Впереди всей этой кавалькады шел Олег Попов. Он тащил за собой на толстом канате машину - одну из тех, на которых артисты на ходу показывали разные трюки. Процессия проследовала по улицам Москвы и вышла на поле стадиона "Динамо", уже поделенное на пять больших секторов-арен. На них одновременно начали выступать артисты цирков разных стран. Клоуны в своем секторе давали пародию на футбольный матч. Олег Попов выстроил две команды, и на этих "спортсменов" невозможно было смотреть без смеха: высокие и маленькие, толстенькие и худые - все стояли в одном ряду. На майках у игроков значился один и тот же номер - 13 [43]. И какая же клоунская кутерьма поднялась с первого же удара по мячу! С кого-то стаскивали майку, кого-то выносили с поля, кому-то удалось ворота противника расширить, а свои, наоборот, сузить. Счет в матче велся не по забитым голам, а по выведенным из строя игрокам. Пострадавших уносили с поля и укладывали буквально в штабеля. Закончилась клоунская игра тем, что один из футболистов поймал мяч на голову - и тот вдруг раскололся… Оказывается, это был арбуз… С аппетитом уплетая его, "спортсмены" покидали поле под неудержимый смех зрителей.
Фестиваль открылся, и со следующего дня во всех концертных залах Москвы, театрах, домах культуры, на эстрадных площадках садов и парков, а также и на манеже цирка начались фестивальные конкурсы. Московский цирк давал грандиозное представление "Юность празднует". Действие разворачивалось сначала на привычной арене, а во втором отделении манеж превращался в огромный бассейн. Каскады воды, подсвеченные огнями разноцветных софитов, низвергались с высоты, лились и лились мощным водопадом, пока не наполняли бассейн. Зал в восторге аплодировал. Никулин и Шуйдин тоже участвовали в этой программе с репризой "В старом цирке" в первом отделении и с "Веселыми рыболовами", уже перенесенными с воображаемой воды на настоящую.
День 12 630-й. 30 июля 1957 года. "Юность празднует"
Более четверти века Московский цирк не показывал водной пантомимы. Посреди бассейна плавал островок, на котором выступали артисты. Два ажурных мостика соединяли островок со зрительным залом. В первом отделении всё шло, как обычно: акробаты-вольтижеры и акробаты на шарах, жонглеры и наездники, канатоходцы и номер "Икарийские игры". В самом конце первого отделения на манеж вышли дрессировщик Иван Кудрявцев и его медведь Гоша. Трудно сказать, на чью долю выпал больший успех - дрессировщика, который в течение всего номера стоял у форганга, держа в руке вместо традиционной палки шелковую ленточку, или на долю Гоши, который делал пируэты, исполнял передние и задние кульбиты на брусьях, ходил по брусьям на задних и передних лапах, в темноте крутил задними лапами штангу с горящими факелами, катался на самокате, велосипеде и мотоцикле и играл с Кудрявцевым в чехарду [44].
Второе отделение началось феерически: погас свет… под куполом зажглись яркие ночные звезды… откуда-то сверху на арену обрушился гигантский поток воды, образовавший "цирковое море". Подсвеченный цветными прожекторами, этот поток превратился в сверкающий всеми красками радуги водопад.
И снова выступал медведь Гоша. На этот раз он ехал не на мотоцикле, а на катамаране, затем на лодке, причем греб так сильно, что брызги долетали даже до десятого ряда. Но еще более зрители были поражены, когда по хрупкому мостику пошли дрессировщица Маргарита Назарова, облаченная в белое трико, и тигр Пурш, которого она вела на поводке. По мостику они прошли на островок… Двойной всплеск - и спустя мгновение зрители уже увлеченно следили за игрой: Пурш и его дрессировщица плавали наперегонки и бросали друг другу волейбольный мяч. Тигр разошелся и, стараясь "утопить" партнершу, со свирепым видом набрасывался на нее. Обхватив мощными лапами шутливо отбивавшуюся от него дрессировщицу, Пурш окунал ее в воду, а потом удирал прочь.
Только под конец представления зрители, сидевшие в первых рядах, заметили, что от резвящегося в нескольких метрах от них тигра их ничто не отделяет. По рядам прошел испуганный шепот. Клетки, которой всегда огораживают арену, прежде чем выпустить хищников, попросту не было! Наконец захватив руку дрессировщицы в пасть, Пурш "пробуксировал" ее вокруг островка. И вот они выбрались на сушу - мокрые, усталые, но довольные. Зал взорвался аплодисментами. Представление кончилось.
В восторге были все: и гости, и москвичи, и те, кто пришел в цирк впервые, и те, кто не пропускал ни одной новой программы на протяжении трех, а то и более десятков лет. Тигр на свободе, без клетки, в четырех-пяти метрах от зрителей, играющий с дрессировщицей в воде, - такого еще никто не видел. Премьера прошла отлично, и программу показывали потом вплоть до Нового, 1958 года.
Из воспоминаний Юрия Никулина: "Осенью работать стало трудно, хотя воду и подогревали. Кто-то в цирке пустил слух, что раньше во время водяных пантомим дирекция выдавала артистам после представления по пятьдесят граммов коньяка. Поверив в это, я с тайной надеждой подошел к директору цирка Байкалову. Николай Семенович внимательно выслушал меня, а потом, рассмеявшись, сказал:
- Может быть, вам еще тут и бар построить со стриптизом?"
* * *
В декабре 1957 года Никулина разбил радикулит - следствие ежедневных купаний на манеже. Лежа в постели, он мысленно "прокручивал" свою жизнь: десять лет прошло, как он работает в цирке, он многому научился, и теперь уже свысока смотрел на того Никулина, который выступал в своей первой клоунаде "Натурщик и халтурщик".
Этот приступ радикулита, который уложил клоуна в постель аж на целую неделю, тоже можно расценивать как вмешательство Его Величества Случая: за время болезни Никулин придумал две новые репризы - "Насос" и "Стрельба бантиками". Не заболей он тогда, времени подумать совсем бы не было. Лежа в постели, Никулин представлял, как они с Шуй-диным будут эти репризы исполнять. Например "Стрельба бантиками". На манеже они с Шуйдиным появятся не в своих обычных клоунских костюмах, а в хороших пиджачных парах и каждый - с галстуком-бабочкой. Далее действие будет разворачиваться так: Шуйдин сорвет с шеи своего партнера бабочку-бантик и с серьезным видом станет всовывать его в дуло пистолета, невесть откуда взявшегося. Потом, отойдя на несколько шагов, прицелится в Никулина. Раздастся выстрел - и бантик снова окажется у Никулина на шее. Тот в потрясении и тоже захочет пострелять. Он сорвет бантик с шеи Шуйдина, зарядит им пистолет, прицелится Шуйдину в шею, но… для верности попросит его поднять голову повыше, чтобы бантик попал точно на положенное место. Шуйдин послушно поднимет подбородок выше, выше, еще выше… и в результате с его головы скатится шляпа. Чтобы ее поднять, он развернется к
Никулину спиной, нагнется… А Никулин, зажмурившись перед выстрелом, этого не увидит. Выстрел - и бантик окажется у Щуйдина ровнехонько пониже спины.
Содержание свежепридуманных реприз Никулин тут же рассказал жене. Та сказала:
- Глупо всё это, но, наверное, будет смешно.
И действительно, зал хохотал.
В "Насосе" Шуйдин "накачивал" автомобильным насосом хилого Никулина, чтобы тот стал как-то здоровее, атлетичнее и смог подсадить Шуйдина для сальто-мортале. На глазах у публики Никулин рос, но… стоило вытащить трубку, как воздух с громким свистом выходил из него (тут пригодились специальные пищики) и вся работа шла насмарку. Никулин оседал, "сдувался", и Шуйдин начинал всё сначала: качал, качал, качал, а потом затыкал рот партнера морковкой. Но воздух все равно откуда-то из Никулина с писком просачивался! Откуда же? Из правого уха! Шуйдин зажимал его бельевой прищепкой. Всё, можно прыгать, но нет - Никулин "перекачан" и не в состоянии даже согнуться. Тогда Шуйдин на секунду вытаскивал морковку изо рта Никулина. Прыжок - и довольный Шуйдин раскланивался. Затем он взваливал партнера на плечи и уносил с манежа, а невозмутимый Никулин с удовольствием грыз морковку. В зале смеялись, хотя в некоторых местах и возникали незапланированные паузы, тишина. Было ясно - многое еще придется доделывать, додумывать, доигрывать. И если придумать еще несколько смешных реприз, то можно будет уже работать коверными. Никулин хоть и не хотел этого, но понимал, что рано или поздно в коверные они с Шуйдиным перейдут.
Основным коверным в Московском цирке по-прежнему работал Карандаш, он нес на себе всю нагрузку во время программы. А Никулин и Шуйдин, выходя только в некоторых паузах между номерами, имели прекрасную возможность прямо на публике отточить технику двух своих новых реприз - "Насоса" и "Стрельбы бантиками". Однажды перед представлением к ним в гардеробную влетел очень взволнованный заместитель начальника главка Г. Агаджанов и сообщил, что на спектакле будет присутствовать сам министр культуры СССР Николай Александрович Михайлов. А реприза с бантиком-то безыдейна, особенно в финале!.. Поэтому замначальника главка просил, чтобы клоуны на этот раз сработали корректнее и бантик приклеился бы не к "пятой точке", а повыше, к спине, на пиджак. Клоуны покивали, но на представлении репризу исполнили в прежнем варианте. Публика, как всегда, приняла ее на ура. Из воспоминаний Юрия Никулина: "После спектакля начальник снова зашел к нам в гардеробную и возмущенно спросил:
- Почему вы не выполнили моего приказания?
- Оч-ч-чень волновались, - ответил я. - Целился я точно по вашей инструкции - в спину… В последний момент увидел в зале вас и министра, рука дрогнула - и попал… сами знаете куда.
Но все обошлось. Министр Михайлов смеялся над репризой с бантиками вместе со всем залом".
На самом деле, Никулин и Шуйдин просто не могли выполнить распоряжение начальства. Чтобы бантик оказался не на штанах, а на спине, необходимо было заранее технически переоснастить свои костюмы, а это было совершенно невозможно сделать за оставшиеся до начала представления минуты. Так у клоунов бывает с каждой репризой: кажется - пустяк, простая шутка, а сколько за ней стоит труда, выдумки и профессиональных секретов…
День 12 921-й. 17 мая 1958 года. Где твоя бдительность, Никулин?
Вапреле 1958 года советский цирк поехал на довольно продолжительные - полтора месяца - гастроли в Швецию. Директор цирка Байкалов взял Никулина и Шуйдина коверными в эту поездку. Клоуны радовались, как дети. Шутка ли сказать: ехать в первый раз в "настоящую" заграницу, притом на целых 50 дней! Сначала казалось, что полтора месяца гастролей в Швеции покажутся до обидного коротким сроком. Но скоро Никулин начал скучать по дому, и "всего пятьдесят дней" превратились в "целых пятьдесят дней". Хотя принимали шведы советский цирк прекрасно. Поначалу были опасения, что зритель окажется специфический: страна северная, суровая, наверное, и народ там сдержанный. Но оказалось, что шведы любят цирк. Когда клоуны показывали старинную репризу "Вода", в которой все обливаются, шведы встретили ее так же восторженно, как и в России: они смеялись, аплодировали, стонали и всхлипывали от смеха.
В этой поездке Никулин понял, что в своих репризах всегда надо стараться затрагивать что-нибудь знакомое, близкое зрителям страны, в которой выступаешь. Например, незадолго до приезда советского цирка на гастроли в Стокгольме известный шведский хоккеист Снудакс был приглашен на телевидение. Во время беседы в прямом эфире (телевизионной записи в то время еще не было) журналист задал ему какой-то непростой вопрос, и хоккеист растерялся. Помолчал некоторое время, а лотом сказал:
- Знаете, я не могу ответить на этот вопрос. Я вам лучше спою.
И он "пролялякал" без слов одну из популярных шведских песенок.
Когда наш цирк приехал в Швецию, все там только и говорили о том, как Снудакс пел по телевидению. И Анатолий Век-шин, партнер Никулина и Шуйдина, в одной из пауз подошел, держа на плече клюшку, к микрофону и пропел: "Ля-ля-ля…" А затем добавил: "Снудакс!" Зал взорвался аплодисментами и смехом. После этого Векшин на всех представлениях исполнял эту мини-репризу.
В Швеции с артистами произошла совершенно невероятная комическая история, о которой Никулин вспоминал потом неоднократно. После трех представлений в старинном городке Боросе артистов советского цирка перевозили в Гетеборг - место основных гастролей труппы. Воздушная гимнастка Валентина Суркова, Михаил Шуйдин, Никулин и переводчица ехали (в автобусе им не хватило мест) в машине шведского импресарио господина Алквиста, крупного человека с маленькими усиками а-ля Гитлер.
Из воспоминаний Юрия Никулина: "Громадная американская машина неслась со скоростью сто миль в час по прямому шоссе. На широком переднем сиденье за рулем - администратор цирковой компании, рядом сам Алквист и переводчица. Сзади я и Миша, а посередине маленькая усталая Валентина. Все молчат, от усталости не хотелось говорить. Неожиданно Валя тихо запела "Степь да степь кругом…". И пошли русские песни, которые мы все с наслаждением пели одну за другой: они по-особенному, по-родному звучали во время этой ночной поездки. Господин Алквист пытался даже подсвистывать. Когда перестали петь, Алквист через переводчицу спросил:
- Юрий, почему вы в жизни совершенно другой, чем на арене?
- Такая уж у меня профессия - клоун.
- А когда вы захотели стать клоуном?
- С пяти лет, после первого посещения цирка.
- И с тех пор вы только и думали об этом?
- Нет, потом я мечтал стать пожарником, конным милиционером.
- Я тоже хотел быть пожарником, - улыбнулся Алквист.
Возникла пауза. Чтобы как-то поддержать разговор, я рассказал старый анекдот: "Одна пожарная команда все время опаздывала на пожары, и после очередного опоздания брандейстер издал приказ: 'В связи с тем, что команда систематически опаздывает на пожар, приказываю со следующего дня выезжать всем за 15 минут до начала пожара'". Все засмеялись. Алквист спросил:
- Юрий, а как реагировали ваши родители на то, что вы пошли работать в цирк?
- Мама возражала. Она больше любила театр, а отец поддержал меня.
- А когда мама увидела вас в первый раз в цирке клоуном? Как она реагировала?
- Ну, как реагировала? Естественно, растрогалась и даже прослезилась.
На этом разговор закончился. На следующий день в наш с Шуйдиным гостиничный номер с багровым от ярости лицом влетел Байкалов и с ходу набросился на меня:
- Когда вы успели дать это дикое интервью?
И он протянул утренний выпуск гётеборгской газеты, на первой странице которой был помещен большой портрет де Голля с крупным заголовком: "Де Голль приходит к власти", а ниже фотография поменьше - мы с Мишей, загримированные, в клоунских костюмах. Над фотографией жирный заголовок статьи: "Мама русского клоуна плакала: сын должен стать пожарником".
В статье рассказывалось о гастролях советского цирка. Журналист как бы ходит по цирку, разговаривает с людьми, наблюдает за подготовкой к представлению. После "разговора" с гимнасткой Валентиной Сурковой, "королевой воздуха", которая смотрит внимательно, как подвешивают ее аппарат, ибо "маленькая ошибка - смерть!", корреспондент подходит "к двум серьезным мужчинам, которые спорят между собой". "Серьезные мужчины" - это Шуйдин и я. В разговоре с журналистами я сообщаю (так было написано в статье): "…Когда моя мама увидела меня на арене, она горько заплакала. Она была против того, чтобы я стал клоуном. Всю жизнь мама мечтала, чтобы ее сын стал пожарником.
- Но мама, - возразил я, - ведь пожарные всегда опаздывают на пожары.
На что она мне ответила:
- Если бы ты стал пожарным, ты бы приезжал за пятнадцать минут до пожара".
Кончалась статья фразой: "Да, действительно, матери всего мира одинаковы".
Когда мы все - и артисты, и переводчица - объяснили Байкалову, что никакого официального интервью никто не давал, а просто возникла беседа с импресарио во время переезда,
Байкалов успокоился, но, уходя из номера, обернувшись в дверях, сказал с сожалением:
- Все же нет у тебя, Никулин, бдительности".
Позже выяснилось, что господин Алквист, кроме того, что ездил с советским цирком как импресарио, был еще и совладельцем трех гётеборгских газет. И статью после разговора в машине он тоже написал сам. Когда Никулин, вернувшись с гастролей в Швеции, рассказывал об этой истории дома, Лидия Ивановна, "мама русского клоуна", долго смеялась.
День 12 993-й. 28 июля 1958 года. "Девушка с гитарой"
Вернувшись из Швеции, Никулин и Шуйдин влились в подготовку циркового обозрения "Юность празднует". Эту программу, которую цирк показывал во время московского фестиваля молодежи, после фестиваля тоже давали, постоянно обновляя, вводя в нее новые номера и новых артистов. Из воспоминаний Юрия Никулина: "Сценарист спектакля, Владимир Поляков, встретив меня однажды в фойе цирка, вдруг остановился и, внимательно рассматривая, будто никогда раньше меня не видел, спросил:
- Слушай, хочешь подзаработать? Сейчас по нашему с Борисом Ласкиным сценарию ставится фильм "Девушка с гитарой". Там есть два эпизода, на которые никак не могут найти артистов. Хочешь?
Вспомнив, как меня не приняли во ВГИК, как зря я бегал по Цветному бульвару, изображая американца в "Русском вопросе", как выгнали меня со съемки в цирке и как обошелся со мной Натансон, я отказался. Однако Владимир Поляков все же протянул мне записку с номером телефона съемочной группы.
- Будешь звонить, попроси Карелова. Он ассистент режиссера. Закажет тебе пропуск. Обязательно при этом сошлись на меня".
Когда Никулин рассказал жене о предложении сняться в кино, которое он так неожиданно получил, та не просто поддержала эту мысль, она сама позвонила Карелову.
Молодой симпатичный ассистент режиссера Евгений Карелов встретил Никулина на "Мосфильме" и повел к режиссеру Александру Файнциммеру, имя которого тогда прочно ассоциировалось с его фильмом "Овод" с Олегом Стриженовым в главной роли. Александр Файнциммер дал Никулину сценарий и попросил поскорее прочесть его.
Действие картины строилось на том, что конкурсная комиссия отбирает лучшие самодеятельные номера для показа на
Всемирном фестивале молодежи и студентов. Главную роль в фильме исполняла Людмила Гурченко. После успеха "Карнавальной ночи" именно для нее, в расчете на ее популярность, писался сценарий "Девушка с гитарой". Для оживления довольно убогого сюжета (любовь продавщицы музыкального магазина и начинающего композитора) в сценарии были прописаны смешные эпизоды и среди них - появление перед отборочной комиссией странного человека с чемоданчиком, пиротехника. На эту роль и звали Никулина. Эпизод небольшой. Пиротехник вбегает с чемоданчиком в комнату, где комиссия просматривает участников конкурса, и говорит:
- Товарищи, я извиняюсь, товарищи. Для фестиваля, понимаете, придумал эффектную вещь… Люди увидят - ахнут. Самодеятельный фейерверк типа салют. Сейчас я его зажгу, и вы увидите. Сядьте.
И перед ошеломленной комиссией он вынимал шутиху, поджигал ее, шутиха летала по всей комнате, а потом взрывалась. Члены комиссии, черные от сажи, вылезали из-под стола, и один из них спрашивал:
- Товарищи, а где же конструктор?
Открывалась дверь, и входил пиротехник, весь закопченный, но уже с огромной шутихой в руках, и говорил:
- Я извиняюсь, товарищи, не ту зажег. Сейчас повторим.
Комиссия в полном составе опять быстро пряталась под стол.