- О, как это здорово! - проговорил Шищенко. - Молодцы девчата, сшили флаг на славу!
Когда флаг был надежно укреплен, Сумской подал команду:
- А теперь скорее вниз!
Тоня Елисеенко, находясь у основания трубы, волновалась за ребят, чутко прислушивалась к каждому звуку, шороху, готовая в любую минуту не только предупредить ребят, но и принять бой. Когда наконец-то сверху услышала приближающийся шорох, обрадовалась.
- Наш Октябрь уже шагает по земле! - радостно сообщил Саша Шищенко, спускаясь первым на бетонированную площадку дымогарной трубы. Следом за ним благополучно спустился и Николай Сумской. Не задерживаясь, все трое пустились в обратный путь. Когда они выбрались из котельни, к ним присоединились все остальные участники этой рискованной и опасной операции: Нина Старцева, Лида Андросова, Миша Шищенко, Володя Жданов. С чувством исполненного долга подпольщики под покровом ночи разошлись по домам.
* * *
Наутро весть о вывешенном красном флаге молниеносно облетела поселок. Люди, забыв об опасности, выбегали на улицу, со слезами радости смотрели на флаг страны Советов, восхищались смелостью подпольщиков, верили, что скоро придет освобождение от ненавистных немецко-фашистских захватчиков.
В ту ночь красные флаги были вывешены и в городе Краснодоне на трубе шахты № 1-бис, школе имени Горького, здании больницы, в городском парке.
Теперь флаг, вывешенный 7 ноября 1942 года на трубе шахты № 5 поселка Краснодон, как самая дорогая реликвия подпольной организации бережно хранится в музее "Молодая гвардия".
* * *
В первые же дни оккупации города Краснодона гитлеровцы открыли биржу труда для вербовки и отправки молодежи на работы в Германию. Молодогвардейцы задались целью сорвать эту фашистскую затею. В своих листовках они призывали:
"Товарищи краснодонцы! Не верьте лживой агитации, которую проводят немцы и их холопы. Они хотят вас завербовать для каторжных работ.
Впереди вас ждет смерть и голод вдали от своей Отчизны.
Не поддавайтесь на удочки немецких подпевал и не верьте их обещаниям. Становитесь в ряды защитников своих прав, своих интересов.
Бейте, громите, уничтожайте фашистов!
"Молодая гвардия".
А 5 декабря 1942 года, в День Советской Конституции, молодым подпольщикам города удалось сжечь ненавистную биржу труда, тем самым спасти более двух тысяч юношей и девушек от угона в Германию. Как известно, эту операцию блестяще выполнили Сергей Тюленин, Любовь Шевцова, Виктор Лукьянченко.
Большую помощь по срыву вербовки молодежи поселка Краснодон оказывали медицинские работники, которые по поручению Нины Старцевой, Тони Елисеенко, Лиды Андросовой выдавали "больным" фальшивые справки о непригодности к работе в Германии.
До наших дней сохранилась справка, выданная 16 ноября 1942 года молодогвардейцу поселка Краснодон Володе Жданову, в которой говорилось, что он… лечился по поводу эпилепсии с затемнением сознания.
Чтобы самим избежать угона на работы в Германию, молодогвардейцы были вынуждены устраиваться на работу. Нина Старцева и Лида Андросова в ноябре 1942 года поступили на работу в шахту № 17. Позднее здесь стал работать Николай Сумской. Но работали только тогда, когда поблизости крутился полицай. Зря они времени не теряли. Молодогвардейцы призывали шахтеров саботировать распоряжения гитлеровской администрации. В результате шахта № 17, где действовали члены группы "Молодая гвардия", не дала оккупантам ни одной тонны угля.
* * *
Декабрь 1942 года. Наступающие советские войска все ближе подходили к Донбассу. Для всех было очевидным, что освобождение Краснодона и близлежащих шахтерских поселков - дело уже предрешенное, подпольщики готовились к нанесению последних ударов по врагу. К началу декабря на складе подпольной организации "Молодая гвардия" находилось: 15 автоматов, 80 винтовок, 300 гранат, 15 тысяч патронов, 10 пистолетов, 65 килограммов взрывчатки и несколько сот метров бикфордова шнура. Правда, использовать весь этот арсенал подпольщикам не довелось.
Еще в ту пору, как в городе, поселках и хуторах стали появляться первые листовки, подписанные "Молодая гвардия", враг понял: в Краснодоне и окружающих поселках, хуторах действует опасная, хорошо законспирированная подпольная организация. Жандармерия и полиция были поставлены на ноги, но напасть на след подполья долго не удавалось. При каждом появлении листовок, сводок Совинформбюро начальник немецкой окружной жандармерии полковник Эрнст Ренатус метал громы и молнии в адрес начальника городской полиции Соликовского:
- Свинья! Бестолочь! Бездарность! Не поймаешь большевиков в ближайшие три дня - шкуру спущу!
После каждого такого разноса Соликовский поспешно вызывал к себе, в городскую полицию, комендантов поселков и, брызгая от злобы слюной, приказывал:
- Если не поймаете мне подпольщиков в ближайшие три дня - повешу!
Коменданты поселков после такого "инструктажа" с помощью своих подручных устраивали круглосуточное патрулирование по улицам и засады, проводили обыски в домах. В полицию тащили каждого встречного. Там людей избивали до потери сознания, вынуждая под дулом пистолета признаться в связи с подпольщиками. Но все было безрезультатно. Поймать ни одного члена подпольной организации "Молодая гвардия" так и не могли. Как и прежде, на заборах, телеграфных столбах, зданиях и даже на дверях местной полиции продолжали появляться сводки Совинформбюро, листовки, обращения за подписью неуловимой "Молодой гвардии". И как ни кричали от злобы и бешенства Ренатус, Соликовский о поимке подпольщиков, им еще много раз приходилось назначать трехдневные сроки…
И вдруг случилось непредвиденное: за похищение новогодних подарков, предназначенных для немецких солдат, 1 января 1943 года были арестованы молодогвардейцы Мошков, Земнухов и Третьякевич. На допросе в городской полиции они держались так, что их решили выпороть и отпустить. Но в день, когда Мошкова, Земнухова и Третьякевича уже собирались выпустить, начальнику районной жандармерии гауптвахтмейстеру Зонсу был подброшен листок из ученической тетради, где было написано:
"Начальнику шахты № 1-бис господину Жукову. В Краснодоне организована подпольная комсомольская организация "Молодая гвардия", в которую я вступил активным членом. Прошу в свободное время зайти ко мне на квартиру, и я все подробно расскажу. Мой адрес: ул. Чкалова, № 12, ход № 1.
Почепцов Геннадий".
Предатель Почепцов был сверстником молодогвардейцев, со многими из них учился в одной школе, знал в лицо и, конечно же, домашние адреса. Он жил с отчимом Громовым, человеком корыстным, желчным и злым. О принадлежности пасынка к подпольной организации отчим знал и, когда до него дошел слух об аресте Мошкова, Земнухова, Третьякевича, стал запугивать Почепцова: "Допрыгался! Не сегодня-завтра за тобой придут. Расстреляют и тебя, и меня с матерью".
Трусливый Почепцов не выдержал и написал заявление в полицию… Так в городе Краснодоне, шахтерских поселках и на хуторах начались аресты членов организации "Молодая гвардия".
Штаб "Молодой гвардии" дал указание всем подпольщикам уходить из города, поселков. Но скрыться, избежать ареста удалось лишь немногим. За шесть дней - с 5 по 11 января - по доносу Почепцова в фашистские застенки были брошены Ульяна Громова, Майя Пегливанова, Василий Бондарев, Василий Гуков, Сергей Левашов, Борис Главан, Анатолий Попов, Анна Сопова и многие другие молодогвардейцы города, близлежащих поселков и хуторов. Люба Шевцова была арестована 8 января в городе Ворошиловграде и под усиленным конвоем доставлена в Краснодон. Были схвачены и руководители партийного подполья Ф. П. Лютиков, Н. П. Бараков.
* * *
В тот вечер, 12 января 1943 года, Нина и Анна Андреевна Старцевы были дома одни. Огня не зажигали, разговаривали вполголоса о тревожных новостях, которыми был так полон поселок и город Краснодон.
Нина уже знала о повальных обысках и арестах. В поселке Краснодон тоже было неспокойно. 3 января гитлеровцы схватили Володю Жданова, днем позже стало известно об аресте Николая Сумского. Из головы Нины не выходили слова фельдшера Нины Петровны Алексеенко. Когда они с Лидой Андросовой днем возвращались из полицейского участка после очередной обязательной регистрации, на Центральной улице их остановила Нина Петровна и тихо сообщила:
- В городе и поселке идут аресты молодежи. Постереглись бы вы, девушки.
- А чего нам бояться? Что такого мы сделали? - отмахнулась было Лида.
- Вам видней. Только у Сумского был обыск, на чердаке нашли радиоприемник. Мне сказал об этом полицай, только что бывший у меня на приеме в медпункте.
Анализируя события, Нина понимала: оставаться дома опасно, надо немедленно уходить из поселка. Но куда? Окрестные хутора сплошь забиты отступающими гитлеровскими частями, а родственников или надежных знакомых поблизости не было. Белоруссия же от Краснодона была слишком далеко.
На крыльце послышался топот кованых сапог, и тут же в дверь злостно застучали.
- Каратели! - побледнев, вскрикнула Анна Андреевна, крепко прижимая к себе дочь.
- Успокойтесь, мама. Это обозники. На улице мороз. Вот и стучат, чтобы погреться, - пыталась Нина хоть как-то успокоить мать.
Удары в дверь повторились.
- Господи, хоть бы ты пронес мимо нас эту нечистую силу! - причитала на ходу Анна Андреевна, направляясь к наружной двери, гулко сотрясавшейся от сильных ударов. Она с трудом, дрожащими руками откинула массивный крюк, установленный еще до войны самим Илларионом Нестеровичем. Дверь с шумом распахнулась, и Анну Андреевну ослепил яркий свет карманных фонарей. С силой отбросив хозяйку квартиры к стене, полицаи и жандармы устремились в дом.
- Хватайте ее! - увидев Нину, во все горло закричал поселковый комендант.
Анна Андреевна бросилась было заслонить дочь, но здоровенный верзила с красным злым лицом грубо загородил ей путь. Подталкивая Нину дулами автоматов, фашисты направились к выходу.
- Доченька! - отчаянным криком вырвалось из груди матери.
Нина обернулась:
- Прощай, мамочка! Береги себя. Помните… - Договорить ей не дали, сильный удар в спину вытолкнул девушку в одном платье на январский мороз.
Анна Андреевна рванулась к вешалке. Схватив пальто, платок, она следом бросилась за дочерью. Догнав конвой, пыталась все это передать Нине. Но гитлеровцы снова грубо ее отбросили.
Потрясенная и убитая горем, Анна Андреевна не знала, что делать. Она не замечала ни холода, ни леденящего степного ветра. По ее впалым щекам текли слезы. Беззвучно глотая их, она неотрывно смотрела вслед удалявшейся навсегда дочери. Ветер порывисто теребил ситцевое платьице на ее худых опущенных плечах. Потом, очнувшись, Анна Андреевна, с трудом передвигая ноги, побрела в свою только что опустевшую квартиру. Силы оставили ее…
Едва дождавшись рассвета, Анна Андреевна поспешила к Андросовым. Переступив порог их квартиры, она увидела распухшее от слез лицо Дарьи Кузьминичны, убитого горем Макара Тимофеевича. Без слов поняла, что ночью была взята и их дочь Лида.
В дверях показался сосед Андросовых - Петрачков.
- Народ говорит, что никого из арестованных в поселке уже нет, всех пешими угнали в город Краснодон, - через силу сообщил он.
- Так моя же Ниночка совсем раздетая! - с отчаяньем проговорила Анна Андреевна Старцева.
- Лидочку-то нашу тоже увели в одной кофточке, - всхлипывала Дарья Кузьминична.
- Да успокойтесь же! Слезами горю не поможешь! - старался утешить женщин Петрачков, хотя у самого на сердце было такое, хоть волосы рви на голове. В эту же ночь была арестована и его дочь Надя.
Днем 13 января стало известно, что вслед за Ниной Старцевой, Лидой Андросовой, Надей Петрачковой гитлеровцами были схвачены и остальные члены подпольной группы организации "Молодая гвардия" поселка Краснодон: Тоня Елисеенко, Нина Кезикова, Надя Петля, Тоня Дьяченко, Женя Кийкова. В доме Шищенко палачам удалось взять только младшего - Александра, старшему брату - Михаилу - удалось скрыться в тайнике. Только ему одному удалось остаться на свободе и увидеть освобожденными поселок и город Краснодон.
В тот же день родители арестованных поселковых молодогвардейцев, захватив для них теплую одежду, белье и еду, направились в город Краснодон. Но передать им разрешили только еду.
* * *
- Старцева! - распахнув дверь камеры, выкрикнул полицай.
Нина медленно поднялась с пола, привычным кивком головы отбросила назад тяжелые длинные косы. Под конвоем она шла по хорошо знакомому коридору бывшего райвоенкомата. Здесь Нина была еще в июле 1941 года, когда провожала на фронт своего отца. Ее ввели в кабинет начальника городской полиции Соликовского. В помещении было накурено, грязно пахло самогонным перегаром.
- Старцева? - уточнил следователь городской полиции Кулешов.
- Да.
- Назовите подпольщиков поселка Краснодон, и мы гарантируем вам жизнь.
- Я не знаю ни одного подпольщика, - глядя прямо в глаза следователю, спокойно ответила Нина.
- А кто вывесил флаг? - Кто разогнал скот и перебил конвой? Кто сжег скирды хлеба? Кто перерезал телефонный кабель? Тоже не знаешь?
- А почему, собственно, я должна все это знать?
- На стул! - визгливо приказал Кулешов. Двое его подручных, заломив руки Нины назад, силой усадили ее на стул. С ног стащили сапоги, чулки. Из жаровни клещами достали раскаленный добела металлический прут.
- Ну! Так кто же вывешивал флаг, угнал скот, перебил конвой? - злобно повторил свои вопросы Кулешов.
Нина стиснула зубы, закрыла глаза. В этот миг ее пронзила острая боль.
- Фамилии?! - кричал Кулешов. И снова раздирающая сердце боль. А дальше Нина уже ничего не чувствовала и не слышала. Ее окатили холодной водой. Придя в сознание, она долго не могла понять: где она, что с нею. Так почти в беспамятстве и приволокли ее обратно в камеру.
К ней тут же бросилась Лида Андросова. Бережно приподняв голову подруги, скороговоркой прошептала:
- Нина, родная моя, очнись!
Уля Громова влила Нине несколько глотков воды, смочив конец своего платка, осторожно обтерла ее лицо.
- Звери, гады! Подождите, вы заплатите за все! - на весь барак громко посылала проклятия гитлеровцам бесстрашная Люба Шевцова.
Нина очнулась, хотела было подняться, но от жгучей боли в ногах забилось сердце… Вечером ее снова потащили на допрос: самостоятельно она уже не могла идти.
- Кто это? - встретил ее Кулешов, указывая на стоявшего у стены с распухшим, изуродованным лицом Николая Сумского. Их взгляды встретились, чтобы мысленно сказать друг другу: "Надо держаться! Надо выстоять до конца!"
- Не знаю! - уже с вызовом ответила Нина. - Следователь ударил ее. Из разбитой губы, из носа брызнула кровь. Палачи за косы оттащили Нину к стене и стали снова жечь раскаленным железом, загонять под ногти иглы. Но хрупкая семнадцатилетняя девушка из Белоруссии оказалась сильнее огня. Ничто не могло заставить ее заговорить, нарушить данную клятву, выдать товарищей.
Окровавленная и обессиленная от жестоких пыток, но непобежденная, Нина Старцева приходила в себя в камере на руках своих верных, боевых подруг.
Жестоким пыткам подвергли фашистские негодяи руководителя подпольной группы поселка Краснодон Николая Сумского. Ему выбили глаз, переломили плечо.
Били на допросах Лиду Андросову, отчего она не раз теряла сознание. Изощренно пытали Тоню Елисеенко. Никто из них не проронил ни слова, не склонил головы перед врагом.
В музее "Молодая гвардия" хранится платье подруги Нины Старцевой - Жени Кийковой, с которой они в одну из темных осенних ночей перерезали немецкий телефонный кабель. После допросов и пыток оно насквозь было пропитано кровью. Женя передала это платье матери - Е. Н. Кийковой, прося взамен чистую одежду. Платье Елена Никифоровна хранила у себя дома более 25 лет. Можно понять, сколько материнских слез выплакала она, глядя на это немое свидетельство нечеловеческих страданий, выпавших на долю ее дочери.
Каждый день к серому приземистому бараку - тюрьме у городского рынка - стекались родственники арестованных. До них доходили слухи о жутких истязаниях узников, и они были полны тревоги за судьбу арестованных. Целыми днями родители толпились у барака городской полиции с надеждой хоть чем-нибудь помочь своим детям.
В эти дни здесь, у серого барака, была и мать Нины Старцевой, Анна Андреевна, глаза у которой с момента ареста дочери не просыхали от слез.
И сегодня нельзя без содрогания читать судебные протоколы - показания палачей молодогвардейцев на судебном процессе, состоявшемся в Краснодоне.
"…На допросах мы жестоко избивали комсомольцев плетьми и обрывками телефонного кабеля. Наряду с этим, чтобы заставить их говорить, подвешивали за шею к скобе оконной рамы, инсценируя казнь через повешение", - говорится в одном из них.
А вот признание начальника Краснодонского жандармского поста Отто Шена: