"Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли - не знаю, вне ли тела - не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке (только не знаю - в теле, или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать. Таким человеком могу хвалиться; собою же не похвалюсь, разве только немощами моими. Впрочем, если захочу хвалиться, не буду неразумен, потому что скажу истину; но я удерживаюсь, чтобы кто не подумал о мне более, нежели сколько во мне видит или слышит от меня. И чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но Господь сказал мне: "довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи". И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова. Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силен" (2 Кор 12:2-10).
Достойный ответ тем, кто утверждает, что видения не приносят никаких плодов!
Что же такое "жало в плоть"? По поводу этого выражения были потрачены реки чернил. Перечислялись все болезни: артроз, тендинит, хронический ишиас, подагра; тахикардия, грудная жаба; зуд, чесотка, карбункулы, фурункулы, геморрой, анальные трещины; экзема, проказа, опоясывающий лишай; чума, бешенство, мальтийская лихорадка, рожистое воспаление; гастралгия, колики; мочекаменная болезнь; хронический отит, синусит, трахеобронхит; задержка мочи; малярия, филяриоз, парша; головные боли, гангрена, нагноение, абсцесс, хроническая икота, судороги; эпилепсия. Последняя вошедшая в моду гипотеза - правда, это уже не вполне болезнь - гомосексуализм. Что же выбрать? Поскольку Павел победно преодолевал бесчисленные физические испытания и скончался уже в почтенном возрасте, следует исключить болезни, убивающие быстро и наверняка: чуму, проказу, бешенство, гангрену; а также те, что совсем лишают сил и помешали бы ему продолжить свою миссию: грудную жабу, малярию, нагноение или даже хроническую икоту, вроде той, которой страдал папа Пий XII. Надежнее всего вернуться к семантике слова. Заноза представляет собой чаще всего деревянную щепочку, случайно вошедшую под кожу и вызывающую при некоторых движениях острую боль. Если так, то придется вообразить занозу, остающуюся в теле в продолжение почти всей жизни. Пожалуй, упоминаются-таки артритные боли: если в первых фильмах Чаплина страдающие ревматизмом смешны, но им явно самим не до смеха. Некоторые артриты превращают человека в настоящего мученика, а во времена Павла эти муки облегчать не умели. Можно к этому добавить и преходящие почечные колики. В одном из посланий Павел намекает на болезнь, из-за которой он не мог пуститься в путь в течение нескольких месяцев. Такое нельзя назвать занозой. Болезни приходят и уходят, но это "жало в плоти" оставалось и мучило.
Однако немочи, на которые жалуется Павел, не должны заслонять главного: он тот самый человек, которому было ниспослано видение, упоминаемое во Втором послании к коринфянам, он был затронут этим видением до самых глубин души. Великие мистики умели найти точные слова, рассказывая о том, чего они были удостоены. И в то время, как большинство христиан первого поколения считали, что для обращенного еврея самое важное - это убедить других евреев в приходе Мессии, Савл стремился к иному: нести Благую весть о воскресении Христа тем, кто не принадлежит к евреям.
А споры между принявшими христианство евреями продолжались. Не желавшие отступать от закона Моисеева все более входили в противоречие с теми, кто хотел любой ценой открыть Спасителя миру. И с той, и с другой стороны нарастали раздражение и озлобление. Савл был самым ярым сторонником "открытых взглядов". Столкновение оказалось особенно острым по поводу исполнения обряда обрезания. То, что вопрос об этом назрел, никто не отрицал. Язычники, готовые принять крещение, не были обрезаны согласно закону Моисееву; но нужно ли их, несмотря на возраст - двадцать, тридцать, сорок лет, заставлять лечь под нож раввина? Не достаточно ли последователю Христа иметь горячую веру в душе?
Каждая из сторон предлагала свое решение.
Наступил день, когда Варнава, Симеон, Луций Киренеянин, Манаил и Савл собрались на молитву, и "Дух Святый сказал: отделите Мне Варнаву и Савла на дело, к которому Я призвал их" (Деян 13:2). Приказ, пришедший свыше, был предельно ясен. "Тогда они, совершив пост и молитву и возложив на них руки, отпустили их. Сии, быв посланы Духом Святым, пришли в Селевкию, а оттуда отплыли в Кипр" (Деян 13:3–4).
Еще раз Варнаве предстоит сыграть ключевую роль в жизни Савла: он увел Савла из Тарса, из его семьи, а теперь ведет в страну, которую знает лучше всего, потому что там родился: они отправились вместе на Кипр.
Глава V
САВЛ СТАНОВИТСЯ ПАВЛОМ
В сторону Селевкии, морских ворот Антиохии, шагали три христианина: Варнава, Савл и юноша по имени Марк, двоюродный брат Савла. Пройдет немного времени, и мир заговорит о Марке: ему приписывается одно из Евангелий, что совсем немало. Шла весна 45 года.
Через девятнадцать веков Эрнст Ренан вместе с Корнелией Шеффер, которой он посвятил свою книгу "Святой Павел", также отправится из Антиохии в Селевкию. Ренан пишет, что путь занял у него "один неполный день". Мы теперь ездим на машинах, но о реальности тех лет нам напоминает ехавший верхом Ренан, бывший семинарист, которому в ту пору перевалило за сорок.
Присоединимся же к этим трем христианам, чьи туники отяжелели от пыли, и к Ренану, который представляется моему воображению экипированным, как путешественники из романов Жюля Верна. Ренан прибыл в Сирию в 1860 году для проведения, по поручению правительства Второй империи, археологических раскопок. В апреле-мае 1861 года он посетил граничившую с Сирией Палестину и вернулся, создав свой образ Иисуса Христа: "человека, равных которому не было, человека столь великого, что я не хочу спорить с теми, кто, пораженный его исключительностью, называет его Богом". Автор "Будущего науки" наблюдал те же пейзажи, что и Павел. Конечно, с 45 до 1861 года кое-что в них поменялось. Ренан описал деревушки, совсем рядом с дорогой, где и люди, и вещи остались почти такими же, как в библейских деревнях. Воспользуемся его заметками, чтобы проследить маршрут Павла: "Дорога идет вдоль правого берега Оронта, поднимаясь и опускаясь по дальним отрогам Пиерийских гор. Путники вброд перебираются через многочисленные ручьи и речки, бегущие с их склонов. Повсюду виднеются заросли мирта, земляничника, дубовая поросль; зажиточные деревни лепятся по обрывистым склонам хребтов". Тридцать два километра отделяют Антиохию от Селевкии. На полпути дорога пересекает ущелье, откуда видно море. "Поросшие лесом Дафнийские горы высятся на линии горизонта с южной стороны".
Надеюсь, что в Селевкии женоподобные приезжие, о которых писал Ювенал, не толпились в гавани, а ветер, дувший с гор, не погнал по заливу ту "сильную зыбь", о которой писал Ренан. В XIX веке на берегу еще существовали "набережные и мол из огромных камней", но к XXI веку от мола и береговых укреплений остались только развалины недалеко от турецкой деревни Магарджик.
Трое христиан вступили на корабль, и пока судно не вышло в открытое море, они могли видеть перед собой "прекрасную дугу, образуемую берегом в устье Оронта": справа - "правильный конус Кассия", слева - "обрывистые склоны горы Корифея", а позади - "снега Тавра и Киликийский берег, образующий Исский залив". Ренан побывал здесь, но на корабль не сел. Он удовольствовался созерцанием черного песка побережья, а также моря, куда устремили свой путь три завоевателя во имя Христа.
Создавая в I веке список физических испытаний, которые могут выпасть на долю человека, Сенека поставил кораблекрушения в один ряд с пожарами и землетрясениями. В течение всей античной эпохи путники предпочитали путешествовать морем. Это было несравненно быстрее и не столь утомительно, как путешествие посуху, но древние всегда знали, как рискует человек, отправляясь в плавание. Опасности были столь реальны из-за частых кораблекрушений, что пришлось принять особые декреты. Наиболее категорично составленный документ разрешал плавание лишь в благоприятное время года - с мая по сентябрь, чтобы моряки и пассажиры не стали "игрушкой ветров". Памятники той эпохи проклинают алчность судовладельцев: большинство кораблекрушений происходило из-за перегрузки судов товарами и людьми. В 64 году Иосиф Флавий попал в кораблекрушение на Адриатике, потому что на судно взяли слишком много народу.
Ни одно из судов не создавалось специально для перевозки людей. На борт к тому же принимали любой груз, так называемые товары: продукты и животных, особенно крупный и мелкий рогатый скот. Наряду с большими транспортными судами naves onerariae, использовали и мелкие каботажные суда naves orariae. Когда Варнава, Савл и Марк сели на корабль, они, конечно, знали, что никаких специальных удобств для пассажиров не предвидится. Они должны были захватить одеяла и циновки, чтобы спать прямо на палубе. Лишь в исключительных случаях бывало, что на корме корабля устраивали dietae - что-то вроде кабин, предназначавшихся для знатных путешественников. Для прочих, в лучшем случае, натягивали навес, чтобы защитить от палящего солнца. Некоторым приходилось устраиваться внизу - незавидная участь, так как в трюм выливали все сточные воды, в том числе и самые зловонные. Путешественник должен был запастись провизией на весь путь, поскольку капитан предоставлял только питьевую воду.
Варнава, главный в группе, очевидно, договаривался с судовладельцем о плате. Нередко приходилось подолгу торговаться. Три христианина отправлялись в недалекое путешествие - всего 76 миль, или 214 километров. Плававший на такие расстояния naves onerariae был скорее круглым, чем длинным судном, с единственной мачтой; к мачте крепился прямоугольный парус, ширина которого превышала высоту. Штурвала на судне не было, но сзади крепились на корме два длинных весла, удерживаемые в специальных отверстиях и соединенные баллерами руля, прикрепленными к бимсу, с помощью которого рулевой управлял кораблем.
Варнава, Савл и Марк - такие же путники, как и все остальные, плывшие вместе с ними. Но мы-то знаем, что они собирались проделать в обратном направлении "путь Александра", который привел Павла с Востока на крайний Запад и к смерти под мечом палача. До этого момента слово Христа звучало только на восточных землях Средиземноморья. Скоро его услышат на двух континентах.
Мы не сомневаемся в том, что Савл был преисполнен намерения нести Слово Божие язычникам. Собирался ли он, подобно другим апостолам, рассказывать о самом Христе? Вряд ли: это было Савлу недоступно. Испытывал ли он волнение, осознавая, какие трудности его ожидают? Он, много лет делавший только палатки и думавший о выгоде, которую можно извлечь при их продаже, был ли преисполнен уверенности в себе? Думаю, да. Даже если какое-то время он не вспоминал о потрясшем душу событии, оно всегда теперь занимало надлежащее место в сердце. Павел знал, что именно ему следует возвестить самое главное: Христос воскрес! Иисус победил смерть, чтобы спасти людей, всех без исключения. "Чтобы и язычникам быть сонаследниками, составляющими одно тело, и сопричастниками обетования Его во Христе Иисусе" (Еф 3:6). Если смерть ждет в конце пути каждого, то страх в минуту ее наступления - от неизвестности. Павел утверждает: Христос несет вам спасение. Он настаивает: с любой дороги можно повернуть назад, в том числе и с самой страшной. Нет такой вины, которую нельзя было бы простить. "Смерть, где победа твоя?" Павел стал вестником "Благой вести Христа", которую потом стали называть просто Благой вестью: "Мне, наименьшему из всех святых, дана благодать сия - благовествовать язычникам неисследимое богатство Христово и открыть всем, в чем состоит домостроительство тайны, сокрывавшейся от вечности в Боге, создавшем все Иисусом Христом" (Еф 3:8–9). Он будет говорить об этом, и речь иногда покажется столь "высокой" и невнятной, что задаешься вопросом: как люди вообще поняли его и приняли? И это еще одна тайна апостола Павла.
Часов тридцать провели на палубе среди мешков и тюков, под мычание и блеяние путешественники Варнава, Савл и Марк. Они, как и все, соблюдали запрет на вкушение рыбы и воздерживались от соития. Последний запрет, впрочем, ничего не значил для Варнавы и Савла, давно избравших безбрачие. А о молодом человеке, которого позднее причислят к сонму святых, мы ничего сказать не можем…
Вот наконец вдалеке появились сияющие белизной прибрежные утесы Кипра, на фоне яркой голубизны неба возникли белые дома порта Саламин. Читателю не стоит путать его с одноименным греческим островом напротив порта Пирей, где когда-то афинский флот разбил Ксеркса. Хотя Кипр с 58 года до н. э. принадлежал римлянам, он остался полностью греческим: на греческом говорили и писали, по греческим обычаям жили. Савл, сам почти грек, наверное, обрадовался этому, а что же говорить о Варнаве, возвращавшемся на родной остров!
До сих пор севернее Фамагусты сохранились развалины, напоминающие о величии древнего города: термы, гимнасий, римский театр. Их видел и Савл. Еврейская община на Кипре в то время процветала: это подтверждает Иосиф Флавий, уточняя, что кипрские иудеи посылали вино с Кипра в иерусалимский храм. Главное богатство острова составляли медные рудники. Добыча меди приносила такой доход, что Рим препоручил управление островом проконсулу. Ирод Великий, не упускавший ни малейшей возможности утвердить свое могущество и округлить свое состояние, добился от Августа права на "половину доходов с кипрских медных рудников и права на управление другой половиной". Но вовсе не из-за меди прибыли на Кипр Варнава, Савл и Марк.
"И, быв в Саламине, проповедывали слово Божие в синагогах Иудейских" (Деян 13:5). Миссионеры не теряли ни минуты. То, что они сначала обратились к иудеям, которых здесь с эпохи Птолемеев было много, доказывает: они использовали свой действенный метод, который позднее станет главным оружием Павла. Чтобы обратить в христианство язычников, начинали с проповедей евреям. Иудейская диаспора служила благодатной почвой для распространения христианской религии. Зададимся вопросом: почему?
Радушие, с которым иудеи встречают своих собратьев по вере, вошло в поговорку. Если иудей приезжал куда бы то ни было, он прежде всего разыскивал иудейский квартал, и его принимали с распростертыми объятиями. В Средние века еврей Вениамин Тудельский умудрился объехать всю Европу, "не видя никого, кроме евреев". В античные времена все было так же.
Итак, наши путники направились в синагогу в субботу, в праздник Шаббат. Их наверняка сразу же окружили, засыпая вопросами о семье, о местах, откуда они прибыли. Люди жаждали новостей, а путешественники всегда приносят новости. Сам Иисус действовал так же: "Случилось же и в другую субботу войти Ему в синагогу и учить" (Лк 6:6). Варнава и Савл не стали сразу рассказывать о Мессии по имени Иисус, было за лучшее подождать хотя бы неделю.
Я не могу поверить, что их проповеди сразу вызывали восторг, как упоминает об этом евангелист Лука. Посудите сами: они объявляют верующим, воспитанным в духе религии с тысячелетней традицией, которая обладает огромным авторитетом, что тем следует отказаться от значительной части убеждений. Наверняка многие в синагоге не стали слушать христиан, а кто-то высказал свое несогласие. Но такая реакция для Варнавы и Савла была не в новинку, поэтому печалиться им было не о чем: если хоть кто-то из слушавших пожелал узнать больше, это уже успех. Даже один обращенный - победа. Но нередко миссионеров обвиняли в самозванстве, в святотатстве, дело доходило до насилия, бывало, не удавалось избегать наказания, каким обычно карали еретиков, - это либо удары кнутом, число которых определял раввин, либо бичевание по римскому закону, совершаемое ликторами. "От Иудеев, - пишет Павел, - пять раз дано мне было по сорока ударов без одного" (2 Кор 11:24).
У путников был выбор: они могли пойти по верхней, самой короткой, дороге, идущей по нагорью вдоль течения реки Педий. Это путь длиной в сто пятьдесят километров, пролегающий на высоте птичьего полета. Если время к лету, почти наверняка придется идти по невыносимой жаре, на которую еще в I веке сетовал римский поэт Марциал.
Это позволяет предположить, что трое путешественников выбрали другой путь: по морскому побережью. Конечно, этот путь длиннее на пятьдесят километров, но несравненно легче, и он дает такие преимущества, которыми миссионеры наверняка не преминули воспользоваться: дорога идет через города Китий, Ларнака и, наконец, Аматус. В каждом, естественно, построены синагоги.
Дорога обходит гористый массив Трогодос. Наши путники преодолевали, наверное, ежедневно около тридцати пяти километров - в школе нам рассказывали, что в среднем пешеход может пройти в день около сорока километров.
Не стоить жалеть идущих пешком: весной шагается легко, дышится прекрасно, окружающий пейзаж радует глаз. Слева от путников на склонах гор стоят в цвету яблони и вишни. На виноградниках искусно подрезанные лозы обещают богатый урожай, который даст ароматное вино. Повсюду апельсиновые сады - из сочных плодов давят сладкотерпкий сок. Оливковые деревья дают замечательное зеленоватое масло, которое пользуется спросом в далеких странах.
Справа блещет от солнечных лучей синее море, береговая линия которого изрезана мысами и выступами, а гул прибоя придает особую притягательность этой картине.