Анна Бретонская не родила Людовику XII сыновей; выжили только две дочери, Клод и Рене. А по Салическому закону французская корона не могла перейти к женщине. Франциск Ангулемский как ближайший родственник короны был призван ко двору. Ему предназначалась рука принцессы Клод, наследницы Франции и Бретани.
Мечты Луизы Савойской начинали сбываться.
Путь к французской короне был тернист. Не то чтобы Франциск ненавидел жену, которую ему навязали: она была милая женщина и исправно рожала детей. Но строгость нравов, введенная при французском дворе Анной Бретонской, наложила отпечаток на характер робкой и богобоязненной Клод. Она была создана для домашнего очага, полна скучных семейных добродетелей и разительно отличалась от просвещенных, остроумных женщин, с детства окружавших Франциска.
"В этой особе меня не прельщает ничто. Да в этом и нет никакой надобности! Я согласился на эту крошку из соображений государственной важности. Для любви всегда есть другие, возле меня число их никогда не убывает", – якобы писал Франциск сестре. Откровенно политический брак чуть было не оказался напрасным после смерти Анны Бретонской.
Людовик XII решил жениться снова и передать страну не зятю, а родному сыну, которого он ожидал от этого брака. Его новая жена, младшая сестра Генриха VIII Английского, была юна, прекрасна и всей душой желала стать матерью наследника французского престола. Увы, желания сбываются не всегда. На 53 году жизни король покинул этот мир, а Маргарите Английской предстояло покинуть Францию. Но молодая вдова заявила, что она ожидает ребенка. Можно представить, как накалились страсти при французском дворе! Хорошо, что Луиза Савойская держала ситуацию под контролем и быстро установила, что растущий живот Маргариты – не что иное, как куски ткани, которыми она имитировала беременность. Приговор врачей подтвердил, что никакого ребенка не ожидается.
Франциск вступил на престол, и началось его великолепное царствование, приобщившее Францию к итальянскому Ренессансу.
"Добродетели нового короля, таланты, щедрость, милосердие возбудили столько надежд, что все уверены: за многие годы еще не было на троне такого многообещающего государя, – писал Ф. Гвиччардини. – Великие доблести соединились в нем с цветущей юностью, выдающейся физической красотой, великодушием, человечностью и глубоким пониманием сложившейся обстановки".
Блестящее правление Франциска далеко не всегда оказывалось удачным в военном отношении. Однако, несмотря на ряд военных поражений, Франция оставалась великой державой.
Франциск желал, чтобы Святой престол передал ему инвеституру Неаполя. Пользуясь этим рычагом, Лев немедленно выторговал для племянника Лоренцо Медичи руку родственницы короля. Лоренцо исполнилось 26 лет, он носил титул герцога Урбино и вел опасную, но рассеянную жизнь кондотьера.
Мадлен де Ла Тур д’Овернь принадлежала к королевскому роду. Среди предков ее матери Жанны де Бурбон-Вандом был Людовик Святой. Жанна вышла замуж за графа Булонского и родила двух дочерей. Считалось, что семья графа – потомки Жоффруа Бульонского, первого христианского правителя Иерусалима. После смерти родителей девицы де Ла Тур остались очень богатыми сиротами. Старшая сестра невесты, Анна, была выдана за герцога Олбани, Джона Стюарта, опекуна короля Шотландии Джеймса V.
Шестнадцатилетняя Мадлен отличалась знатностью, благонравием и религиозностью, но она не была красавицей. Красоту ей компенсировали юность, голубая кровь и богатое приданое.
Свадебные праздники в Амбуазском замке начались 28 апреля 1518 года и продлились десять дней. Молодому супругу король подарил батальон вооруженных всадников и наградил его орденом Св. Михаила. Невесте он даровал содержание в десять тысяч экю. Лоренцо в свою очередь вручил Мадлен и членам царствующей фамилии подарки папы, оцененные в 300 тысяч дукатов. Среди них выделялись картины "Святое семейство" Рафаэля, которое получила королева Клод, и "Святой Михаил, поражающий дракона", доставшийся королю Франциску.
Перед свадьбой праздновали крестины дофина, и Лоренцо держал над купелью новорожденного – он представлял крестного отца, папу Льва. "Были организованы танцы и балет из 72 дам, разделенных на шесть групп, одна из которых состояла из итальянок в масках, играющих на тамбуринах. За танцами последовал праздник, на котором новобрачный сидел около короля, а новобрачная – рядом с королевой Клод в окружении цвета французского дворянства, сановников и послов. В течение трех часов при свете факелов разносили самые тонкие яства, о каждом из них возвещали звуки фанфар. Наконец, уже на заре королева проводила герцогиню Урбино в свадебную опочивальню".
Неизменно любезный и доброжелательный, король приблизил к себе герцога Урбинского: с 19 по 25 мая, оставив в Амбуазе свою юную супругу, тот сопровождал короля в Бретань. Франциск подарил ему перед отъездом трех скакунов, среди которых был турецкий конь, покрытый золотой попоной стоимостью две тысячи экю. Затем герцог и герцогиня вместе объехали фамильные владения де Ла Туров. В Оверни Мадлен и ее сестра герцогиня Анна Олбани разделили наследство. Наконец, в августе молодые супруги выехали из Лиона во Флоренцию и седьмого сентября торжественно вступили в столицу Тосканы.
Еще в июне стало известно о беременности герцогини. Ликующий папа сообщил об этом послам, аккредитованным в Риме. Род Медичи продолжался!
"Для Лоренцо Медичи это было равнозначно победе. Высказывались сомнения, что он не сможет иметь детей в результате ранения, полученного при осаде Урбино, и, возможно также, из-за венерической болезни, которой он заразился, ведя беспорядочную жизнь. Будущий отец отправился к дяде, чтобы передать Льву Х устные пожелания Франциска I. Папа остался весьма доволен этой беседой".
Осень оказалась благоприятной для молодой княжеской четы. 27-летний герцог сосредоточил в своих руках всю полноту государственной власти. Дворец Медичи оживляла пышная светская жизнь. Все любили молодую герцогиню, отличавшуюся приветливостью и изяществом. Она охотно носила флорентийский костюм, который ей чудесно шел. Только одна тень омрачала эту счастливую картину: мать Лоренцо, Альфонсина Орсини, была серьезно больна. Вскоре, увы, настал черед герцога лечь в постель из-за не прекращавшейся лихорадки и общей слабости. Врачи настояли, чтобы больного перевезли на виллу Сакетти, стоявшую на холме Монтуги, где воздух был чище. Но оттуда он приказал доставить себя снова во Флоренцию, чтобы присутствовать при родах супруги.
Вскоре герцогиня родила девочку. Это весьма разочаровало герцога – он надеялся на сына. Новорожденную показали ее больному отцу и окрестили в церкви Сан-Лоренцо в приходе Медичи, дав ей имена Екатерины, Марии, Ромолы.
У молодой матери была легкая горячка, которую скрыли от герцога, чтобы не тревожить его. Но горячка усилилась, потом она стала очень сильной, а через две недели после рождения дочери, герцогиня умерла. На следующий день ее тело было перенесено в Сан-Лоренцо, где находился семейный склеп Медичи.
Лоренцо пережил свою супругу всего на несколько дней: он скончался утром четвертого мая.
Микеланджело изваял великолепные гробницы сыну и внуку Лоренцо Великолепного. До сих пор в соборе Сан-Лоренцо они поражают величием, печальной красотой и мощью создавшего их гения.
Со смертью герцога Урбинского рушились все надежды папы на возможность прочного закрепления династии Медичи во Флоренции с помощью Франции. Он предпринял попытки сближения с молодым королем Испании Карлом Габсбургом. Через несколько дней после смерти императора Максимилиана, его деда, он заложил основы союза, рассматривающего Флоренцию как "единое целое вместе с государствами и суверенитетом Его Святейшества". Однако он не сделал публичного заявления об изменении своего отношения к Франции. Он даже поддержал кандидатуру Франциска I на императорский трон, проявляя, впрочем, одинаковую милость по отношению к обоим государям.
Теперь не осталось ни одного князя Медичи, способного взять на себя бразды правления. Власть над Флоренцией Лев вручил своим легатам: двоюродному брату, кардиналу Джулио Медичи, незаконному сыну Джулиано, брата Лоренцо Великолепного, а также кардиналу Сильвио Пассерини. Великий поэт Ариосто вспоминал Флоренцию, охваченную то страхами, то надеждами, не знающую, пощадит или сломит зима хрупкую жизнь Катарины – последней законной представительницы некогда могучего рода Медичи.
Франциск I потребовал назначить его опекуном маленькой герцогини, надеясь заполучить ее в качестве заложницы, чтобы влиять на политику папы. Но, чтобы удержать девочку в Италии, понтифик заявил, что намерен выдать ее замуж за ее кузена Ипполито, незаконнорожденного сына Джулиано, герцога Немурского. В действительности же он пытался выиграть время, чтобы безболезненно разорвать бесперспективные отношения с Францией. Став союзником Карла V, он изгнал французов из Милана, но плодами своего успеха воспользоваться не успел: второго декабря 1521 года в возрасте 46 лет он умер от малярии.
В знак траура по Льву Х кондотьер Джованни Медичи украсил свой герб из белых и фиолетовых полос еще и черными полосами (Banda nere), что по созвучию с итальянским словом Banda звучало впечатляюще, почти как "черные банды". В составе Святой Лиги он сражался на стороне Франции и вызывал всеобщее восхищение стратегическими талантами и холодным мужеством. В наше время историки называют его "Бонапартом ХVI века".
Но Джованни в высшей мере были присущи и интеллектуальные склонности, свойственные всем представителям семьи Медичи. В его окружение входил Макиавелли, который в своей книге "Государь", может быть, ориентировался не только на Чезаре Борджиа, но и на Джованни Банде Нере. У него на службе состоял довольно известный в свое время писатель Маттео Банделла, который написал оригинальную историю Ромео и Джульетты. Но более всего близок к этому Медичи был Пьетро Аретино – кутила, развратник, доносчик, но даровитый поэт, – нашедший у него защиту от преследований папского двора за язвительные насмешки над римскими нравами.
Аретино писал о своем покровителе: "Никогда он не оставлял для себя больше жалованья и добычи, чем отпускал своим солдатам. Тяготы и лишения терпел с величайшим спокойствием. В деле не носил никаких знаков отличия, и от соратников можно было отличить его только по сразу приметной доблести. В седле он всегда был первым, из пеших последним. Людей же ценил только по достоинству, не глядя на богатство и сан. Дела его всегда были лучше его слов, но и в совете он не пожинал всуе плодов своей славы. Он поистине удивительно умел управлять своими воинами: когда надо – лаской, когда – гневом. Праздность была ему ненавистнее всего на свете. Его добродетель была, без сомнения, природной, а других грехов, кроме свойственных юности, не было… Сердцем он был поистине благосклоннейший из людей. Кратко скажу, что многие будут ему завидовать, но никому не будет дано подражать ему".
Джулиано Медичи (Климент VII) (1478–1523-1534). Ипполито Медичи (1511–1535). Екатерина Медичи (1519–1589)
Возлюбленной любимого брата Лоренцо Великолепного, Джулиано, матерью его сына принято считать Фьоретту (Антонию) Горини. Мальчик родился в два часа дня 26 мая 1478 года – ровно через месяц после убийства в соборе Дуомо его отца во время заговора Пацци. Ребенок получил имя Джулио, и Лоренцо воспитывал его как своего родного сына.
Такова официальная версия.
Однако нигде ни разу не упоминается, что вблизи Великолепного, рядом с мальчиком находилась его мать, окруженная всеобщим почетом, как возлюбленная незабвенного Джулиано. Было бы естественно приблизить к семье Медичи любимую женщину брата и мать племянника правителя. Однако этого не произошло.
Не потому ли, что матерью Джулио была вовсе не Фьоретта Горини, а Оретта Пацци? Ряд историков предполагает, что Оретта и Джулиано были тайно обручены, но после мятежа Пацци всякая память об этом была истреблена.
Так что и во Флоренции были свои Ромео и Джульетта.
В 1513 году была использована лазейка в каноническом праве и официально заявлено, что родители Джулио, Джулиано Медичи и Фьоретта Горини, были помолвлены, но убийство помешало им узаконить свои отношения.
Адриан VI, избранный папой после Александра VI и совсем бледного и кратковременного правления ставленника Борджиа Пия III, назначил простого родосского рыцаря, но исключительно красивого и претенциозного Джулио Медичи архиепископом Флоренции и кардиналом.
Джулио удалось установить относительное спокойствие в Тоскане, несколько стабилизировать государственную систему и финансы. Его внутренняя политика продолжала поиски традиционного для Медичи компромисса со всеми социальными слоями и демонстрировала приверженность республиканским ценностям.
К несчастью, в это время английское сукно стало вытеснять с мирового рынка флорентийское, а импорт шерсти из Англии резко сократился; появились трудности с получением красителей из Леванта. Торговля с европейскими странами уменьшилась почти в четыре раза. Некоторый подъем производства шелка и предметов роскоши не компенсировал сокращения традиционных отраслей промышленности.
Кардинала Джулио серьезно волновал этот начинающийся упадок всегда богатой Флоренции, равно как и размышления по поводу дальнейшей судьбы наследования власти в государстве. Осталось всего три человека, имевших на это право, причем двое из них были незаконнорожденными, а третья – маленькой девочкой.
Дочь покойного герцога Урбинского Екатерину воспитывала бабушка Альфонсина Орсини до своей смерти в феврале 1520 года. Заботу о сироте взяли на себя ее дядя, герцог Олбани, обосновавшийся в Ватикане, двоюродная бабушка Лукреция Сальвиати, супруга богатого банкира, и ее добродетельная и энергичная тетка Кларисса Строцци.
Эти связанные с семейством особы заботились также о двух незаконнорожденных отпрысках семейства Медичи.
Ипполито, который увидел свет в 1511 году, был сыном Джулиано Медичи, младшего сына Великолепного, и одной благородной дамы; он относился к лучшим представителям рода.
По общепринятым меркам незаконнорожденность Ипполито не могла служить препятствием на пути его возвышения. Его воспитывали как принца. Он имел счастливую внешность, обладал ораторским даром, легко усвоил прекрасные манеры; природной обходительностью и обаянием напоминал как отца, Джулиано, герцога Немурского, так и деда Лоренцо Великолепного. Среди лучших портретов Тициано – портрет Ипполито Медичи, так называемый "La bella".
На случай, если судьба не пощадит драгоценного наследника дома Медичи, в запасе имелся другой мальчик по имени Алессандро. Он считался одним из бесчисленных внебрачных отпрысков Лоренцо Урбинского, но современники полагали, что на самом деле он был сыном кардинала Джулио, будущего папы. Непонятно, почему на его происхождение сочли необходимым набросить некую дымку таинственности: ведь ни духовенство, ни папы не считали зазорным иметь незаконное потомство. Должно быть, приписывая отцовство герцогу Урбинскому, можно было заявить, что тот своим внебрачным детям счет потерял и попросту не помнит, какая из мимолетных подружек порадовала его таким подарком. Подобное объяснение не годилось для кардинала Медичи: ему полагалось даже в разврате сохранять респектабельность. Скорее всего, действительно, как твердили злые языки, матерью Алессандро была девушка-рабыня, захваченная на побережье Берберии и выполнявшая черную кухонную работу. Темнокожая, толстогубая, с жесткими курчавыми волосами, она неожиданно оказалась восхитительной любовницей, преданной и ласковой, а рожденный ею мальчик стал самой большой привязанностью кардинала Джулио.
Тем не менее официальная версия существовала и имела колоссальный изъян: Алессандро не мог взять в жены единственную законную наследницу дома Медичи, дочь Лоренцо Урбинского и французской принцессы, Екатерину. При таком раскладе она оказывалась его единокровной сестрой. А ведь как это было бы удобно и логично! Однако ничто не препятствовало жениться на Екатерине Ипполито, и некоторое время в городе этот брак считался делом решенным.
Спокойная жизнь трех детей продлилась до конца понтификата Адриана VI. Кардинал Адриан Утрехтский, архиепископ Тортозы, бывший наставник Карла V, одно время управлявший Испанией, был избран конклавом, собравшимся после смерти Льва Х, без предварительного согласия на то претендента. Считали, что выборщиков утомило жесткое соперничество кардиналов Помпео Колонна и Джулио Медичи; они устали от Медичи. Тем не менее этот факт говорил об усилении в Италии позиций Испании.
Адриан VI был благочестивым, ученым и бескорыстным человеком, желавшим творить добро. Однако он был посредственным папой, ибо не знал всех тонкостей искусства управления и не проявил достаточно гибкости, чтобы приспособиться к нравам римского двора. Новый папа начал с проведения суровой реформы церковных нравов. Кардинала Джулио Медичи, который грезил о тиаре, снова удалили из Рима во Флоренцию, чтобы навести там порядок. Он не долго оставался в отдалении от Святого города. После смерти Адриана VI в ноябре 1523 года после двух месяцев безрезультатных споров Джулио был избран папой под именем Климента VII.
В течение всего своего понтификата, продолжавшегося одиннадцать лет, папа из рода Медичи вел политику балансирования, используя Франциска I против Карла V и, наоборот, прибегая в случае необходимости к помощи Генриха VIII Английского.
Положение в северной Италии стало особенно опасным, когда в 1523 году французы снова захватили Ломбардию. В стане французского короля возникли резкие противоречия, лишившие его самого талантливого полководца – коннетабля королевства маршала Шарля Бурбонского.
Что могло заставить перейти в стан врагов его страны одного из самых лучших представителей всегда верного короне дома Бурбонов, к тому же, по отзывам знатоков, лучшего полководца Европы? Как всегда, гордость, женщина и деньги.
Коннетабль Шарль де Бурбон, красивый мужчина, известный своей отвагой и воинским искусством, стоял к трону очень близко. Но, верный присяге, никогда не вожделел к короне – честь не позволяла ему преступных мечтаний. Совсем молодым принцем он привлек внимание Луизы Савойской. Она осталась вдовой в ранней молодости, а положение матери наследника престола делало для нее невозможным многие брачные партии. Происхождение и богатство Шарля удовлетворяло все династические требования, кроме того, он сам пришелся очень по сердцу Луизе. Однако молодой человек еще в детстве был обручен со своей кузиной Сюзанной де Бурбон, приносившей ему огромное приданое. Как только Сюзанна, отличавшаяся слабым здоровьем, умерла, Луиза Савойская без затей предложила коннетаблю жениться на ней. Но оказалось, что у того другие планы – во всяком случае, не женитьба на матери короля. За это она смертельно его возненавидела и поклялась разорить. Ей это удалось: он был лишен всего своего имущества. Бурбон покинул Францию и отправился в Италию – его матерью была Клариче Гонзаго.