Я оставался в такой смешной позе на какой-то миг, но мне этот миг показался целой вечностью и остался со мной на всю жизнь. Неожиданно я ощутил что-то необыкновенное внутри себя. Хотя мои глаза были обращены вниз, я как бы сверху отчетливо увидел все окружение, и всех собравшихся, и то, как Лама благословил меня, коснувшись рукой моей головы. Затем, взяв красную нитку с завязанным на ней узлом, он повесил ее мне на шею.
Еще недавно я был ярым материалистом. Я негативно относился к слухам об экстрасенсах и чудотворцах. Если бы за год до этой поездки кто-нибудь сказал мне, что я буду преклоняться перед ламами или что можно глядеть вокруг, не глядя глазами, а чувствуя затылком, я бы рассмеялся в ответ. Я еще не знал, что в тот миг, когда я склонил голову перед знаниями, носителем которых был Бакула Ринпоче, я начал, уменьшая свое эго, путь к реализации своего высшего предназначения – помощи другим людям, спасения их от страданий этого бренного мира. Я еще не знал, что на мою долю выпадет счастье стать учеником Великого Мастера, что пройдет совсем немного лет, и Бакула Ринпоче передаст мне много тайных устных наставлений.
Пройдут годы, и я с благодарностью и трепетом получу от Бакулы Ринпоче благословение для паломничества по святым местам Тибета и Индии. Еще не раз я совершу перед ним ритуал почитания, прикладывая сложенные руки к макушке головы, затем к межбровью, затем к горлу и к сердцу. Преклоняясь и получая благословения от стоп моего Учителя, я закладываю причину для реализации ушниши (волосы, собранные на макушке специальным образом), тела, речи и ума Будды, понимая, что мои тело, речь и ум еще не совершенны. Только благодаря Учителю, Будде, Учению Будды и общине Будды я смогу достичь реализации моего истинного предназначения – осуществления всеобщей пользы для живых существ, чтобы все живые существа жили в мире без страданий и избавились даже от малейших причин страдания.
НАМО ГУРУБЭ
НАМО БУДДАЯ
НАМО ДХАРМАЯ
НАМО САНГХАЯ
Жамсаран
Главный защитник в Агинском дацане – Жамсаран. У него красная кольчуга, кожаные сапоги с загнутыми вверх носами, и все, кто его почитает, находятся под его защитой. Жамсаран когда-то был грозным воином. Гуру Падмасамхава перевел его в буддийскую веру и взял клятву, что он будет приносить пользу всем живым существам. Впервые я услышал о нем от своего дяди Батора, ведущего парторга колхоза имени XXIV партсъезда (тогда было принято давать колхозам имена в честь съездов и секретарей партии). Мне было десять лет, и воображение было очень богатым.
– Наденешь на себя кольчугу Жамсарана, и тебя ни одно оружие не возьмет, даже автомат Калашникова.
– А где можно найти такую кольчугу? – от удивления я сидел с открытым ртом.
– В дацане. Его делают ламы, – услышал я в ответ.
С тех пор я мечтал достать такую кольчугу – тогда и в разведку идти не страшно. Хотя и представлял весьма смутно, как кольчуга выглядит и как действует.
Как потом оказалось, это была бумажная пентаграмма с изображением мандалы Жамсарана. Она заворачивалась специальным способом в нитки пяти цветов, которые означали пять первоэлементов: земля, вода, огонь, воздух и пространство. Затем монахи освящали ее, читай, оживляли, и только после этого пентаграмма начинала действовать. Без веры оберег не действует. В подтверждение – вот такая история.
Как-то один охотник решил проверить действие оберега. Надел его на свою собаку, достал берданку и выстрелил в пса. Пес умер. Этот оберег нужно днем и ночью согревать теплом своего тела, и только через шесть лет он начнет действовать. Если оберег достался по наследству от родителей или знакомых, то он уже намолен и будет сразу вас оберегать.
Один солдат по имени Жаргал носил в обереге на груди глиняное изображение Жамсарана. Однажды солдаты пошли в лобовую атаку на мощно укрепленные позиции немцев. Шквальный пулеметный огонь сеял смерть повсюду. До окопов противника добрались лишь немногие, но высота была взята, а приказ командования выполнен. Среди оставшихся в живых был и Жаргал. Хотя он шел в первых рядах, его не задела ни одна пуля.
Отдыхая после боя, Жаргал снял гимнастерку и увидел, что глиняная фигурка в обереге была вся раскрошена вражескими пулями. Защитник, оберегая солдата, вобрал все пули в себя. Жаргал, недолго думая, проглотил все, что осталось от фигурки. Может, поэтому он прошел всю войну и вернулся домой, не получив ни одного ранения.
Намсрай
Есть в монастыре защитник, охранитель севера – Вайшравана, оберегающий простых людей от травм. Имя Вайшравана означает «сын, слуга или почитатель Совершенного Будды». Особый атрибут Вайшраваны как божества богатства – мангуст (накула), который выплевывает драгоценные камни. Так и в индийской традиции мангуст, будучи врагом змей, отбирает и проглатывает сокровища, охраняемые ими.
По-тибетски и по-монгольски Вайшравана называется Намсрай, он – бог богатства, один из четырех Махараджей-хранителей сторон света. Во времена Будды Шакьямуни они приняли обет оберегать Дхарму и добрых людей. Намсрай помогает людям развивать в себе нравственность и другие благие качества. Будучи божеством развития, он также способствует накоплению богатств, которые должны служить благим целям.
Смерть в Дуйнхор-дацане
В Агинском дацане после вандализма большевиков царил хаос. Из главного здания монастыря сделали тубдиспансер, а в Дуйнхор-дацане – палату для тех больных, которые не поместились в большом здании. В ней и пришлось жить и лечиться нашему герою. Звали его Мунко, что означает «вечный». Вот какую историю он поведал мне.
«Однажды зимой я заболел туберкулезом и постоянно кашлял с кровью, тогда меня и поместили в Агинский тубдиспансер. Там нас неплохо кормили и давали пить кумыс – кобылье молоко. Со мной в палату поместили сердобольного старика из Ушарбая, который все время рассказывал мне о своих детях и внуках.
Раньше здесь проводили религиозные обряды, потолки были высокие, и когда мы ходили, шаги отдавались эхом. В палате нас было только двое, и расположились мы в противоположном от двери углу. Остальная часть палаты была пустая, так как койки заносили только по факту поступления больного. Сестра просидела до вечера и после наступления темноты быстро ушла в главное помещение, где было полно больных. Когда мы ее попросили остаться и помочь нам с перевязкой, в глазах у нее появился испуг и она, извиняясь, убежала. Ее поведение было необычным, странным для медсестры. Тогда-то мы и должны были заподозрить неладное, но будучи новичками, не знали местных обычаев.
Наступила ночь, мы выключили свет, сидели и болтали в темноте о жизни. Вдруг входная дверь со скипом отворилась, мы решили, что сестричка все-таки пришла поухаживать за нами, но за дверью никого не оказалось, и она с шумом захлопнулась. Потом мы ясно услышали шлепанье голых ног по полу, и, судя по звуку, некто двигался в нашу сторону. Мы в удивлении переглянулись, и когда я посмотрел на соседа, то увидел, как он побледнел и в страхе таращил глаза. Его страх моментально передался мне, внутри у меня все похолодело. Чем ближе были шаги, тем сильнее мы прижимались к стенке, хотелось каким-нибудь чудесным образом пройти сквозь нее и убежать куда-нибудь подальше. Я слышал много страшных историй о том, как мертвецы оживают и съедают маленький детей, но всегда считал это выдумкой. Я стал просить прощения у душ этих восставших мертвецов, чтобы они не съели меня за мое неверие. Тут шаги прекратились, и, кто бы то ни был, он встал прямо у моей кровати. Этот момент был самым страшным для нас, и мы вдвоем стали ждать, что будет дальше. Когда на мою кровать опустилось что-то большое и тяжелое, так что она прогнулась под тяжестью этого невидимого, мы были уже на грани. Я понял, что сегодня не спать мне больше на этой кровати. С криками мы выбежали на улицу и в тапочках по снегу добежали до главного здания больницы. Утром все были удивлены, увидев открытой дверь нашей палаты, которая уже выстыла на морозе, и две пары следов, идущих напрямую через сугробы к главному зданию.
Мой сосед после этого случая стал очень молчаливым, вскоре выписался и уехал домой. Я же допытывался у нашей медсестры, что за странные шаги мы слышали ночью. Она долго упиралась, но в конце сдалась и рассказала, что до нас там лежал один больной, который ночью пошел к своим друзьям и там напился. Когда он шел обратно, то потерял свои ботинки и отморозил ноги. Вернувшись в палату, он упал на постель и через несколько часов умер. Потом его, как и других умерших, сожгли. Но каково же было удивление медперсонала, когда он после этого стал каждую ночь приходить и шлепать своими отмерзшими ногами по полу. Никто не может находиться в этой палате больше одной ночи, поэтому главное здание переполнено. Вот такое со мной произошло, хотите – верьте, хотите – нет. А ведь большевики расстреливали монахов этого монастыря и говорили, что нет духов, что все это их сказки. Кто же тогда приходил к нам ночью?»
Мой сосед после этого случая стал очень молчаливым, вскоре выписался и уехал домой. Я же допытывался у нашей медсестры, что за странные шаги мы слышали ночью. Она долго упиралась, но в конце сдалась и рассказала, что до нас там лежал один больной, который ночью пошел к своим друзьям и там напился. Когда он шел обратно, то потерял свои ботинки и отморозил ноги. Вернувшись в палату, он упал на постель и через несколько часов умер. Потом его, как и других умерших, сожгли. Но каково же было удивление медперсонала, когда он после этого стал каждую ночь приходить и шлепать своими отмерзшими ногами по полу. Никто не может находиться в этой палате больше одной ночи, поэтому главное здание переполнено. Вот такое со мной произошло, хотите – верьте, хотите – нет. А ведь большевики расстреливали монахов этого монастыря и говорили, что нет духов, что все это их сказки. Кто же тогда приходил к нам ночью?»
Сгоревший дацан
В Агинской степи до революции было много знаменитых и красивых дацанов. Этот рассказ о Бэрцинском дацане, где в то время было много ученых лам и очень образованный настоятель. Настоятель изучил пять больших наук и пять наук малых, также он был мастером тантры. Однажды, когда ламы начали проводить молебен Нюнней, к ним неожиданно прибежал православный русский и стал просить о помощи. Оказалось, что его преследовали чекисты.
– Ни одно живое существо, пришедшее в храм и просящее о помощи, не будет оставлено в беде! – так сказал настоятель, и все его дружно поддержали, только некоторые монахи заметили, как глаза его наполнились слезами.
Беглеца завели в амбар и спрятали в подвале. Вскоре появились большевики и стали искать внутри храма людей. Там никого не оказалось, только один настоятель сидел и спокойно продолжал молебен. Явно слышался хор монашеских голосов, и было ясно, что здесь находятся несколько десятков монахов и читают молитву, но найти их так и не удалось. Тогда большевики подошли к настоятелю, который сидел на главном троне.
– Где же вы прячете беглеца? Нам сказали, что он укрылся у вас.
– Мы не участвуем в насилии и никому не желаем зла! – ответил пожилой монах, а затем обратился к братии:
– А вы что попрятались? Прекрасно знаете, что будет с вами и какое сейчас темное время, так встретим же достойно свой удел.
Стали появляться один за другим все монахи, которые, оказывается, сидели на своих местах.
– По-твоему, это мы, революционеры и большевики – зло? А ну давайте этих паразитов на улицу и к стенке! – закричал комиссар.
Но когда большевики схватили монахов, то не могли их сдвинуть с места. Семеро не смогли поднять даже одного щуплого монаха. На улице собрались пожилые люди, и красные, рассвирепев, закрыли ворота храма снаружи и, обложив хворостом, подожгли.
Люди стенали и плакали, красные безуспешно пытались разогнать их. Когда все сгорело, а красные ушли, молитва продолжала звучать. Даже на следующий день, когда от дацана остались только тлеющие угли, были слышны молитвы. Многие узнавали голоса своих любимых монахов, плакали и прощались с ними. Многие бабушки, знавшие обряд наизусть, делали простирания в нужных местах и там, где подносили мандалу, вынимали кулечки с зерном и разбрасывали их по пеплу. В ту минуту, когда должен был закончиться молебен, стройный хор голосов монахов смолк. И по сей день они молчат, а на месте монастыря теперь пустырь.
Моя первая келья
Считается, что дом, построенный на пересечении трех старых дорог, не годится для жилья. В самом начале своего монашества я жил в таком доме. Там было трудно заснуть – все время что-то черное подходило и давило на грудь так, что становилось тяжело дышать. И не спишь, но и встать не можешь. Спать на спине было невозможно – так западали легкие, что я начинал задыхаться. Только начитывая охранные молитвы можно было выйти из этого состояния.
Когда я ходил зимними вечерами за дровами, то видел возле поленницы одиноко стоящую женщину. Сначала она пугала меня, но со временем я привык.
Мой друг прожил в том доме год, и никак не мог вылечить менингит. Когда он съехал, там поселился другой юноша, но вскоре у него началась сильная чесотка. Оба они были уверены, что это та женщина наделила их болезнями.
Теперь там никто не живет, и вам тоже не советую покупать подобный дом. Слишком много чертей и недобрых духов бродит по старым дорогам, и поселиться в таком доме – очень большой соблазн для них. В давние времена люди хорошо это знали, потому и не строили дома на пересечении трех дорог.
Гончок сум
Знаменитый Хамбо-лама, известный в России как Жамбал-Доржо Гомбоев, был выходцем из Агинского дацана. Во время войны он служил в чине капитана. Друзья прозвали его Гончогой, потому что он шел в атаку с криком: «Гончок сум!», что значит «три драгоценности». В буддизме нет бога, там почитаются три святыни: Будда, его учение и его община монахов.
Когда отряд попадал под артобстрел, то все начинали искать Гончогоя, которого считали своего рода талисманом. Его молитва «Гончок сум» спасала от немецких пуль и осколков. Где бы он ни был, все, кто находился рядом, оставались живы. Гончогой прошел всю войну от начала и до конца, никогда не пригибался под вражескими пулями и всегда смело шел в наступление. Многие его однополчане заметили это и старались держаться рядом. Гомбоев был награжден орденом Дружбы народов и Георгиевским крестом 2-й степени.
Балбар-лама и собака
Есть у бурятского народа свой лекарь тибетской медицины – Балбар-лама – да ещё какой лекарь! Всю жизнь он учился сложной науке врачевания. К тому же он буддийский монах – бикшу, или гелонг, – принявший 253 обета, в том числе и обет безбрачия.
Когда красные комиссары нагрянули в Сибирь с репрессиями и стали арестовывать, ссылать и расстреливать священнослужителей и просто несогласных с ними людей, пришлось Балбар-ламе податься в соседний Китай. Там он продолжал лечить людей и соблюдал свои обеты в строгости. Наступило время, когда и в Китае к власти пришли коммунисты, бежать стало некуда. Новая власть объявила все религии ложью, а их служителей – «врагами трудового народа». А все для того, чтобы простой народ верил в коммунистических вождей с той же силой и любовью, с которой раньше обращался к религии. Построил Балбар-лама себе отдельный дом и стал в нем жить, проводя время в молитвах. Чтобы не привлекать к себе внимания, алтарь он спрятал, а молитвы и без того знал наизусть.
Как-то пришли к нему китайские коммунисты и потребовали доказать, что он не исповедует «враждебную религию».
– Почему это ты живешь один? Ты продолжаешь соблюдать обет безбрачия? – с ухмылкой спросил китайский коммунист.
– Нет. Хотел жениться, да лицом, наверно, не вышел, ни одна местная девушка не хочет со мной жить, – отвечал Балбар-лама.
– Смотри, даем тебе срок – месяц, чтобы ты обзавелся семьей, иначе стоять тебе у стенки! – грозно предупредили его.
Задумался Балбар-лама. Принимая монашеский сан, он поклялся не обзаводиться семьей и впредь служить всем людям одинаково, а не только интересам своей семьи, как неизбежно приходится поступать отцу семейства. В раздумьях пошел он к своему родственнику, у которого было много детей.
– Скажи мне, брат! У тебя столько детворы, наверное, тяжело в это лютое время всех содержать?
– Да уж! Было у нас семьдесят коров, так всех коммунисты отобрали. Сказали, что живу богаче других, а беднякам есть нечего. А сами наверняка армии мою скотину скормили. Оставили нам самую негожую телку, а она даже молока не дает. Как я теперь детей кормить буду? Смотри, как отощали, одни глазища остались, – поделился брат.
– Есть у меня к тебе просьба. Отдай мне одного пацана. Знаешь, своих детей у меня нет, а одного я и прокормить, и обучить смогу.
– Бери-бери, как-никак одна семья, – согласился брат.
Балбар-лама собрал всех детей вместе, и стал выбирать себе ученика-пасынка. Остановился он не на самом сильном, а на том, у которого были самые горящие глаза. Его звали Жимба, что означает «даяние» (очень сильно устаревшее. Может, «дар»?). Для верности решил он проверить его на смекалку.
– Дети, отгадайте мою загадку: «В одной семье к трём сёстрам посватался один жених и предложил им сварить чай в абсолютно одинаковых чанах с одинаковыми крышками и равным количеством воды. Кто первой вскипятит, та и станет моей невестой. Кто сварила чай первая: старшая, средняя или младшая? И почему?»
Дети стали гадать, только Жимба сразу ответил:
– Младшая.
– А почему?
– Потому что старшая все время заглядывала в чан и открывала крышку, средняя только раз заглянула, а младшая не хотела старшим дорогу перебегать и сидела себе спокойно. От открывания пар испарялся, и вода нагревалась дольше.