Безусловно, я многое почерпнул для себя о человеческой натуре, в особенности о мальчишках. В основном мы имели дело с детьми трущоб, с бродяжками. Среди них попадались удивительные экземпляры. Большинство были мошенниками, но это меня мало волновало. Но они были великими лгунами, многие из них. Почти все дети любят приврать. Самыми отъявленными лжецами всегда оказывались самые смазливые и воспитанные. Вечерами я часто ходил по домам, чтобы выяснить, что к чему. Ребятишки умоляли дать им работу, утверждая, что дома нечего есть, отец болен, то да сё, и я приходил к ним домой. Потом я попытался привлечь к ним внимание благотворительных организаций. Им нужна целая вечность, чтобы что-то предпринять. В результате я платил из собственного кармана, чтобы их поддержать. Часто занимал у своих коллег по работе. Не вылезал из долгов. Задолжал всему свету, пытаясь помочь этим ребятишкам.
Я еще не дошел до того предела, когда решился изменить свою жизнь. Этому предшествовало множество событий. Во-первых, я влюбился в молодую женщину, с которой познакомился в дансинге на Бродвее, жена застала нас в постели и подала на развод. Так мы с Джун стали жить вместе. Живя с ней, я бросил работу. Она все время говорила: "Послушай, брось ты эту работу. Начни писать". Она подталкивала меня к этому.
Однажды я пришел в отделение, собрал все свои пожитки, сложил их в портфель и сказал своему помощнику: "Скажи боссу, что я ухожу прямо сейчас и не нуждаюсь в своем двухнедельном жаловании". В отделении было полно нанимающихся на работу мальчишек; там всегда толпилось 50–60 ребятишек. Это был сущий ад. В тот день я шел и ощущал себя свободным человеком. Неспешно прошелся по Бродвею, это было около десяти часов утра, наблюдая за всеми теми беднягами с портфелями под мышкой, - ходатаями, продавцами, покупателями, просителями и вымогателями. Я сказал: "Нет, это не для меня. Никогда не буду этим заниматься. Впредь собираюсь стать писателем, при этом или выживу или умру".
Это благодаря Джун, новой жене, я отважился принять такое решение и жить согласно ему. Она очень поддерживала меня, по-настоящему помогала мне. Она в меня верила. Потом начался период, когда я действительно страдал и голодал, пока не вышла моя первая книга.
Обычно моя влюбленность в одну женщину длится лет семь. После развода с Джун я стал вести более беспорядочную жизнь. Но при нашей совместной жизни я никогда ей не изменял. Я был настолько ею поглощен, был с нею настолько счастлив, особенно в интимных отношениях, что меня не тянуло к другим женщинам.
Но затем начался десятилетний период нищеты, мучительных попыток продать свои сочинения. Желание писать зрело во мне довольно давно. Но дело в том, что я не был уверен в своих способностях. Абсолютно не был уверен. Решил сначала поупражняться. Писал о том, что мне было интересно - о людях и событиях. Отправился знакомиться с издателями. Побывал у доктора Визетелли, редактора Словаря Фанка и Вэгнэлла. Написал статью - длинную, прекрасную статью об изречениях - и продал ее в "Либерти", пятицентовый журнальчик. Там остались мною довольны. Чуть не взяли меня на должность младшего редактора. И заплатили мне долларов триста - в те дни это была приличная сумма. Но так и не напечатали мою статью. Время от времени я об этом справлялся. - Она слишком хороша, - отвечали мне. Слишком хороша! Как вам это нравится? В конечном счете я ухватился за идею попытать счастья в таком журнале, как "Snappy Stories" и ему подобных. Написал пару рассказов, у меня их не взяли, и я решил послать в редакцию красавицу-жену. Тогда они за них ухватились, продав два-три рассказа, я подумал, зачем ломать голову над новыми сюжетами? Взял предшествующие номера журналов, вырвал из них напечатанные рассказы, изменил начало и конец, имена героев и продал это им. Как и следовало ожидать, они с удовольствием приняли свою собственную галиматью. Таким образом я продал несколько рассказов.
Мы переехали в район Бруклинских высот на 91 Римсэн-стрит, где и началась наша семейная жизнь. Это было красивое местечко. Можно сказать, аристократическое. Мы жили на японский лад. Все должно быть эстетично. Мы жили так, словно у нас водились деньги; около четырех месяцев не платили за квартиру. Хозяин дома и его жена были уроженцами Виргинии. Однажды он постучал в дверь; я был один - и, предположительно, писал. Он спросил: "Мистер Миллер, могу я поговорить с вами? - И присел на кровать. - Мистер Миллер, вы знаете мою жену, а мне нравитесь вы и ваша жена. Но мне кажется, - сказал он, - вы в некотором роде мечтатель. Видите ли, мы не в состоянии держать вас у себя вечно. Нет необходимости платить за прошлое время. Мы знаем, что у вас нет денег. Но не будете ли вы так любезны съехать в благоразумные сроки?" Что за очаровательный человек. Мне на самом деле стало не по себе. Я сказал ему, что, конечно же, заплачу за прошедшие месяцы. - Вы были так добры, - заметил я. Разумеется, я так и не заплатил. Жена больше не работала, а я ничего не продал.
Из-за крайней нищеты нам пришлось жить отдельно. Я поселился у своих родителей, она - у своих. Это было ужасно. Мать говорила: "Если кто-то зайдет, сосед или кто-нибудь из друзей, убирай машинку и прячься в туалет. Не надо, чтобы они знали, что ты здесь живешь". Иногда я простаивал в этом туалете около часа, задыхаясь от запаха камфарных шариков. Таким образом она хотела скрыть от соседей и родственников, что ее сын - писатель. Всю мою жизнь ей была крайне неприятна мысль о том, что я писатель. Она мечтала, чтобы я стал портным и возглавил ателье. Быть писателем было аналогично преступлению.
Даже самые ранние воспоминания о матери связаны с отрицательными эмоциями. Помню, как сидел на маленьком специальном стульчике на кухне у плиты и мы с ней разговаривали. Большей частью она брюзжала. У меня не осталось приятных воспоминаний о наших беседах. Как-то раз у нее на пальце выросла бородавка. Она спросила у меня: "Генри (учтите, мне было всего-навсего четыре года), что мне делать? - Я ответил: - Срежь ее ножницами". Бородавку! Не срезайте бородавки! Таким образом у нее начался сепсис. Через два дня она подошла ко мне с забинтованной рукой и сказала: "Ведь это ты сказал мне ее срезать!" И БАЦ, бац, шлёпает меня. Шлёпает меня! В наказание. За то, что я сказал ей это сделать! Как вам нравится такая мамаша?
Моя сестра родилась умственно отсталой, у нее был ум десятилетней девочки. В детстве она портила мне жизнь, поскольку я должен был ее защищать, когда мальчишки кричали: "Лоретта сумасшедшая, Лоретта сумасшедшая!" Они смеялись над ней, дергали за волосы, обзывали. Это было ужасно. Я всегда гонялся за этими мальчишками и дрался с ними.
Мать обращалась с ней как с рабыней. Я приехал в Бруклин на два-три месяца, когда мать умирала. Сестра превратилась в живые мощи. Она ходила по дому с ведрами и щетками, драила полы, терла стены и т. д. Полагаю, матери казалось целесообразным занимать ее домашней уборкой. Мне же это казалось жестокостью. Тем не менее всю жизнь мать терпела ее и, без сомнения, несла свой тяжелый крест.
Понимаете, сестра не ходила в школу, поскольку отставала в развитии. Поэтому мать решила учить ее сама.
Мать была никудышной учительницей. Она была ужасна. Часто шпыняла ее, давала ей затрещины, приходила в ярость. "Сколько будет дважды два? - и моя сестра, не имевшая ни малейшего представления об ответе, отвечала: - Пять, нет - семь, нет - три". Полный абсурд. БАЦ. Еще один шлепок или затрещина. Потом мать поворачивалась ко мне и говорила: "Почему я должна нести этот крест? За что мне такое наказание? - Спрашивала меня, маленького мальчика. - За что Бог меня наказывает?" Вот такая это была женщина. Глупая? Намного хуже.
Соседи утверждали, что она меня любила. Говорили, что на самом деле она была ко мне привязана. Но я никогда не чувствовал с ее стороны тепла. Она ни разу меня не поцеловала, никогда не обняла. Не помню, чтобы когда-нибудь подошел и прижался к ней. Я не знал, что матери это делают, пока однажды не зашел к приятелю домой. Нам было по двенадцать лет. Мы пришли из школы, и я слышал, как его встретила мать. "Джекки, Джекки, - сказала она. - О, дорогой, как ты, как твои дела?" Она обняла и поцеловала его. Я ни разу в жизни не слышал такого обращения, даже такого тона. Это было для меня открытием. Конечно, в этом тупом немецком квартале жили большие любители муштры, действительно черствые люди. Мои одноклассники говорили мне, когда я заходил к ним домой: - Защити меня. Помоги. Если отец начнет меня бить, схвати что-нибудь и беги.
У нас с матерью не было близости и когда я вырос. Вернувшись из Европы после десятилетнего отсутствия, я увиделся с ней мельком. И мы не общались, пока она не заболела. Тогда я заехал к ней. Однако возникла все та же проблема - между нами не было ничего общего. Самое ужасное, что в это время она действительно умирала. (Понимаете, до этого я как-то раз приезжал к ней, когда предполагали, что она при смерти.) Через три месяца она скончалась. Это было для меня жуткое время. Каждый день я приходил ее проведать. Но даже умирая, она оставалась тем же непреклонным деспотом, диктующим, что я должен делать, и отказывающимся делать то, о чем просил ее я. Я говорил ей: "Пойми, ты лежишь. Тебе нельзя вставать". Я не говорил ей, что она умирает, но это подразумевалось. "Впервые в жизни я буду говорить тебе, что делать. Сейчас я отдаю распоряжения". Она приподнялась, подняла руку и погрозила мне пальцем: "Не выйдет, - выкрикнула она". Это на смертном-то одре, и мне пришлось силой опрокинуть ее на подушки. Через минуту я выбежал в коридор, плача как ребенок.
Иногда, лежа в постели, я говорю себе: "Ты примирился с миром. У тебя нет врагов. Нет людей тебе ненавистных. Неужели ты не можешь приукрасить образ матери? Может быть, ты завтра умрешь и встретишься с ней на том свете. Что ты ей скажешь при встрече?" Сейчас могу вам сказать, что последнее слово осталось за ней.
Когда мы ее хоронили, произошла странная вещь. Был морозный, холодный день, шел сильный снег. Гроб никак не могли опустить в могилу. Как будто она все еще нам противостояла. Даже в похоронном зале, где стоял гроб в течение шести дней до погребения, каждый раз, когда я склонялся над ней, один глаз приоткрывался и вперялся в меня.
1971
Основные даты жизни и творчества Г. Миллера
(из книги "Моя жизнь и моя эпоха")
1891 - 26 декабря родился в Нью-Йорке, в Йорквилльском округе Манхэттена. Родители - американцы немецкого происхождения. В том же году семья переехала в Бруклин.
1892–1900 Проживал на улицах Уильямсберга в Бруклине - в округе, получившем известность как Четырнадцатый.
1901–1900 Переехал на "улицу ранней скорби" (Декатур-стрит) в Бушвикском округе Бруклина.
1907 - Встретил свою первую любовь, Кору Сьюард, в средней школе Восточного округа Бруклина.
1909 - Поступил в Нью-йоркский муниципальный колледж и через два месяца оставил его, взбунтовавшись против методов обучения. Устроился на работу в финансовый отдел "Атлас Портлэнд Симэнт Компани", Нью-Йорк. Начался период суровой спортивной дисциплины, длившийся семь лет.
1910 - Начало романа с первой возлюбленной - Паолиной Шуто из Фобуса, штат Вирджиния, - женщиной, которая годилась мне в матери.
1913 - Путешествовал по Западу. Стремясь порвать с городской жизнью, нанимался работником на ранчо. В Сан-Диего познакомился с Эммой Голдман, знаменитой анархисткой; эта встреча перевернула всю мою жизнь.
1914 - Вернулся в Нью-Йорк, работал в ателье отца, стараясь взвалить бремя деловых обязанностей на служащих. Познакомился с Фрэнком Харрисом; это была моя первая встреча с большим писателем.
1917 - Женился на Беатрисе Сильвас Виккенс, пианистке из Бруклина.
1919 - Родилась дочь Барбара Сильвас, ныне известная как Барбара Сэндфорд.
1920 - Проработав несколько месяцев курьером, повышен до ранга администратора по найму в почтовом отделении компании "Вестерн Юнион" в Нью-Йорке.
1922 - Во время трехнедельного отпуска в "Вестерн Юнион" написал первую книгу "Подрезанные крылья".
1923 - Влюбился в Джун Эдит Смит, работавшую платной партнершей дансинга на Бродвее.
1924 - Ушел из "Вестерн Юнион", решив навсегда покончить со службой и полностью отдаться писательскому делу. Развелся с первой женой и женился на Джун Смит.
1925 - Всерьез взялся за ремесло писателя, сопровождаемое полной нищетой. Обходя дом за домом, продавал сборник своих стихотворений в прозе "Меццо-тинто".
1927 - С женой Джун открыл бар-закусочную в Гринвич-Виллидж. Работал в управлении по садам и паркам в округе Куинс, за 24 часа собрал материал для обширного автобиографического романного цикла. Выставил акварели в "Римской таверне Джун Мэнсфилд", в Гринвич-Виллидж.
1928 - За год объездил с Джун Европу на деньги, которыми снабдил ее один из поклонников.
1929 - Вернулся в Нью-Йорк и закончил роман "Этот изысканный мир".
1930 - В одиночестве вернулся в Европу, с рукописью еще одного романа, потерянного редактором парижского "Этого квартала" Эдвардом Титусом. Уехал из Нью-Йорка с десятью долларами, ссуженными Эмилем Шнеллоком; намеревался отправиться в Испанию, но пробыв какое-то время в Лондоне, уехал в Париж и там остался. Подружился с Ричардом Дж. Осборном и Альфредом Перле; зиму и весну 1931-32 гг. прожил у Осборна на рю Огюст Бартольди.
1931 - В Лювисьенне познакомился с писательницей Анаис Нин.
1932 - Шатаясь по улицам и проводя ночи где придется, начал писать "Тропик Рака". Работал корректором в парижском издании "Чикаго трибюн". Зимой преподавал английский в Лицее Карно в Дижоне.
1933 - Снял с Альфредом Перле квартиру в Клиши и с ним же съездил в Люксембург. Период "Черной весны"; предельно плодотворный, предельно веселый. Начал писать книгу о Д. Г. Лоуренсе, которую так никогда и не закончил. В Европу Джун вернулась, но вскоре попросила развода и уехала.
1934 - В тот же день, когда вышел в свет "Тропик Рака", переехал на Виллу Сера, дом 18; решающий момент. Оригинал рукописи, трижды переписанный, Оказался в три раза длиннее, чем напечатанный вариант. Заочно развелся с Джун в Мексико-Сити.
1935 - В октябре вышел "В Нью-Йорк с возвратом". Познакомился с астрологом Конрадом Мориканом. В ноябре положил начало так называемой "гамлетовской" переписке с Майклом Френкелем. В сентябре появилось первое издание "Писем Альфа".
1936 - С января по апрель снова жил в Нью-Йорке. Занимался психоанализом. Начал переписку с графом Кейзерлингом, прочитав его "Дневник путешественника". В июне издана "Черная весна".
1937 - Важная встреча с Лоренсом Дарреллом. Вышел "Сценарий" с иллюстрациями Эйба Ратнера. С Альфредом Перле начали выпуск журналов "Бустер" и "Дельта". Зимой на несколько недель уехал в Лондон, чтобы навестить Перле. Познакомился с У. Т. Саймоном, Т. С. Элиотом и Диланом Томасом.
1938 - В январе начал писать для французского журнала "Волонте", тогда же опубликовали "Деньги и как они садятся нам на голову". В июне появилось второе издание "Писем Альфа"; в сентябре вышел "Макс и белые фагоциты".
1939 - В феврале вышел "Тропик Козерога", и позже, в течение года - "гамлетовская" переписка с Майклом Френкелем. В июне на год уехал с Виллы Сера. Закончился очень важный период тесного общения с Анаис Нин, Альфредом Перле, Майклом Френкелем, Хансом Рейхелем, Эйбом Раттнером, Давидом Эдгаром, Конрадом Мориканом, Жоржем Пелорсоном, Анри Флюшером и другими. Путешествовал по югу Франции. 14 июля уехал в Афины, в августе посетил Даррелла в его доме на Корфу, в Греции. Несколько раз приезжал в Афины, на острова, побывал в Пелопоннесских горах. До сих пор это остается самой крупной авантюрой в моей жизни. Встреча с Джорджем К. Кацимбалисом ("Колоссом"), поэтом Георгиосом Сефериадисом, художником Гикой и другими. Обрел здесь истинный дом, первоклассный климат. Источник регулярного дохода иссяк со смертью парижского издателя (Джека Кахане, владельца "Обелиск-пресс") на следующий день после объявления войны.
1940 - В феврале вернулся в Нью-Йорк, встретился с Шервудом Андерсоном и Джоном Дос Пассосом. Лето провел с Джоном и Фло Дадли в доме Кэресса Кросби в Боулинг-Грин, штат Вайоминг. Написал "Марусийского колосса", "Мир секса", "Тихие дни в Клиши" и начал работу над "Благостным распятием".
1941 - С 20 октября 1940 по 9 октября 1941 - путешествовал по США, какое-то время - в компании художника Абрахама Раттнера. Встречался с доктором Марион Соушон, Уиксом Холлом, Свами Прабхавананда, Альфредом Стиглицем, Фернаном Леже и Джоном Мэрином. Когда я был в Миссисипи, умер отец и мне пришлось вернуться в Нью-Йорк. В июне 1942 года уехал в Калифорнию. Продолжил работу над "Благостным распятием" (написал половину) и "Кошмаром в мире кондиционеров" (закончил две трети).
1943 - Нарисовал от двухсот до трехсот акварелей. С успехом выставлялся в Беверли-Глен (Зеленый павильон), Американской галерее современной живописи в Голливуде.
1944 - Выставка акварелей в Музее искусств в Санта-Барбаре и Лондоне. Семнадцать или более того книг подготовлены к печати в Англии и Америке. Год свершений и реализации планов. За всю жизнь "удачный" год с материальной точки зрения. В октябре вызвали в Бруклин из-за болезни матери. Побывал в Дартмутском колледже у Герберта Ф. Уэста, штат Нью-Гемпшир, выставлялся в Йеле. 18 декабря 1944 года - в Денвере, штат Колорадо, женился на Джанине М. Лепской. Переехал в Биг Сур - мой первый настоящий дом в Америке. В мае с Аляски приехал Эмиль Уайт, чтобы предложить свои услуги. Встреча с Джин Пэйдж Уортон, которая оказала большое влияние на мое восприятие жизни.
1945 - Закончил "Сексус" в хижине Кейта Эванса на Партингтон-ридж. Начал перевод "Сезона в аду" Артюра Рембо (так никогда и не законченный). 19 ноября родилась дочь Валентина. 26 декабря (в мой день рождения) приехал израильский художник Безалел Шатц.
1946 - В январе переехал в хижину на Андерсон-крик. С Шатцем приступили к работе над книгой "В ночную жизнь", также начал писать книгу о Рембо - "Время убийц". Познакомился с Леоном Шемроем, который позднее купит около 30 моих акварелей. Из Парижа пришло известие, что на моем счету - ни больше ни меньше сорок тысяч долларов, которыми я так и не удосужился воспользоваться. Джин Уортон предложила нам остановиться в ее доме на Партингтон-ридж с условием, что мы заплатим, когда сможем.
1947 - В феврале переехал в дом Уортон на Партингтон-ридж. Начал работать над романом "Плексус". Закончил книгу "В ночную жизнь".
1948 - Написал "Улыбку у подножия лестницы". 28 августа родился сын Тони.
1949 - Закончил "Плексус". Начал работу над эссе "Книги в моей жизни".
1951 - Разошелся с Джаниной Лепской; дети поселились вместе с ней в Лос-Анджелесе. Закончил эссе "Книги в моей жизни".
1952 - В апреле ко мне приехала Ив Макклюр. Начал писать роман "Нексус". Развелся с Джаниной Лепской. 29 декабря отправился в турне по Европе с Ив. В канун нового года прибыл в Париж.