12 сентября, когда 112-я стрелковая дивизия под давлением противника отошла с занимаемого рубежа, оборону занял заградотряд 62-й армии под руководством начальника отряда лейтенанта госбезопасности Хлыстова. Несколько суток бойцы и командиры отряда отражали атаки вражеских автоматчиков, пока в оборону не встали подошедшие части.
В эти же дни еще один заградотряд 62-й армии в течение двух суток успешно вел бой с превосходящими силами противника в районе железнодорожного вокзала Сталинграда. Несмотря на свою малочисленность, личный состав не только отбивал атаки немцев, но и контратаковал сам, нанося немцам ощутимые потери. Занимаемые позиции отряд оставил только тогда, когда ему на смену подошли части 10-й стрелковой дивизии.
20 сентября совместными действиями заградотряда 47-й армии Черноморской группы войск и сводной бригады была полностью очищена ст. Мелеховская, восточную окраину которой противник захватил перед этим в результате самовольного отхода бригады.
В этом контексте понятны, например, и соображения командующего Донским фронтом генерала К. К. Рокоссовского, который, как докладывал особый отдел фронта в Управление ОО НКВД СССР 30 октября 1942 г., внес предложение использовать заградотряды для воздействия на пехоту неудачно наступавшей 66-й армии. По его мысли, заградотряды должны были идти следом за пехотными частями и силой оружия заставлять бойцов подниматься в атаку. Совершенно ясно, что таким образом будущий Маршал Советского Союза пытался не запугать пехотинцев, многие из которых лишь недавно прибыли на фронт, а при малочисленности подразделений и частей максимально насытить боевые порядки наступающих опытными, закаленными в предыдущих боях воинами, чем усилить наступательный порыв.
Читатели, конечно, понимают, что и на других участках советско-германского фронта указанные отряды несли не только заградительную службу, но и нередко вели непосредственно боевые действия. Вот выдержка из боевого донесения действовавшего на Волховском фронте 3-го отдельного заградотряда 8-й армии от 27 сентября 1942 г.: "…3. Отряд занимается несением службы заградительных постов. 4. При отражении вражеской атаки пали смертью храбрых во второй роте сержант Тарасюк Алексей Савельевич, Белашев Семен Васильевич, красноармеец Кулешов Иван Васильевич. При артобстреле в районе платформы Русановской были убиты сержант Истомин Ефим Гаврилович, старшина Николаев Василий Лаврентьевич, красноармейцы Гордеев Василий Александрович и Косаченко Василий Евдокимович. 5. За 27 сентября отрядом задержано 38 человек без документов. Направлены в свои части".
В конце донесения содержится характерный вывод: потери за последние дни особенно велики во 2-й роте потому, что командир 265-й стрелковой дивизии, которому временно подчинили роту, использует ее для ведения разведки боем.
На Калининском фронте в заградительном отряде воевал бывший до того полковым разведчиком старший лейтенант в отставке Д. Е. Цветков. "Как стенку подпирают, которая может завалиться, так и мы подпирали фронт", - утверждает он, приводя в пример бой, разгоревшийся в ноябре 1942 г. Заградотряд залег на опушке леса. Впереди, за кустарником - жидкая линия окопов, грохот стрельбы и рев вражеских танков. Задача, стоявшая перед Цветковым и его товарищами, предельно ясна: в соответствии с приказом № 227 остановить пехотинцев, если побегут, и вернуть назад, в оборону. Но никто не побежал. Оборона была смята, и заградотрядовцы сами вступили в бой с танками с крестами на броне. Четыре тяжелых и два легких ранения, боевые награды - что может более наглядно свидетельствовать о том, что не в тылу обороняющихся войск "отсиживался" воин-заградотрядовец, а воевал так, как на той войне не всякому довелось.
С началом контрнаступления под Сталинградом и переломом в обстановке на фронте участие заградительных формирований в боях оказывалось не только спонтанным, продиктованным динамично изменившейся ситуацией, но и результатом заранее принятого решения командования. Оставшиеся без "работы" отряды командармы старались использовать с максимальной пользой в делах, не связанных с заградительной службой.
Как следует, например, из спецсообщения начальника отдела контрразведки "Смерш" 69-й армии Воронежского фронта полковника Строилова от 18 июля 1943 г. военному совету армии, из личного состава отдельной роты он сформировал 5 заградотрядов (общей численностью не свыше 50 человек). Они действовали около одной недели, задержав 6956 человек рядового и командно-начальствующего состава, самовольно оставивших поле боя или вышедших из окружения. Из числа задержанных были арестованы 55 человек, остальные военнослужащие возвращены в свои части.
После того как отход военнослужащих с поля боя прекратился, докладывал полковник Строилов, "мной заградотряды сняты, и личный состав их направлен для выполнения своих непосредственных военных обязанностей".
Один из примеров использования заградотрядов "не по назначению" находим в мемуарах бывшего командующего 38-й армией 1-го Украинского фронта Маршала Советского Союза К. С. Москаленко. Вспоминая об обстоятельствах взятия Киева, он отметил решительные действия сводного отряда, который воспрепятствовал использованию противником резервов для противодействия нашему наступлению севернее Киева.
Этот отряд, находясь на левом берегу Днепра южнее Киева, в районе острова Казачий, действовал в отрыве от основных сил армии, которая практически вся была сосредоточена севернее украинской столицы на лютежском плацдарме. В его состав входили 126-й и З67-й стрелковые полки 71-й стрелковой дивизии, учебный батальон, а также - подчеркнем особо - 127-й и 128-й армейские заградительные отряды.
2 ноября командарм поставил командиру сводного отряда заместителю командира названной выше дивизии полковнику С. И. Сливину такую задачу: "1. Силами, находящимися в вашем распоряжении, подготовить удар из района острова Казачий в направлении Вита Литовская, Пирогово с ближайшей задачей перерезать дорогу, идущую с юга через Пирогово на Киев, и не допустить движения противника по этой дороге. Операцию начать в ночь на 4.11.43 г. по особому распоряжению.
2. С утра 3.11.43 г. (время - дополнительно) всеми частями, находящимися в вашем подчинении и поступающими в ваше распоряжение СП (838-й стрелковый полк. - Ю. Р.) 237 СД и курсами младших лейтенантов, действовать огнем, применять дымы и ракеты для сковывания противника и его обмана и стремиться на западный берег р. Днепр, для чего подготовить лодки и паромы".
Это распоряжение отражало один из важнейших элементов плана предстоявшей наступательной операции севернее Киева. Надо было создать заслон на пути вражеских резервов, переброску которых со стороны букринского плацдарма (южнее Киева) немецко-фашистское командование, как ожидалось, должно было начать сразу же после удара наших войск.
И отряд полковника Сливина, по заключению маршала, блестяще справился с этой задачей. В день перехода армии в наступление он сковывал противника огнем и демонстрировал форсирование Днепра. А в ночь на 4 ноября на подручных средствах переправился через реку в районе острова Казачий и захватил плацдарм.
Получив затем задачу развивать быстрыми темпами наступление и к концу дня овладеть населенными пунктами Вита Литовская и Пирогово, он и ее выполнил с честью. Несмотря на то что отряд был изолирован от армии и не имел поддержки артиллерии, он действовал стремительно. Перерезав дорогу, идущую на Киев вдоль Днепра, и овладев населенным пунктом Вита Литовская, сводный отряд облегчил действия ударной группировки 38-й армии по освобождению Киева. Ибо противник не смог воспользоваться ближайшей дорогой для переброски войск в город со стороны букринского плацдарма. В дальнейшем сводный отряд воспрепятствовал отходу вражеской группировки из Киева на юг по этой дороге.
"Успешные действия сводного отряда, - подчеркнул мемуарист, - не ускользнули и от внимания маршала Г. К. Жукова (в тот момент представитель Ставки ВГК - Ю. Р.), который счел необходимым развить их с помощью дополнительных сил".
"Не по назначению" использовал заградотряды и генерал армии А. В. Горбатов. При подготовке в феврале 1944 г. наступательной операции по форсированию Днепра и захвате плацдарма на его западном берегу он, командующий 3-й армией 1-го Белорусского фронта, предложил смелый план, предусматривавший концентрацию на главном направлении основных сил армии. Правда, при этом ослаблялась оборона 70-километрового участка фронта, но, учитывая его второстепенный характер, А. В. Горбатов спланировал постановку в оборону, кроме подразделений укрепленного района, запасного армейского полка, двух бронепоездов и химроты, также заградотряда и заградрот. Эту задачу командарм считал для перечисленных частей и подразделений вполне посильной, линейные же части готовились к наступлению. Александру Васильевичу удалось настолько убедительно аргументировать свое предложение, что с ним согласился командующий фронтом генерал армии К. К. Рокоссовский.
К подобным мерам А. В. Горбатов прибег и летом того же 1944 г. в ходе операции "Багратион". Чтобы использовать для развития наступления 40-й стрелковый корпус трехдивизионного состава, который, по воспоминаниям командарма, было "бесцельно держать… для обороны северного направления между реками Днепр и Друть", он вывел из обороны сначала одну стрелковую дивизию, сменив ее заградотрядами, затем другую, сменив ее запасным полком, а третью дивизию, которая основными силами уже участвовала в наступлении, подкрепил еще одним запасным полком и заградотрядом.
Не стоит скрывать: органы военной контрразведки, допуская возможность вынужденного, продиктованного ходом событий вовлечения заградотрядов в бои с противником, выражали недовольство, когда к несвойственным функциям заградотряды привлекались по решению вышестоящего командования. "Отмечен ряд фактов, когда заградительные отряды отдельными командирами соединений использовались неправильно. Значительное число заградотрядов направлялось в бой наравне с линейными подразделениями, которые несли потери, вследствие чего отводились на переформирование и служба заграждения не осуществлялась", - такой вывод сделал, например, майор госбезопасности В. М. Казакевич, заместитель начальника ОО НКВД Сталинградского фронта, докладывая в середине октября 1942 г. в Москву.
При этом Казакевич располагал фактами в масштабах не только своего, но и некоторых других фронтов. Например, командование 240-й стрелковой дивизии Воронежского фронта в сентябре 1941 г. использовало одну из рот заградотряда 38-й армии для очистки рощи от группы немецких автоматчиков. В результате рота потеряла 31 человека, из них 18 человек убитыми.
На том же Воронежском фронте по приказу Военного совета 6-й армии два заградительных отряда были приданы 174-й стрелковой дивизии и введены в бой. В результате они потеряли до 70 % личного состава, оставшиеся в строю бойцы были переданы на пополнение названной дивизии, так что отряды пришлось расформировать. Третий заградотряд этой же армии был поставлен в оборону и своими прямыми обязанностями не занимался.
Как строевую часть использовал заградотряд 29-й армии Западного фронта командир 246-й стрелковой дивизии, в чьем оперативном подчинении находился отряд. Принимая участие в одной из атак, из 118 человек личного состава он потерял убитыми и ранеными 109 человек, в связи с чем его пришлось формировать заново.
Персональные претензии особый отдел имел к командующему 1-й гвардейской армией Донского фронта генерал-лейтенанту И. М. Чистякову и члену Военного совета армии дивизионному комиссару Н. В. Абрамову. Они, докладывал В. М. Казакевич в Управление ОО НКВД СССР, неоднократно направляли в бой подчиненные им два заградительных отряда, используя те как "обыкновенные" подразделения. В результате отряды потеряли более 65 % личного состава и впоследствии были расформированы. Из-за действий названных должностных лиц оказался невыполненным приказ Военного совета фронта о передаче пяти заградительных отрядов в подчинение 24-й армии.
Один из руководителей особого отдела Сталинградского фронта порицает армейское командование, а самого майора госбезопасности Казакевича критикует с позиции сегодняшнего дня писатель Л. И. Лазарев. "Откровенным палаческим цинизмом" поразил его вывод "особиста" о том, что заградительные отряды использовались командирами соединений "неправильно", из-за чего те несли потери, а служба заграждения оставалась в загоне. Вот, мол, какие циники, эти "чины госбезопасности": даже не скрывают, что воевать - это не их дело. Писатель, по собственному признанию, не без злорадства представлял, как "каратели" по воле командармов и комдивов, на которых жалуется "особист", на своей "шкуре" почувствовали, каково там, на "передке".
В чем Л. И. Лазарев увидел здесь "цинизм"? На войне, как хорошо известно ему, фронтовику, у каждого свое дело. Один ведет огонь, другой подвозит боеприпасы, кто-то держит оборону на передовой, а кто-то должен бороться с преступностью в войсках, ловить тех же дезертиров или выявлять вражескую агентуру. Разве не возмущался бы (и правильно делал), скажем, командир артиллерийского или танкового подразделения, если бы его подчиненных поставили в пеший строй? Конечно, в бою бывало всякое, подчас и танкисты, артиллеристы, летчики шли на фашистов с обычной "трехлинейкой", штыком, а то и саперной лопатой. Но это в исключительных случаях. Зачем же возводить это в норму?
Но наше главное возражение Л. И. Лазареву все же в другом, а именно: уместно ли вообще говорить о заградотрядовцах как карателях? Звучит хлестко, но крайне несправедливо. Писатель именует карателями тех, кого (см. выше) сами командармы того же Сталинградского фронта считали лучшими, наиболее достойными воинами и именно из них по приказу командующего фронтом В. Н. Гордова комплектовали заградотряды.
А как Л. И. Лазарев оценит случаи, когда бойцам РККА приходилось задерживать бегущих энкавэдэшников? Кто здесь "каратель"? Приведем фрагмент донесения начальника ОО НКВД Сталинградского фронта старшего майора госбезопасности Н. Н. Сел ивановского в НКВД СССР от 16 сентября 1942 г.: "
Заградительным отрядом особого отдела 62-й армии с 13 по 15 [сентября] задержано 1218 человек военнослужащих; из них расстреляно - 21, арестовано - 10, остальные направлены в свои части. Большинство задержанных относятся к войскам 10-й дивизии НКВД и связному полку 399-й стрелковой дивизии, который был брошен на поле боя командиром и комиссаром полка".
В семье, как говорят в народе, не без урода. В июле 1942 г. 10-я дивизия НКВД сама осуществляла заградительную службу в тылу отходившего Юго-Западного фронта, много сделала для наведения порядка в прифронтовой полосе, затем активно участвовала в оборонительных боях за Сталинград, проявив отвагу и геройство. 2 декабря того же года дивизия будет награждена орденом Ленина и получит почетное наименование "Сталинградская". Но, как видим, и в ее рядах при особо строгом отборе личного состава встречались слабые духом. Их-то и задерживали армейцы из числа заградотрядовцев.
Из отборных бойцов формировались заградотряды и на других фронтах. Например, как доносил в Главное политическое управление РККА начальник политического управления 3-го Прибалтийского фронта генерал-майор А. А. Лобачев, "личный состав заградотрядов подобран из лучших, проверенных бойцов и сержантов, участников многих боев, награжденных орденами и медалями Советского Союза. В 21-м заградотряде 67-й армии из 199 чел. 75 % участников боев, многие из них награждены".
Хочется надеяться, что читатели уже смогли убедиться, в чем состояли функции заградительных отрядов, и разделяют мнение автора: репрессии были далеко не главным средством наведения порядка в войсках. Но также очевидно, что дезертиров, перебежчиков, мнимых больных, самострельщиков и тому подобную публику заградотряды не жаловали. Доводилось - и расстреливали перед строем.
И вот что интересно: знают ли "правдоискатели", ужасающиеся от жестокости такой меры, иной способ предотвратить паническое отступление? Сомнительно.
Примечательно размышляет по этому поводу маститый фронтовик И. Г. Кобылянский, воевавший с 1942 по 1945 г.:
"Попытаемся представить себе состояние и поведение людей на переднем крае в момент, когда противник начинал атаку. Даже самые храбрые и стойкие, ведя огонь по наступающим, боковым зрением контролируют происходящее слева и справа от них: здесь ли товарищи по оружию, не опустели ли их окопы, не остаюсь ли я в одиночестве, обреченный на верную смерть или плен… Как же поступал солдат, обнаружив, что его сосед, а тем более - двое, убежали в сторону тыла? За очень редкими исключениями - пускался за ними. Так начиналась цепная реакция панического отступления, которое, кроме как открытой угрозой смерти, не остановить. Очень часто "драп-марш", родившийся от трусости одного или нескольких человек, оборачивался гибелью несравненно большего числа людей. Я убежден, нет ничего страшнее (и заразительнее) начавшейся паники (не только на фронте), если она потенциально может охватить множество людей".
Фронтовик припомнил случай, когда во время одного из боев за освобождение Донбасса в августе 1943 г. ему самому пришлось предотвращать панику. На позиции батальона пошли в атаку немцы. Подчиненные И. Г. Кобылянского уже были готовы открыть по ним огонь из орудий, когда увидели группу солдат, бегущих в сторону огневых позиций. Они не только перекрывали направление стрельбы, но и могли увлечь за собой находившихся в обороне. В страхе потерять пушки, до предела обозленный, мемуарист выхватил пистолет и, стреляя вверх, бросился навстречу паникерам. Его порыв поддержали вооруженные автоматами командиры орудий и несколько солдат.