Тем не менее движение противников войны пока было не очень многочисленным. В 1915 году Ленин принял приглашение поучаствовать в конференции социалистов, выступавших с позиций интернационализма против мировой бойни. Мероприятие прошло в сентябре в швейцарской деревне Циммервальд. Делегатов оказалось немного – всего 38, причем самую представительную делегацию составляли выходцы из России. Среди них были как большевики (Ленин и Зиновьев), так и меньшевики, и эсеры, и Троцкий, не представлявший ни одну из крупных фракций. Граница между "оборонцами" и "пораженцами" прошла через все группировки российских левых.
Неудивительно, что даже в такой небольшой компании быстро сформировались фракции. Ленин стал одним из лидеров левого крыла – так называемой "циммервальдской левой". В его состав вошло всего лишь 8 человек. "Циммервальдская левая" отстаивала превращение империалистической войны в гражданскую и курс на мировую революцию. Однако большинство делегатов не поддержало эти тезисы, предпочитая составленный Троцким манифест с призывом начать борьбу за мир без аннексий и контрибуций. В итоге была создана Интернациональная социалистическая комиссия, которая должна была объединить всех социалистов, стоявших на антивоенных позициях. "Циммервальдская левая" также избрала свой руководящий орган, в состав которого вошли Ленин, Зиновьев и Радек.
Несмотря на небольшой масштаб мероприятия, Циммервальдская конференция вызвала тревогу у лидеров обеих воюющих сторон. И в Германии, и в странах Антанты упоминания о ней были запрещены. Это, как водится, значительно увеличило ее известность. По словам Троцкого, "через несколько дней безвестное дотоле имя Циммервальда разнеслось по всему свету".
В апреле 1916 года в деревне Кинталь в окрестностях Берна состоялась вторая конференция. Позиции левого крыла значительно усиливались по мере роста усталости от войны и радикализации части европейских социалистов. Однако эти радикалы по-прежнему не составляли большинства. Участие Ленина в Циммервальдском движении способствовало поддержанию его авторитета среди эмигрантов, но не давало рычагов воздействия на ситуацию в России.
В конце 1916 года Ленин оставался изгоем. На нейтральном островке среди бушующего моря европейской войны, оторванный от России и утрачивающий влияние на оставшихся в стране товарищей, отстаивающий непопулярную и казавшуюся многим утопической точку зрения… На что он мог надеяться? Казалось, его политическая карьера уже прошла свой зенит. Никто, в том числе он сам, не знал, что все изменится за какой-то год.
Глава 7
Боец
"Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции. Но я могу, думается мне, высказать с большой уверенностью надежду, что молодежь, которая работает так прекрасно в социалистическом движении Швейцарии и всего мира, что она будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции", – сказал Ленин в январе 1917 года, выступая перед швейцарской социалистической молодежью.
Для Ленина такой пессимизм не был характерен. Другой человек, более склонный к рефлексии и сомневающийся в собственной правоте, возможно, давно опустил бы руки. Владимира Ильича спасала железобетонная уверенность в себе, которая так импонировала его последователям и бесила его противников. Со стороны казалось, что он никогда ни в чем не сомневается и считает себя безгрешным. Отчасти так оно и было, но лишь отчасти.
В 1916 году Ленин активно участвовал в дискуссиях по поводу будущего социалистического государства. Он считал, что Европа уже готова к революции, которая произойдет одновременно с революцией в России: "Буржуазно-демократическая революция в России теперь уже не только пролог, а неразрывная составная часть социалистической революции на Западе". Ленин с интересом отнесся к концепции молодого большевика Николая Бухарина, который утверждал, что органы власти буржуазного государства не поддаются реформированию на социалистический лад и должны быть уничтожены. Бухарин смог обосновать свою точку зрения, сложнее обстояло с вопросом о том, что должно прийти на смену старым механизмам. Ленин, раздумывая над этой проблемой, пришел к выводу, что новыми органами власти должны стать рабочие Советы.
Ильич по-прежнему отвергал идею о том, что смена строя может произойти мирным путем. Революция, доказывал он, неизбежно будет носить насильственный характер. О том, что революция назрела, что она неотвратима, он часто говорил и писал в 1916 году. Однако понимал ли он, насколько близки к осуществлению на самом деле его мечты?
В конце февраля 1917 года в Петрограде начались волнения, быстро переросшие в восстание. Из представителей восставших рабочих и солдат был образован Петроградский Совет, руководящую роль в котором стали играть остававшиеся на свободе меньшевики и эсеры. Одновременно активизировалась Государственная дума. Самым удивительным в глазах современников было то, с какой быстротой и легкостью рухнула монархия. Казалось, еще вчера царя с ликованием приветствовали многотысячные толпы, армия приносила ему присягу, прекрасно обученная тайная полиция была готова ликвидировать любую угрозу режиму. Внезапно вокруг Романовых не оказалось никого, кто мог бы вступиться за них. Николай II, подавленный происходящим, отрекся. Власть перешла к сформированному Государственной думой Временному правительству, которое должно было руководить страной до созыва Учредительного собрания.
Российские эмигранты в Швейцарии, узнав о революции, были на седьмом небе от счастья. Тут же закатили пир горой, пели хором революционные песни, праздновали свержение ненавистного самодержавия. То, на что надеялись и чего ждали долгие десятилетия, наконец свершилось. У всех была только одна мысль: как можно скорее вернуться в Россию! "Потрясающе! Вот это сюрприз! Подумать только! Надо собираться домой, но как туда попасть? Нет, это поразительно неожиданно! Невероятно!" – говорил Ленин, расхаживая по комнате.
Однако сказать было легче, чем сделать. Швейцарию со всех сторон окружали воюющие страны, через территорию которых было не так-то просто проехать. Ленин выдвигал один проект за другим: "Мы должны во что бы то ни стало ехать, хотя бы через ад". То он собирался проехать через всю Германию по документам глухонемого шведа, то перелететь через границу на аэроплане. Реалистичное решение в конце концов предложил Мартов: при посредничестве швейцарских социал-демократов обратиться за помощью к германским властям.
Это и было сделано. С помощью швейцарцев вышли на немецкого консула в Берне. Связавшись с Берлином, консул дал ответ: разрешается проезд через территорию Германской империи любого количества российских эмигрантов в поезде, имевшем экстерриториальный статус.
Фактически это означало сотрудничество с врагом. Политэмигранты сильно рисковали прибыть в Россию с основательно запятнанной репутацией. Однако, во‑первых, другого пути у них все равно не было. Во-вторых, они не принимали никаких специальных условий немецкой стороны. В-третьих, Ленин считал, что европейская революция все равно скоро начнется, и вопрос о том, кто с чьей помощью куда добирался, сразу же утратит свою актуальность.
История взаимодействия Ленина с немецкими властями – один из самых "жареных" эпизодов его биографии. Обвинять Ильича в том, что он является немецким шпионом, его политические противники начали сразу же после его прибытия в Россию. Поездки в "пломбированном вагоне" с разрешения кайзеровского правительства для этого было вполне достаточно. В дополнение к этой истории довольно быстро всплыла тема "немецких денег", которые якобы получал Ленин в обмен на свою деятельность по дестабилизации России. Поиск этих денег и секретных договоренностей с немцами до сих пор весьма популярен среди тех, кто считает большевиков "национал-предателями" образца семнадцатого года.
Один из ведущих отечественных специалистов по данной проблеме, Геннадий Львович Соболев, в заключении к своему исследованию писал: "Признавая сегодня факт финансовой поддержки большевиков со стороны Германии, наиболее объективные историки как в России, так и на Западе не склонны придавать этому факту решающее для судьбы русской революции значение и обращают в первую очередь внимание на ее глубокие внутренние причины, многократно усиленные Первой мировой войной". Эта финансовая поддержка, однако, носила косвенный характер – деньги попадали к большевикам окольными путями (в том числе через уже упомянутого выше Парвуса) и без всяких условий. Есть сведения, что, когда Ленину напрямую предлагали германское финансирование, он наотрез отказался, а с Парвусом старался никаких дел не иметь. Французский разведчик, посвятивший немало времени в 1917 году поиску доказательств того, что Владимир Ульянов является немецким шпионом, впоследствии признавал: "Ленин не был платным агентом Германии в том смысле, что не получал от немецких властей задания действовать определенным образом в обмен на денежное вознаграждение или на заранее оговоренную выгоду. Ленин был агитатором, на успех которого Германия делала ставку и которому она поставляла необходимые средства для ведения пропаганды". Однако подробности этого финансирования по сегодняшний день остаются плохо изученными – концы надежно прятались в воду.
В любом случае можно установить несколько фактов. Во-первых, немцы помогали (в том числе деньгами) целому спектру оппозиционных партий и течений в России. Большевики занимали среди них далеко не главное место. В том же пресловутом "пломбированном вагоне" вместе с Лениным ехали меньшевики и эсеры. Во-вторых, достоверно известно, что, даже если в руки Ильичу попадали немецкие деньги, он вряд ли об этом знал и уж точно не принимал никаких условий от немецких властей. Да германское командование и не собиралось ставить какие-либо условия – им было достаточно того, чем Ленин и так занимался. В этом немцы (правда, по совершенно другим соображениям) были солидарны с царской "охранкой". Они рассчитывали использовать Ленина в своих интересах. И те и другие просчитались. Это и есть то самое "в-третьих". Какие бы расчеты ни строили российская тайная полиция и германские генералы, победителем все равно вышел Ленин. Он добился своего, а монархия Романовых вместе с монархией Гогенцоллернов отправились на свалку истории.
Тот самый "пломбированный вагон"
Но вернемся в поезд, следовавший через территорию Германии. Отправка состоялась в последних числах марта. В вагоне, помимо русских эмигрантов, ехали два сопровождавших их немецких офицера. Пассажиры договорились избегать общения с немцами любой партийной принадлежности, чтобы не давать политическим противникам повода обвинять их в сотрудничестве с врагом. Ленин сразу же начал устанавливать в вагоне свои порядки. В частности, запрещал шуметь – в купе он надеялся спокойно поработать. Раздражали его и курильщики. Сначала договорились, что курить будут только в туалете – однако это создавало неудобства для тех, кто собирался использовать туалет по прямому назначению. Затем Ленин ввел "карточную систему", сделав талончики на курение. Его спутники роптали, но подчинялись.
30 марта пассажиры "пломбированного вагона" пересели из поезда на паром, шедший в Швецию. В Стокгольме их ждал торжественный прием – причем не только со стороны товарищей по борьбе (довольно немногочисленных), но и со стороны местных властей. Мэр Стокгольма даже устроил торжественный завтрак для русских социалистов. В Швеции, которая всю войну находилась между молотом и наковальней, пристально следили за происходившим в России и не желали портить отношения с людьми, которые, возможно, вскоре будут править громадной империей.
Ленина товарищи по партии уговорили купить себе в Стокгольме новую одежду. Ильич не любил тратиться на костюмы, а в последние годы не имел и материальной возможности. Однако теперь, с точки зрения его спутников, настал момент поменять привычки. Как вспоминал впоследствии Радек, "вероятно, добропорядочный вид солидных шведских товарищей вызвал в нас страстное желание, чтобы Ильич был похож на человека. Мы уговаривали его купить хотя бы новые сапоги. Он ехал в горских сапогах с гвоздями громадной величины. Мы ему указывали, что если полагалось портить этими сапогами тротуары пошлых городов буржуазной Швейцарии, то совесть должна ему запретить с такими инструментами разрушения ехать в Петроград, где, может быть, теперь вообще нет тротуаров". "Я еду домой, в Россию, не затем, чтобы открывать там какое-нибудь ателье, а делать революцию!" – отбивался Ленин. В конечном счете, комплект новой одежды был куплен. В его состав входила и большая мягкая кепка, какую в то время часто носили художники. Да, это была та самая прославленная "ленинская кепка", которая будет запечатлена на многих памятниках и станет персонажем огромного количества анекдотов.
Вечером 31 марта эмигранты отправились в Финляндию. В пути они читали полученные из России газеты. События бежали вперед галопом, новости следовали одна за другой. Не все из них были приятными. Во-первых, неопровержимыми стали доказательства предательства Малиновского. Во-вторых, большевистский ЦК во главе с Львом Каменевым и Иосифом Сталиным заявил о поддержке Временного правительства. Ленин считал это ошибкой, оппортунизмом. Революцию, считал он, необходимо двигать вперед, пользуясь моментом. Ковать железо, пока горячо.
В Петроград поезд, на котором ехал Ленин, прибыл поздним вечером 3 апреля. Петроградский Совет устроил эмигрантам торжественную встречу с почетным караулом. Вопреки распространившимся позднее легендам, встречали не лично Ленина, а всех, кто ехал вместе с ним. Сам Ильич был фигурой, как принято говорить, широко известной в узких кругах. Его знали соратники по партии, основные политические противники да еще российская тайная полиция. Большинству из тех, кто пришел в этот вечер на Финляндский вокзал, его имя мало о чем говорило. Тем более не знали они его в лицо – повсеместное распространение портретов Ленина началось едва ли не после его смерти.
Организаторы торжественной встречи планировали устроить на вокзале демонстрацию единения всего общества, различных политических сил. Однако как раз это-то и не входило в планы Ленина. Взобравшись на броневик (сцена, ставшая затем легендарной и запечатленная на памятнике, стоящем в Петербурге перед Финляндским вокзалом), он призвал к мировой социалистической революции. Никакого братского единения с буржуазией и ее попутчиками среди российских левых! Никакой поддержки Временному правительству! Позиция Ленина была жесткой и бескомпромиссной. "Матросы, товарищи, приветствуя вас, я еще не знаю, верите ли вы всем посулам Временного правительства, но я твердо знаю, что, когда вам говорят сладкие речи, когда вам многое обещают – вас обманывают, как обманывают и весь русский народ. Народу нужен мир, народу нужен хлеб, народу нужна земля. А вам дают войну, голод, бесхлебье, на земле оставляют помещика. (…) Да здравствует всемирная социальная революция!" – так запомнили некоторые присутствующие слова оратора.
Далеко не все из собравшихся были согласны с Лениным. В Петербурге после успешного свержения Романовых царила атмосфера братства и единения. Казалось, все только что одержали победу над общим врагом, и это сплотило людей самых разных убеждений. Такие моменты характерны для любой революции; лишь позднее дурман рассеивается, и у многих остаются только горькое послевкусие и недоумение – как случилось, что революцию делали все вместе, ликовали все вместе, а ее плоды распределены на редкость неравномерно?
Ленин заглядывал вперед – и, можно сказать, бежал впереди паровоза. Тогда эту позицию не понимали даже некоторые из его ближайших сподвижников. Однако уже несколько месяцев спустя окажется, что время работает на Ильича. Его жесткость и бескомпромиссность в те весенние дни 1917 года во многом обеспечили ему взлет к вершинам власти.
Иконографика советской эпохи. Ленин на броневике
Еще по дороге в Петроград Ленин начал набрасывать программу действий в условиях начавшейся революции. Этот короткий документ, известный под названием "Апрельские тезисы", стал, по признанию многих историков, одним из самых влиятельных текстов в истории человечества.
О чем писал Ленин? Он, по сути дела, окончательно выбросил за борт представление о том, что сначала должна совершиться буржуазно-демократическая революция, и только затем, по прошествии некоторого времени, страна будет готова к социализму. Утверждение Ленина повергло в ужас многих ветеранов марксизма: "Своеобразие текущего момента в России состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата, – ко второму ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства". Революцию следовало двигать дальше, не останавливаясь на достигнутом и не теряя времени.
Из этого логически вытекала борьба с Временным правительством: "Никакой поддержки Временному правительству, разъяснение полной лживости всех его обещаний, особенно относительно отказа от аннексий. Разоблачение вместо недопустимого, сеющего иллюзии "требования", чтобы это правительство, правительство капиталистов, перестало быть империалистским". Ленин признавал, что в создаваемых по всей стране Советах большевики пока в меньшинстве. Следовательно, необходимо вести неустанную агитационную работу среди масс, разъяснять свою точку зрения. В дальнейшем именно Советы должны стать основой новой власти: "Не парламентарная республика, – возвращение к ней было бы шагом назад, – а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху".
Свои идеи Ленин в апрельские дни высказывал во множестве выступлений. Это была новая для него роль – роль народного трибуна, выступающего перед широкой аудиторией. Ленин не был прирожденным оратором, его стиль не отличался изяществом. За годы эмиграции он отточил свой талант публициста, однако выступать ему приходилось в основном перед небольшими группами единомышленников. Поэтому выйти к толпе, далеко не все в которой были благожелательно настроены по отношению к оратору, казалось непростой задачей. Рассказывают, что однажды перед публичным выступлением Ленин занервничал и попросил свою сподвижницу Александру Коллонтай выступить вместо него. Коллонтай подбодрила его, и Ильич вышел на трибуну.