"Элис Адамс"
Джордж Стивенс снял много замечательных картин, в том числе "Место под солнцем" и "Гигант".
Мы впервые встретились с ним, когда помощник режиссера Эдди Килли, работавший со мной на многих картинах, предложил его кандидатуру в постановщики "Элис Адамс". Джордж тогда снимал - не могу припомнить какую именно - малозатратную картину. Эдди Килли помогал ему и пришел к выводу, что он очень талантлив. Стивенс снял несколько комедий по сценариям Уилера и Вулси, и мне казалось, что "Элис Адамс" может получиться, если ее поставит режиссер, обладающий хорошим чувством юмора. В противном случае может выйти что-нибудь тяжеловесное.
Вместе с Чарльзом Бойером я снималась тогда в "Разбитых сердцах". И попросила Эдди познакомить меня со Стивенсом. Однажды вечером, после съемок, сидя на переднем сиденье своей машины и безуспешно кокетничая с Чарльзом Бойером, я подняла глаза и вдруг увидела сквозь ветровое стекло глядящее на меня лицо.
- Да?
- Меня зовут Джордж Стивенс.
- Да… Хорошо… Идите в офис Пандро Бермана, я подойду туда через десять минут.
Каково?
И вот, слегка растерянная, повернувшись в Бойеру, я извинилась и распрощалась с ним.
Поднялась в офис Бермана. Джордж был уже там.
Начали разговаривать. Мне показалось, что его привлекла "книга". Я уже поняла для себя, что известные режиссеры, проявляющие интерес к тому или иному проекту, в большинстве своем прельщаются скорей возможностью работать со мной, чем конкретным сценарием.
Как бы там ни было, Джордж Стивенс дал согласие снимать картину.
"Элис Адамс" - это история о стремительном социальном взлете девушки, которая ни по своему происхождению, ни по своему финансовому положению не могла и пробиться наверх. И она начала гонку, которую не могла выиграть.
Потом как-то в воскресенье Стивенс пришел ко мне вместе с Берманом, чтобы обсудить сценарий, но не сказал при этом ни слова.
- Ну что, Пандро, - сказала я после того, как он ушел, - кажется, мы совершили большую ошибку. Похоже, ему было непонятно, о чем мы с тобой говорили.
Позже Джордж рассказал мне, что к тому времени он еще не прочел книги и что всегда мечтал поработать со мной. Тогда он был так занят работой по завершению картины, которую снимал, что к моменту нашей первой встречи не имел возможности прочесть сценарий. Неудивительно, что он показался мне чуточку отстраненным.
Интересный был человек Стивенс - действительно блестящий режиссер. Особенно комедийный. Работая с комиками и наблюдая за ними, он овладел всей гаммой замечательных приемов. Заставить людей смеяться - как же это здорово!
Мы несколько раз встречались, чтобы подработать сценарий. Стивенс вел себя странно: мало говорил, отвечал односложно. Обсуждение вели в основном Пандро и я. Признаюсь, у меня было такое ощущение, что мы пригласили весьма своеобразного режиссера.
Наконец он начал распределять роли. Фрэнки Альбертсон получил роль брата. (Я считала тогда, что в сравнении со мной он несколько ординарен. Объявить это во всеуслышание я, к счастью, не осмелилась, ведь сыграл он просто замечательно.) Фред Стоун получил роль отца. Энн Шумейкер - матери. Хэтти Макдэниэл - служанки.
Мы приступили к съемкам. Я успела к тому времени приобрести необходимые мне костюмы, истратив на них совсем немного денег. Единственная вещь, которая обошлась достаточно дорого, - это вечернее платье от Хэтти Карнеги. Я добавила ему еще больший шик, нашив на него красивые черные бантики; вплела я их и в волосы.
Работа началась. Все шло вполне сносно до сцены в моей спальне после танцевального бала, на котором я чувствовала себя униженной, поскольку меня никто не приглашал. В соответствии с романом (который был как бы моей Библией) я возвратилась домой, поднялась наверх, подошла к родительской спальне и сказала: "Я вернулась". Потом направилась в свою спальню, закрыла за собой дверь, бросилась на постель и разразилась плачем.
Стивенс подошел ко мне и сказал:
- Мне кажется, было бы куда интересней, если бы ты прошла к окну и, сильно подавшись вперед, выглянула бы наружу. Идет дождь, ты глядишь на него, твои глаза начинают медленно наливаться слезами, они катятся по щекам, катятся все сильней, ну и так далее.
Эта мысль показалась мне великолепной. Но холодная дождевая вода, попадавшая внутрь через открытое окно, заливала мне руки, холод сковывал мои пальцы и осушал слезы.
Что делать?
Мне никак не удавалось сыграть сцену. Сказать же Джорджу о том, что мешало, я не решалась, потому что прекрасно понимала, что сделать так, чтобы вода не попадала внутрь, практически невозможно.
Наконец после четырех или пяти попыток я поднялась к Джорджу и довольно резко сказала:
- Понимаешь, я настроилась делать эту сцену, как это было запланировано в…
Джордж, вдруг разозлившись, воскликнул:
- Так ты будешь!..
Его внезапная ярость раскрепостила меня, и я решительно сказала:
- Снимайте.
И великолепно справилась со сценой - с окоченевшими пальцами и так далее. Сама удивилась.
- Нормально, правда?
Джордж сказал:
- Да… отлично. - Но все еще был зол. Я объяснила ему свою трудность спустя несколько недель. Он сказал мне, что был очень близок к тому, чтобы уйти с картины.
Мы с Джорджем остались хорошими друзьями. Впоследствии я снималась еще только в двух картинах Стивенса: в "Дорогой улице" - так себе, и в "Женщине года" - первой своей картине, где я играла вместе со Спенсером Трейси, - очень удачной.
Я многому научилась у Стивенса. Нередко мы вместе отрабатывали определенные "штампы".
Однажды на картине "Отсутствие любви" в интимной сцене Спенсеру надо было лечь ко мне в постель.
- Ну нет! - воскликнул Джордж. - Если мужчина ложится в постель, а в ней женщина - это серьезно, опасно. Вам надо встать с постели, ну, скажем, чтобы набрать в бутылку горячей воды. Вы идете в ванную комнату, а Спенс тем временем раздевается и ложится в пустую постель. Публика смеется. Кэтрин возвращается и ложится…
- Вот так вот.
Стивенс был специалистом в такого рода вещах. Несмотря на то, что снятые Стивенсом "Гигант" и "Место под солнцем" имели большой успех, мне всегда было жаль, что он тратил свой талант на них. Но заставить людей смеяться…
Приезжая в Нью-Йорк, он часто приходил ко мне в гости. Хорошо помню один такой вечер. Мы сидели перед камином, Джордж не в меру много пил. Время от времени я подбрасывала дрова в огонь. Вдруг услышала треск в дымоходе.
Я вскочила и очень деловито воскликнула:
- Джордж, дымоход горит! Я позвоню в пожарную часть. Спустись в кухню, наполни водой кастрюлю, вернись и, если из дымохода прорвется огонь, - заливай! А я побегу на крышу посмотреть, чтобы она не загорелась от искр из трубы.
Я помчалась вверх по лестнице. После того, как все страсти-мордасти улеглись, Джордж рассказал мне следующее.
Он спустился в кухню, нашел кастрюлю, налил воды и тут услышал, что стучат в парадную дверь. Он открыл ее, все еще держа в руках кастрюлю. В прихожую вбежали шесть громадного роста - все выше 180 сантиметров - мужчин (в Джордже было примерно 166 сантиметров).
- Где горит? - спросили они.
- В камине, - ответил Джордж.
Так оно и было в действительности, но ответ его звучал несколько глуповато. Они оттеснили Джорджа в сторону и помчались дальше. Джордж последовал за ними с кастрюлей в руках.
- Где Кэтрин? - спросили пожарники.
- На крыше.
Все понеслись наверх. Надо сказать, что когда они вылезли на крышу, то показались мне невероятно большими.
Я предупредила:
- Осторожней, можно провалиться.
В ответ на мое предупреждение один из них подпрыгнул несколько раз на кровле.
- Вот видите, ничего страшного!
Когда они ушли (огонь, конечно, загасили) и я вернулась в гостиную, Джордж все еще держал в руках кастрюлю. Я рассказала ему о пожарнике, проверявшем прочность крыши.
Он улыбнулся:
- Если бы он провалился, то приземлился бы прямо в кастрюлю.
Он был шутник, Джордж.
"Сильвия Скарлетт"
"Сильвия Скарлетт" (с участием Кэри Гранта) - несомненный провал. Наша первая совместная картина. Это был странный проект. Комптон Маккензи написал сценарий. По ходу съемок я стала задаваться вопросом, что думает Кьюкор. Работа почему-то меня тяготила - было скучно.
Перед съемками я остриглась наголо, и на протяжении трех четвертей картины играла мальчика. В картине снимался также Брайан Ахерн, а Тедди Гвенн играл моего отца. Игра Кэри Гранта в этой картине была поистине волшебной. Он был самим собой - истинный кокни, - слегка неуклюжий и необыкновенно башковитый. Он заражал своей энергией, своим смехом, сочным и неудержимым. Мы с Тедди Гвенном подыгрывали ему. Это была замечательная постановка, не имевшая коммерческого успеха. И отношения с Брайаном Ахерном были не самыми радужными. Не по вине Брайана.
Картину снимал Джордж Кьюкор. Мы представили ее на просмотр. После закрытого просмотра продюсер Пандро Берман приехал домой к Кьюкору и сказал, что фильм подвергли жесточайшей критике.
- Не переживай, Пандро, - сказали мы с Кьюкором, - мы бесплатно снимем другую.
Пандро, глядя исподлобья, подавленно буркнул:
- Не стоит беспокоиться!
"Мария Шотландская"
После "Разбитых сердец" была "Мария Шотландская". Эту картину снимал Джон Форд. Продюсером, кажется, был опять Пандро Берман, хотя, возможно, что и Клиф Рид, который обычно делал фордовские картины, потому что Форд любил тех, кто ему не возражал. Нет, все-таки в этом случае был Берман.
Меня никогда не интересовала Мария. Мне казалось, что она немножко чокнутая. Я бы предпочла сделать сценарий об Елизавете. Фредрик Марч играл Джеймса Хепберна (графа Ботуэллского). Его жена, Флоренс Элдридж, играла Елизавету. Сценарий был не очень интересный. Я так и не поняла, почему Джек Форд решил реализовать его. Джек, безусловно, был исключительно интересным человеком. Мы подружились с ним и время от времени, пока он был жив, встречались. Я ходила в море на его яхте "Аранер".
Джек Форд, конечно, был одним из самых выдающихся режиссеров.
Когда я в 1932 году приехала в Калифорнию на съемки "Билля о разводе", он работал на РКО. В студии, совсем маленькой, поневоле приходилось здороваться едва ли не с каждым. И все смотрели на Форда как на бога. Он обладал потрясающей памятью. У него была "обойма" актеров, снимавшихся в его картинах, если для них имелась подходящая роль. Одним из его любимцев был Джон Уэйн. Джек его открыл.
Это была группа из шести-семи человек (в том числе Уорд Бонд), каждый выше метра восьмидесяти. Собираясь вместе, они выходили в море на яхте Джека "Аранер" (парусник длиной в 40 м, насколько я помню), плавали вдоль побережья Калифорнии и Мексики и допьяна напивались. Потом возвращались, трезвели, и он делал новую картину, используя каждого из них, насколько это позволял сценарий. Он снял "Гроздья гнева" с Хэнком Фонда. Потом снимал Джона Уэйна в "Администраторе". В "Информаторе" снялся Маклэглен. Мы с Фордом довольно быстро подружились. Он был очаровательный человек, но общаться с ним было очень трудно. Он строил свою жизнь, исходя из собственного "я", и потому лучше было ему не прекословить. Вся его "команда" состояла исключительно из мужчин, но какое-то время он терпел меня. Клер Тревор и Морин О’Хара были его любимыми актрисами, он назначал их на главные роли. Уверена, что они никогда не прекословили ему. Морин была очень красивой женщиной. Джек делал картины в расчете на мужчин, а женщин в лучшем случае использовал как декорацию.
Однажды ко мне пришел Клиф Рид и сказал, что им срочно нужен Форд - надо было что-то подправить в одной из его лент, - но он пьянствует у себя дома на Голливуд-Хиллз и наотрез отказывается помочь. Не могу ли я что-нибудь предпринять?
- Ну что же, дорогой Клиф, я могу предпринять?
- Ну, сделай так, чтобы он протрезвел!
- Но почему именно я?
Клиф сказал, что он уже пытался сделать это сам, но у него ничего не вышло.
Я отправилась в дом к Форду и, не помню как погрузив его в свою машину, привезла на студию РКО, где у меня была своя просторная костюмерная. Затащила его кое-как в комнату. И уж не знаю как, уговорила выпить коктейль, составленный из убийственной дозы виски и касторового масла.
Мне никогда не доводилось видеть человека в столь плачевном состоянии - его так рвало, что на него было страшно смотреть. Я думала, что он отдаст Богу душу. И он думал, что он умрет. Потом он заснул, и я решила, что все - конец.
Наконец, спустя часа два, он проснулся. Я отвела его в Голливудский спортивный клуб, и они привели его в порядок. Он исправил в картине то, что нужно было исправить. Господи! Никогда не забуду. В сущности, я чуть не погубила его.
Помню, как однажды Форд сошел со съемочной площадки и сказал мне:
- Эту сцену ты снимаешь.
Я сказала: "Ладно", но усомнилась в том, станет ли работать со мной Фредди. Фредди Марч сказал, что станет, и я снимала сцену в башне.
Просто Форд потерял интерес к фильму. Это был провал.
Благодаря ему я не сломала себе шею.
Я ездила верхом, сидела на седле боком - изображая королеву Марию, разумеется.
Снимался эпизод, в котором я скакала во весь опор. Джек своевременно крикнул: "Кейт, пригнись!" Я пригнулась и избежала удара о сук, который наверняка снес бы мне голову.
Мы остались друзьями. Он был замечательный парень. Ирландцы жесткие ребята. Память у него удивительная.
Последний раз я видела его, когда он болел и уже не вставал с постели - да, он умирал.
Жесткий, он любил своих друзей и ненавидел своих врагов, любил Ирландию, любил кино, любил свои хиты, обожал свои провалы.
Капризный, упрямый, непреклонный, высокомерный и большой друг.
И… ой какой опасный враг.
"Служебный вход"
Режиссер - Грегори Ла Кава. В ролях - Джинджер Роджерс и я. Были также приглашены все лучшие девушки РКО: Люсиль Болл, Гейл Патрик, Андреа Лидс, Ив Арден, Энн Миллер.
Моя карьера шла на спад, и когда мы начали снимать "Служебный вход", я сразу обратила внимание, что во всех снятых сценах я - не главное действующее лицо, а скорей статистка, которая все больше помалкивает да слушает, что говорят другие.
Недели через две после начала съемок я пошла к Пандро Берману и сказала:
- Пандро, не кажется ли тебе…
Он ответил:
- Послушай, Кейт, ты должна бы быть довольной, что у тебя шестая роль кряду в удачной картине.
Я решила пожаловаться Ла Каве:
- Эта моя героиня, Грегори, я не знаю, кто я. Кто я, Грегори?
- Ты ходячий вопросительный знак.
- Что ты имеешь в виду?
Он взглянул на меня серьезно:
- Черт, если б я знал, Кейт.
Выслушав его, я сказала: "Благодарю" - и отчалила. Сдалась. Заткнулась. Я понимала, что жаловаться больше некому. Поняла, что нет ничего более жалкого, чем актер на подхвате, жалеющий самого себя.
Решив молчать в тряпочку и не вешать носа, я поступила как никогда благоразумно. Ла Кава сжалился надо мной, игравшей богатую девушку, и изменил сценарий так, что я не сходила с экрана всю заключительную часть картины.
Лишь годы спустя я узнала, что при первом просмотре Джинджер Роджерс стояла впереди меня в титрах. Вряд ли знала об этом и сама Джинджер. После этого просмотра во многих бюллетенях значилось: "Самая лучшая картина Кэтрин Хепберн изо всех ее фильмов, какие мы видели; она великолепна". Я говорю о бюллетенях, которые выдают зрителям перед началом сеанса, чтобы они высказали свое мнение. Они помогли мне вновь занять ведущее положение. Фортуна мне улыбнулась.
"Воспитывая Бэби"
Затем, в 1937 году, была картина "Воспитывая Бэби".
Режиссер - Говард Хоукс. Снимались: Кэри Грант, Чарли Рагглис, Мей Робсон и леопард.
На сей раз сценарий был добротным. Кэри Грант по-настоящему блистал. Я тоже очень хорошо сыграла. А леопард был просто великолепен.
Кэри наотрез отказывался работать с леопардом. Даже и не думал этого делать. Однажды, чтобы проучить его, мы выпустили голодного леопарда на крышу его костюмерной. Кэри выскочил оттуда молнией.
Грант был такой смешной на этой картине. Он потолстел, и в этом состоянии его кипучая энергия проявилась во всем блеске. Мы смеялись с утра до вечера. Хоукс тоже был забавный. Как правило, он опаздывал на работу. Кэри и я приходили всегда рано. Каждый в меру своего воображения внес свой вклад в тот сценарий.
Должна добавить, что у меня не хватало ума быть осторожной, поэтому во многих сценах я снималась с леопардом, который кружил возле меня. Ольга Челесте, укротительница, была вооружена большим хлыстом. Мы находились внутри клетки - Ольга, я и леопард, - больше никого. Клетка была устроена только для нас. Камеру и микрофон просовывали внутрь между прутьями клетки. Я была в ночнушке до пят и ходила кругом. И, как дурочка, разговаривала по телефону на длинном шнуре. Леопард тыкался мне мордой в бедро, опрысканное духами. Я шлепала его по загривку. Сцена удалась вполне сносно. Потом я переоделась в короткое - до колен - платье. Оборки по низу юбки прикрывали металлические пластины - это придавало моему наряду особый шик. Но - весьма весомое это "но" - один резкий поворот и… леопард стремительно прыгнул, нацеливаясь на мою спину, Ольга едва достала его хлыстом прямо по голове.
Наступил конец моей вольности в обращении с леопардом.
Мы жутко сорвали график. Это была моя последняя картина на РКО.
Как ни странно, эта картина не слишком удачно прошла в первом прокате. Теперь же считается большим хитом. Но мне думается, что причина была в моем участии - в той "отраве", какой я была для хозяев кинотеатров.
"Филадельфийская история" - пьеса
Кто бы поставил?!
Мне казалось, что лучше всех это может сделать театр "Гилд" - Лоуренс Лангнер, Терри Хелберн - и отдала им предпочтение.
Фил Барри не соглашался, ссылаясь на то, что они запороли его последний сценарий.
Я настаивала, и Фил наконец сдался - пусть будет "Гилд".
Я была не в курсе, что театр "Гилд" находится в плачевном состоянии. Как, впрочем, и Барри. И как я. У них было несколько серьезных неудач, и они переживали не самое лучшее время.
Как бы там ни было, нужно было действовать. В театре "Гилд" тоже не знали, как обстоят мои дела. Не знал этого и Барри. Я ровно столько же знала о театре "Гилд". Но все три стороны пребывали в весьма трудном положении.
Вот потому мы и начали действовать. Я хотела, чтобы пьесу ставил очень сильный режиссер, работающий в традиционной манере. Боб Синклер только что поставил "Женщин". Мне нужен был режиссер, который не считал бы меня чем-то вроде "второго пришествия". Такой, который не парил бы в облаках и позволил бы мне быть - ну, прихотливой, что ли.