Общая для нас хронологичность: дня рождения, Нового года – для Пушкина как раз нехарактерна. И в письмах и дневника – редко и достаточно безразлично: "Тетка <…> прислала мне корзину с дынями, с земляникой, клубникой – так что боюсь поносом встретить 36-ой год бурной моей жизни"; "Начнем новый год злословием, на счастье"… Кажется, лишь "дар напрасный, дар случайный, / Жизнь, зачем ты мне дана?.." датировано днем рождения – но зато и все стихотворение именно на эту тему. Датами года для Пушкина безусловно зато были дни Вознесения (по собственному признанию), дни 19 октября и 14 декабря. И странно залегает в его жизни еще не имеющее никакого смысла 27 января . Возможно, и не каждый текст, помеченный 19 октября или 14 декабря, в точности был окончен (или начат) именно в этот календарный день. Слишком часто впоследствии начинает встречаться это "странное сближение". Тем более можно судить, что текстам, помеченным этими числами, Пушкин придавал особое значение. Это акцент Судьбы. (Или пародия на историю: "Мысль пародировать историю…").
14 декабря 1826 года Пушкин отмечает свой отказ от печатания "Бориса Годунова" в связи с беспрецедентным по глупости царским отзывом.
Второе "Воспоминание в Царском Селе", датированное 14 декабря 1829 года, соединяет собою как 1814 (лицейский) год написания первого "Воспоминания…", так и 19 октября 1817-го с 14 декабря 1825-го, обе даты "зарифмованы" Пущиным и Кюхельбекером (лицеистами и декабристами): "Воспоминаньями смущенный,/Исполнен сладкою тоской…".
19 октября 1830 года (к той же осени относится сообра-жение о "странных сближениях"…) Пушкин сжигает X главу "Евгения Онегина", посвященную событиям 14 декабря.
Действие уже ритуальное…
Ровно через семь лет после "Годунова", того же 14 де-кабря, но 1833 года, запись в дневнике о новом витке взаимоотношений с "высочайшей" цензурой – снова отказ от печатания, на этот раз "Медного всадника", в связи с николаевскими пометками, ставшими Пушкину известными не 14-го, а еще 11 декабря. Но именно 14 декабря это гордое, даже величественное: "Это делает мне большую разницу".
В январе-декабре 1835 года Пушкин конспектирует "Деяния Петра Великого" И.И. Голикова. Хотя конспект до некоторой степени авторизован и некоторые его страницы являются уже пушкинскими, позволяя судить о стилистике будущей его "Истории Петра", сам Пушкин не мог еще относиться к этому тексту как к авторскому, не придавал ему еще значения написанного произведения – это его рабочий материал, который не требует датировки в той мере, в какой бывает значима дата в произведении авторском. Пушкин помечает начало работы, первую тетрадь, потом третью, потом забывает проставлять даты и лишь на последней – снова стоит дата, и это опять 14 декабря. Конспектируется, впрочем, последняя страница жизни, последний год Петра и последний его январь… Но это и начало последнего пушкинского года. "27 <января>, – писал Александр Сергеевич 14 – 15 декабря 1835 года, – Петр потребовал бумаги и перо и начертал несколько слов неявственных, из коих разобрать было можно только сии: "отдайте все>>… перо выпало из рук его". "Петр перестал стонать, – писал он далее, – дыхание остановилось – в 6 часов утра 28 января Петр умер на руках Екатерины".
2
Отношение Пушкина к Петру – тема огромная, непре-станно изучаемая и не до конца изученная. Отношения Пушкина с Петром (личные) освещены еще меньше. Между тем они не только были, но и безусловно влияли на развитие Пушкина, особенно после 1825 года. У Пушкина были предшественники и старшие собратья по перу, но вряд ли кто в России того времени мог взять на себя действительную роль наставника, учителя или кумира: как сравнительная величина Пушкин сразу одинок, как гений. Байрон… После "Цыган" Пушкин не может скрыть раздражения по поводу настойчивого стремления современников понимать его в "байронической" традиции. Другие двое занимают его воображение: Шекспир и Гете (в значительно меньшей степени). Им в основном посвящены его труды 1825 года. "Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!" – в восторге этом по поводу окончания "Бориса Годунова" есть и момент восхождения на шекспировскую вершину. "Сцена из Фауста" – легкий пролет не то сквозь, не то над, не то мимо Гете. И, наконец, "Граф Нулин", через месяц с небольшим после "Годунова", – уже пародия на Шекспира – чистый вздох и усмешка освобождения от кумира. Пушкин в русской литературе уже встал на мировую дорогу всей стопой. Пушкин это не только уже Пушкин, но уже только Пушкин. Литературная его роль перерастает в роль историческую. И Петр начинает его занимать более Байрона и Шекспира.
Нельзя сказать, что он так и подумал: Петр и я, я и Петр… Так задолго до него подумали другие. Эта идея носилась и оседала. Она была во многих головах. Это была общая мысль. Мысль самого времени.
Баратынский писал в то же время Пушкину в ссылку:
"Возведи русскую поэзию на ту степень между поэзиями всех народов, на которую Петр Великий возвел Россию между державами. Соверши один, что он совершил один…"
И Бестужев писал ему туда же:
"В доказательство тому приведу и пример: что может быть поэтичественнее Петра? И кто написал его сносно?"
Жуковский все подталкивает под локоток:
"Ты создан попасть в боги – вперед".
"На все, что с тобою случилось и что ты сам на себя навлек, у меня один ответ: ПОЭЗИЯ. Ты имеешь не дарование, а гений".
И так много раз. И хотя Пушкину про Петра и не пишет (из постоянных своих "педагогических" соображений) – Вяземскому, мечтая о будущем Пушкина, пишет (26 декабря 1826 года):
"Нет ничего выше, как быть писателем в настоящем смысле. Особенно для России. У нас писатель с гением сделал бы более Петра Великого".
Пушкина же напутствует:
"Пиши Годунова и подобное: они отворят дверь свободы".
В 1825 году Пушкин впервые вчитывается в "Деяния Петра" И.И. Голикова…
Эти десять лет буквально "посвящены" Петру, составляя значительнейшую часть всего его творчества: первое большое произведение в прозе, хотя и неконченное, "Арап Петра Великого" (пушкинская проза начинается с Петра…), "Полтава", "Стансы", "Медный всадник", "Пир Петра I… И, наконец, бесконечная работа над будущей "Историей Петра", прерванная лишь смертью.
Пушкин гордился своим прадедом особо, через "арапа", Петрова крестника, роднясь с Петром. В набалдашник его палки была вделана пуговица с мундира Петра…
14 декабря 1835 года, открывая последнюю тетрадь конспекта, Пушкин записывал:
"1724. Петр во время праздников занялся с Феофаном учреждениями, до церкви касающимися. <…>
Петр сим указом превратил монастыри мужские в военные гофшпитали, монахов в лазаретных смотрителей, а монахинь <…>
Указ о вольности брака. Родители должны были давать присягу, что детей не принуждают <…>
Незаконнорожденных записывать в художники <…>
О доносах по службе подчиненного на начальника.
За бранное слово, крик еtc. штраф (в присутственном месте) <…>
Петр занялся планом Академии Наук – и списывался о том с Лейбницем, Вольфом, Фонтенелем<…>
Библиотекарю Шумахеру для угощения посетителей кунсткамеры определено 400 р. <…>
Петр, издав множество еще указов, отправился в феврале к Олонецким водам и лечился…"
Пушкин виднеется из-за страницы конспекта – с его интересом и удовольствием. Конкретность и живость госу-дарственной заботы прельщает, так или иначе, его в Петре. Быстро меркнущий ассоциативный блеск за каждой строкой человека, живущего через 110 лет, человека, торопящегося сейчас, собирающегося написать все это потом. Изредка ассоциация современника прорывается все же в текст:
"Аврамов был при шахе в Ардевиле. На него нападала чернь, но он был щастливее Грибоедова. Он отстрелялся и бутылкой вина утишил все сие дело <…> 5 ноября Петр…"
3
5 ноября 1836 года Пушкин уже отослал вызов Дантесу в связи с получением накануне анонимного письма с посвя-щением его в историографы Ордена рогоносцев, 5 ноября он уже ждал ответа и решения своей судьбы. Тут же в дело вошел Жуковский со своим искренним, как всегда, и неблагодарным стремлением все уладить в судьбе Пушкина. С этого момента и до трагического конца он в своей переписке становится невольно основным "историографом" дуэли Пушкина, растянувшейся почти на три месяца. Теперь продолжим чтение конспекта Пушкина о последних днях Петра от 14 декабря 1835 года, но параллельно "конспекту" Жуковского о последних днях Пушкина…
ТЕКСТЫ ЖУКОВСКОГО
(4-5 ноября 1836 – 29 января 1837 г.)
И ПУШКИНА
14-15 декабря 1835 г. (5 ноября 1724 – 28 января 1725 г.)
Текст Жуковского
(По поводу вызова 5 ноября): Еще я не дал никакого ответа старому Геккерну, я сказал <…> что не застал тебя дома <…> Итак, есть еще возможность все остановить. Реши <…> Но, ради Бога, одумайся. Дай мне счастие избавить тебя от безумного злодейства, а жену твою от совершенного посрамления. Ты вчера, помнится мне, что-то упомянул о жандармах, как будто опасаясь, что хотят замешать в твое дело правительство <…> Он (Геккерн – А.Б.) в отчаянии… сказал: "Я приговорен к гильотине, я взываю к милосердию, если это не удастся – придется взойти на эшафот…"
Текст Пушкина
5 ноября. (Эпизод спасения бота…): Петр на яхте своей прибыл в П.Б. <…> Петр послал на помощь шлюбку <..> Петр гневался, не вытерпел – и поехал сам… Петр выскочил и шел по пояс в воде, своими руками помогая тащить судно. <…> Он не спал целую ночь – и возвратился в П.Б. <…>
В сие время камергер Монс де ля Кроа и сестра его Балк были казнены. Монс потерял голову; сестра его высечена кнутом. <…> Императрица, бывшая в тайной связи с Монсом, не смела за него просить, она просила за его сестру. Петр был неумолим. <…>
Текст Жуковского
Вот, что приблизительно ты сказал княгине третьего дня, уже имея в руках мое письмо: "<…> через неделю вы услышите, как станут говорить о мести, единственной в своем роде; она будет полная, совершенная…" (О 27 января): …по выборе места надобно было вытоптать в снегу площадку <…> Пушкин сел на сугроб и смотрел на роковое приготовление с большим равнодушием. <…>
Он оперся о левую руку, лежа прицелился, выстрелил, и Геккерн упал <…> Пушкин, увидя его падающего, бросил вверх пистолет и закричал: "Вravо!"
Текст Пушкина
Оправдалась ли Екатерина в глазах грозного супруга? по крайней мере, ревность и подозрение терзали его. Он повез ее около эшафота, на котором торчала голова нещастного. Он перестал с нею говорить, доступ к нему был ей запрещен. Один только раз, по просьбе любимой его дочери Елисаветы, Петр согласился отобедать с той, которая в течение 20 лет была неразлучною его подругою. <…>
26-го утром Петр повелел освободить всех преступников, сосланных на каторгу.
Текст Жуковского
"Что делает жена? – спросил он однажды у Спасского. – Она бедная, безвинно терпит! в свете ее заедят". …ни слова, ниже воспоминания о поединке. Однажды только, когда Данзас упомянул о Геккерне, он сказал: "Не мстить за меня! Я все простил".
Текст Пушкина
27 дан указ о прощении неявившимся дворянам на смотр. Осужденных на смерть <…> простить…
Текст Жуковского
С утра 28-го числа, в которое разнеслась по городу весть, что Пушкин умирает, передняя была полна приходящих <…> Люди всех состояний, знакомые и незнакомые <…> Трогательное чувство национальной, общей скорби выражалось в этом движении, произвольном, ничем не приготовленном. Число приходящих сделалось наконец так велико…
Текст Пушкина
25-го <…> Церкви были отворены: в них молились за здравие умирающего Государя. Народ толпился перед дворцом.
Текст Жуковского
Бедная жена встретила его в передней и упала без чувств <…> "Не давайте излишних надежд жене, <…> не скрывайте от нее, в чем дело; она не притворщица <…>" Княгиня была с женою, которой состояние было невыразимо; как привидение, иногда прокрадывалась она в ту горницу, где лежал ее умирающий муж. <…> Она в совершенном изнурении лежала в гостиной, головою к дверям, и они одни отделяли ее от постели мужа.
Когда поутру кончились его сильные страдания <…> "Жену! позовите жену!" Этой прощальной минуты я тебе не стану описывать.
Текст Пушкина
Екатерина то рыдала, то вздыхала, то падала в обморок – она не отходила от постели Петра – и не шла спать, как только по его приказанию <…> Присутствующие начали с ним прощаться. Он приветствовал всех тихим взором. Потом произнес с усилием: "После…" Все вышли, повинуясь в последний раз его воле.
Текст Жуковского
Потом потребовал детей; они спали; их привели и при-несли к нему полусонных. Он на каждого оборачивал глаза молча, клал ему на голову руку; крестил и потом движением руки отсылал от себя.
"Все жене и детям…"
(И. Т. Спасский).
У него спросили: желает ли он исповедаться и причас-титься. Он согласился охотно, и положено было призвать священника утром. Умирающий исповедался и причастился с глубоким чувством.
Текст Пушкина
Петр царевен не пустил к себе. Кажется, при смерти помирился он с виновною супругою. <…>
Тогда-то Петр потребовал бумаги и перо и начертал несколько слов неявственных, из коих разобрать можно только сии: "Отдайте все…" перо выпало из рук его. Он велел призвать к себе цесаревну Анну, дабы ей продиктовать. Она вошла – но он уже не мог ничего говорить.
Текст Жуковского
Раз он подал руку Далю и, пожимая ее, проговорил: "Ну, подымай же меня, пойдем, да выше, выше… ну, пойдем!" Но, очнувшись, он сказал: "Мне было пригрезилось, что я с тобой лезу вверх по этим книгам к полкам; высоко… и голова закружилась". Немного погодя он опять, не раскрывая глаз, стал искать Далеву руку и, потянув ее, сказал: "Ну, пойдем же, пожалуйста, да вместе".
Лицо его прояснилось, и он сказал: "Кончена жизнь". <…> "Жизнь кончена!" – повторил он внятно и положительно.
Текст Пушкина
"Сие едино жажду мою утоляет; сие едино услаждает меня". <…> Петр повторил несколько раз: "Верую и уповаю" <…> "Верую, Господи, и исповедую; верую, Господи: помози моему неверию", и сие все, что весьма дивно (сказано в рукописи свидетеля), лице к веселию елико мог устроевая, говорил – по сем замолк.
Текст Жуковского
Я смотрел внимательно, ждал последнего вздоха; но я его не приметил. Не буду рассказывать того, что сделалось с печальною женою.
Текст Пушкина
Петр перестал стонать, дыхание остановилось – в 6 часов утра 28 января. Петр умер на руках Екатерины.
Трудно с уверенностью сказать что-либо об этих парал-лелях, кроме того, что они "наводят на мысль". Абсолютная, не требующая доказательств независимость этих текстов, писанных разными людьми о разных людях, – единственное, что оправдывает сличение. Если эти тексты ничего не знали друг о друге, то один умирающий знал о другом, знал много, долго и точно. Каковы бы ни были страдания Пушкина, сознание его оставалось в высшем смысле ясным. Он не говорил более о каких бы то ни было литературных делах, но думал, чего не успел ("Я бы писал…"). Самая большая незаконченная работа – история Петра. Еще 27 января утром он наверняка над ней работал. 28 января умер Петр, 28 января умирает Пушкин… Этот символ мало что значит, и вряд ли Пушкин мог перегрузить его значением. Но конспект от 14 декабря 1835 года – был.
Во многих отношениях он его поправил и улучшил. Это видно.