А, впрочем, может быть, мы ошиблись? Посмотрим еще раз на таблицу Чернышевского. Первоначальная прибавочная стоимость равняется в ней одной тысяче. Значит, был же капитал, принесший эту тысячу. Как велик он был? Чернышевский ничего не говорит об этом. Но, предполагая, что ежегодный процент возрастания прибавочной стоимости равняется выраженному в процентах отношению общей суммы ее к общей сумме капитала, мы находим, что капитал, принесший прибавочную стоимость в одну тысячу, равен 9.523,8. Куда же девался этот капитал в нашей таблице? Очевидно, он перестал приносить прибавочную стоимость, потому что в таблице фигурирует лишь та прибавочная стоимость, которая получается вследствие роста (по сложным процентам) первоначальной прибавочной стоимости в одну тысячу. Значит капиталисты перестали употреблять его в производство. Что же они сделали с ним? Может быть он-то и поддерживал их существование за все те десятки лет, к которым относится расчет Чернышевского? Если это так, то позволительно спросить, как сохраняли и в каком виде потребляли этот, так сказать, умерший капитал его обладатели? Ведь очень значительную часть всякого "производительного капитала" составляют средства производства: сырой материал, орудия труда и т. п. Положим, однако, что капиталисты в течение десяти лет жили, потребляя те средства производства, с помощью которых рабочие создали первоначальную тысячу прибавочной стоимости. Тогда все-таки остается непонятным следующее обстоятельство. Принеся прибавочную стоимость в одну тысячу, капитал устраняется из производительного потребления, в оборот пускается лишь эта тысяча единиц прибавочной стоимости. Следовательно, весь производительный капитал второго года равняется одной тысяче. А между тем, по смыслу таблицы выходит, что рабочая плата во втором году составит 9.510. Что такое заработная плата? Это часть капитала, переменная часть его, скажем мы, держась современной терминологии. Как же это так может быть, что переменный капитал, т. е. одна часть национального капитала, равняется 9.510 (см. таблицу), а весь национальный капитал в совокупности составляет лишь одну тысячу? Это явная несообразность. Но дело не ограничивается одной этой несообразностью. По смыслу таблицы прибавочная стоимость второго года равняется 1.105 единицам. Выходит, что капитал, равный тысяче единиц, принес 1.105 единиц прибавочной стоимости. Значит уровень прибавочной стоимости равняется уже не 10,5 %, а 110,5 % и что в третьем году у нас употребляется в дело уже капитал, равный 2.105 (т. е. 1.000 + 1.105). При таком ходе его возрастания он будет увеличиваться гораздо быстрее, чем предположено в таблице Чернышевского. Как же объяснить эту новую несообразность? Вероятно, мы опять ошибаемся. Вероятно, капитал второго года равняется десяти тысячам, т. е. что в него вошла воспроизведенная работниками стоимость заработной платы первого года (9.000) и созданная их трудом прибавочная стоимость. Если он приносит 10,5 проц. прибавочной стоимости, то к концу этого года он должен возрасти до одиннадцати тысяч пятидесяти единиц (11.050). Эти 11.050 единиц и будут составлять продукт этого года. Но по расчету Чернышевского выходит иначе. По его расчету оказывается, что продукт второго года равняется лишь десяти тысячам шестистам пятнадцати един. (10.615). Если из этой суммы продукта вычтем десять тысяч капитала, то на прибавочную стоимость остается лишь 6,15 проц. "прибыли". Но и это еще не все. Из таблицы Чернышевского мы видим, что заработная плата второго года равняется уже не 9.000, а 9.510. Заработная плата могла вырасти только на счет прибавочной стоимости. Вычтем же из этой последней ту сумму, на которую увеличилась заработная плата: 615–510 = 105. Итак, на "прибыль" у нас остается только 105 единиц. Но если капитал в 10.000 принес 105 единиц "прибыли", то это значит, что каждая сотня единиц приносит лишь 1,05 (одну целую пять сотых), т. е., другими словами, что наш капитал приносит лишь 1,05 процента. А это противоречит нашему предположению, по которому капитал приносит 10,5 проц. прибыли. Чтобы остаться верными этому предположению, мы должны принять, что продукт второго года равняется 11.050 ед.; другими словами, что его стоимость равняется стоимости затраченного капитала в соединении с прибавочной стоимостью, или, как сказал бы Чернышевский, с прибылью, которая сама составляет 10,5 % капитала. Иначе и быть не может. Если мы говорим, что данный капитал принес 10,5 % прибыли, то это значит, что в стоимости продукта, во-первых, воспроизводится стоимость капитала, а во-вторых, - к этой воспроизведенной стоимости капитала прибавляется еще новая стоимость: "прибыль". Но если это так, то не может произойти и того несоответствия "между суммою продукта" и "суммою прибыли", на которое указывает таблица Чернышевского. А таблица эта затем и составлена, чтобы доказать неизбежность такого несоответствия. Мы видим теперь, что она разбивается о свою собственную логику, и притом разбивается, так сказать, с разных сторон и на различные лады: логика одной рубрики (положим, рубрики - "сумма прибыли") разбивает ее с одной стороны и на один лад, а логика другой (скажем, рубрики - "сумма продукта") - на другой лад и с совершенно другой стороны. Это показывает, что в самом основании таблицы лежат какие-то ошибки. И нетрудно найти эти ошибки.
V.
Как составлена таблица Чернышевского? Ежегодный процент возрастания продукта принят равным 6,15; ежегодный процент возрастания суммы прибыли - 10,5. Есть ли какая-нибудь связь между этими двумя рубриками? Ни малейшей. Продукт растет совершенно независимо от роста прибыли, а следовательно, и от роста капитала; прибыль, а следовательно, и капитал - совершенно независимо от роста продукта. Прибыль вычитается, правда, каждый год из продукта, но растет она сама из себя и сама по себе, по особому закону, объяснения которого мы напрасно стали бы искать в ходе национального производства. Чернышевский рассуждает так: если бы первоначальная тысяча единиц прибыли была положена в банк и приносила ежегодно столько-то процентов, при чем эти проценты постоянно прилагались бы к ней, то она росла бы вот каким образом; следовательно, закон ее роста найден, остается только ежегодно вычитать из продукта ее постоянно возрастающую сумму, чтобы определить для каждого данного года величину фонда рабочей платы. Рано или поздно фонд этот начнет очень быстро уменьшаться, так как продукт не может расти с тою же быстротою, с какой растет капитал. Таким образом "гипотеза" возрастания прибыли построена без всякого внимания к конкретным условиям производства и воспроизведения капитала. Единственным основанием ее служит арифметическое правило сложных процентов. А так как величина "фонда рабочей платы" зависит от величины "суммы прибыли", то выходит, что и закон рабочей платы определяется в последнем счете тем же правилом процентов. Мы видим из таблицы, что в течение целых десятилетий фонд рабочей платы растет очень быстро. В сорок первом году он оказывается в шесть раз больше, чем был первоначально. Почему же он вырос так значительно? Просто потому, что возрастала та разность, которая получалась от вычитания суммы прибыли из суммы продукта. Капиталисты отсчитали себе то, что им следовало, а затем весь остаток отдали рабочим, не присвоив себе из него ни одной копейки. Арифметика решает весь вопрос, от нее зависит все распределение продукта; действительные отношения труда к капиталу совершенно исчезают из нашего кругозора. А от чего зависит рост продукта, чем определяется ход национального производства? Он определяется тоже арифметикой: продукт растет тоже по сложным процентам, но только процент его возрастания меньше процента возрастания суммы прибыли. Все дело изображается так, как будто у нас есть два банка, из которых один принял в виде вклада первоначальную сумму продукта, платя на нее по 6,15 % в год, а другой принял первоначальную сумму прибыли и платит за нее по 10,5 %. Нам остается только принять к сведению эти операции и смотреть, с какой удивительной быстротой прибыль догоняет и даже перегоняет продукт в своем росте. Но ведь капитал не может приносить прибыль иначе, как будучи употреблен на производство, а будучи употреблен на производство, он воспроизводит свою стоимость в стоимости продукта; а воспроизводя свою стоимость в стоимости продукта, и притом воспроизводя ее с известной прибылью, - т. е. всегда составляя лишь часть стоимости продукта, - он не может перерасти целое, не может иметь бóльшую стоимость, чем продукт. Отсюда следует, что, какова бы ни была в действительности "тенденция прибыли", она порождается не той причиной, на которую указывает Чернышевский. Это становится очевидным тотчас же, как только мы покидаем область абстракции и принимаем в соображение действительные условия воспроизведения капитала.
Но, позвольте, скажет читатель. Откуда же вы взяли, что стоимость капитала не может перерасти стоимость ежегодного продукта страны? Стоимость капитала не только может, но и непременно должна быть больше стоимости продукта. Капитал подразделяется, как вам известно, на постоянный и на переменный капитал (заработная плата). Переменный капитал, действительно, целиком воспроизводится в стоимости продукта. Но что касается постоянного капитала, то он переносит на продукт только часть своей стоимости. Орудия труда, фабричные здания и тому подобные части тела постоянного капитала служат для производства в течение многих лет; их ежегодное изнашивание сравнительно не велико; поэтому не велика и та часть их стоимости, которая переносится на продукт данного года. Достаточно иметь хоть некоторое понятие об экономике капиталистических стран, чтобы знать, что годовой продукт любой из стран гораздо меньше общей суммы находящегося в ней капитала. И Чернышевский вполне прав, если имеет в виду этот всем известный факт, утверждая, что национальный капитал растет быстрее национального продукта.
Несомненно, что Чернышевский избежал бы многих ошибок, если бы принял в соображение существенное различие составных частей капитала. Однако он поступил как раз наоборот. В своих примерных расчетах он совершенно забыл о постоянном капитале. В этом случае его ввел в ошибку Д. С. Милль. По мнению Милля, во всем процессе производства "все затраты состоят исключительно из рабочей платы". Понятно, что, при таком взгляде на "издержки производства", стоимость всякого товара сводится к формуле: рабочая плата (издержки производства, как сказал бы Милль, переменный капитал, - скажем мы) + прибыль (т. е. прибавочная стоимость). В этой формуле не отводится определенного места для постоянного капитала, или, вернее, для переносимой на данный продукт части его стоимости. Чернышевский принял эту формулу без всяких поправок и оговорок, а она очень нуждалась в них. Когда Милль говорил, что в стоимость товара входят только два элемента: рабочая плата и прибыль, то под рабочей платой он, по крайней мере иногда, понимал не только плату рабочих, трудившихся в данном году над производством этого товара. Он имел в виду также и плату рабочих, приготовивших сырой материал и другие средства производства. А все эти средства производства могут представлять собою продукт труда предыдущего года или даже предыдущих лет. То же по отношению к прибыли. В формуле: рабочая плата + прибыль должна быть принимаема в соображение прибыль всех тех предпринимателей, через руки которых прошли средства производства в процессе своего изготовления. Понятая таким образом, формула эта выражает очень плохое понимание факта перенесения стоимости производительных средств на стоимость данного товара; но она все-таки считается с этим фактом. Чернышевский же при составлении своей таблицы придал другой смысл этой формуле. Пользуясь ею, он под прибылью и под рабочей платой понимал плату и прибыль, получаемые участником производства только в том году, к которому относится его расчет. Это уже большая ошибка, хотя надо признаться, что не легко было избежать ее при ошибочном виде разбираемой формулы стоимости. Посмотрим же, к чему привела Чернышевского его ошибка.
VI.
Национальное богатство состоит из стоимостей. Общая сумма этих стоимостей может быть выражена в общей формуле стоимости. В этой общей формуле мы имеем только два "элемента": рабочую плату и прибыль, под которыми понимается плата и прибыль каждого данного года. Выходит, что национальное богатство каждой данной страны в каждом данном году равняется рабочей плате, полученной в этом году работниками, в соединении с прибавочной стоимостью, присвоенной эксплуататорами. При составлении своей таблицы Чернышевский везде принимает это равенство. Вся она построена на том соображении, что "сумма богатств нации" не может расти так же быстро, как растет "прибыль"; "сумма богатств нации" постоянно принимается равной "сумме продукта" данного года. Всякому известно, что "сумма продукта" данного года далеко не то же, что "сумма богатств нации". И тем не менее, эта ошибка Чернышевского не привела бы его к новым ошибкам, если бы он "сумму национального продукта" данного года не приравнивал к сумме "рабочих плат" и "прибылей" (прибавочной стоимости) этого года. Но из его формулы стоимости необходимо вытекало это новое равенство. Формула оставляет без внимания постоянный капитал. Следовательно, в стоимости национального продукта остается место лишь для "прибыли" и для рабочей платы. Вот почему и мы не принимаем в соображение постоянного капитала, делая те или другие выводы из посылок Чернышевского.
Но что такое рабочая плата? Это переменный капитал. Воспроизводится ли он в стоимости продукта? Без сомнения, воспроизводится. Если весь капитал страны сводится к оборотному капиталу, то может ли стоимость суммы продукта быть меньше суммы затраченного на ее производство капитала? Ни в каком случае. Стоимость "суммы продукта" будет равняться сумме капитала + сумма прибыли. Капитал всегда будет составлять лишь часть стоимости продукта. Может ли часть перерасти целое? Не может. Значит не может быть и несоответствия между ростом капитала и ростом продукта или ростом "суммы богатства нации".
Нам могут заметить еще, что Чернышевский говорит собственно о росте "суммы прибыли", а не о росте капитала. Это так. Но ведь прибыль постоянно прилагается у него к капиталу, т. е. постоянно превращается в капитал. Прибыль одного года становится капиталом следующего года. Только при этом условии она и может в свою очередь становиться источником прибыли. А так как, кроме того, Чернышевский предполагает неизменный уровень прибыли, то ясно, что рост ее "суммы" тождественен с ростом капитала.
Принимаемая Чернышевским формула стоимости по прямому смыслу своему вовсе не доказывает противоположности интересов труда и капитала. Стоимость товара равняется рабочей плате + прибыль. Если рабочая плата низка, то у защитников капитала оказывается наготове очень хорошая уловка: чем выше прибыль, тем скорее растет или, по крайней мере, может расти капитал. А капитал целиком затрачивается на рабочую плату. Следовательно, чем выше прибыль, тем больше данных для возрастания фонда рабочей платы, т. е. для повышения заработной платы. Таким образом капитал оказывается чем-то вроде того копья, которое само исцеляло наносимые им раны: если рабочим трудно приходится теперь под ярмом капитала, то именно трудность-то современного их положения и несет в себе залог лучшего будущего. Излишне напоминать, что задача Чернышевского заключается именно в опровержении этих апологетических выводов. Но он мог опровергать их только при одном условии: именно, рассматривая принятую им формулу стоимости с самой отвлеченной и односторонней точки зрения. Формула грешит тем, что в ней отведено место только переменному капиталу. Это уже само по себе достаточно односторонне, и только благодаря такому одностороннему взгляду на капитал и можно утверждать, что весь прирост капитала идет на увеличение "фонда рабочей платы". Но, говоря, что весь прирост капитала идет на увеличение фонда рабочей платы, мы предполагаем воспроизведение капитала. Наши посылки абстрактны и односторонни. Представьте же себе, что мы делаем еще несколько шагов в смысле отвлеченности. Прежде мы оставляли без внимания постоянный капитал, т. е. одно из необходимых условии производства. А теперь мы оставляем без внимания весь вообще процесс производства и воспроизведения капитала. Во что обращается наша формула стоимости? От нее отлетает последнее дыхание жизни; она становится мертвой абстракцией, которая не только не напоминает нам о движении действительного экономического процесса, но как бы приглашает совершенно позабыть о нем, ведя нас к новым и новым ошибкам. Стоимость товара, а следовательно, и национальное богатство, а следовательно, и "сумма продукта" = рабочая плата + прибыль, вот все, что говорит нам эта формула. Как создается национальный продукт? Этого не видно из нее, и мы, не углубляясь в вопрос, "предполагаем", что "сумма продукта" ежегодно растет на 6,15 %. Какие превращения переживает прибыль, прилагаемая к капиталу и в свою очередь становящаяся источником прибыли? Иначе сказать, при каких условиях прибыль становится капиталом? Этого опять не видно из нашем формулы, и мы, не углубляясь в вопрос, опять разрешаем его простым предположением о том, что "сумма прибыли" увеличивается быстрее суммы продукта, ежегодно возрастая на 10,5 %. Что такое "фонд рабочей платы"? Как относится он к капиталу? Представляет ли он собою часть капитала, весь капитал, или, может быть, его нужно рассматривать, как особую экономическую категорию? Наша формула основана на том предположении, что "все затраты состоят из рабочих плат", т. е., иначе сказать, что капитал и фонд рабочей платы - одно и то же. Но если рассматривать ее независимо от процесса воспроизведения, то она не напоминает даже и об этой, на самом деле, неверно выраженной связи между капиталом и "фондом рабочей платы". В этом случае наша формула говорит нам только то, что по мере увеличения "суммы прибыли" уменьшается "фонд рабочей платы". Это кажется очевидным уже без всяких предположений: для каждого данного года "сумма продукта" есть величина определенная, и потому, чем больше вычитаемое, прибыль, тем меньше разность, доля рабочего класса. Но мы уже предположили, что сумма продукта, уменьшаемое, растет медленнее вычитаемого. Ясно, что рано или поздно фонд рабочей платы должен сойти на нет, т. е. что возрастание прибыли ведет нас к "невозможному состоянию общества". Теперь нам остается только пояснить наши выводы примерными арифметическими выкладками, - и наше дело сделано: мы доказали то, чего не заметил ни один экономист Смитовской школы. Само собою разумеется, что наши пояснительные выкладки будут отличаться такою же отвлеченностью, как и весь наш анализ формулы стоимости: арифметика не может напомнить нам о конкретных условиях экономического процесса производства. И вот мы пишем один ряд цифр, показывающих рост продукта; возле него располагается другой ряд цифр, изображающих рост "суммы прибыли". В основе каждого из этих рядов лежат только наши предположения; ряды эти не связаны один с другим никакою внутренней зависимостью; их взаимное отношение есть чисто внешнее отношение вычитаемого к уменьшаемому. В результате вычитания получится новый ряд цифр, изображающих разность, - "фонд рабочей платы", который опять-таки связан с другими рядами цифр одною арифметическою зависимостью, без всякого внимания к действительному ходу производства и воспроизведения. Но как бы то ни было, наша цель, по-видимому, достигнута, противоположность интересов труда и капитала доказана "математически"; буржуазные сикофанты опровергнуты. Однако какой прием употребили мы для их опровержения? В нашем распоряжении были известные посылки, очень односторонние и потому ошибочные.