Я дрался на По 2. Ночные ведьмаки - Артем Драбкин 3 стр.


Силу бомбовых ударов увеличивали другим путем - за счет рационального подбора боеприпасов (когда это было возможно), использования трофейных авиабомб, отработки тактики точного бомбометания. Это позволило подвергать весьма эффективным ударам даже сильноукрепленные объекты противника - такие, как крепость Познань.

В ходе наступательной операции "Багратион" в районе Бобруйска была окружена 30-тысячная группировка противника. Поскольку требование о капитуляции немцы отвергли, решено было уничтожить противника мощным ударом с воздуха. 27 июня 1944 г. группировка интенсивно бомбардировалась ночниками ГЇо-2, действовавшими в указанных командованием 1-го БФ районах. После разгрома войск противника проводился осмотр мест их сосредоточения для определения эффективности действий различных авиачастей. Полки По-2 по своим боевым показателям в этой операции вышли на второе место после штурмовиков Ил-2.

Варшавская операция занимает в деятельности нбапов особое место.

10 сентября 1944 г. войска 1-го Белорусского фронта под командованием К. К. Рокоссовского подошли к столице Польши и начали Пражскую наступательную операцию (Прага - пригород Варшавы). Перед ее началом авиаполки 9-й гвардейской нбад совершили "звездные" налеты на аэродромы Цеханув и Хрцыно, где базировалась немецкая авиация. 13 сентября в расположение советских частей вышли две полячки - представительницы повстанческого движения. Встретившись с командующим фронтом, они передали ему просьбу восставших о помощи. Реакция последовала незамедлительно. В тот же день с самолетов Ил-2 16-й ВА выбросили в указанных связными районах вымпелы с приветствием командования и описанием сигналов целеуказания. Экипажи убедились, что эти вымпелы попали по назначению, и в ночь на 14-е самолеты 9-й гвардейской нбад начали выброску грузов. 17 сентября 1944 г. к полетам на Варшаву подключился также 2-й польский ночной бомбардировочный полк, однако ввиду неподготовленности к боевым действиям он был отведен в тыл после двух боевых вылетов.

Противник пытался противодействовать полетам ночников. Немцы перенесли зенитные пулеметы и прожекторы на крыши домов. Но У-2, благодаря отработанной тактике, умело действовали в изменившихся условиях. Перед началом операции экипажи тщательно изучили карту Варшавы и отлично знали расположение групп повстанцев. Знание лабиринта городских улиц позволило им успешно действовать в застланном дымом горящем городе под интенсивным огнем ПВО.

Всего варшавским повстанцам экипажи 9-й гвардейской дивизии за 17 дней непрерывной боевой работы сбросили 105 722 кг продовольствия, вооружения и боеприпасов. Среди грузов были 138 50-мм минометов и 51 840 мин, 505 противотанковых ружей и 58 160 патронов к ним, 41 780 гранат РГ-42 и трофейных немецких. Была даже 45-мм пушка… Для связи с советским военным командованием летчики 45-го гвардейского нбап забросили в Варшаву трех офицеров Ставки. Собственные потери советской авиации составили 8 самолетов По-2.

Экипажи 23 гвардейского нбап за 884 вылета доставили польским повстанцам 87 861 кг грузов. Для сравнения: из 1000 мешков с грузами, сброшенных повстанцам на парашютах английской авиацией 18 сентября 1944 г., только 20 приземлились в указанных точках.

Но помощь, оказываемая польским повстанцам советской авиацией, выражалась не только в доставке необходимых грузов. Определив места расположения немецких войск, полки По-2 подвергали их по ночам нещадной бомбардировке. С наступлением сумерек над позициями противника появлялся первый самолет, через 15 секунд(!) после его ухода появлялся второй бомбардировщик и так далее. Последний уходил от цели, едва горизонт начинал розоветь. В частях вермахта старожилы днем уверяли молодое пополнение, что ничего страшного в самом У-2 нет, однако на ночь почему-то забивались вместе со всеми в блиндажи и боялись высунуть нос на улицу, невзирая на строжайшие приказы командиров (отдаваемые, опять же, в дневное время) о необходимости укреплять позиции на переднем крае. Фактически противнику приходилось не укреплять, а восстанавливать свои позиции после каждой ночной бомбардировки.

Надежды на помощь повстанцам стали гаснуть с 13 сентября, когда еще до занятия Праги советскими войсками немцы взорвали все мосты через Вислу. Переправа через реку перед позициями немецкой артиллерии была равносильна самоубийству. Следовало накопить побольше сил и материальных ресурсов, подтянуть тяжелую артиллерию, а потому 15 сентября наступление войск 1-го БФ остановилось. Трудно сказать, как бы развивались события дальше, но через две недели, 30 сентября, повстанцы получили из Лондона приказ капитулировать. Первой прекратила сопротивление северная группировка, затем центральная и уже последней - та, что располагалась ближе к советским войскам и подчинялась в основном Армии Л юдовой. По-2 сбрасывали ей грузы до 1 октября 1944 г., когда стало ясно, что польских воинов в вышеуказанных районах не осталось.

В 1945 г. советские ВВС могли обеспечить подавление любой цели противника и ночью, и днем. Современная матчасть поступала в ВВС непрерывно. Казалось, нужда в легких ночных бомбардировщиках отпала. Однако жизнь раз от разу подбрасывала непредвиденные ситуации.

Наступая форсированными темпами на Берлин, части 7-го кавалерийского корпуса оторвались от баз снабжения. Тогда решено было доставить им горючее по воздуху. Самолетами 9-й гвардейской нбад было переброшено 26 856 литров топлива. На каждый По-2 подвешивалось по 2 десантных бачка. Еще по одному укладывали в кабину штурмана, поэтому полеты выполнялись без второго члена экипажа и, ввиду плохой погоды, группами по 5–6 самолетов с лидирующим По-2, на борту которого находился штурман.

Методичная бомбардировка укреплений Познани самолетами 9-й гвардейской нбад позволила наземным войскам взять эту сильно укрепленную крепость. Ее гарнизон насчитывал более 12 000 человек, продовольствия хватало на 3 месяца непрерывной осады. Однако в первые же ее дни пикировщики 3-го бак разбили электростанцию и водокачку, а 20 февраля в довершение экипажи По-2 разбомбили хлебопекарню. Немцы сумели восстановить одну печь, но в ночь на 22-е легкие бомбардировщики разбили ее окончательно. Плюс к тому велись постоянные бомбардировки крепостных сооружений. С ухудшением погоды эти напеты выполняли практически только По-2. Бомбежки, выполнявшиеся днем, загоняли гарнизон в укрытия, которые с каждым разом становились все менее надежными. В налетах на крепость экипажи По-2 применяли в большом количестве трофейные фугасные бомбы калибра 55 и 70 кг, дававшие большой разрушающий эффект. "При систематических действиях авиации днем и ночью у солдат совершенно расстроились нервы…Некоторые солдаты не выдержали и перебежали к русским". В 1245 вылетах экипажи дивизии сбросили на крепость 184 тонны бомб. Для сравнения: самолетами Пе-2 на Познань за 372 вылета было сброшено 287 тонн. В конце концов командование гарнизона не выдержало беспрерывных воздушных ударов и 23 февраля отдало приказ о капитуляции.

Не обошлась без По-2 и бомбардировка Берлина, а также его пригородов, расположенных западнее германской столицы.

Полки ночных бомбардировщиков По-2 в ходе войны показывали достойные примеры эффективности боевой работы. Однако с окончанием войны их существование стало восприниматься как анахронизм. В эпоху реактивных машин бомбардировщик По-2 выглядел сосем не воинственно. В 1946 году был расформирован 46-й зап, тогда же начали расформирование многие ночные бомбардировочные полки По-2.

Владимир Раткин

Михаленко Константин Фомич,
Герой Советского Союза, летчик 901-го (45-го гвардейского) АПНБ

Увлекаться авиацией я начал с юношества. Сначала делал модели самолетов, а потом, то ли в 35-м, то ли в 36-м году, у нас в Г омеле открылся аэроклуб. Прочитав объявление о приеме, мы с приятелями пошли посмотреть, что да как. Попытались поступить, но не хватило возраста. При аэроклубе была организована планерная школа, в которую брали всех желающих. Туда-то мы и поступили. Начали занятия со сборки планеров под руководством опытных мастеров, а потом на них начали летать. Сначала пробежки, подлеты, потом буксировка за Р-5 и пилотаж. Прошел год. Научились летать, пилотировать.

Когда я заканчивал 9-й класс, меня приняли на летное отделение в аэроклуб (в нем было четыре отделения: летное, штурманское, техническое и связи). Начали летать на самолете У-2. Однако совмещать обучение в школе и аэроклубе не получалось, и мне пришлось перейти в вечернюю школу. С отличием закончил оба учебных заведения. Куда дальше? Конечно, только в "Качу" или "Ейск". В то время это были лучшие школы летчиков. Но… у меня умерла мама, которую я очень любил. Отец у меня умер давно, мама вышла замуж второй раз. После ее смерти я остался с отчимом и дедушкой. Три Константина. Дедушка - Константин Семенович, отчим - Константин Тимофеевич и я. Перед смертью она попросила, чтобы я поступил в медицинский институт. Я пообещал. Когда пришел со школьным и с аэроклубовским дипломами, весь в мечтах о летной карьере, отчим меня осадил: "Ты что?! Забыл, что тебя мама просила перед смертью? Раз обещал, выполняй обещанное". И я поехал в Минск сдавать экзамены в медицинский институт. Там был большой конкурс, но как-то проскочил, и меня приняли. Начал учиться. Стал заниматься в научном кружке, дежурил в институте травматологии. Мне уже понравилось. Я уже мечтал о том, как стану хирургом.

А тут зимой 1939 года началась финская война. В Минске проводились большие студенческие соревнования по лыжам: гонка на 50 километров для мужчин и 25 километров для женщин. Всех ребят, которые показали приличные результаты в этой гонке, в том числе и меня, попросили проехать в ЦК комсомола. Там нам сказали: "Ребята, идет война, вы хорошие лыжники, надо писать заявление добровольцами на фронт". Куда денешься? В то время было так: хочу - это одно, а надо - это другое. Приехали в Оршу, где формировались лыжные батальоны. Наш батальон был сборный, из студентов разных институтов, а второй батальон состоял из студентов института физкультуры. Присвоили мне звание старшины и назначили санинструктором разведвзвода. Пройдя небольшую подготовку, мы отправились на фронт. Но нам повезло - батальон в боях не участвовал. Только лишь в охране при армейском штабе. Ходили на передовую, занимали позиции. Нас вооружили японскими автоматами. Обалдеть! Очень паршивые. А вот второй батальон с ходу бросили на передовую - и ребята почти все погибли…

Вскоре война окончилась. Вернулся в институт.

Продолжил учебу. Сдал летнюю сессию. Иду, вижу объявление: "Соревнования на планерах в местном аэроклубе". Я решил поучаствовать. Пришел в минский аэроклуб, захватив с собой два диплома, планериста и летчика, и мне разрешили. Воскресенье, хороший денек. Программа большая - полеты на дальность, на время, пилотаж. Летали на Г-9, хорошем пилотажном планере. Забуксировали на 2000, я пару фигур закрутил, вошел в воздушный поток, развернулся. Одним словом, в конце соревнований даже наградили красивой медалью на подвеске. Собрался уезжать на каникулы домой, а тут - просьба зайти в ЦК комсомола. И опять тот же разговор: "Стране нужны летчики". - "Ребята, я уже почти врач. Три курса окончил. Хочу быть врачом". - "Стране нужны летчики. Пиши заявление". Что делать? Написал. Тут же в военкомат и в Харьков. Приезжаю в Рогань, прошел отборочные экзамены и тут узнаю, что это не летное, а штурманское отделение. Пошел к начальнику училища: "Я почти летчик. Мне бы на летное…" - "Кругом! Пошел вон". Вот так я стал курсантом.

Проучились год по ускоренной программе. Небывалая была гонка. По 12 часов в день учебы! Из них один час тренировки в приеме-передаче, один час самоподготовки и 10 часов за партой. Кроме того, строевая подготовка, и чуть ли не через день физподготовка, которую я бы назвал скорее программой выживания: рукопашный бой, основы выживания в экстремальных условиях, турник, батут, кольца. И так два часа. Нас готовили к войне, которая не заставила себя долго ждать.

Училище эвакуировали в Красноярск. Там поселили нас в пехотной казарме и опять начали учить, а нам Уже хочется на фронт. Тут приехала госкомиссия, шустренько провели экзамены. Отобрали двенадцать отличников и направили в действующую армию. Среди этих выпускников был и я, старшина. Тогда уже выпускали сержантами. Для летного состава приказ Тимошенко № 0362 был трагедией. Многие поступали с прицелом стать командирами, хорошо зарабатывать, а тут этот приказ… Чего только не было - в плоть до самоубийств… Одним словом, двенадцать отличников попали в действующий полк, который был сформирован из летчиков - инструкторов аэроклубов. Только командиры эскадрилий и звеньев были из ВВС. Получили У-2 из аэроклубов. Разобрали, погрузили в эшелоны и поехали в Москву.

- Как вы отнеслись к назначению на У-2?

- Нас учили самолетовождению на всех типах, которые были в училище, - Р-5, Р-10, СБ, ДБ-3. Новые, хорошие машины. У нас У-2 и не было. А тут… В общем, приехали мы на станцию Монино и начали собирать и вооружать наши самолеты. Поставили пулемет на турели в кабину штурмана. Причем пулеметы были двух типов: LUKAC и ДА. Для стрельбы из них штурман должен был встать в полный рост. Установили четыре бомбодержателя. В начале даже прорези в крыле для прицеливания не было. Все на глаз. Потом Леня Петухов, наш инженер по спецоборудованию, придумал вырезать кусок плоскости, заделать его, чтобы не повредить аэродинамику, поставить штырьки. Получился прицел.

Первый боевой вылет был невероятно удачный. Нам приказали нанести бомбовый удар по немецкому аэродрому близ деревни Кувшиново, недалеко от Медыни, на котором базировались бомбардировщики Ю-87 и Ю-88. Они нас не ждали, и когда мы полком по ним врезали, то, по агентурным данным, сожгли 23 самолета! Обалдеть! Вернулись радостные: "Ну все! Сейчас мы возьмемся - и войне конец!" Эта эйфория закончилась буквально на следующий день, когда мы потеряли первый экипаж.

Стали думать, как усилить вооружение. На несколько самолетов поставили два пулемета, стрелявших через винт, но очень плохо получилось. Попытались поставить ШКАСы на плоскостях - они заедали. В общем, остался пулемет у штурмана. С моим летчиком, Федей Масловым, я выполнил 33 вылета. Как раз началось наше наступление под Москвой, и мы его поддерживали. Начали нести потери. Но почему-то гибли летчики, а штурманы оставались. Меня и Васю Корниленко вызвал к себе командир полка: "Я знаю, что вы окончили аэроклубы, почти готовые летчики. Потренируетесь и будете летать. Согласны?" - "Да". Мы потренировались два дня и три ночи - взлет-посадка, пилотаж, бомбометание. А потом пошли на боевые вылеты. С этого момента я нащелкал 997 боевых вылетов, а те 33 мне так и не зачли.

- В первых вылетах сколько брали бомб?

- Вначале возили 200 килограммов - либо две сотки, либо четыре по полсотни, в зависимости от цели и задачи. В 1943-м нам на испытание прислали РСы. Хорошая штучка. Сначала поставили два вперед, два назад, а потом четыре вперед и два назад. Вперед, понятно, для поражения цели. А назад, чтобы истребителей отгонять, а то просто донимали. Немцы РСов, как огня, боялись. Близко не подходили, пытались издалека стрелять. Поставили нам ночной коллиматорный прицел. Это такая трубка с перекрестьем внутри, через нее хорошо цель видно.

Насколько это точное оружие? Ювелирная точность. Когда мы только тренировались, в качестве мишеней использовали стога с сеном, недалеко от аэродрома. Начальник воздушно-стрелковой службы не пускал меня на мишень, потому что я ее раскидывал РСом с первого захода.

Пред Белорусской операцией полк отдыхал. Только на разведку каждую ночь выходило шесть экипажей. Ну и, конечно, любая разведка с бомбометанием. У нас тихо-мирно не получалось. В полк пришло пополнение. Старики ходили на дальние цели, молодых ребят пускали на ближние. Такой учебно-подготовительный период. И вот мы как-то летим, смотрим, идет по железной дороге от Бобруйска на юг состав. Я Коле Пивню (у меня почему-то все штурмана были Николаи: Коля Ждановский, Коля Пивень, Коля Кисляков) говорю: "Шпокнем!" Зашли - одна недолет, другая перелет. Елки-палки! Коля чуть не плачет: "Ну как я промазал!" - "Сейчас исправим твою ошибку". Прошли вперед по ходу эшелона, развернулся, пониже спустился и атаковал РСами. С первого же выстрела паровоз на дыбы! Самое смешное произошло на КП. Молодежь с радостью докладывает о своих полетах: "Обнаружили немецкий эшелон, атаковали, уничтожили". - Коля меня толкает: "Скажи правду". - "Молчи. Нам-то зачем?" Промолчали. Ребята получили по ордену Славы. Довольные - первая награда! Они, конечно, допустили ошибку, если бы была какая-то комиссия по этому поводу, то они бы погорели, поскольку у них РСов не было - тогда их ставили только на самолетах разведчиков.

Возвращаясь к событиям 1941 года, воевали мы по всему Западному фронту. Меня бог миловал - не сбили, не ранили. Лишь под Ржевом над целью снаряд попал в мотор, начало трясти. Сбросили бомбы, повернули домой. Хорошо, что высота была полторы тысячи. Мотор перестал работать. Ночь, темно, летим над лесом, постепенно теряя высоту. И вдруг вижу ночной старт! Зашел поперек старта. Сел. Тормозов нет, катимся. Перед обрывом росло небольшое деревце, зацепились за него правым крылом и у обрыва остановились. Выяснилось, что старт был смешанного полка, в составе которого были Р-5 и По-2 ночников и дневные истребители. Привезли нам мотор и винт, отремонтировали и продолжали летать на той же "семерке".

Прислали нас под Сталинград. Начали мы работать, когда немцы только подходили к городу. Каждую ночь нас посылали бомбить танковые подразделения. А когда немцев окружили, стали летать на Сталинград. Задачи были сверхсложные - точечное бомбометание, блокировка аэродромов. Делали по 12 вылетов за ночь! Вот дом в окружении, половину дома занимают немцы, половину - наши. Задание - разбить немецкую половину дома. И мы это делали! Под сумасшедшим огнем! Жрачка никудышная - голодали в полном смысле этого слова. Завтрак - каша из пшеницы и чай с сухарями. Обед - суп из этой же крупы и пшеничная каша с одним сухарем. Ужин - один сухарь с той же кашей. И голодно, и холодно, и дьявольская усталость. Потом врач настоял, чтобы по одному экипажу из эскадрильи оставляли раз в неделю на отдых…

Назад Дальше