В первых же боях сотник Унгерн выказывает примерную храбрость. Он один из первых офицеров полка - георгиевский кавалер. На него сыплются награды и ранения, по счастью, не тяжелые. Время поправки от ран он проводит не в прекрасных полевых госпиталях, а в обозе 2–го разряда полка. Как только в состоянии был сидеть на коне, шел в бой и раненый вновь ехал в обоз 2–го разряда.
Когда полки родного Забайкальского войска прибыли на театр военных действий - на Кавказский фронт, подъесаул Унгерн поспешил возвратиться в свое войско и был зачислен в Нерчинский казачий полк, действовавший в районе озера Урмия. Революция 1917 г. и развал армии на фронте заставил офицеров думать об укреплении фронта посторонними, не русскими силами. Есаул Унгерн сформировал из добровольцев - горцев46 отряд и с ними нес всю разведывательную службу впереди "митингующего" полка.
Здесь, в Нерченском полку, есаул Унгерн близко сошелся с есаулом Г. М. Семеновым - георгиевским кавалером. Есаула Семенова характеризовали начальники и сослуживцы как ловкого, не столь умного, сколь хитрого и умеющего вовремя схватить "быка за рога". Общим между Унгерном и Семеновым было: оба георгиевские кавалеры, оба монголоведы, оба молоды и с инициативой.
Есаул Семенов родился на границе с Монголией. С детства знал монгольский язык. Служа в консульском конвое в Урге, он создал себе большие знакомства среди влиятельных монгол. Был замешан в монгольские дела по свержению китайцев, по каковой причине был удален из конвоя в полк.
Барон Унгерн и есаул Семенов, как монголоведы, при развале армии естественно подумали о создании бурятско - монгольских конных корпусов, кои сумеют подпереть разваливающийся фронт. Идеологом этой идеи был есаул Унгерн, а есаул Семенов взялся осуществить идею.
В апреле или начале мая месяца 1917 г. есаул Семенов прибыл в Петроград, где представил военному министру два доклада. В первом докладе излагался план: при помощи юнкеров задавить большевизм, а во втором излагался план создания бурятско - монгольских частей для подкрепления фронта. Первое предложение есаула Семенова правительством было отвергнуто, а второе принято.
В июне месяце 1917 г. по новому стилю Семенов получил от военного министра большие полномочия на сформирование бурятско - монгольских частей войск и выехал в Забайкалье, вызвав с фронта есаула барона Унгерна, на что имел специальное разрешение.
К моменту прибытия в Забайкалье обоих есаулов, большевистские эмиссары уже сумели обработать местное население, и спокойным уголком оставался район, прилегающий к ст. Маньчжурия. Есаул Семенов обосновался на ст. Даурия. Сюда прибыл и Унгерн.
Нужно было организовать надежную первичную ячейку. За это взялся есаул Унгерн. Из военнопленных добровольцев, содержавшихся в даурских казармах, Унгерн сформировал полицейскую команду и при ее помощи установил контроль на линии железной дороги от ст. Оловянная до ст. Маньчжурия.
В последних числах декабря месяца 1917 г. есаул Семенов, есаул Унгерн, подъесаул Резухин, сотник Погодаев, есаул Тирбах, сотник Фирсов, есаул Глебов - всего в числе семи человек, ночью, на ст. Маньчжурия ворвались в казармы русской запасной дружины, захватили ружейные пирамиды, чем обезоружили их, а наутро дружинников посадили в вагоны и отправили в Россию, чему дружинники были рады. Есаулу Семенову все захваченное имущество дружины и казармы послужили материальным базисом для формирования Особого Маньчжурского отряда (ОМО).
Полковник Унгерн стал правой рукой и идейным руководителем всех начинаний полковника Семенова, уже именовавшегося "атаманом". Полковник Унгерн приступил к формированию Азиатской конной дивизии, кадрами которой были: буряты, монголы, татары, корейцы и праздношатающиеся японцы. Русские офицеры во вновь формируемых частях были лишь как инструктора, они не вмешивались во внутреннюю жизнь войсковых единиц.
Весь 1918–1919 гг. генерал Унгерн в Даурском районе являлся почти полновластным хозяином, творя много темных дел при посредстве коменданта ст. Даурия подполковника Лауренца. Едва ли кто из большевиков благополучно миновал ст. Даурию, но, к сожалению, немало погибло и мирных русских людей. С точки зрения общечеловеческой морали, нормального времени, станция Даурия 1918–1920 гг. - черное пятно на Белом движении, но в мировоззрении генерала Унгерна это оправдывалось теми высокими идеями, коими была полна голова барона.
Панмонгольская идея атамана Семенова и генерала Унгерна была осуществлена в июне месяце 1920 г. Всемонгольским съездом на ст. Даурия. Так генерал Унгерн был выдвинут событиями на арену монгольских событий 1920–1921 гг.
Идея восстановления в Китае монархии не покидала головы генерала Унгерна. Он едет летом 1919 г. в Пекин для ознакомления с монархическими группировками. Пребывание Унгерна в Пекине ознаменовалось двумя событиями: первое - грандиозный скандал, учиненный им в старом русском посольстве, и второе - женитьба на принцессе Цзи. За неимением подлинных документов, остается неясным как первый, так и второй случай. Первый послужил лишь к веселым рассказам, но второй - женитьба - не пустой звук.
Исторически остался в семейной хронике баронов Унгернов след: "Барон, генерал Р. Ф. Унгерн - Штернберг женат первым браком на принцессе Цзи, рожденной в 1900 г. в Пекине и в браке именовавшейся Еленой Павловной", вот и все. Баронесса Елена Павловна жила на ст. Маньчжурии, в то время как супруг жил на ст. Даурия, когда не был в походах против большевиков. Изредка супруг навещал баронессу. В 1920 г. в мае или июне месяце генерал Унгерн, снабдив жену приличными денежными средствами, отправил в Пекин, "в отчий дом". Многое говорит за то, что судьбой своей жены генерал Унгерн не интересовался.
Кто, при каких условиях познакомил генерала Унгерна с принцессой Цзи, какую цель преследовал генерал Унгерн, женясь - остается невыясненным. Был ли брак совершен гражданским или церковным порядком - неизвестно47. По непроверенным слухам, баронесса Е. П. Унгерн в 1941 г. проживала в Чаньчуне (Сянзине) при дворе императора Пу И.
Генерал Унгерн был большой враг женщин и надо полагать, что женитьба его на принцессе Цзи имела чисто политический характер и вытекала из назойливой идеи: "реставрация китайской монархии", и женитьбой он приближался к претендентам на китайский законный императорский трон.
Жизнь и деятельность генерала Унгерна с 1920/21 года до конца его дней полно и правдиво изложены в настоящем труде.
В заключение нужно остановиться на характеристике барона Унгерна, данной его непосредственными начальниками - генералом бароном Врангелем и атаманом Семеновым48.
Последний в своих воспоминаниях отводит генералу Унгерну много места. По мнению Семенова, Унгерн - выдающаяся интеллектуальная личность, одаренная от природы всеми свойствами "вождя". Характеристика в изложении атамана Семенова - сплошной гимн генералу Унгерну. Небольшую, но яркую характеристику дает генерал барон П. Н. Врангель (напечатана в журнале "Белое дело", том 5). Привожу ее полностью. "Подъесаул барон Унгерн - Штернберг или "подъесаул барон", как его звали казаки, был тип интересный. Такие типы, созданные для войны и эпохи потрясений, с трудом могли существовать в обстановке мирной полковой жизни. Обыкновенно, потепев крушение, они переводились в пограничную страну или забрасывались судьбой в какие‑либо полки на дальневосточную окраину и Забайкалье, где обстановка давала удовлетворение их беспокойной натуре.
Из прекрасной дворянской семьи лифляндских помещиков, барон Унгерн с раннего детства оказался представленным самому себе. С детства мечтал о войне, путешествиях и приключениях. Барон Унгерн с возникновения Японской войны, бросает Морской корпус и зачисляется вольноопределяющимся в армейский пехотный полк, с которым рядовым проходит всю компанию. Неоднократно раненый и награжденный солдатским Георгием, он возвращается в Россию и, устроенный родственниками в военное училище, с превеликим трудом оканчивает таковое.
Стремясь к приключениям и избегая обстановки мирной строевой службы, барон Унгерн из училища выходит в Амурский казачий полк, расположенный в Приамурье, но там остается недолго. Необузданный от природы, вспыльчивый и неуравновешенный, к тому же любящий запивать и буйный во хмелю, Унгерн затевает ссору с одним из сослуживцев и ударяет его. Оскорбленный шашкой ранит Унгерна в голову. След от этой раны у Унгерна остался на всю жизнь, постоянно вызывая сильные головные боли, что, несомненно, отразилось на его психике. Вследствие ссоры оба офицера должны были оставить полк.
С начала Русско - германской войны Унгерн поступает в Нерчинский полк и с места проявляет чудеса храбрости. Четыре раза раненый в течение одного года, он получает орден Св. Георгия, георгиевское оружие и ко второму году войны представлен уже к чину есаула.
Среднего роста, блондин, с длинными, опущенными по углам рта рыжими усами, худой и изможденный с виду, но железного здоровья и энергии, он живет войной.
Это не офицер в общепринятом значении этого слова, ибо он совершенно не только не знает самых элементарных уставов и основных правил службы, но, сплошь и рядом, грешит и против внешней дисциплины и против воинского воспитания - это тип партизана - любителя.
Оборванный и грязный, он спит всегда на полу, среди казаков сотни, ест из общего котла и, будучи воспитан в условиях культурного достатка, производит впечатление человека совершенно от них отрешившегося. Тщетно пытался я пробудить в нем сознание необходимости принять хоть внешний офицерский облик. В нем были какие‑то странные противоречия: несомненный, оригинальный и острый ум и рядом с этим поразительное отсутствие культуры и узкий до чрезвычайности кругозор, поразительная застенчивость и даже дикость и рядом с этим безумный порыв и необузданная вспыльчивость, не знающая пределов расточительность и удивительное отсутствие самых элементарных требований комфорта.
Этот тип должен был найти свою стихию в условиях настоящей русской смуты.
В течение этой смуты он не мог не быть, хотя временно, выброшен на гребень волны и с прекращением смуты, он также неизбежно должен был исчезнуть".
Памятка: генерал - майор Борис Петрович Резухин.
Никто из нас, унгерновцев, проживающих в Шанхае, не знает биографии Б. П. Резухина и не представляется возможным добыть материалы для ее написания, тогда как в истории Монголии в значительный 1921 г. нельзя обойти молчанием колоритную фигуру Б. П. Резухина, как ближайшего помощника генерала Унгерна.
Известно, что Б. П. Резухин - не коренной забайкальский казак, а приписной по окончании какого‑то военного училища. Вероятно, в 1909 или 1910 г. вышел во 2–й Верхнеудинский казачий полк Забайкальского войска и зачислен младшим офицером в сотню подъесаула Н. М. Комаровского, которая квартировала в Кобдо Западной Монголии.
Когда барон Унгерн прибыл в 1913 г. в Кобдо, то здесь между хорунжими Ун- герном и Резухиным установились дружественные отношения, кои сохранялись до 14 августа 1921 г.
Маленького роста, рыжеватый блондин, с рыжими пушистыми усами, ясным, настойчивым взглядом - он располагал людей к себе. Крепкий духом и телом. По натуре был замкнутым человеком, хотя в общежитии веселый, доступный. Любил веселую компанию, послушать анекдоты, песни и поухаживать за женщинами, но в отношении последних был робким и, кажется, не имел постоянных любовниц. Всегда чисто, даже щеголевато одетый, любил комфорт, вкусно поесть и выпить, но пьяным не напивался. Кейф за рюмкой ликера и кофе и приятная беседа доставляли ему истинное удовольствие. Мало говорил. Службу всегда нес исправно. Прекрасный наездник. Он был типичным кавалерийским офицером хорошего, старого кавалерийского полка и не подходил к казачьей среде. Как истый кавалерист - воин, в его жизни деньги и сама жизнь не имели довлеющей ценности. Русско - германскую войну закончил в чине подъесаула, отмеченный наградой ор. Св. Владимира 4 ст. с мечами и бантами. Был женат. Жена застряла в Москве.
Политическая обстановка в Забайкалье в 1920 году.
Остатки белых армий адмирала Колчака под командованием генерала Войцеховского закончили свой длительный крестный путь с переходом оз. Байкал, попали в Забайкальскую область, контролируемую атаманом Г. М. Семеновым при поддержке японских войск. Очаги большевизма в Забайкальской, Амурской и Приморской областях были густо насажены, но с ними еще справлялись. Население, хотя беспокойно, но жило старым укладом.
Армия генерала Войцеховского насчитывала ЗО^Ю тыс. человек, но большая часть их была больна тифом или выздоравливала от него. Армия была почти раздета, голодная, физически и нравственно потрясенная и не представляла ценности как боевая сила.
При жизни у верховного правителя адмирала Колчака было отрицательное отношение к атаману Семенову из‑за различных взглядов на японскую военную помощь, но, отдаваясь в Иркутске в руки большевиков, адмирал Колчак все свои полномочия передал атаману Семенову, понимая, что только он один на Дальнем Востоке мог спасти отходящую армию и вести борьбу против большевиков.
Армия Войцеховского, прибыв в Забайкалье, безоговорочно признала атамана Семенова как правителя, который, в свою очередь, командование над всеми войсками, в том числе и его Особым Маньчжурским отрядом, передал в руки генерала Войцеховского и вновь сформированного военного штаба. Часть войсковых начальников Особого Маньчжурского отряда подчинилась приказу атамана, часть ушла в эмиграцию, а генерал барон Унгерн - Штернберг отказался подчиняться кому бы то ни было, кроме атамана Семенова.
Атаман Семенов, связанный с генералом Унгерном узами близкой дружбы, прошлой боевой и политической деятельностью и, выделяя его из среды окружающих генералов, как крупную активную величину, нашел выход для Азиатской конной дивизии Унгерна, дав ему особое, самостоятельное задание - идти из Даурии в Акшу, где закрепиться и ожидать лучших времен и его указаний.
Летом 1920 г. Японская экспедиционная армия стала уходить из Забайкалья и Амурской области, сосредоточиваясь в Приморье. Пятая советская армия Убореви- ча в 100000 бойцов стала вытеснять из Западного Забайкалья армию генерала Войцеховского. Атаману Семенову и генералу Войцеховскому становилось ясным, что своими силами им не сдержать наступления 5–й советской армии и нужно отходить на восток. Отход начался по путям Чита - Карымская - Благовещенск - Хабаровск- Владивосток, а маленькие части пошли от Карымской к ст. Маньчжурия, задерживаясь на каждом рубеже.
Имеются данные утверждать, что японское экспедиционное командование заверяло атамана Семенова, что они не навсегда уходят и что Япония поможет Семенову из Забайкальской, Амурской и Приморских областей создать буферное государство весной будущего, 1921 г. Основанием к такому утверждению служит глубокая уверенность у офицеров Азиатской конной дивизии, что Японское императорское правительство весною будущего года пошлет большую армию на помощь атаману Семенову для борьбы с большевиками.
Под влиянием неуспеха борьбы с 5–й советской армией и, вероятно, под диктовку генерала Унгерна, атаман Семенов в июне месяце 1920 г. на ст. Даурия созвал "Всемонгольский съезд", на который съехались представители от Внутренней Монголии, Барги и бурят. Халхасцы (Внешняя Монголия) воздержались от присылки делегатов. В результате работы съезда было избрано временное Всемонгольское правительство во главе с Нэйсэ - гэгэном. Военной силой, на которую должно было опираться правительство, являлась Азиатская конная дивизия генерала Унгерна.
Таким образом, уход Азиатской конной дивизии в Акшу имел глубокий политический и стратегический смысл.
В Акше 9 августа 1920 г. Азиатская конная дивизия под командой генерал - майора Резухина выступила в поход на Акшу через Монголию в составе: