Эпизод с узнаванием Родионовым Татищева, бывшего до 1914 г. личным представителем Николая II при дворе германского императора Вильгельма, наводит на некоторые мысли: Родионов не сказал, где он встречал Татищева в Берлине. Но сам Татищев предполагал, что встречались в русском посольстве. Если это так, то кем мог бы быть там Родионов. Если бы он состоял в дипломатическом корпусе, Татищев его наверняка бы запомнил. Возможно, Родионов занимал должность, не бросающуюся в глаза людям уровня Татищева, например, служил в охране. Кстати, в этом случае у него могла быть профессиональная память на лица.
Буксгевден говорила, что она видела Родионова несколько раз жандармом на станции Вержболово. Он проверял паспорта у пассажиров в поезде. Офицер охраны Н.А. Мундель утверждал, что Родионов носил шинель, похожую на шинели, которые носили жандармы.
При допросе Гиббса всплыл следующий эпизод: "В 1916 г. я был в Петрограде у своего знакомого Дитвейлера, кажется еврея, русского подданного, который служил на кабельном заводе. Я имел с ним разговор и спросил его, где он был. Он мне сказал, что он был у такого-то, которому фамилию я теперь забыл. Я Дитвейлера спросил, кто он такой. Он мне сказал: "Должно быть, германский шпион". При этом он мне сказал, что там был офицер Родионов".
Доказательности в этом отрывке нет никакой, поскольку фамилия Родионов одна из самых распространенных фамилий в России. Однако интересна ассоциация, возникшая у Гиббса при разговоре о Родионове. Действительно, человек, которого видели в Российском посольстве в Берлине, замеченный в таможенном контроле на границе, в конце концов, оказавшийся членом Областного совета, контролирует положение Царской семьи, которое интересует не только советскую власть, но и германскую.
Возникает вопрос - а Белобородову ли принадлежит мысль приставить Родионова к Царской семье, или кому-либо другому? Действительно, 6 мая 1918 г. Белобородое подписывает поручение Хохрякову и Матвееву, в котором говорится: "Товарищи. Вам обоим, - тов. Хохрякову на основании выданного ему мандата № 1381 А и тов. Матвееву на основании личных переговоров со мной 4 мая, поручается за личной Вашей ответственностью перевезти оставшихся в Тобольске членов семьи бывш. Царя Николая Романова в г. Екатеринбург".
Но, предположительно, в тот же день, 6 мая 1918 г., он посылает Хохрякову телеграмму:
"Тобольск
Представителю Уральского Облсовета
ХОХРЯКОВУ
Принятия команды отрядом Писаревского сегодня послан Родионов который везет мандат инструкции Матвеев выехал остальными Тобольск четвертого.
Белобородов".
Чем вызвана такая быстрая смена решения и откуда взялся Родионов - в настоящее время нет ответа. Можно лишь предполагать, что на решение Белобородова кто-то повлиял.
Неожиданная информация о личности Родионова появилась в книге А.Н. Грянника "Завещание Николая II". Ссылаясь на статью журналистки С.В. Ильичевой в "Балтийской газете" (№ 1, октябрь 1991 г.) он пишет: "Журналистка сообщает о начале деятельности Я.М. Свикке на посту комиссара с его же слов: "28 апреля 1918 года на заседании ВЧК было решено о посылке отряда особого назначения из латышских стрелков в составе 72 человек. Царя нужно было перевезти из Тобольска в Екатеринбург. ВЧК порекомендовало мне условную фамилию Родионов, которую я должен сохранять и впредь".
Далее Ильичева сообщает: "Именно Свикке-Родионов руководил перемещением и охраной Царской семьи".
Из этого отрывка следует:
1. Решение о перевозе Царя из Тобольска в Екатеринбург было, принято не ВЦИК, в лице Свердлова, и не Уральским областным Советом депутатов, в лице Белобородова, а ВЧК, что противоречит всем документам, приведенным выше.
2. Решение о перевозе Царя из Тобольска было принято 28 апреля 1918 г. Именно в этот день Белобородое разослал телеграммы по всей области с требованием ареста Яковлева, увозящего поезд с Царской семьей в сторону Омска. ВЧК в Екатеринбурге не могло не знать об этом. Или хотя бы о том, что Царскую семью уже вывезли из Тобольска.
3. Родионов - это был псевдоним чекиста по фамилии Свикке.
4. Из всего этого отрывка достоверно известно только то, что Родионов руководил перемещением и охраной Царской семьи. И то не всей семьи, а только царских детей.
Анатолий Николаевич Грянник, в поисках следов Свикке в фонде Военного музея Латвии обнаружил личную анкету Свикке. И там были пункты: "1917–1918 комиссар Рижской милиции, член президиума Курляндского временного совета (Москва - Рига)". (Фонд № 2-60566/1065-VII.) 1918–1919. Военный комиссар дивизии. Член Высшей Военной Инспекции пол. штаба III армии Уральск. Восточного округа Сибирский фронт."
Был Свикке и в Германии (1903–1904 г.). Напомним, что Татищев был личным представителем Николая II в Берлине с 1905-го по 1914 г. Родионов появился в Тобольске после 6 мая и приступил к охране Царской семьи во главе отряда из 72 латышей (список отряда латышей сохранился в материалах официального следствия 1918 года).
Известно также, что Родионов прибыл в Тобольск из Екатеринбурга. В дневнике Николая Александровича есть такая запись от 25 апреля (7 мая): "….До обеда я долго говорил с бывшим офицером, уроженцем Забайкалья; он рассказывал о многом интересном, также и маленький кар. начальник, стоявший тут же; этот был родом из Риги". Из записи в дневнике от 27 апреля (9 мая): "… За вечерней игрой добрый маленький кар. начальник сидел с нами, следил за игрой и много разговаривал".
Из допроса охранника Проскурякова следователем Соколовым: "Утверждаю лишь, что один такой латыш был, который говорил именно с Юровским не так, как говорили между собой латыши. Из себя этот "латыш" был низенький, плотный, нос имел длинный, волосы, глаза и брови черные, уши большие, бороду брил, усы черные, средней величины, лицом смуглый. Похож был на еврея".
Таким образом видим, что около Царской семьи находился латыш низенького роста, не принадлежащий к рядовому составу охранников. Судя по тому, что его низкий рост был отмечен Николаем Александровичем, который сам был невысоким, рост этого латыша должен был резко бросаться в глаза. Расхождения в описании внешности можно объяснить тем, что описания, данные Кобылянским и Проскуряковым делались по памяти, спустя примерно полгода после описываемых событий. Возможно, это был Родионов. 7 мая он мог находиться в Екатеринбурге перед отъездом в Тобольск.
Вроде бы все указывает на то, что Родионов, перевозивший царских детей из Тобольска в Екатеринбург, и есть Свикке. Даже служба Свикке в Рижской милиции вроде бы указывает на возможную связь с жандармерией. По крайней мере, на опыт охранной работы. Однако в РГВА (фонд 176, опись 3), были найдены документы, содержавшие следующие факты: 24 мая 1918 г. из Москвы в Иркутск отправился экстренный поезд Управления Комиссариата Средней Сибири. Этим поездом в соответствии с приказом Троцкого в Сибирь выехал Рейнгольд Берзин, зарекомендовавший себя в борьбе с контрреволюцией на Украине. Вместе с Берзиным ехал его штаб.
В архиве был обнаружен список сотрудников этого штаба:
"ПРИКАЗ № 2 по Средне-Сибирскому Окружному Комиссариату по Военным делам.
15 мая 1918 года г. Москва.
§ 1.
Члены расформированного Штаба Революционного Западного фронта по борьбе с контрреволюцией принятые на службу в Окружной Комиссариат зачисляются в списки членов и сотрудников Комиссариата с 13-го мая с/г.
Тов. БЕЛИЦКИЙ - Управляющий Делами Комиссариата.
ФЕЙЕРАБЕНД - Заведующий Политически-Агитационным отделом.
МАЛИЙ - Помощником Управляющего Делами Комиссариата и вр. Казначеем Комиссариата.
ГЕОРГГЕНВЕРГЕР - Заведующим Организационным отделом.
ВИКУЛОВА - Помощником журналиста Управления.
СКОВОРОДНИКОВ - шофером-механиком Управления.
САЕНКО - то же.
АНТОШИН - переписчиком Управления.
СИНЯК - то же.
КАУЖЕН Карл - то же.
КАУЖЕН Павел - то же.
МАЙЕР - переписчиком Агитационного отдела.
§ 2
Принятые на службу в Окружной Комиссариат зачисляются в списки Членов и сотрудников Комиссариата:
Тов. СВИККЕ - Заведующим Осведомительным отделом с 13 мая с/г.
МУЗЫКАНТ - Секретарем Политически-Агитационным отделом с 13 мая с/г.
ЦИНИТ - Секретарем Осведомительного отдела с 13 мая с/г.
СТЕПАНОВ - мл. Секретарем Культурно-Просветительного отдела с 15 мая с/г.
Тов. ПОПОВ - Организатором Организационного отдела с 15 мая с/г.
СКВОРЦОВ А - Журналистом Управления с 15 мая с/г.
ВОИНОВ - Секретарем Организационного отдела с 15 мая с/г.
§ 3
Членом Окружного Комиссариата по Военным Делам приступить к организации Отделов Комиссариата, согласно утвержденных штатов.
Подлинный подписали: Военный Комиссар Берзин.
Управляющий Делами Комиссариата Белицкий.
С подлинным верно:
Помощник Управляющего Делами Комиссариата (копию подписал Малий)".
В деле имеется копия приказа № 1, на котором находится подлинная подпись Свикке, подписавшего его за секретаря. Таким образом, Свикке с 15 по 24 мая (день отъезда поезда) был в Москве. Родионов же с 10 мая по 23 мая находился при царских детях в Тобольске, на пароходе и в Екатеринбурге.
Можно было бы предположить, что было два человека с фамилией Свикке - один был в Москве, другой занимался перемещением и охраной царских детей. Однако в списке людей, работавших со Свикке, опубликованном в книге Грян-ника, имеется фамилия его секретаря - Цинита. Та же фамилия встречается и в вышеприведенном приказе № 2. Следовательно, и в том и в другом случае речь шла об одном и том же человеке по фамилии Свикке. Родионовым он не был. Это был совершенно другой человек. Но Родионов был, также как и Свикке, связан с Юровским.
Последняя информация о Родионове, найденная в архиве, содержится в следующем документе:
"ПРИКАЗ № 7 по Управлению Делами Окружного Комиссариата Уральского Военного Округа
16 июля 1918 г. г. Екатеринбург.
§ 24
/по нестроевой команде /
Исключить из описи нестроевой команды двух лошадей под кличкой "Муравей" мерин гнедой масти, грива направо и "Рак" мерин голубой масти, грива направо и два казачьих седла с полным прибором и двумя уздечками, переданных Юровским в отряд Родионова, выбывшего на фронт.
Bp. и. д. Управляющий делами Комиссариата М. Онуфриев".
Глава 12. Скучная неизвестность
В стране все еще продолжалась война, положение оставалось тяжелым - Выборг занят белогвардейцами. В Мурманске находились английские и французские войска. Псков был занят немцами.
Петроград готовит к эвакуации женщин и детей, одновременно отбиваясь от внутренней контрреволюции. В Москве также раскрываются контрреволюционные заговоры. Воронеж на военном положении. Курск готовится к эвакуации. Немцы заняли Севастополь, Феодосию и Таганрог. На Украине немцы разогнали Центральную Раду и заменили ее гетманством, во главе с генералом Скоропадским. В Грузии власть захватили меньшевики. От России отошла часть Белоруссии, включая Минск, отошел Харьков. Занят Ростов-на-Дону.
Однако в Екатеринбурге жизнь слегка успокоилась. Уменьшилось количество митингов на улицах, почти прекратились дискуссии на тему "воевать или не воевать", споры о Брестском мире утихли. Дети Романовых были перевезены и появились в доме Ипатьева 23 мая. Таким образом, вся семья была в сборе. И потянулись серые будни. Наступила "скучная неизвестность".
Охрана старалась сделать пребывание Царской семьи похожим на тюремный режим. Никаких визитов посторонних людей, на прогулку отводился только один час в день, письма просматривались поганцем Авдеевым (как называл коменданта Николой Александрович), окна были закрашены краской, и их нельзя было открывать, хотя высокий забор все равно не позволял видеть, что происходит на улице, разговоры с охранниками запрещались. Занятия были однообразные: игра в карты, письма родным и знакомым, чтение книг.
Читал Николай Александрович, судя по записям в дневнике, много. Преимущественно русскую классику - Льва Толстого, Салтыкова-Щедрина. Жене читал Евангелие и "духовное чтение". Интересно, что он взял с собой из Царского Села книгу С.А. Нилуса "Великое в малом и антихрист, как близкая политическая возможность". Книга была издана в Царском Селе и содержала знаменитые "Сионские протоколы", в которых рассматривалось будущее России. Сам Нилус писал о своих усилиях опубликовать эти "Протоколы": "Один господь знает, сколько мною было потрачено от 1901 по 1905 год тщетных усилий дать им движение с целью предварения власть имущих о причинах грозы, уже давно собиравшейся над беспечной, а теперь - увы - обезумевшей Россией…." Однако, в дневнике бывшего хозяина России и отца православного русского народа, никак не отражено его отношение к этой книге. Как собственно и его отношение к будущему России.
По-видимому, Николай Александрович читал и газеты, по крайней мере, газету "Уральский рабочий", подписку на которую ему оформил комиссар печати Воробьев, редактор этой газеты. Жизнь осложнялась болезнями всех заключенных. Наибольшие переживания доставались на долю сына Николая Александровича - Алексея Николаевича, у которого была неизлечимая наследственная болезнь. Алексей почти не вставал с постели; на прогулку его возили в кресле-коляске, или носили на руках.
Сношений с внешним миром никаких, кроме писем и приходящего доктора Деревенько. Правда, иногда удавалось устроить в доме богослужение. Первый раз это было по случаю Пасхи 4 мая. Служили - дьякон Василий Николаевич Буймиров и священник о. Анатолий Меледин. Пищу для заключенных носили из так называемой советской столовой. Столовая эта была, как сейчас бы назвали, правительственная. Мандат на ее посещение выдавался в Исполкоме только большевикам и только при наличии двух поручителей. Снабжение в этой столовой было также соответствующее: если в городе были перебои с продуктами, то в этой столовой подобных проблем не было.
Но семейные проблемы Романовых город не волновали. Город волновали совсем другие проблемы. Положение с продовольствием продолжало ухудшаться. Карточная система распространялась не только на хлеб, мясо и молочные продукты, но и на дрова, керосин, мануфактуру, обувь, и даже на мыло, нитки и спички. Получить хлеб у крестьян становилось все труднее: денежные знаки теряли свою ценность, а промышленных товаров для обмена их на хлеб, ввиду разрушенного производства, не хватало. К тому же Екатеринбург вынужден был часть хлеба, который удавалось получить из Сибири, направлять в Петроград и Москву.
Не хватало денежных средств. Одним из способов улучшения финансового положения города было обращение к буржуям с "просьбой" о финансовой поддержке. Кроме этого были введены налоги не только на недвижимость, но и на лошадей, собак, экипажи, сани, автомобили, мотоциклеты, велосипеды, моторные и парусные лодки.
Тем не менее, город жил - открылся народный университет, новый театр ставил оперные и драматические спектакли, функционировали гимназии, открывались библиотеки, работали кинематографы, открывались детские сады.
Другой большой проблемой для города являлся жилищный вопрос, жилья не хватало. Попытки властей уменьшить эту проблему, запретив въезд в город, не намного улучшили положение.
Появившиеся в городе великие князья, Сергей Михайлович, Иоанн, Константин и Георгий Константиновичи едва нашли себе место для жительства. Сергея Михайловича пригласил к себе на жительство бывший банкир Аничков, лишившийся, в связи с потерей должности, казенной квартиры и снимавший частную.
В связи с действовавшими в Екатеринбурге жилищными постановлениями великий князь должен был обратиться в совет за разрешением.
Сохранился его рассказ о встрече с Белобородовым: "По его словам, председатель Совдепа Белобородое настолько смутился, когда великий князь назвал себя, что даже вскочил.
- Как, вы великий князь и нас никто об этом не предупредил?
- Я не один, со мной приехали князья Иоанн с супругой Еленой Петровной. Константин и Игорь Константиновичи и князь Палей. Они остались на вокзале, ожидая приискания квартир.
- Но где же мы вас всех поместим? У нас нет квартир и нет даже свободных комнат.
- Я нашел себе две комнаты у Аничкова по Фетивской улице, дом номер пятнадцать.
- Конечно, занимайте. Слава Богу, что нашли".
В своем дневнике за 9 мая Николай Александрович беспокойство, возникшее среди охраны:
"26 апреля. Четверг.
Сегодня около нас, т. е. в дежурной комнате и в карауле, происходило с утра какое-то большое беспокойство, все время звонил телефон. Украинцев отсутствовал весь день, хотя был дежурный. Что такое случилось, нам, конечно, не сказали; может быть, прибытие сюда какого-нибудь отряда привело здешних в смущение! Но настроение караульных было веселое и очень предупредительное".
В этот день в стране и в Екатеринбурге произошло много разных событий. В уральских газетах было официально сообщено (со ссылкой на Москву) о приезде семьи Романовых в Екатеринбург и размещении их в доме Ипатьева. Одновременно в этих же газетах было объявлено о приезде великих князей. Были в газетах и публикации, свидетельствующие о неорганизованности и жестокости власти в Екатеринбурге.
В одном из сообщений рассказывалось о том, как два чина уголовного розыска напились и стали стрелять из револьверов. При этом они ранили жилищного комиссара Жи-линского. Провинившиеся чины были арестованы и тут же расстреляны.
Другое событие не только вызвало волнение среди охраны дома Ипатьева, но полдня держало весь город в панике.
А дело было так: 9 мая утром на станцию Екатеринбург I из Перми прибыл поезд с мотовилихинскими красноармейцами для улаживания недоразумений между пермскими и местными ж.д. комитетами. Отряд состоял из 200 человек и был прекрасно вооружен. Местная железнодорожная охрана приняла их за белогвардейцев и подняла стрельбу. Приезжие красноармейцы, благодаря численному превосходству, разоружили местных. Прибежавшие в город железнодорожники сообщили о случившемся в Совет. По городу моментально разнесся слух о том, что на станции находится сильный отряд, покушающийся на советскую власть. На улицах Екатеринбурга быстро появились вооруженные люди, спешившие на защиту советской власти. Рабочие с фабрик и заводов, члены местных организаций большевиков, левых соц. - рев., анархистов, члены советов местного и областного, вооруженные винтовками спешили к местному Совету. Красноармейцы ж.д. мастерских вывезли с монетного двора два орудия и установили их на плотине.
Улицы начали заполняться местным гражданским населением, встревоженным слухами. Около 10 часов подошел отряд анархистов с пулеметами, в то же время из комитета вышел отряд вооруженных соц. - рев. Пронесся слух, что приезжий отряд входит в город и уже находится на Вознесенской горе. Вооруженные люди развернулись в цепь, залегли и приготовились к стрельбе. Местное гражданское население разбежалось.