На аэродроме волновались разработчики. Как только вертолет приземлился на посадочной площадке, они сразу же забросали Юрия вопросами.
Гарнаев молча протянул левую руку, инженеры, не понимая, смотрели на нее.
- Видите, она не опухла. Никаких неприятных ощущений. А обычно, когда управляешь "шаг-газом", рука устает, запястье опухает. Так что ваша система удобна, очень подходит для летчиков.
И все-таки доводка вертолета шла не так споро, как хотелось бы. Летчик-испытатель Владимир Евдокимов, каждый раз поднимая вертолет, обнаруживал какой-нибудь дефект. Много бед приносили редукторы Глушенкова. Из-за них машины стояли месяцами. А инженерам из КБ Камова и Глушенкова приходилось дорабатывать их на ходу.
Сложности возникали из-за ролико-конических подшипников в рессоре, соединяющей двигатель с редуктором. При испытаниях подшипники разрушались. Из-за этого прекратили полеты в испытательном комплексе завода и в НИИ. Стали разбираться с дефектами.
Камов собирал совещание за совещанием, на которых присутствовали конструкторы и металлурги завода, а также специалисты ЦИАМ.
По всем техническим расчетам, подшипники должны "держать", а они "летят". Николай Ильич досконально, не пропуская никаких мелочей, внимательно прислушиваясь к мнению других, пытался вместе со всеми разобраться в причинах разрушения подшипников.
И вдруг кто-то произнес:
- Дефекты появились зимой. Дело в температуре.
Да, в этом было все дело. Коэффициент линейного расширения при низких температурах для магниевого корпуса редуктора и стального вала разный. Значит, прессовая посадка подшипников выбрана неправильно. Зазоры подобрали другие. Подшипники стали держать.
Испытательные полеты возобновились. Валентин Глушенков, толковый, знающий специалист по двигателям, не пытался сваливать на кого-либо вину, а искал пути избавления от того или иного дефекта, пусть даже это требовало кардинального изменения конструкции двигателя или редуктора.
Не прошло и месяца после затруднений с подшипниками, как произошло другое ЧП. Скрутился верхний вал несущего винта. Он оказался непрочным в пазах.
Пришлось проводить большую исследовательскую работу, вносить коррективы в расчеты. В пазу концентрация напряжения получилась в пять раз больше, чем в сплошном валу. Значит, вал в том месте, где проходил паз, следовало сделать более прочным. Но как? Для этого освоили сложный технологический процесс - "наклепку дробью": вал стал прочным и больше не скручивался.
Испытания продолжались, но опять не все ладилось. Особенно трудно было "обучить" вертолет выполнять сложные задачи.
В одном из полетов летчики-испытатели Владимир Святошнюк и Геннадий Щеткин получили задание найти условного противника. Поднявшись с аэродрома, они ушли в сторону моря. В тот день оно было спокойное, только набегали небольшие барашки. Вот и заданный квадрат 205, где находился условный противник. Летчик выпустил гидроакустическую станцию. Но ни шума двигателей, ни других признаков подводной лодки не услышал.
- Я - "сорок пятый". Противника в указанном месте не обнаружили, - доложил по радио руководителю полетов Святошнюк.
- Уже полчаса, как лодка на месте. Ищите лучше.
Поиски результатов не дали. Гидроакустическая станция не обнаружила "противника".
Но почему же заводские летчики с той же станцией сумели это сделать? Загадка, которую необходимо было как можно быстрее разгадать.
Испытания приостановили. Инженеры КБ Камова искали ответ на вопрос.
- А если дело в разнице температуры моря? - предположил кто-то из камовцев. - Ведь заводские летчики испытывали вертолет ранней весной, когда море еще холодное. Теперь жаркое лето…
Предположение подтвердилось. Оказалось, надо спустить гидроакустическую станцию на большую глубину, где прохладнее.
Да, но как это сделать? Троса-то на лебедке больше нет. "Лебединые дела", как их назвали в КБ, заняли немало времени…
И все же результат был получен - станция стала слышать.
Медленно и мучительно пробивал себе дорогу во флот вертолет Камова. Конструктора часто упрекали:
- Долго вы возитесь с отработкой машины.
Вспоминает Евгений Пак:
"Действительно, не скоро все выходило. Но ведь и машина-то у нас какая… Опыта перенять не у кого. Весь мир летал на одном винте. Николая Ильича и нас, его помощников, считали чудаками. На нас смотрели косо даже ученые, а мы, "зеленая молодежь", увлекшаяся вместе с главным конструктором непопулярной схемой, решали очень сложные технические задачи.
Мы росли как инженеры, конструкторы, руководители и своей работой доказывали, что соосная схема имеет право на равную жизнь с другими, а в чем-то превосходит их".
Конечно, как и в любом новом деле, не обошлось без противников. Некоторые открыто говорили, что Николай Ильич слишком самоуверенный человек и протаскивает свою идею с упорством, заслуживающим иного назначения. Часто задавали Камову вопросы:
- Почему вы все твердите о соосности? Ведь ее отвергли и отечественные и зарубежные авиаконструкторы. Почему вы все-таки хотите строить такие машины? Никто же не строит.
Камов на это отвечал:
- Не строят потому, что не умеют.
Только большая самоотверженность Николая Ильича и преданность избранному делу помогали ему упорно идти к цели.
Это сейчас все кажется просто, когда схема отработана, а тогда многим казалось, что ничего путного из затеи Камова не выйдет. Только в последние годы жизни Николая Ильича и после его смерти вертолеты перестали вызывать сомнения, и теперь многие считают их нашим национальным достижением в науке и технике.
Вспоминает генерал-майор авиации Александр Пресняков:
"С Николаем Ильичом я познакомился в начале 60-х годов в кабинете у заместителя командующего авиацией ВМФ Ивана Ивановича Борзова. Иван Иванович - энергичный, вспыльчивый, даже импульсивный человек. По темпераменту Борзов и Камов, пожалуй, схожи. Я стал свидетелем бурного разговора между ними. Шел он не в пользу Николая Ильича. Борзов упрекал Камова за "болячки" его вертолетов, за ненадежность.
- Мы доработаем их, - отвечал Камов.
- Сомневаюсь, что вам удастся это сделать. И вряд ли вообще соосная схема имеет перспективу.
Сомневающихся тогда было много. Конструкторское бюро Камова зачастую можно было сравнивать с небольшим, чуть теплящимся фитильком, затухнуть которому не давал Николай Ильич.
Камов глубоко прятал свое самолюбие. Снова и снова доказывал заказчику и руководству министерства, что встретившиеся трудности не хроническая болезнь соосной схемы, а излечимая детская болезнь, которая со временем пройдет.
Перед Николаем Ильичом за его настойчивость, убежденность, за терпение мы должны снять шляпы, извиниться и сказать спасибо его дальновидности.
Прав-то оказался он, с его умением предвидеть, а не скептики, отрицавшие его идею. Сейчас его мысли получили воплощение во всепогодных всевидящих вертолетах. Эти дозорные наших границ бдительно несут службу в любую погоду, в любое время года, днем и ночью.
Наши летчики, раньше с недоверием относившиеся к вертолетам Ка, теперь предпочитают их другим. Управляемость, устойчивость, маневренность этих машин замечательная".
Глава 9
В ДАЛЕКОМ ПЛАВАНИИ
Крейсер "Москва". Первый поход в нейтральные воды. Море ошибок не терпит.
Учения в Средиземном море. Георгий Мдивани. Нет желаннее машины. Тайфун "Люся" и люди.
Учения "Океан". Вертолет в Суэцком канале. Корабельные вертолетчики. В творческом союзе.
Противолодочный крейсер "Москва", на котором должны были базироваться вертолеты Ка, строили на одном из судостроительных заводов для Военно-морского флота. Судостроители установили тесное сотрудничество с КБ Камова, часто бывали там, смотрели чертежи и саму машину. Корабелов интересовали параметры Ка, они хотели как можно рациональнее вписать их в конструкцию корабля.
Весной 1967 года заканчивали надстройку крейсера. Он уже находился на плаву, шла его отделка и отладка механизмов. В это время над бухтой появились камовские вертолеты и приземлились на берегу. А на другой день корабелы принимали вертолеты уже на борту корабля. Так состоялось новоселье.
Началось опробование корабля и вертолетов для совместного похода, который намечался на 1968 год. Но один Ка отправился в поход весной 1967 года. В честь юбилея Великой Октябрьской социалистической революции состоялась экваториальная океанографическая экспедиция гидрографических судов. С ней впервые вышел в океан новый вертолет.
Плавучая база "Тобол" на десять месяцев стала для него взлетно-посадочной площадкой. Специальных ангаров для вертолетов корабли тогда еще не имели, и поэтому Ка все время находился на открытой палубе.
Как только вышли из территориальных вод СССР, у кораблей появился "воздушный эскорт" - разведывательные самолеты НАТО. Вертолет Ка, впервые появившийся в открытом океане, стал предметом пристального внимания натовской разведки. Их облетывали постоянно, иногда на опасной близости.
Базирование вертолета оказалось хлопотным делом для моряков. Но тогда специальных авианесущих кораблей еще не было, и на "Тоболе" как могли приспосабливались к вертолету. Вахтенные все время следили за тем, чтобы яростные волны не унесли Ка в штормовой океан.
Маршрут экспедиции не предусматривал заход кораблей в иностранные порты. Топливо, провиант и письма подвозили танкеры. Чтобы помочь им быстрее найти корабли, навстречу вылетал вертолет. Встретив их в открытом океане, он "вел" снабженцев к судам.
Моряки - люди привычные к длительным путешествиям. А вот механику Виктору Антонову, электрику Анатолию Михееву, ведущему специалисту КБ Иосифу Сарумову поход казался нескончаемым.
Они ждали писем из дома как манну небесную. А во-обще-то небо не благоволило к ним, оно не отпускало ни капли дождя. Пока суда шли в районе экватора (а это продолжалось более месяца), жара стояла немилосердная. Все ходили в трусах, черные от загара, как черти, с бритыми головами, потому что бритоголовым требовалось для мытья меньше воды. А пресная вода на корабле - в большом дефиците.
И о радость! Наконец обрушился тропический ливень. Прозвучала команда: "Экипажу форма ноль".
Сняв с себя одежду, мылись под ливнем на палубе. С ребячьим восторгом плескались, терли друг другу спину. Это ликование, наверное, поймут только те, кто пережил долгое пребывание в тропиках. Ливень кончился так же неожиданно, как и начался. И опять жара.
Авиационные специалисты, для которых родной праздник - День авиации, впервые стали участниками празднования Дня морского флота. За тысячи километров от Родины прозвучал Гимн Советского Союза. Команда корабля в парадной форме выстроилась на торжественное построение. А вечером смотрели концерт самодеятельности. Вот и весь праздник.
Если люди в походе проверялись на жаростойкость, то вертолет, кроме этого, проходил испытания на влагостойкость. Специалистов волновало: выдержит ли антикоррозийная защита в подобных условиях. Выдержала.
Во время похода вертолет, пилотируемый летчиками Александром Поздеевым и Николаем Павловым, выполнил все возложенные на него задачи. Аппарат с успехом прошел комплексную проверку.
Подготовка противолодочного крейсера "Москва" к дальнему плаванию достигла особенной напряженности весной 1968 года. На Черном море шли совместные испытания корабля и вертолетов.
Когда приехал Камов, его поместили в одну из многочисленных кают. Отдохнув немного, он решил подняться на палубу, а найти выход не смог. Николай Ильич впервые был на таком большом корабле. Пришлось ему звонить в авиационную рубку, где находился руководитель полетов Валентин Кочелаевский.
Он послал к Камову сотрудника КБ. Вскоре Николай Ильич появился на палубе и пошутил:
- Надо же, в лесу часто бываю, хожу за грибами. Ни разу еще не заблудился, а здесь… Очень много тут отсеков, кубриков, кают и лестниц.
Заместитель Камова Игорь Эрлих доложил, как проходят полеты группой и в одиночку, на "стопе" и при движении корабля в дневное время. Теперь предстояло лететь ночью группой в два вертолета на очень небольшом друг от друга расстоянии.
Темная-темная ночь… Море штормит. Корабль качает градусов на восемь. Первая пара вертолетов, ведомая Альбертом Омельченко и Владимиром Мартиросовым, поднялась, сделала круг и села на палубу.
Следующая очередь - Евгения Ларюшина и Владимира Евдокимова.
- Как полет? - спросил Евдокимов у Омельченко.
- Взлетаешь будто в черный омут, не видно ни зги, все внимание на приборы.
Руководитель полетов Василий Панченко дал разрешение, и две машины поднялись со взлетно-посадочной площадки корабля. Прошло несколько минут.
- Сделали круг, идем на посадку, - сообщили оба летчика.
Вскоре над кораблем появился вертолет Евгения Ларюшина и точно сел на пятачок. Второй же вертолет зацепил гребень волны…
- Стоп, - прозвучала команда капитана. Механик застопорил машины. - Катер за борт!
С тревогой ожидали камовцы и моряки возвращения спасательной команды. Камов нервно ходил по палубе. Минут через пятнадцать-двадцать катер вернулся. Поддерживаемый моряками, на палубу поднялся Евдокимов с окровавленным лицом.
Как потом выяснилось, из-за нехватки мощности двигателя вертолет Евдокимова не дотянул до палубы.
Специалисты КБ Ппушенкова после этого усовершенствовали свой двигатель. Он стал надежнее.
19 сентября 1968 года крейсер "Москва" с вертолетами Камова на борту вышел на учения в Средиземное море.
В два часа тридцать минут после полуночи дневальный предупредил экипажи вертолетов - подошло время полетов. Было прохладно. Сквозь разорванные облака луна освещала палубу крейсера.
Но вот с гулом распахнулись широкие люки. Стальные крышки-площадки провалились глубоко вниз и в стороны, вплотную приблизились к подпалубным ангарам, где стояли вертолеты. Механизмы подхватили аппараты и, как на подносе, вынесли наверх. Техники и механики морской авиации с помощью специальных устройств поставили каждую машину в центр ярко-оранжевого круга - ВПП.
Найти, перехватить и уничтожить подводные лодки условного противника поручили подполковнику Георгию Мдивани. С ним полетят майор Ибрагим Каражаев, капитаны Виктор Морковин и Андрей Маркин. Все получили последние указания руководителя полетов.
Моряк-метеоролог поднял белый флажок. Первым взлетел Мдивани. Он плавно поднял свою машину, на несколько секунд завис над палубой, а затем пропал с глаз.
Майор Каражаев увел свою машину в противоположную сторону. Внизу исчезли огни палубной стоянки. Штурманы всех поднявшихся машин сразу взялись за дело.
Каждому экипажу "нарезали" по громадному куску моря и дали задание: тщательно "прощупать" отведенную территорию, засечь все подозрительные шумы, неотступно следить за ними. Среди хаоса подводных звуков профессиональное чутье штурмана и приборы должны отличить единственно необходимый - голос лодки.
А вот и первая точка, где должны проверить спокойствие воды. Для этого сбросили в море гидроакустические станции - буи, своеобразные уши противолодочного вертолета, благодаря которым узнают все о движении и месте нахождения подводной лодки. Буи "заговорят", едва субмарина войдет в зону их действия. Полученный сигнал поступит из-под воды к наружной антенне прибора, а с нее - в приемник штурмана.
Андрей Маркин сбросил первую партию "слушающих" устройств. Машина Каражаева направилась к другой точке, чуть снизилась и стала ждать, когда капитан закончит свою работу. Затем майор высмотрел "площадку", откуда можно было спокойно следить за сигналами спущенных буев.
В наушниках какофония шумов. Беспрерывные голоса обитателей морских глубин для несведущего человека казались сплошным гулом. Десятки видов подводных существ как будто сговорились имитировать шум подводных лодок. Штурманы удесятерили внимание и слух. Но ни этот, ни последующие часы не принесли им удачи. Из морских глубин никаких сигналов не поступало. Противолодочный крейсер-вертолетоносец это обстоятельство вполне устраивало.
В походе руководитель авиаспециалистов Геннадий Данилочкин вел дневник. О каждом дне, о его трудностях и радостях, он подробно записывал. Вот его дневниковые записи.
"20 сентября 1968 года
Вошли в Босфор. Очень жаль, что никто из нас не взял фотоаппарат. Подошли к турецким берегам. Откуда-то вынырнул катер и начал "бегать" вокруг нашего корабля. Человек в черном, находившийся на палубе, быстро фотографировал наш крейсер, видно было, как из-за шторки в каюте ему давали указания.
Когда мы подходили к Стамбулу, то обратили внимание, как с открытой веранды одного из домов кто-то махал красным флагом, а с верхнего этажа - красным лоскутом. Вдоль домов проходило шоссе; как только на нем появлялись машины, флаги прятались, а потом снова появлялись. Мы тоже поприветствовали наших незнакомых друзей.
27 сентября
Эгейское море. С утра к нам привязался американский самолет противолодочной авиации "Нептун".
С каждым часом он становился все наглее. Летал прямо над кораблем.