Тем не менее отец был освобожден от занимаемой должности, прослужив в Москве всего около двух месяцев. Уже в июне 1946 года он прибыл в Одессу на должность командующего войсками Одесского военного округа. Тогда же на даче был произведен негласный обыск в поисках каких-либо компрометирующих материалов.
В конце лета я поступила в Московский государственный институт международных отношений (МГИМО). Экзамены я не сдавала, так как окончила школу с серебряной медалью, прошла только собеседование в присутствии нескольких профессоров и дипломатов. Приемную комиссию возглавлял М. А. Силин, начальник управления кадров МИД, и все абитуриенты здорово побаивались и волновались. На летние каникулы отправились к папе в Одессу.
Город поразил меня своей непохожестью на все другие, где мне приходилось прежде бывать. Много белых зданий, масса зеленых насаждений, великолепный, напоминающий Большой, театр оперы и балеты. Неизгладимое впечатление произвел и знаменитый Привоз – яркий и шумный одесский рынок, на котором, по-моему, можно было купить все что угодно.
Мы провели в Одессе не так уж много времени. Папа полностью вошел в свои дела, часто ездил в войска, увлекся работой и как будто бы отошел от нанесенного ему удара. Сказалась присущая ему выдержка, умение не раскисать в трудных ситуациях, сила воли, соединенная с уверенностью в своей правоте. Папа много рассказывал о своих служебных поездках в Кишинев, Тирасполь и другие города.
Офицер охраны С. П. Марков потом вспоминал такой случай. Как-то зимой отец поездом направился на штабные учения в Тирасполь. Из-за сильной бури и снежных заносов железнодорожное движение было остановлено. "Можно было отменить или перенести на день-два проведение учений. Но это было не в характере Жукова, – отмечал Марков. – Вызвали маленький самолет Ан-2, и учения начались точно в назначенный срок". Как это все характерно для отца: предъявляя строгие требования к подчиненным, он не давал поблажек и себе.
В Одессе и других местах отец много встречался с людьми. Ему, конечно, было приятно, что, несмотря ни на какие указания местных партийных руководителей (а такие были), люди относились к нему по-доброму и даже с восхищением. В августе папа получил отпуск – свой первый послевоенный. Всей семьей мы отправились в Сочи, куда затем приехал из Польши К. К. Рокоссовский с женой и дочерью. После отдыха я и Элла вернулись в Москву, а папа с мамой – в Одессу.
В Москве наша с Эллой жизнь шла своим чередом. Я занималась в институте, следила за учебой сестры. В письмах и по телефону получала указания родителей, вела хозяйство.
Летние каникулы 1947 года также прошли в Одессе. Я уже окончила первый курс института, чувствовала себя полноправной студенткой. Папа много расспрашивал об учебе, новых друзьях, моих интересах, и не просто так, а заинтересованно.
В то время у меня окрепла дружба, перешедшая затем, как говорят, в роман, с моим будущим мужем Юрой Василевским. Папа, естественно, об этом знал и не мешал нашим отношениям. Однако он старался внушить мне, что спешить с браком не следует и что на первом плане должна быть учеба.
Помню, как папа выразил неудовольствие, когда как-то в Одессу ко мне неожиданно заявился один из поклонников с огромным букетом цветов. Его не пригласили в дом. Поэтому я ограничилась тем, что, поблагодарив за букет, немного поговорила с ним у калитки. Больше встреч и букетов не было.
Время в то лето мы проводили очень весело и интересно. С нами была Рита Пилихина, уже оканчивавшая ВГИК, где она училась на оператора. Она постоянно нас всех фотографировала, придумывая различные композиции. Мы часто ездили на пляж в чудесное место под названием Лузановка, где много купались и загорали. Папе иногда удавалось сопровождать нас, к нашему всеобщему удовольствию. Он прекрасно плавал, мог подолгу находиться в воде и меня научил этому. Мама всегда волновалась, когда мы уплывали с ним далеко и надолго в море.
В декабре 1947 года папа приехал по срочному вызову в Москву. Зачем его вызывали, он не знал, но настроение было тревожным. Продолжались аресты его сослуживцев и соратников. Уже был в тюрьме член Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал К. Ф. Телегин, генерал Л. Ф. Минюк и другие. Чекисты по указке Берии и Абакумова собирали материалы на отца, теперь уже обвиняя его в присвоении несметных богатств в личных целях. Искали вымышленный "чемодан с бриллиантами", который то ли он сам, то ли мама всегда возят с собой. На самом-то деле в том небольшом чемоданчике-несессере, подаренном маме папой, находились туалетные и другие дорожные мелочи. Был и другой чемоданчик, и тоже небольшой, который был приготовлен на случай ареста. Да, отец не исключал такой возможности, видя повальные аресты работавших с ним людей. В первых числах января 1948 года на квартире произвели унизительный многочасовой обыск, породивший столько лживой информации, которая аукается до сих пор.
Оставаясь внешне спокойным и молчаливым, папа, конечно же, испытал сильнейший стресс и в результате получил свой первый инфаркт. Был ему всего 51 год. Это случилось на даче, откуда его и увезли в больницу. Лечился он около месяца. Выйдя оттуда, он вскоре получил новое назначение – в Свердловск командующим войсками Уральского военного округа.
В первой половине февраля родители выехали поездом в том самом штабном вагоне, в котором папа передвигался во время войны по фронтам, к месту нового назначения. На меня, как я уже упоминала, возлагались воспитательные функции и ведение немудреного хозяйства. Лека, моя сестра, требовала все больше внимания, а у меня к тому времени была своя личная жизнь. На август была назначена свадьба.
Все каникулы, и зимние, и летние, проводились, конечно, с родителями. Нам там очень нравилось. Зимы были настоящие – морозные, с обилием снега. Никогда не забуду, как в ясный зимний день нас покатали по городу на санях, запряженных очень резвой лошадкой. Летом 1949 года я приехала к папе уже с мужем.
Дача, выделенная отцу, находилась в совершенно потрясающем по красоте месте. В густом лесу на берегу озера Балтым стоял забавный довольно большой дом, абсолютно несимметричный, похожий на терем. Он состоял как бы из нескольких ярусов, в каждом были разнообразные башенки и балкончики. Точно не знаю, кому принадлежало авторство проекта этой дачи, но жить там было интересно. Рассказывали, что дом был построен кем-то из командующих войсками округа еще до войны. Недавно мне стало известно, что дом начисто сгорел (предполагали, что это был поджог). Это очень грустно, так как местные власти планировали организовать в этом доме музей памяти маршала Жукова. Но вообще я благодарна жителям Екатеринбурга за добрую память об отце. Помимо разного рода мероприятий, в том числе спортивных, связанных с его именем, в 1995 году возле штаба Уральского военного округа был установлен бронзовый памятник отцу на коне работы скульптора К. В. Грюнберга. Постамент памятника изготовлен из знаменитого уральского гранита.
Время на Балтыме мы проводили очень весело, с различного рода выдумками и затеями. Много купались в озере, катались на моторной или простой лодке. Помню, что как-то я чуть было там не утонула. Юра с приятелем сами сделали водные лыжи, которые цеплялись к моторке. Мы все, естественно, пробовали свои силы. Как-то раз на резком повороте я не удержалась и упала в воду. От неожиданности и испуга начала захлебываться, а лодка умчалась довольно далеко. Пока вернулись, выловили меня и втащили в лодку, я успела достаточно нахлебаться воды. Папа, вернувшись вечером с работы, был очень встревожен и сделал ребятам выговор. С тех пор я больше не искушала судьбу и разлюбила водные виды спорта, включая катание на лодках.
Папе тоже очень нравилось это место. И он старался по возможности чаще бывать с нами. Изредка нам удавалось поездить верхом по окрестностям. Папа с Юрой в сезон иногда ездили на охоту – то на уток, то на зайцев.
1 мая 1949 г. Свердловск, военный парад.
Бывая по своему обыкновению очень часто в войсках, а затем на встречах со своими избирателями, отец объехал весь Урал. На встречи с ним собиралось множество народу – многие напоминали маршалу о встречах на войне, о том, что кого-то он посылал в тыл врага, кому-то вручал орден. В газете как-то прочла, что на одной из встреч с отцом, чтобы занять места получше, многие "пришли в клуб с вечера, одетые в праздничные наряды, запасшиеся бутербродами, пирожками, коржиками для завтрака".
На одной из партийных конференций папа познакомился со знаменитым нашим сказочником Павлом Бажовым. В память об этой встрече сохранилась фотография, на которой они оба, улыбаясь, смотрят друг на друга.
Помимо выдвижения в депутаты Верховного Совета СССР, были и другие симптомы некоторого изменения отношения к отцу со стороны властей, можно сказать, "потепления". Летом 1951 года он был включен в состав правительственной делегации для посещения Польской Народной Республики по случаю национального праздника – годовщины возрождения Польши. Министром национальной обороны ПНР в те годы был старый друг и соратник отца К. К. Рокоссовский. Папа рассказывал, как они тепло встретились, какое хорошее впечатление произвели на него участвовавшие в параде войска. На торжественном заседании представителей трудящихся Варшавы и Войска Польского, проходившем в оперном театре, папа выступил с приветственной речью.
Осенью 1952 года папа приехал в Москву, чтобы участвовать в работе XIX съезда КПСС, на который он был избран делегатом от Свердловской парторганизации. Мы все были очень рады приезду родителей, тем более что с ними приехала моя маленькая дочка Сашенька, уже долгое время гостившая в Свердловске. Я занималась в аспирантуре, поэтому папа с мамой взяли ее к себе.
На партийном съезде отца избрали кандидатом в члены ЦК КПСС, что в значительной мере меняло его опальное положение и означало, что отношение Сталина к нему изменилось. Мы с мамой тоже были на съезде по гостевым билетам, но сидели далеко, так что партийное руководство во главе со Сталиным видели издали.
К нашей большой радости, в конце февраля папа был отозван из Свердловска. Таким образом, внезапная смерть Сталина застала его уже в Москве. Он был назначен первым заместителем министра обороны (министром был тогда Н. А. Булганин) и главкомом Сухопутных войск, то есть вернулся на тот пост, который занимал ранее.
Думаю, что отец ожидал изменения в своей военной судьбе и был рад возвращению в Москву. Хотя, надо сказать, ему очень нравилась уральская природа и расставался он с ней с грустью. Немного беспокоила его предстоящая работа с людьми, которые в свое время остались равнодушными к несправедливым наветам на него, а некоторые повели себя просто предательски. Но, повторяю, папа никогда не был мстительным и не позволял себе, чтобы личные симпатии и антипатии вторгались в служебные дела.
В тот период времени я много работала над своей кандидатской диссертацией по одной из проблем международного права. Помимо института, занималась в библиотеках, с папой виделась лишь вечерами да по воскресеньям. Он был занят с утра до позднего времени – работа в такой должности в Москве после долгого отсутствия требовала предельного внимания. В войска поступала новая военная техника, требовавшая организационной перестройки армии, всем этим приходилось ему заниматься.
И тем более радостными были часы общения. По выходным мы ездили на дачу, иногда ходили в театр. Папа с удовольствием гулял или забавлялся с трехлетней внучкой, она была очень забавной.
В 1953 году летом был арестован Берия – человек, многие годы преследовавший и ненавидевший отца. О его аресте и расстреле много написано – и правдивого, и надуманного. Его арест проходил в условиях строжайшей секретности, когда подчас люди, вызванные в Кремль, до последнего момента не знали, что им предстоит делать. Вспоминая в последующие годы об этом событии, участники ареста вполне могли кое-что подзабыть или перепутать. И все же практически все причастные к этому событию люди рассказали обо всем правдиво.
Тем более вызывают недоумение, если не сказать больше, воспоминания сына Берии, опубликованные в 1995 году. Не знаю, чем можно объяснить тот факт, что автор исказил обстоятельства ареста своего отца, роль Жукова в этом деле. Он расписывает свои якобы дружеские отношения с папой, говорит, что он сообщал ему какую-то секретную информацию и тому подобное. Он утверждает, что папа дружил с его отцом, бывал у него дома, ужинал и, случалось, оставался ночевать. Смело должна сказать, что все это неправда. Папа не стал бы вступать в какие-либо, тем более дружеские, отношения с сыном человека, причинившего ему столько зла. Папа всегда говорил, что испытывал к Берии беспредельную злость и даже сказал ему при встрече примерно следующее: "Доигрался, сволочь! Хотел посадить всех – теперь за все ответишь!" Думаю, что эти слова достаточно красноречивы и говорят сами за себя. Да и вообще папа никогда дома не рассказывал о знакомстве с сыном Берии (мы лишь знали, что он – талантливый ученый, а после ареста своего отца выслан из Москвы).
После смерти Сталина, как известно, произошли некоторые кадровые перестановки. Н. А. Булганин стал Председателем Совета министров вместо снятого с этого поста Г. М. Маленкова. Отца в феврале 1955 года назначили министром обороны. "Георгий Константинович Жуков достиг пика военной карьеры", – отмечал Н. Н. Яковлев. Но недоброжелателей у отца, по-видимому, прибавилось, однако он был энергичен, бодр, полон планов и замыслов по реорганизации и модернизации армии.
Летом 1955 года проходила конференция глав правительств СССР, США, Великобритании и Франции в Женеве по обсуждению проблем, связанных, в частности, с решением назревшего к тому времени германского вопроса. Отец был включен в состав советской делегации. Там он вновь встретился с Эйзенхауэром, теперь уже президентом США. Наша домашняя жизнь шла своим чередом. В конце 1955 года я успешно защитила диссертацию. Мы с мужем получили отдельную квартиру, занимались ее обустройством. Папа помогал не только советами, но и делом. Он подарил нам большие напольные часы с красивым мелодичным боем, которыми я очень дорожу. Сейчас они уже весьма старые, и я всегда переживаю, если они останавливаются, – мне все кажется, что останавливается сама жизнь. Очень хочется, чтобы их жизни хватило до конца моей.
Папа работал много, часто выезжал на учения. Тогда же он начал проводить мероприятия по сокращению политаппарата в Вооруженных Силах, считая, что он неоправданно раздут. Резкое сокращение, а в ряде случаев ликвидация отдельных политических должностей вызывали большое неудовольствие со стороны бывших ранее в силе политработников. Впоследствии ему припомнили все эти меры.
В феврале 1956 года состоялся ХХ съезд партии. На нем отца избрали членом ЦК КПСС. Хрущев выступил со знаменитым "закрытым" докладом о сталинских преступлениях, обвинив Сталина, в частности, в руководстве военными операциями по глобусу и присвоении себе военных побед. Тем самым он, по-видимому, старался расположить к себе военное руководство. Уже тогда он начал плести свои интриги, бахвалиться на международной арене военной мощью страны, что отец всегда считал недальновидным. Папа же продолжал активно проводить организационную работу в армии и на флоте. Именно в эти годы начался расцвет военной науки: усиленно изучался опыт Великой Отечественной войны, готовились военные кадры с учетом новых требований и новых условий.
В сентябре 1956 года у меня родилась вторая дочка – Татьяна. Папа шутил, что я пошла по его стопам и у меня, как и у него, рождаются только девочки. Но скоро появился у него и первый внук. 29 марта 1957 года у Эллы родился сын, которого назвали в честь отца – Георгием. Дома мы все звали его Егорушкой, Егором. К большому нашему огорчению, жизнь Егора впоследствии сложилась неудачно. В 1989 году он умер.
Таня родилась 9 сентября, в день, который считается праздником освобождения Болгарии. Папа, находившийся в те дни в Болгарии, вместе с поздравлениями прислал мне в роддом болгарские фрукты. Я еще раз ощутила его теплое отеческое внимание, желание чем-то меня порадовать. А в декабре 1956 года мы радовались за него – в связи с 60-летием папу наградили орденом Ленина и четвертой медалью "Золотая Звезда" Героя Советского Союза.