Так уж была устроена ойкумена принцессы. Для поддержания настоящей, верной и, что самое главное, долговременной дружбы ей не хватало очень важного качества: постоянства. Диана не умела дорожить теми людьми, которые находились рядом с ней. Если она замечала, что кто-то нелоялен к ней (как она сама считала), от этого человека тут же избавлялись. Как сказала одна из "жертв" подобного обращения, "никогда еще фраза "Вычеркнуть из списка рождественских поздравлений" не была настолько актуальна, как в разрыве отношений с принцессой Уэльской"[41].
Завершив небольшое отступление, вернемся к спорному решению принцессы сократить свою благотворительную деятельность. Обратимся к прессе, которая сначала недоумевала, а потом стала анализировать – чем вызвано необычное решение Дианы. Если следовать логике, то объяснение могло быть только одно: отныне принцесса будет уделять гораздо больше внимания, сил и энергии оставшимся шести организациям. Одна из газет даже предположила, что осенью Диана будет посещать по три благотворительных мероприятия за неделю. Тут же приводились данные, что в последнее время подобного рода события происходили не чаще одного раза в месяц.
Однако этого не произошло, и даже больше – активность Дианы в последний год ее жизни практически не была связана с вышеупомянутыми организациями.
"В последние два года жизни принцесса Уэльская была совершенно непредсказуема, едва речь заходила о профессиональном сотрудничестве, – с грустью констатировал Майкл Адлер. – Когда Диана сократила свою деятельность со ста до шести организаций, она даже для этой шестерки делала очень мало. Мы ей писали, лично встречались, но ее интересовали уже совершенно другие вопросы. Такова жизнь, но если вы взяли на себя функции патрона, то это накладывает определенную ответственность. Диана обладала уникальными качествами, но она была слишком переменчива"[42].
В конце лета 1996 года принцесса Уэльская связалась со своей американской подругой из Кризисного фонда по борьбе со СПИДом Маргаритой Литтман.
– Я хочу поделиться с тобой своими платьями, – предложила Диана.
– Мне кажется, я не настолько плохо одета, – удивилась Маргарита.
– Ты ничего не поняла, – засмеялась принцесса. – На днях Уильям сказал мне: "Мам, твои платья занимают столько места в гардеробе, а ведь ты их никогда больше не наденешь. Что собираешься с ними делать дальше? Используй их лучше для благотворительных целей". Посоветовавшись, мы решили выставить на аукцион часть платьев, а полученные средства пустить на благотворительность. Мне кажется, это неплохая идея для твоего Фонда. Приезжай ко мне завтра или в ближайшие дни на ланч, посмотришь на мою коллекцию одежды[43].
На самом деле еще до беседы с Маргаритой Литтман, в июле 1996 года, Диана обсудила этот вопрос с председателем всемирно известного аукционного дома Christie’s Кристофером Бальфуром. После разговора с принцессой Кристофер пригасил к себе в кабинет директора по маркетингу Мередит Этерингтон-Смит. Между ними состоялся следующий диалог.
– Для тебя есть классный проект, – не тратя время на излишние вступления, сказал Бальфур. – Принцесса Уэльская собирается распродать свою одежду.
– Не будьте так наивны! – удивилась Мередит. – О чем вы?!
– Диана хочет продать платья, которые не будет больше надевать на торжественные мероприятия, – объяснил Кристофер. – Принцесса собирается начать новую жизнь. Вырученные от продажи деньги она намерена передать в Кризисный фонд по борьбе со СПИДом Маргариты Литтман. Отправляйся в Кенсингтонский дворец, встреться с Дианой, и обсудите детали[44].
Да, это и в самом деле была неплохая идея. Гардероб принцессы, состоявший из сотен платьев, блузок, всевозможных костюмов, брюк и пар туфель, располагался в отдельной L-образной комнате, которая по своим размерам спокойно могла использоваться в качестве спальни.
Но Диана не просто освобождала площадь. Распродавая ненужные платья, она прощалась со своим прошлым. Да еще и получала за это деньги! Эта было великолепное решение. И пришло оно в голову действительно Уильяму. Неслучайно Диана часто признавалась в беседе с друзьями, что "он умен не по годам"[45].
Однако вовсе не участие Уильяма делает поступок Дианы примечательным для нашей истории. Почему, объявив себя патроном британского фонда по борьбе со СПИДом, принцесса решила помочь американской организации, преследующей аналогичные цели? И это в то время, когда, по словам Майкла Адлера, Национальный фонд находился на грани банкротства [46].
Причиной всему стала банальная любовь к знаменитостям, которая, как ни странно, отличала принцессу Уэльскую на протяжении всей ее жизни. Она гордилась своей дружбой со многими голливудскими звездами и не раз пересказывала забавные эпизоды общения с ними.
Например, о знакомстве с Томом Крузом. Это было на одной из кинопремьер. Том предложил Диане жвачку.
– А что делать, когда она мне надоест? – удивилась принцесса.
– Да не вопрос, просто прилепите ее под ваше кресло, – ухмыльнувшись, ответил актер[47].
Основные средства Кризисный фонд собирал на мировых кинопремьерах. Понятное дело, что публика на подобных мероприятиях была куда более интересна, чем участники благотворительных обедов.
Сотрудничество с Маргаритой Литтман предоставило Диане больше возможностей для публичного позиционирования собственной персоны. Для того чтобы привлечь как можно больше внимания к продаже своих 79 платьев, принцесса настояла организовать аукцион сразу в двух городах – Лос-Анджелесе и Нью-Йорке.
– Все должно превратиться в шоу, в классное времяпрепровождение, в ходе которого будут делаться деньги, – сказала она Литтман[48].
Мотивы Дианы можно понять, но факт остается фактом – то, что для одних превращалось в блестящее шоу, у других (раньше не менее близких для Дианы людей) вызывало совершенно иные эмоции.
"Своим поведением принцесса не просто послала нашему сообществу бесчестное сообщение, что передает средства организации, связанной с премьерами кинофильмов, но и то, что фонд, патроном которой она является, отныне фактически прекращает свое существование", – прокомментировал решение Дианы Майкл Адлер[49].
Но для Дианы это было уже не важно. Аукцион принес неплохие деньги – 3 миллиона 258 тысяч 750 долларов. О чем еще можно говорить?
Единственной ложкой дегтя во всей этой истории стала публикация в "Sunday Express", где указывалось, что на продаже своих платьев супруга Чарльза заработала около одного миллиона фунтов стерлингов. Это было очень неприятное обвинение, и Диана отреагировала на него соответствующе. Она подала на газету и ее главного редактора Ричарда Эддиса в суд.
Судебное разбирательство закончилось в пользу истца. Газета должна была выплатить Диане штраф в размере 75 тысяч фунтов стерлингов, а также разместить на первой полосе официальное извинение.
Ричард предложил не передавать деньги лично Диане, а направить их на какие-нибудь благотворительные цели. Но адвокат принцессы Энтони Джулиус заявил следующее:
– Мой клиент хочет, чтобы деньги были переданы ей, и только ей[50].
Принцесса потом сама передаст полученную сумму нуждающимся организациям. Как прокомментировал ее решение Ричард Эддис, "Диана специально так сделала, чтобы наказать нас. Если бы мы сказали, что передаем деньги на благотворительность, это лучше отразилось бы на имидже "Sunday Express""[51].
На распродаже платьев общественная деятельность Дианы не закончилась. Лебединой песней, лучше всего врезавшейся в память современников, стала борьба принцессы с противопехотными минами.
В одном из интервью Диана сказала:
– Ко мне стало поступать очень много информации об использовании противопехотных мин. Все эти фотографии настолько ужасны, что я подумала – если бы я стала частью команды, которая занимается этой проблемой, то наверняка смогла бы чем-то помочь[52].
О чем принцесса умолчала, так это о своей подруге Симоне Симмонс, отношения с которой к тому времени еще не были разорваны. Симона как раз вернулась из поездки по Боснии и была потрясена количеством пострадавших от мин. Когда она стала показывать фотографии увечных, лицо принцессы исказил ужас. Почти шепотом она спросила:
– Как ты считаешь, я могу изменить ситуацию?[53]
Сама Диана этого не услышит, но те овации, которыми почтят память принцессы Уэльской в Концертном зале Стокгольма, когда 10 декабря 1997 года международному движению за прекращение использования противопехотных мин будет вручена Нобелевская премия мира, позволяют сделать вывод, что ответ был утвердительным.
Отныне принцесса Уэльская решила посвятить себя противоминной кампании. В разговоре с Мередит Этерингтон-Смит, которая на рубеже 1996/1997 годов была частой гостей в Кенсингтонском дворце, пока происходил отбор экспонатов для предстоящего аукциона Christie’s, Диана рассказала следующее:
– Я написала в Форин-офис письмо с просьбой предоставить мне соответствующие полномочия, чтобы стать послом мира. Разумеется, они ответили отказом. Тогда я решила действовать самостоятельно. Этот вид оружия наносит колоссальный вред, а об этом никто даже не заботится. Мины просто раскидывают по миру, словно луковки тюльпанов. По крайней мере, я могу сделать что-то хорошее в предотвращении дальнейшего распространения противопехотных мин. Ты же знаешь, что те возможности, которыми я обладаю, это не просто возможности – это самые настоящие шлюзы, способные изменить ситуацию[54].
Диана с головой окунулась в новую проблему. Ее не смутило, что противоминная кампания находилась под патронажем Международного комитета Красного Креста, с которым она уже успела прекратить сотрудничество. Но это тоже одна из отличительных черт Дианы – она так же легко налаживала отношения, как и рвала[55].
Словно ничего не произошло, она связалась с представителями Красного Креста и заручилась спонсорской поддержкой. Также было решено, что во всех поездках Диану будет сопровождать президент Британского Красного Креста Майкл Уитлэм.
Первоначально Красный Крест собирался отправить Диану с миссией в Камбоджу, но на эту поездку наложил вето Форин-офис, посчитав, что визит бывшей супруги принца Чарльза отрицательно скажется на переговорах между двумя странами, которые проходили в это время. Также министерство иностранных дел высказалось против поездки Дианы в Афганистан, сославшись на небезопасность этого региона. В конечном счете интересы Красного Креста, принцессы Уэльской и британских дипломатов сошлись на Анголе, где уже двадцать с лишним лет шла гражданская война и на двенадцать миллионов жителей приходилось свыше пятнадцати миллионов мин.
13 января 1997 года принцесса Уэльская, сопровождаемая Майклом Уитлэмом, восьмидесятитрехлетним ветераном "Daily Telegraph" бароном Уильямом Дидсом и молодой, но уже достаточной опытной военной журналисткой из "The Sunday Times" Кристиной Лэмб, прилетела в столицу Анголы Луанду. Уже в машине, проезжая по улицам города, Диана была поражена количеством мужчин, женщин и детей, лишившихся ног. Многие из них, не имея инвалидных кресел и протезов, передвигались на самодельных костылях.
"С миссией Красного Креста мы переезжаем из одного госпиталя в другой, – писала с места событий Кристина Лэмб. – В каждом последующем госпитале мы видим все больше и больше тощих, похожих на обтянутые кожей скелеты тел с оторванными руками и ногами. Все это жертвы противопехотных мин, в несчетном количестве разбросанных по стране. Некоторые из ранений настолько отвратительны, что я не могу не отвести глаз, и это несмотря на мой многолетний опыт работы репортером в странах третьего мира. Но что поражает, так это Диана – она никогда не отворачивает голову. Напротив, в ней есть что-то такое, что я до этого встречала только у Нельсона Манделы, – какая-то аура, вызывающая у людей желание оставаться рядом с ней. К тому же она обладает уникальной, исходящей из самого сердца способностью внушать людям надежду, особенно в тех случаях, когда кажется, что человека практически ничто не связывает с жизнью"[56].
Это было жуткое, выворачивающее душу зрелище. Посещая заброшенный госпиталь с голыми оштукатуренными стенами, где не было электричества и на всех не хватало больничных коек, Диана познакомилась с шестнадцатилетней Розалиной. Наступив на мину, Розалина потеряла не только правую ногу, но и не успевшего родиться ребенка. Рядом с ней на жалком подобии кровати лежала Хелен Уссова. Ей было всего семь лет. Девочка хотела сбегать за водой, но взрыв противопехотной мины разворотил ей живот. Жизнь Хелен поддерживали лекарствам, поступающие в ее кровь через капельницу. Над изувеченным тельцем жадно роились жирные мухи.
Принцесса не могла пройти мимо, она села на кровать к Хелен и стала что-то говорить, поглаживая худенькие руки.
Вставая с кровати, Диана обратилась к присутствующим репортерам:
– Я прошу вас, не надо больше снимать, пожалуйста[57].
Лампочки на камерах тут же погасли.
Диана направилась дальше, а к девочке подошла знавшая португальский язык Кристина Лэмб. Она наклонилась и услышала, как малышка едва слышно прошептала:
– Кто это женщина?
– Это принцесса, она из Англии, далекой страны, – попыталась объяснить Кристина.
В этот момент на пересохших губах Хелен появилась слабая улыбка. Совсем другим, каким-то мечтательным, светлым голосом девочка спросила:
– Она ангел?[58]
Вскоре Хелен умерла, и можно лишь порадоваться, что незадолго до своей кончины она встретила, как ей казалось, ангела…
Между тем на берегах Туманного Альбиона далеко не все разделяли энтузиазм от международных поездок принцессы. Находившиеся в тот момент у власти консерваторы считали, что действия Дианы расходятся с государственной политикой. Тори не исключали возможность использования так называемым "умных" мин, которые представляют опасность лишь в течение определенного периода вре мени.
В борьбе за полное запрещение этого вида вооружения принцессу поддержали лейбористы во главе с Тони Блэром. Сначала они делали это со скамьи оппозиции, а после всеобщих выборов весной 1997 года – как правящая партия. Но сама Диана старалась в политическую борьбу не вмешиваться.
– Я не политик, я гуманист, – определила она свою позицию[59].
Принцесса добилась визита в самый заминированный город Анголы Куито. Всего за несколько дней до ее приезда семь мальчиков погибли во время игры в футбол, гоняя мяч на, как считалось, разминированном поле.
На этот раз Диана решила лично пройтись по деактивированному полю. Для безопасности она надела синий бронежилет и укрыла лицо за специальным пуленепробиваемым экраном.
Майкл Уитлэм вспоминает:
"Думаю, что к концу обсуждения всех деталей, связанных с предстоящим проходом, Диана пришла к мнению, что идти по пусть и разминированному полю – не самая удачная идея"[60].
Тем не менее принцесса прошла весь путь от начала и до конца.
"У меня душа ушла в пятки, челюсть свела судорога, – делилась она впоследствии своими впечатлениями. – Я еще никогда не делала шаги с такой осторожностью. Я отлично понимала, что малейшая ошибка – и твой следующий шаг может оказаться последним. Но я это сделала"[61].
Когда принцесса уже вступила на безопасную территорию и, сдвинув экран, стала вытирать со лба капли пота, кто-то из журналистов, не успевший снять историческое шествие на пленку, в шутку закричал:
– А не могли бы вы пройти еще раз?
Все были потрясены, но Диана повернулась и снова прошла весь путь.
"Принцесса сделала это, потому что понимала: это не просто снимки, они должны произвести огромное впечатление", – комментирует ее решение Майкл Уитлэм[62].
После возвращения из Анголы и выступления в Лондоне на конференции, посвященной запрету на использование противопехотных мин, Диана стала планировать новую поездку на лето 1997 года. При поддержке фонда "Помощь норвежского народа" и "Общества выживших после противопехотных мин" на частном самолете Джорджа Сороса Диана отправилась в Боснию, где провела три дня, с 8 по 10 августа. Ее сопровождали бесстрашный Билл Дидс, неизменный дворецкий Пол Баррелл и два американца, основатели "Общества…" Джерри Уайт и Кен Ратерфорд. Оба были жертвами бесчеловечного оружия – Джерри потерял одну ногу, Кен – две.
Проявленное Дианой сострадание никого не могло оставить равнодушным. Находясь рядом с принцессой, раздавленные горем преображались. Нет, конечно, Диана не могла исцелить физическую боль или заполнить пустоту, которая образовывалась в душах тех, кто потерял своих близких в недавней войне, но от ее присутствия людям становилось легче.
Однако не это больше всего поразило проницательного мистера Дидса, у которого было достаточно времени присмотреться поближе к своей знаменитой спутнице. Дидс был потрясен, насколько естественно, без лишней рефлексии Диана переключалась со страшных картин, изобилующих изуродованными телами, на безмятежное времяпрепровождение с Доди аль-Файедом[63].
Нельзя не согласится с бароном Дидсом и в другом вопросе. Опытный журналист очень точно сравнил участие Дианы в противоминной кампании с "водоразделом"[64] в ее собственной биографии. Ступая по минному полю, принцесса чувствовала, что ей удается преодолеть собственный страх, собственные комплексы, собственные проблемы. С каждым шагом вперед прежняя Диана уступала место новой, решительной женщине, готовой к жизни, где не будет места ни булимии, ни депрессии. Принцесса наконец смогла вдохнуть полной грудью и ощутить пьянящий аромат свободы, уверенности в собственных силах. Отныне ей хотелось жить, и она даже начала задумываться над тем, что никогда раньше не ассоциировалось с ее именем: о карьере.
"Принцесса очень сильно хотела состояться как профессионал, – замечает ее подруга Ширли Конран. – Она стремилась сделать что-нибудь достойное, показав всему миру, что она отнюдь не идиотка"[65].
Диана решила заняться производством документальных фильмов. Во время поездки в Анголу совместно с Би-би-си она сделала документальный фильм о противопехотных минах. В ее планы входило заниматься углубленным изучением животрепещущих гуманитарных проблем, а затем в сотрудничестве с каким-нибудь телевизионным каналом снимать об этом фильмы. Принцесса предполагала готовить по одному фильму раз в два года. А первой ее темой должна была стать проблема безграмотности. Но жизнь распорядилась иначе.