниловская рота. Затем отряд сотника Грекова. Впереди оставалась Морская рота с бронеавтомобилем. Но подходит и она. Роты батальона идут к вокзалу. Нет только 3–й роты, которая до наступления вечера принуждала красных лежать на голом снежном поле. Приказание об отходе ей привез есаул Лазарев, добавивший к этому, что его отряд отходит под давлением.
Момент передачи приказания совпал с моментом начавшейся атаки красных. Отход роты стал невозможным: сначала нужно было отбросить противника. Огонь достиг большой силы. Большевики попятились и залегли. Рота начала отход по частям. Отход по рабочему району был исключительно трудным: цепи роты, шедшие гуськом по улицам, прижимались к домам, встречались выстрелами из домов. А сзади вбегали в Темерник красные и обстреливали улицы продольным огнем. Спас роту дым пожаров…
* * *