Первоначально европейцам удавалась лишь немного тормозить османскую экспансию. Турецкая армия и флот долгое время считались непобедимыми. В ХVI в. турки потерпели лишь два серьезных поражения – в 1569 г. была уничтожена огромная армия, пытавшаяся захватить русскую Астрахань, а в 1571 г. в битве у Лепанто у берегов Греции испано-венециано-мальтийский флот разгромил флот султана. Однако османская угроза нависала над народами Европы практически до конца ХVII в. Лишь в самом конце этого столетия началось обратное движение границ на Балканах и в Северном Причерноморье.
К этому времени проявились признаки того, что еще недавно грозная Османская империя вступила в полосу своего кризиса. В течение ХVIII в. этот кризис становился все более явственным и очевидным. Именно тогда возник так называемый Восточный вопрос. Этим термином обозначается комплекс международных противоречий, связанных с наметившимся распадом Турции и борьбой великих держав за раздел ее владений. Сам этот термин был впервые официально употреблен в 1822 г. на Веронском конгрессе Священного союза во время обсуждения событий, связанных с национально-освободительным восстанием в Греции.
Во второй половине ХVIII в. и особенно на протяжение ХIХ в. Восточный вопрос превратился в одну из основных проблем международной жизни. Для России Восточный вопрос был особенно актуален. В результате Русско-турецких войн 1768–1774 и 1787–1791 гг. России удалось решить одну из своих важнейших внешнеполитических задач – добиться выхода к Черному морю, ликвидировать крымскую угрозу и получить возможность освоения плодородных земель Северного Причерноморья. Однако Восточный вопрос для России все еще стоял очень остро, что стало особенно очевидно в начале ХIХ в.
В результате сельскохозяйственного освоения Северного Причерноморья (Новороссии) экспорт хлеба и другой продукции становился все более важной составляющей российской экономики. Этот экспорт осуществлялся в основном через недавно основанные черноморские порты (Одесса, Николаев, Херсон и др.).
Однако торговля со странами Европы шла через Черноморские проливы – Босфор и Дарданеллы. Черноморские проливы – во многом уникальное с географической точки зрения место, имеющее особое значение для России. Их не случайно сравнивали с легкими нашей страны. Владеющий ими мог "задушить" Россию, перекрыв ей самый удобный выход в Мировой океан.
Несмотря на успехи России в войнах с Турцией, во второй половине ХVIII в. Проливы продолжали находиться в руках османского султана. Турки, таким образом, получали возможность не только препятствовать русской внешней торговле, но и могли нанести ей более существенный урон. Согласно условиям Кючук-Кайнарджийского мирного договора 1774 г., подтвержденного условиями Ясского мирного договора 1791 г., русские торговые корабли получили право свободного прохода через Проливы в Средиземное море. Но Османская империя могла в любой момент перекрыть этот путь.
Одновременно стоял вопрос о безопасности южных границ России. Завоевав берега Черного моря, Россия должна была теперь думать об их обороне, что требовало огромных средств (содержание Черноморского флота, прибрежных крепостей и укреплений, большой армии на юге). Но эта проблема могла бы быть решена и более дешевым способом: стоило лишь установить контроль над Черноморским проливами, и вопрос о безопасности южных границ был бы во многом решен. Однако Россия долгое время не могла добиться даже права прохода через Босфор и Дарданеллы своих военных кораблей.
Правда, в 1798 г. Турция, нуждавшаяся в помощи России для борьбы с Францией, заключила с ней договор, по которому русские военные корабли наконец получили право проходить по Проливам в обе стороны. Однако эти условия действовали лишь до 1806 г., когда началась очередная Русско-турецкая война.
Таким образом, во внешней политике России проблема выхода к Черному морю переросла в проблему контроля над Черноморскими проливами.
Путь к Босфору и Дарданеллам лежал через Балканский полуостров. Здесь у России был весомый козырь. Балканские народы, находившиеся уже много столетий под игом турок-османов, мечтали об освобождении. Эти народы уже давно надеялись на помощь со стороны России. Ведь подавляющая часть жителей Балкан были православными, а среди них большинство составляли славянские народы. Необходимость помощи православным и славянам со стороны России – единственной православной славянской державы – была совершенно естественна. Еще в ХVIII в. в России разрабатывались планы либо воссоздания дружественной ей Византийской империи, либо также дружественных независимых православных балканских государств. Это могло бы решить и вопрос о Проливах, и вопрос безопасности южных границ страны.
Однако для России путь на Балканы был очень непрост. Естественным было желание османских правителей сохранить свою власть над балканскими народами, отразить натиск России. Несмотря на упадок Османской империи, она все еще оставалась серьезной силой. Мужество турецких воинов, их религиозный фанатизм, мощные крепости, обширные и труднодоступные пространства – все это и многое другое стояло на пути русских армий в случае их движения к Проливам.
Однако главные препятствия для подобного движения уже давно находились вне границ Османского государства. Дело в том, что ведущие европейские державы вовсе не желали, что бы Восточный вопрос разрешился в пользу России или балканских народов. В своих отношениях с Турцией Россия должна была очень зорко следить за реакцией на них стран Европы.
Обострение Восточного вопроса, приведшее в конце концов к Восточной войне, было связано с еще одним обстоятельством. С начала ХIХ в. османские владения на Балканах становятся ареной все более разгорающейся национально-освободительной борьбы угнетенных народов.
В 1821 г. греческие подданные Порты подняли восстание против осман. Европа, всегда озабоченная чужими делами более, нежели своими, и привыкшая из всего извлекать практическую выгоду, развернула весьма шумную кампанию в защиту повстанцев, расписывая жестокость турецкой солдатни.
Восстание против турецкого владычества готовилось греками уже давно. Первая тайная греческая политическая организация – гетерия, главной задачей своей провозгласившая необходимость добиться независимости от Порты, была создана Ригасом Валестинлисом еще в 1797 г. Она строилась по основополагающим принципам тайных структур: а) главная управа, известная весьма малому числу членов; б) чиновники, подчиняющиеся данной управе, именуемые эфорами. Их деятельность заключалась в выполнении разного рода поручений; в) две степени, на которые были разделены остальные члены организации.
На два отдела разделялась и первая степень: в одном из них находились воины, т. е. члены гетерии, поклявшиеся сражаться за отечество и обязавшиеся являться с оружием в руках, в другом – не могущие воевать непосредственно, но готовые жертвовать своим имуществом, называвшиеся гражданами.
Во второй степени объединялись правители, отдававшие в распоряжение родины и имущество, и себя. У них было право принимать в организацию и граждан, и воинов. Граждане имели право принимать в общество только таких же граждан, воины – никого.
Люди, составлявшие низшие степени, знали только своего правителя, их принявшего, а последний – другого правителя, служившего для него водителем. Из высшей второй степени в правители попадали только при наличии предварительного одобрения Верховной управы, которое доходило до граждан через беспрерывную промежуточную цепочку правителей, находящихся между ней и низшей степенью.
Члены Верховной управы выдавали себя за частных правителей и передавали рядовым членам распоряжения управы.
Русский философ и дипломат К. Леонтьев, многие годы живший в блистательной Порте, со знанием дела писал: "Греческие биографы его (Ригаса. – Ю.Л., В.А.) утверждают, что он, не находя еще возможности выделить хоть часть своих соотичей в особое национальное государство, действовал в духе космополитических идей ХVIII в. То есть он хотел поднять в Турции движение против деспотизма и неравенства вообще и призывал к восстанию против султана и его пашей не одних только греков и даже не одних только христиан, но и ту значительную часть мусульманского населения, которая представлялась ему также страдающей от самовластия пашей и янычар. Рига-Фереос был напитан теми самыми идеями личного равенства и личной легальной свободы, которые выразились французской революцией ХVIII в. Имя его у греков было, я сказал, весьма популярно. Значит, эти либерально-эгалитарные идеи предшествовали в умах эллинских "предтечей" мыслям об эмансипации собственно национальной.
Другими словами: последняя возросла на первых; она была подготовлена ими. Общелиберальные веяния ХVIII века проникли еще заранее и в греческие умы, хотя, быть может, и смутно".
Тайная организация Ригаса просуществовала совсем недолго. Уже в 1798 г. он был арестован австрийцами и выдан туркам, быстро казнившим его. Последними словами Ригаса были: "Семя брошено, наступит время, когда моя нация пожнет обильные плоды!"
Впоследствии возникают еще общества, ставившие аналогичные цели. Наиболее известным из них стало общество "Филики Этерия" (т. е. "Дружеское общество"), подготовившее и возглавившее восстание 1821 г. Оно было основано в Одессе в 1814 г. и получило известность в России под названием Гетерия. Основателем ее считался купец с острова Патмос Эммануил Ксантос.
Итальянский историк Дж. Берти считает, что центр Гетерии – как и предыдущих греческих тайных организаций – находился в Италии, в провинции Виченце. Таким образом, Гетерия возникла под влиянием и воздействием людей, связанных с тайными революционными организациями в Испании, Германии и с итальянскими карбонариями.
В записке "О составленном проживавшими в Вене греками тайном обществе Гетерия…" говорилось: "Они (т. е. основатели "Филики Этерии". – Ю.Л., В.А.) путеводимы были в составлении сего общества лицами, к революционным европейским сектам принадлежащими, правила и статут коих они приняли".
В начале руководство Гетерии обратилось с просьбой возглавить их движение к графу Иоанну Каподистрии, одному из двух (наряду с Нессельроде) руководителю внешнеполитического ведомства России. Но тот отказался, после чего гетеристы обратились к князю Александру Ипсиланти, сыну бывшего валашского государя, генерал-адъютанту Александра I и генерал-майору русской службы.
Каподистрия, тот самый, о котором Сен-Симон говорил, что почти всегда можно столкнуться с этим именем "при подрывных действиях и тайных происках", пока отходит в тень. Однако известно, что впоследствии Ипсиланти напишет императору Николаю I о том, что именно по настоянию графа он взял на себя руководство Гетерией и греческим повстанческим освободительным движением. Каподистрия же, уволенный в отставку, жил с 1822 г. в Женеве, бывшей в то время европейским центром всех заговоров.
Так, после 14 декабря 1825 г. правительство Пьемонта намекало Петербургу, что нити заговора, вполне вероятно, тянутся в Женеву. При этом прозрачно давая понять, что властям не стоит особенно доверяться политической бдительности русской миссии в Берне. Берн этих лет – центр дипломатической деятельности в России, где Каподистрия и Лагарп, известный революционный деятель и бывший воспитатель Александра I, пользовались наибольшим влиянием и всеобщей известностью.
Пока же, в 1820 г., Ксантос, обращаясь к Александру Ипсиланти, сказал, "что великое разумножение членов Этерии до высшей степени возбудило дух свободы между греками, и если не найдется способного мужа для направления сего пламенного чувства, то все племя греческое, тяготимое турецким игом, подвергнется истреблению: ибо скоро и противу своей воли обнаружится сей тайный замысел".
Александр Ипсиланти был родом из фанариотов, то есть представителей греческой аристократии из числа богатых семей, проживавших в квартале Фанар и перешедших на службу к туркам.
Именно фанариоты более ста лет были господарями, или – вернее – откупщиками Молдавии и Валахии. Однако Ипсиланти был сыном бывшего господаря и греком. И он дал свое согласие.
Знакомство и достаточно частые встречи с будущими участниками 25 декабря определило тесный контакт Кишиневской управы декабристов с Гетерией, что способствовало демократизации "Филики Этерии". Так, из бывших 8 степеней посвящения были оставлены лишь пять: "…первая заключала в себе людей необразованных и могущих только служить простыми воинами (побратимы); вторая – имела также людей необразованных, но приносящих денежные пособия (рекомендованные); третья – содержала тех, кто не только собою и имуществом жертвовали, но еще обязывались собирать некоторую часть войска (иереи); четвертая – включала в себя людей, способных по образу воспитания к занятию мест высших (пастыри); и, наконец, к пятой степени принадлежали люди, избранные в предводители народа и Этерии ("Незримая власть")".
Вошедшие в общество давали клятву: "1) отнюдь не открывать тайн общества; 2) быть верным Отечеству; 3) строго и беспрекословно повиноваться повелениям, кои даны будут именем основателей общества, если бы даже эти повеления включали в себя убийство сородича или родного брата; 4) сверх того, им поставлено было в обязанность не спрашивать о месте пребывания главной управы и 5) не открывать место предводителя".
По многим российским городам возникли комитеты Этерии: Москва, Киев, Петербург, Харьков, Кишинев, Севастополь, Измаил, Херсон, Таганрог, Вознесенск, Воронеж, Николаев, Феодосия, Нежин и др. В Европе происходило нечто подобное: туда засылались эмиссары общества, которые должны были действовать по своему усмотрению, одновременно поддерживая постоянную связь с главным комитетом.
Русский дипломат Е. Ковалевский писал: "Этерии – известно – покрыли, как сетью, всю Европу и перешли в Малую Азию". Ему вторит П. Пестель, в силу своей службы тесно общавшийся с главой Гетерии и лицами, близкими к ней: "Если существует 800 тысяч итальянских карбонариев, то еще значительнее может быть число греков, объединенных во фратриях общей политической целью".
Любопытно, что незадолго до восстания 1821 г. Пестель по распоряжению начальства делал подробные карты турецкого приграничья и получил благодарность за проделанную работу.
Новые комитеты имели определенные обязанности: сохранять в тайне цели общества; надзирать за надлежащим использованием собранных средств; информировать главный комитет о числе завербованных, их поведении, социальном положении; расширять их число; собирать деньги на нужды Гетерии; рассылать пропагандистов взглядов сообщества.
Предполагалось также и несение ими и контрразведывательных функций. В частности, ими был убит Кириакос Камаринос – глава Гетерии с Мореи. Так как Ипсиланти все время утверждал, что действует по воле Александра I (хотя тот уже несколько лет назад, впервые узнав о подобной организации, начал обсуждение со своим окружением вопроса "О средствах предохранить по мере возможности восточных христиан от бедствий, коими угрожало им это роковое предприятие") и даже показывал сподвижникам – дело происходило уже в Греции в 1821 г. – письма, посылаемые ему якобы как уполномоченному российского двора, Камаринос был послан от морейцев убедиться во всем этом непосредственно в Петербурге.
По приезду из России он принялся громко говорить, что на русских надежды нет, и, дабы гетеристов не постигло разочарование, и их планы не стали известными – его убили в Галаце… Одним словом, обычная история торжества корпоративной этики, отбрасывающей все нормы общечеловеческой морали. Ибо носители подобной этики лучше всех прочих знают, что нужно для всеобщего счастья. И, не задумываясь, готовы насильно загонять туда всех. Ведь великая цель оправдывает любое, даже и самое сильнодействующее средство! Не говоря уже о такой мелочи, как и "ложь во спасение".
Правда, данные события происходили немного позднее. Пока же пора сомнений еще не пришла – в Гетерию вступали тысячами. Не исключая и русских: в Кишиневе хороший знакомый Ипсиланти В. Горновский создает так называемый гетеристский уланский полк. Кроме него членами общества стали также губернский секретарь Ющенко и частный пристав Ренийской городской полиции отставной поручик В. Салтанов. О нем позднее стало известно, что у него совсем иные фамилия и биография.
Шла полным ходом подготовка к восстанию. Ускорению этого процесс а способствовали восстания революционеров в Юго-Восточной Европе, революции в Неаполе и Пьемонте, революционный переворот в Испании, все возрастающие связи гетеристов и карбонариев. Сыграло свою роль и восстание Семеновского полка в Петербурге, солдаты которого были замучены муштрой нового командира. До него здесь всегда были гуманные офицеры, исповедовавшие демократические, просветительские формы общения с подчиненными.
Хотя жажда просвещения иногда переходила все же необходимые в армии рамки уставных отношений; иерархию начальник – подчиненный. Косвенным подтверждением этому может служить тот факт, что в 1820 г. в полковом госпитале лежало большое количество венерических больных.
Промедление становилось преступлением, и 22 февраля Ипсиланти во главе гетеристов-воинов перешел Прут.
В России все сочувствовали восставшим грекам, а оказание им помощи могло бы стать серьезным шагом в укреплении позиций России на Балканах. Однако император Александр I, узнав о начале вооруженной борьбы, исключил Ипсиланти из русской службы и записал: "Если мы ответим туркам войной (как это предполагал Каподистрия), Парижский главный комитет восторжествует и ни одно правительство не останется на ногах. Я не намерен делать простор врагам порядка". Ипсиланти был запрещен въезд в Россию.
Эта удивительная позиция правителя России объяснялась тем, что реальные интересы страны, как не раз бывало в российской истории, были принесены в жертву отвлеченным идеям. В 1815 г., создавая Священный союз, Александр I заложил в качестве одной из основ послевоенного устройства Европы принцип сохранения существующих в европейских странах систем правления, подчинения подданных их правителям. Все потрясения внутри государств, восстания, революции рассматривались как угроза сохранение мира на континенте. В этой идее, несомненно, сказалась оценка событий, связанных с Французской революцией конца ХVIII в. После ужасов и утрат времен Наполеоновских войн, которые стали следствием революции, такой подход казался оправданным.
В Священный союз вступили все европейские государства. Англия, не став членом союза, поддерживала тогда его принципы. Однако в реальной политике, как вскоре выяснилось, большинство стран легко нарушали концептуальные основы Священного союза, если это противоречило их интересам. По иному действовал Александр I. Идеи ряда западноевропейских мистиков, положенные русским государем в основу написанного им "Акта Священного союза", стали для русского царя основой внутренней и внешней политики. Тут уж ни о каких национальных интересах речь не шла. Поэтому и выступление греков Александр I оценил как бунт против "законного правителя" – турецкого султана.