В годину великого посещения Божия благословляю тебя: воплоти и воскреси в нынешнем подвиге своем святые, незабвенные деяния благочестивых предков твоих, в годину тягчайших бед собиравших своею беззаветною верою и самоотверженной любовью во имя Христово духовную русскую мощь и ею оживотворявших умиравшую русскую землю и жизнь.
Неси и ныне спасение ей - и отойдет смерть от жертвы своей…"
А дальше в этом послании он обращается не к правительствам других стран, а к общественности:
"К тебе, человек, к вам, народы вселенной, простираю я голос свой: помогите! Помогите стране, всегда помогавшей другим! Помогите стране, кормившей многих и ныне умирающей с голода. Не до слуха вашего только, но до глубины сердца вашего пусть донесет голос мой болезненный стон обреченных на голодную смерть миллионов людей и возложит его на вашу совесть, на совесть всего человечества.
На помощь немедля!
На щедрую, широкую, нераздельную помощь!
К Тебе, Господи, воссылает истерзанная земля наша вопль свой: "Пощади и прости". К Тебе, Всеблагий, простирает согрешивший народ руки свои и мольбу: "Прости и помилуй".
Во имя Христово исходим на делание свое: Господи, благослови".
Обращение патриарха прозвучало колокольным, набатным звоном, сразу же нашедшим отклик у многих европейских народов. Пожертвования пошли массово. А вот из хлебно благополучных областей не поступило ни одной зернинки в области, пораженные голодом.
Больше того, ленинская гвардия придумала пропагандистский лозунг, что именно духовенство "костлявой рукой голода" борется с трудящимися миллионами. Но на самом деле гибли сотни тысяч мирян по приказу властей…
В этой горестной суматохе и смуте от недорода из-за засухи подросток Саша Шурепов впервые услышал из уст отца о хозяйственности и деловитости немцев Поволжья. Он делился впечатлениями в семье.
- Немец хитер умом своим, - говаривал отец. - Глядите, он выживает. А почему? Я давеча ездил в один из хуторов и воочию познал, что такое жизненная хватка у него - русского германца.
- А что он такое сделал, что в округе голодают и мрут, а он выживает? - спросил Александр.
- От голода такого можно было избавиться так, как сделали немцы. Зашли во двор к одному хозяину. Гляжу, а во дворе у него яма, он назвал его арыком. Слеплена из глины и подсушена на солнце так, что стала как горшок. Яма эта полная воды, и воду эту держит. Вот он и поливает грядки в своем огородце. Все у него созрело и будет пущено в дело. К зиме приготовился немец, а мы все охаем да крестимся. Молитвами просим дождеца, а на больше у нас нет никакой придуманности, - распространялся батька. - Вот и гибнем массово. На рынке у нас полно пришлых горожан из других губерний, за бесценок распродающих свое имущество. Видел своими глазами, как за пригоршню семечек можно было купить норковую шубу…
Этот рассказ родителя надолго остался в памяти у Александра. Потом, когда повзрослел, ему доводилось общаться с поволжскими немцами и интересоваться, как им удалось избежать голодной смерти. Все подтвердилось…
Он увидел и их обустроенные дома, дворы и огороды. Видел он и эти крохотные искусственные водоемы, всегда заполненные колодезной или дождевой водой. С желобов крыш таких домиков аккуратно разветвлялись водоводы, отправляющие небесную жидкость строго по назначению - в арыки. Голод заставил людей думать и готовиться ко всяким неожиданностям на будущее. Засухи в Поволжье не так уж и редки.
Но следует назвать и третью причину голода. В это время все еще продолжалась Гражданская война, и армию надо было кормить. По заданию Совнаркома в провинциях стали формироваться продотряды для проведения продразверстки. Цель у них была одна - отбирать у и без того нищих крестьян так называемые излишки хлеба. Но скоро продотряды стали безжалостно отнимать и другие продукты (картофель, масло, молоко и т. п.).
Огромные крестьянские массы остались не только без посевного материала, но и без текущего пропитания, потому что продовольственные отряды подчистую выметали закрома. Крестьян попросту элементарно грабили, проявляя при этом грубые репрессивные методы. Люди умирали не только семьями, но и целыми селениями. Немногим удавалось преодолеть кордоны из заградотрядов и перебраться в другие регионы России.
О жестокости в действиях продотрядов сигнализировали вышестоящему начальству даже чекисты. Так, в докладной записке Особого отдела Саратовской губернского ЧК от 5 января 1920 года, отправленной в Москву, говорилось:
"При разверстке наблюдается множество недоразумений. Продотряды безжалостно выметают все до зерна, и даже бывают такие случаи, когда в заложники берут людей, уже выполнивших продразверстку. На основании таких невнимательных отношений к разверстке недовольство крестьянских масс растет. Нередко оказывалось, что сдано было все, даже семена для следующих посевов".
В результате этого головотяпства весенний сев был сорван. А осенью крестьянам пришлось вновь сдавать зерно по продразверстке. Обнищание, причем поголовное, покатилось колесом отчаяния и гибели по Поволжью. Александр видел своими глазами этих несчастных и нищих крестьян, как тени, бродивших голодными по пригороду Нижнего Новгорода…
Эти годы запечатлелись в цепкой памяти ребенка на всю жизнь. Говорят, он одинаково переживал за чувство холода и голода, потому что они, как считал Александр Алексеевич Шурепов, - вечные спутники хаоса и неразберихи в государстве.
* * *
Саша встал раненько утром. С другом Григорием, жившим по соседству, договорились порыбачить. Они встретились на перекрестке сельских улочек, что соединялись в проселочную дорогу, круто спускающуюся к речке Кудьме, которая пересекала и делила село, ставшее со временем пригородом Нижнего Новгорода, ровно пополам. Два закадычных друга договорились порыбачить. Снасти привычные - удочки. Удилища из лещины. Бамбуковые тогда были редкостью, не говоря уже о пластиковых. С бамбуковыми удочками красовались на рыбалке только люди побогаче и поопытнее.
Солнце еще пряталось где-то в восточной части горизонта, озаряя снизу часть неба лилово-малиновым светом. Холодные росы обжигали босые ноги ребят. Но скоро ступни адаптировались к зябким каплям, прилипшим к стреловидным кончикам поднявшейся за ночь травы. Особенно холодными казались кучерявые заросли спорыша, в которых росы было намного больше, чем на других зеленях.
Александр, долговязый паренек, самый высокий в классе, неожиданно спросил своего друга:
- Гриша, а червей живых прихватил? Надеюсь, не таких дохлых, как в прошлый раз?
- Нет, Саша, свеженьких подкопал…
- Я тоже… Кстати, взял на всякий случай каши и теста, - ответил Александр.
- Думаю, клев сегодня должен быть отменный - погода шепчет!
- Дай бог!
Спустившись к реке и облюбовав место для рыбалки, они тихонько примяли сухие стебли осоки. Получились удобные, чем-то напоминающие большие гнезда места для спокойной ловли.
У Саши было две удочки, Григорий всегда ходил к реке с тремя. Прикормив кашей рыбу в прибрежной глади водоема, ребята забросили удочки.
Пока Александр расставлял коробочки с наживкой, друг внезапно тихо проговорил:
- Сань, у тебя клюет…
Александр взглянул на то место, где мгновение назад покачивался поплавок одной из удочек, но его не оказалось на воде. Потом он вынырнул, постоял восклицательным знаком некоторое время, и вдруг белый стержень очищенного гусиного пера стал снова погружаться. Когда сигнализатор повело в сторону, Саша сделал легкую подсечку и выдернул из воды первый трофей - подлещика величиной с ладонь.
Сняв первый улов с крючка, он положил осторожно рыбину на траву, а сам спустился к реке, зачерпнул небольшим ведерком воды и бросил туда свою трепыхающуюся первую добычу. Нацепив нового червя на крючок и трижды плюнув на приманку, он вновь закинул удочку.
Саша за полчаса поймал еще пять рыбок. А вот у Гриши сначала не пошла рыбалка - никак не клевало.
- У меня ни фига не получается! Дай твоего червяка.
- Бери, - улыбнулся Александр.
К удивлению обоих, Гриша стал тягать одну за другой рыбешки, а у Саши затормозился клев.
"Сглазил недобрым оком меня Гришка. Вот и делай хорошее другому, а оно, выходит, может обернуться плохим, - подумал Саша. - Нет, все же это случайность, а может, мои черви лучше. Но тогда почему у меня перестало клевать? Чудеса, да и только!"
Увлеченные рыбной ловлей, ребята не заметили, как дневное светило, выкатившись золотым колобком из-за лозняка, стало быстро подниматься. Теперь оно не только ярко блестело, но и припекало. Разморенные агрессивно наступающим зноем рыбари стали все чаще и чаще ополаскивать лицо водой.
К одиннадцати от жары было уже невмоготу сидеть на берегу. К тому же одолевали слепни, не только раздражающе ползая по телу, но и больно жаля.
- Давай, Гриш, смотаем удочки и сами смотаемся, - предложил Александр.
- Я за - голова от жары гудит, как колокол, - согласился Григорий.
И вот уже юные рыбаки, хвастая друг перед другом своими трофеями, разомлевшие, лениво поплелись по домам, чтобы показать родителям, что они тоже уже могут быть причислены к рангу семейных добытчиков.
* * *
Ребята часто выходили к Волге, которую по сравнению с Кудьмой называли Кстовским морем. Река тут была широка, величава и шумна. Они любили наблюдать, как по Волге сплавляли кругляк. У Кстовской пристани бревна вылавливали длинными баграми рабочие, грузили на телеги и отправляли для распиловки на брус и доски. Причем пилили пильщики вручную на высоких козлах, которые казались сельской ребятне просто огромными живыми существами, крепко стоящими на широко расставленных ногах и подставившими свои узкие спины для работы с древесиной.
Бревно укладывали поперек двух таких "станков". Один пильщик забирался наверх козел по грубо сбитой из тонких хлыстов лесенке, другой находился внизу. Потом периодически менялись ролями из-за "вредного низового производства". Опилки сыпались под рубашку или прилипали к голому вспотевшему телу и неприятно кололи. Это был каторжный труд. Особенно в летнее время.
Видели Саша и его друзья и другой речной промысел - ловлю рыбы сетями, в основном громадными неводами. Во время путины ребятня высыпала на берег поглазеть на сомов. Всем хотелось увидеть именно этих пойманных "крокодилов", байками о которых родители пугали малышей. Говорили, мол, в глубоких омутах Волги живут такие сомы, что нападают не только на детей, но могут проглотить взрослого человека и даже корову. Приводили "конкретные" примеры.
Когда попадалась такая "колода" с длинными усами и хищной пастью, дети радовались, считая, что поймали того самого людоеда, которым стращали родители. Часто ребята выходили на высокий берег, чтобы визуально встречать и провожать проходящие медленно большие белоснежные пароходы и мрачноватые баржи. "Пассажирки", так величались суда с отдыхавшими, хлюпали и брызгались огромными ходовыми колесами по обеим сторонам бортов или большим барабаном на корме вместо современных винтов.
Любил Александр провожать журавлей, которые улетали в теплые края с приближением российских холодов. Обычно он говорил: "Журавли летят в чужую весну, чтобы вернуться в свою".
Дети всегда помогали родителям по хозяйству то ли в огороде, то ли непосредственно по дому. Такая работа по селам не прекращается до сих пор. Заготавливали дрова - сухостой. Не только зима открывала дверцы горящих печей и плит, но и лето требовало огонька - на плитах готовилась пища ежедневно и круглогодично. Поэтому топливо было нужно всегда. Оно являлось всепогодно-стратегическим материалом.
Рослому и набирающему не по дням, а по часам физическую силу волжскому богатырю не составляло труда принести из леса вязку хвороста или даже обломок соснового или березового ствола. Потом дрова резали и кололи, аккуратно складывали штабелем для сушки.
* * *
Тридцатые годы!
Годы массового труда и годы крови, которую пролили в народе некоторые партийные пигмеи и их ставленник - коротышка умом и ростом Николай Ежов. Неслучайно его имя получил и сам кровавый процесс ужасных репрессий конца тридцатых - "ежовщина".
Закончилась учеба - преодолен переход в очередной старший класс. Для отдыха на летних каникулах председатель сельсовета предложил ученикам "труд во имя Отчизны!".
На сельском выгоне строй юношей и девушек. Среди них стоит высокий парень в лаптях и в латаном отцовском пиджаке. Это Саша Шурепов. Он слышит напутствие:
- Мы посылаем вас на стройку автозавода, строить фундамент социализма. Этот гигант социалистической индустрии наряду с другими стройками вознесет страну до невиданных высот. Но запомните, будете лениться, не оправдаете нашего доверия - мы вас тут же отзовем со стройки…
Шурепов не подвел.
После окончания школы он продолжал трудиться на стройке века. И вот главный инженер вызвал Александра в кабинет и в присутствии прораба произнес такие неожиданные слова:
- Александр, мы тебя, как лучшего, решили направить в институт. Не подведешь?
- Нет! Постараюсь оправдать доверие! - твердо заявил молодой строитель.
Не подвел.
В ту пору твердо гремело как пароль слово-девиз "НАДО!"
Комсомольск-на-Амуре - "Надо!"
Магнитогорск - "Надо!"
Днепрогэс - "Надо!"
На самолет - "Надо!"
В подводники - "Надо!"
Юноши и девушки отвечали: "ЕСТЬ!"
Так начинала строиться мощная Красная держава, которую потомки, как ее адепты, так и недруги, назовут Красной империей.
Физкультура и спорт были тоже неотъемлемым атрибутом того поколения советской молодежи. Каждое утро у строителей и студентов начиналось с физзарядки. Шурепов, имея прекрасные физические данные, тоже пробовал себя в разных видах спорта. Занимался гиревыми тренировками, показывая чудеса жонглирования пудовыми и двухпудовыми гирями. Постоянными его спутниками были гантели. Увлекся "тяжелыми" видами легкой атлетики и сразу стал преуспевающим в толкании ядра, метании копья и диска, прыжках в высоту и прочем.
Он не был "совком", каким нередко нарекают наше старшее поколение нынешние либералы, никак не совладавшие с построением крепкой промышленной России. Наш герой становился настоящим советским юношей без вредных привычек: не курил и не злоупотреблял спиртным. Этот жизненный принцип Александр Шурепов пронес по всей жизни, не отступив от него ни на грамм.
Глава вторая
Александр и Александра
Александр Алексеевич Шурепов был спортсменом всесоюзного значения. Саша - огромного роста поволжский россиянин из-под Нижнего Новгорода, ставшего надолго городом Горьким.
Александра Федоровна Пареева - хрупкая быстроногая бегунья, недавно выигравшая первенство на чемпионате страны, сибирячка, уроженка Славгорода Алтайского края.
Впервые они встретились в 1936 году на спортивных сборах в Пятигорске, где проходили позже и соревнования по легкой атлетике. Встретились взглядами - и показалось им, что они уже где-то виделись, и давно знают друг друга, и, словно после продолжительной разлуки, искали этой долгожданной встречи.
По окончании сборов в городе прошли и соревнования всесоюзного масштаба.
Местный стадион гудел от восторгов болельщиков.
"К сектору толкания ядра вызывается Шурепов", - объявил диктор.
С низенькой переносной скамейки, стоящей на зеленом газоне стадиона, поднялся атлетически скроенный природой и спортивными занятиями почти двухметрового роста русоволосый юноша.
Подойдя к сектору, он взял тяжелый металлический шар в руки, отер его и подержал в двух ладонях, словно согревая холодный спортивный снаряд, остуженный сквозняками и землей под тенью деревянного грибка. Умом, силой мышц и техники атлета тяжелое стальное ядро должно было в нарушение законов гравитации пролететь энное количество метров и приземлиться, уже согласуясь с ними, как можно дальше от сектора толкания.
Был по-настоящему знойный летний день. Солнце нещадно палило. Ловко перебросив семикилограммовое ядро несколько раз из одной ладони в другую, спортсмен вошел в сектор. Прохладный металл приятно остудил горячий подбородок и предплечье, когда Александр приготовился к толчку.
Взрывная сила и координация сработали у Александра как пружина, - ядро, описав дугу, с первой попытки улетело за рекордную отметку.
Собравшиеся болельщики легкой атлетики - "царицы спорта" - рукоплескали рекордсмену…
А днем раньше на старт беговой дорожки дистанции 400 метров встала и пробежала с рекордным результатом спортсменка - посланец пединститута из Ростова-на-Дону Александра Пареева. Потом друзья этот бег называли так: "Пареева не бежала, а парила над гаревой дорожкой". Она стала чемпионкой страны в этом тяжелейшем виде легкой атлетики.
В момент толкания ядра Шуреповым в стороне, у края ямы для прыжков в длину, стояла Александра, только что осуществившая вторую попытку. Пока замеряли ее "работу после толчка ногами", она увидела результат рекордного полета ядра красивого русоволосого парня, который ей сразу же приглянулся на сборах. Он ей понравился. Она захлопала в ладоши в знак победы юноши.
Надо отметить, что Александр разработал свой метод толкания ядра - "хлест туловищем". Суть его заключалась в том, что атлет начинает движение, стоя спиной к будущему направлению толчка, отклоняется далеко вперед, вынося ядро за пределы круга. После этого он мощным движением поворачивается на сто восемьдесят градусов и, одновременно расправляясь, посылает ядро вперед и вверх. Так когда-то в детстве эту "пружинистость" ощущал автор, бросая стальной линейкой хлебные мякиши вязкого, недопеченного пеклеванного хлеба или куском такой же проволоки подгнившие картофелины в огороде. Они летели по траектории за счет "щелчка".
Это была новинка в методике толкания снаряда. Нужно отметить, что в литературе почему-то родоначальником подобного метода толкания ядра считается американский спортсмен Перри О’Брайен, якобы разработавший его в 1950-е годы.
Александра на этих соревнованиях завоевала первое место по прыжкам в длину, выполнив норматив первого спортивного разряда. Чуть-чуть не хватило до уровня мастера спорта. Потом она наберет нужные сантиметры для нормы мастера спорта.
Затем Александр метал диск - и снова с победным результатом…