Затем произошло непредвиденное. Удачливые литовские вожди возглавили русичей на периферии. Случился грандиозный переворот. Если раньше русские доверяли княжескую власть только представителям рода Рюриковичей, то теперь общины стали охотно приглашать на княжеские столы представителей литовских племен. Это стало возможно благодаря девальвации княжеской власти. Мы говорили, что князья превращались на окраинах Руси в военных вождей, которые заключали договор с общиной. Поначалу литовцы как раз и были такими военными вождями, которые могли оборонить границу и защитить общину. Например, после 1241 года временно исчезает династия князей Полоцких. Вместо одного из ее представителей – Брячислава – появляется князь-литовец Товтивил. Нет сомнений, что полоцкая община пригласила его на княжение, чтобы получить защиту в борьбе с немцами. Самого Довмонта пригласят впоследствии псковичи. Но дальнейшие судьбы Пскова и Полоцка сложатся предельно различно.
Причины вокняжения Довмонта и Товтивила одинаковы. Русским нужно обороняться против немецкой угрозы. Князья-литовцы со своими дружинами делали это гораздо эффективнее, чем доморощенные правители вроде Владимира с его "хитрым планом", сущность коего оказалась в том, чтобы сдать Прибалтику немцам.
Но самое главное, что литовцы смогли выставить себя борцами с монгольской угрозой. В Полоцк, Минск, Гродно бежали все недовольные властью монголов. Русичей, оставшихся под игом, мигранты считали предателями, равно как и князей, которые подчинились монгольскому хагану. Литовцы казались героями. Они никому не подчинялись и гордо несли стяг свободы. Беженцев было много. На этот счет имеется очень интересное свидетельство авторитетного советского и российского археолога В. В. Седова (1924–2004). Он пишет, что с XIII века в захоронениях в пограничных районах Полоцкой земли, в том числе в Нальшанском крае по Неману, обряд трупосожжения меняется на обряд трупоположения – ингумации (см.: Восточные славяне в VI–XIII вв. С. 120). На наш взгляд, это прямое свидетельство массового переселения славян в эти земли. Другие объяснения (внезапный демографический взрыв или активизация проповеди православия) не выглядят убедительно. Если русское население увеличилось естественным путем, почему оно приняло власть литовцев? Если сама литва массово крестится, почему ее князья остаются язычниками?
Объяснение только одно: в Полоцкую землю бежало большое число христиан из разных регионов Руси – из Чернигова, Суздаля, Киева. Беженцы были разобщены, дезорганизованы, ненавидели монголов и искали военных вождей. Таковыми сделались талантливые литвины вроде Миндовга и его преемников. Так случился парадокс: население Полоцкой земли, где прежде преобладали литовцы, русифицировалось, но в то же время признало власть литовских язычников. Пожалуй, это был уникальный вариант взаимодействия культур и религий на территории Восточной Европы.
Глава 3. Миндовг
1. Даниил Галицкий атакует союзников
Постепенно у литвы в узком смысле, то есть у аукшайтов, выдвигается в лидеры князь Миндовг. Русский ученый М. К. Любавский справедливо полагает, что его возвышение "на первых порах имело значение простого старшинства, предводительства в совместных военных операциях литовских князей. Другие литовские князья на первых порах являются самостоятельными и действуют отдельно и независимо от Миндовга" (Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно. III. Образование Великого княжества Литовского).
Политика литвы постепенно меняется. В 1229 году литовские отряды нападают на Смоленск, атакуют Мазовию и Полесье (1230), но при посредничестве Даниила Галицкого мирятся с полесскими князьями. Затем читаем о многочисленных литовских набегах на восточные княжества русичей. Один из таких набегов владимиро-суздальцы отбили в 1238 году, сразу после татарского нашествия. Литовцев было довольно много, 7000 конных воинов. Русичами командовал великий князь Ярослав Всеволодович (1238–1246), отец Александра Невского, и он одержал победу. Это означает, что русские потери от монгольского нашествия сильно преувеличены, хотя бедствие было страшное. Но многие русичи попрятались по лесам, и военный потенциал в княжествах был. Его хватало для усобиц и столкновений с менее грозным противником, чем монголы.
Отрывочные сообщения о литовских набегах – вот всё, что известно о становлении нового княжества. К началу 1240-х годов Миндовг становится первым (еще не главным) среди литовских князей. Это самый хитрый, отважный и талантливый вождь. Мы не знаем лишь одного: пределов его власти и границ его страны. Но в 1245 году Миндовг уже столь силен, что предлагает Даниилу Галицкому помощь в борьбе с венграми и поляками. В итоге Даниил обошелся без нее, а поляки с венграми потерпели поражение от галицкого князя в знаменитой битве при Ярославе.
Миндовг был по меньшей мере союзником Даниила, если не вассалом. На земли ятвягов Даниил претендовал совершенно точно. Вполне вероятно, что он даже натравливал ятвягов на своих противников, когда это было необходимо. Например, ятвяги разоряли Мазовию, но не трогали Волынь. Почему? Объяснение одно: они были подручными Даниила, хотя и не входили в его державу напрямую.
Положение начало меняться после 1230 года. В это время один из польских князей, правитель Мазовии и Куявии Конрад, призвал Тевтонский орден для борьбы с пруссами и ятвягами. Немцы получили в лен от поляков область Хелмно, которую быстро освоили за счет притока колонистов, а ее столицу переименовали в Кульм. Затем началось планомерное наступление тевтонов на пруссов. Те сражались отчаянно, часто восставали, но силы были неравны. Пруссы, как и племена Ливонии, больше напоминают разобщенных индейцев, героически погибавших в войнах с колонизаторами. К счастью, многие обитатели Пруссии всё же спаслись, бежав к Миндовгу и поступив к нему на службу. Это стечение обстоятельств усилило литовского князя и позволило возвыситься над другими. Миндовгу всё шло на пользу.
Когда немцы прижали пруссов, ятвяги оказали поддержку родне. Они сделали это вопреки воле Даниила Галицкого, который как раз искал пути для сближения с Западом против монголов.
В 1247 году умер князь Конрад Мазовецкий. Мазовию унаследовал его сын Болеслав. Он правил всего один год и скончался бездетным. Болеславу наследовал другой сын Конрада – Земовит (1248–1262). Куявия досталась еще одному сыну – Казимиру (1233–1267), потомкам коего суждено объединить Польшу.
Правители Мазовии попросили Даниила утихомирить ятвягов. Политически близорукий правитель Галиции откликнулся на просьбу друзей с Запада и вместе с поляками выступил против ятвяжских родов, которые честно союзничали с русскими и не нападали на Волынь.
Поход начали с размахом. В состав галицко-волынского войска входили подразделения половцев. Ляшскую армию возглавил лично князь Земовит. Для самих ятвягов нападение русских стало большим сюрпризом.
На ятвягов шли галицкие полки Даниила, волынские – его брата Василька, а также дружины младших князей – сына Василька, Владимира Васильковича, сына Даниила – Льва и т. д.
Поляки всё испортили: разграбили первую попавшуюся деревню и подожгли. Огонь подал знак ятвягам, что война началась, и они успели собраться с силами. В итоге "собралась вся земля Ятвяжская", – говорит Галицко-Волынский летописец. Ятвяги напали на ляхов, закипело сражение.
Даниил Галицкий и Василько Волынский направили стрелков в тыл врагу и одержали победу. Ночью ятвяги нападали на русские караулы, а поутру к лесовикам пришли на помощь пруссы. Предстояла новая битва.
Ляхи и русичи сошли с коней. "Щиты их были как заря, шлемы как восходящее солнце, копья они держали в руках, как многочисленный тростник, а с двух сторон шли лучники, держа в руках самострелы и наложив на них стрелы против ратников, а Даниил сидел на коне и воинов строил в отряды", – любуется летописец.
Увидев ощетинившуюся фалангу и арбалетчиков, пруссы не решились напасть. Ляхи и русичи продолжали поход, вышли к реке Нарев, захватили несколько укреплений и освободили пленников, захваченных ятвягами в прежних набегах.
"И вернулись они со славой в свою землю, следуя пути своего отца, великого Романа, который некогда устремлялся на поганых, как лев, так что им половцы пугали детей", – восхищается летописец. Непонятно, сопутствовал Даниилу успех или хронист просто добавил восхваления, чтобы скрыть жалкие результаты похода. Единственным правителем, который выиграл, оказался Миндовг. Литва сплотилась вокруг него, и тот завершил объединение основного массива литовских земель.
2. Причины войны
Мотив похода Даниила Галицкого на ятвягов всё же остается не совсем ясен. Попробуем разобраться.
В эти годы Миндовг и его литва, а также жемайты, пруссы, ятвяги вели борьбу против Тевтонского ордена. К прусским племенам присоединился Святополк Поморский – князь кашубов, который ненавидел поляков и немцев. Таковы контуры северной коалиции, которую условно можно назвать "языческой".
Даниил оказался в другой коалиции, во главе которой стояли князья Куявии и Мазовии.
В свою очередь, тевтоны были союзниками Конрада Мазовецкого, и какие-то рыцари "тепличи, рекомые соломоничи" (то ли поляки, то ли тевтоны) пытались захватить у Даниила волынский город Дрогичин в 1237 году, но были разбиты. Сам Конрад со временем превратился из врага в союзника Даниила.
Следовательно, Даниил оказался другом тевтонских рыцарей. Но об этом русские патриотические историки, конечно, всегда предпочитали умалчивать, чтобы образ Даниила как борца "за Русь святую" не померк в глазах массового читателя.
В. Т. Пашуто вообще полагает, что виновником войны Даниила с ятвягами был… Миндовг, который якобы нарушил мирный договор 1219 или 1220 года, заключенный литовскими племенами с Волынью. Так ли это? Сомнительно. В своих предположениях мы можем опираться только на невнятные сообщения о литовских набегах на владения Даниила, которые помещены в Галицко-Волынской летописи под 1246, 1247 и 1248 годами (они упомянуты перед статьей о битве при Ярославе). Между тем реальная битва при Ярославе произошла в 1245 году. Хронология перепутана Галицко-Волынским летописцем столь основательно, что уяснить, когда произошли набеги, не представляется возможным. К тому же нет и речи о том, чтобы их возглавил Миндовг.
Реально другое: Даниил выступает в фарватере политики католических князей и наносит литве удар в спину. После этого ятвяги превращаются во врагов волынян и отвечают набегами.
Таким образом, описанный нами поход Даниила и Земовита на ятвягов – это эпизод войны польских князей против пруссов, литвы и Святополка Поморского. То, что одним из выгодополучателей оказался Миндовг, – результат непродуманности действий агрессоров. Поход привел к консолидации балтов. Литовцы обнаружили, что волыняне их предали, и предпочли собраться и выжить вместо того, чтобы покориться и погибнуть. С ними солидаризировалась часть русских – та, что бежала от татар, ибо немцам она тоже не стремилась покориться.
В 1248 году Миндовг объединил часть балтийских племен под своей властью и стал великим князем Литовским. Ему подчинялись также русские города Новогрудок, Слоним, Гродно, а Полоцк попал в зависимость. Полоцкий князь Брячислав исчез – то ли умер своей смертью, то ли был убит. Местные русские предпочли подчиниться литовцу-язычнику, чем пасть жертвой ливонских рыцарей. Князем Полоцким по приглашению местной общины становится племянник Миндовга – Таутвилас (Товтивил).
Так на берегах Балтики сложился литовско-русский альянс, который преобразит Литву и погубит западных русичей. Довмонту было в это время, по самым осторожным подсчетам, от двенадцати до восемнадцати лет.
3. Распря в Литве
Параллельно с войной против литвы Даниил Галицкий вел переговоры с римским папой о церковной унии. Но папа был осторожен, требовал гарантий и доказательств лояльности. Одним из них была война против язычников, то есть литвы. Даниил должен был зарекомендовать себя истинным христианином. В христианстве русских на Западе имелись вполне обоснованные сомнения. На Руси процветало двоеверие, о чем свидетельствует множество археологических находок. Напомним лишь один артефакт, но яркий. В русских кладах ученые часто находят "змеевик" – медальон, на аверсе которого изображен христианский символ, а на реверсе – странная голова с клубком волос или рук в виде змей. Перед нами то ли Кощей, то ли горгона Медуза. Ученые идентифицировать его не могут, но очевидно, что с христианством данный персонаж не имеет ничего общего.
Двоеверие позволяло русским дружить с литвой и иными язычниками и вообще было знаком толерантности наших предков по отношению к соседям. Представителям католического суперэтноса это не нравилось, они пытались навязать русичам свои стандарты. Западник Даниил охотно их усвоил, что привело к войне с недавними друзьями, больше того – со своими же подданными. То есть галицкий князь по факту присоединился к крестовому походу Европы в Прибалтике, хотя крестоносное движение было глубоко чуждо истинному православию.
Даниил Галицкий и Василько Волынский возобновили войну с ятвягами и продолжали переговоры с Римом о церковной унии.
За ятвягов вступился Миндовг. Но военные действия продолжались недолго. Умный Миндовг понимал, что при двойном натиске с севера и юга – со стороны ливонцев и Даниила – он обречен. Поэтому дальнейшие события приняли выгодный характер для волынян. Война прекратилась, а Даниил женился на племяннице Миндовга (первая жена галицкого князя происходила из рода смоленских Мономашичей и к тому времени умерла). В отношениях с литвой князь Галицкий проявил хитрость и расчет: он использовал брак для того, чтобы создать прорусскую православную партию среди балтов. Даниил опирался на братьев своей новой литовской жены – Товтивила и Едивида (первое имя Галицко-Волынский летописец транскрибирует как "Тевтивил", второе по-литовски могло звучать как Эдивидас; оба встречаются в Хронике Быховца) и попытался внести раскол среди литвы, что удалось, но не сразу.
Узнав о происках Даниила, Миндовг немедленно послал своих племянников Товтивила и Едивида в поход на восточных русичей под началом жмудского Викинта/Викинтаса (Выкинт русских летописей). Этот последний приходился Миндовгу то ли братом, то ли мужем его сестры, то есть свояком. Именно Викинт разгромил при Шауляе крестоносцев и положил конец существованию ордена меченосцев. Он признавал верховную власть Миндовга, что свидетельствует о высоком уровне государственного мышления у обновленной литвы: во имя общей цели многие представители этого племени могли жертвовать своими амбициями.
Литовцы прошли через Смоленскую землю и вторглись во Владимиро-Суздальскую Русь, пользуясь тем, что в ней начались распри. В 1246 году в Каракоруме был отравлен великий князь Ярослав. Его сыновья Андрей и Александр Невский отправились к Батыю, чтобы выпросить ярлыки на княжение. Невский претендовал на Киев и Южную Русь, Андрей хотел стать господином Севера. Оба признали власть монголов.
Пока они находились в Орде, Владимиро-Суздальская земля пережила драму. Во Владимире-на-Клязьме вокняжился Святослав Всеволодович (1246–1248), сын Всеволода Большое Гнездо и брат недавно умершего Ярослава. Князь взял власть по старому славянскому праву, по родовому старшинству. Но это право признавалось уже далеко не всеми. Против старейшего правителя выступил единокровный брат Андрея и Александра Невского. Звали этого княжича Михаил Хоробрит, правил он в Москве. Считается, что во время кампании 1237–1238 годов монголы дотла разорили Москву, но через какой-то десяток лет московский правитель Хоробрит оказывается столь силен, что оспаривает у своего дяди Святослава великий владимирский стол. Либо москвичи во время монгольского нашествия разбежались по лесам, либо город и княжество получили пополнение за счет беженцев из южных районов Руси, прежде всего из Черниговщины, которую монголы подвергли страшному погрому.
Святослав бежал, и великим князем Владимирским сделался Михаил Хоробрит (1248). Но ему исключительно не повезло: как раз в этот момент пожаловали разбойники-литовцы – Викинт, Товтивил и Едивид. Вспыхнуло кровавое сражение на реке Протве, которое Михаил проиграл и пал на поле боя. Великокняжеский стол повторно захватил Святослав Всеволодович. Выяснилось, что Владимиро-Суздальское княжество по-прежнему многолюдно и обладает серьезным военным потенциалом. Святослав собрал войско, выступил против литвы, занимавшейся грабежом, и нанес ей поражение в битве при Зубцове в Тверской земле.
Выиграли от этого братья Андрей Ярославич (1248–1252) и Александр Невский. Последний вокняжился в Киеве, а первый – во Владимире-на-Клязьме, хотя правил недолго, потому что плел заговор против монголов, породнился с Даниилом Галицким, в одиночку поднял преждевременное восстание против Орды, был разбит и бежал за море, а ярлык на великое владимирское княжение достался Александру Невскому (1252–1263), который полностью подчинил Орде Владимирскую землю и Новгород. Западную Русь, несмотря на все интриги Даниила Галицкого и его заигрывание с Европой, ожидала та же судьба, поэтому поступок Невского выглядит логично. Лечь костьми за Европу и пасть в битве с татарами при огромном неравенстве сил – сомнительный подвиг. Больше того, это откровенная глупость, а недостатком ума Александр Ярославич не страдал.
После неудачной битвы при Зубцове трое литовских князей – Викинт, Товтивил и Едивид – возвратились к себе через Смоленщину. Не означает ли их свободное передвижение, что литовцы возобновили старый союз со смоленскими Мономашичами? Друзья и враги менялись местами в те времена довольно быстро.
По возвращении выяснилось, что князей-неудачников в Литве не ждут. Миндовг присоединил их уделы к своему княжеству, а теперь не хотел отдать.
Он подослал убийц к Викинту, Едивиду и Товтивилу, а Жемайтию и Полоцк напрямую подчинил себе. Молодые княжичи и их дядя, однако, спаслись от убийц и бежали к Даниилу Галицкому. Это заставляет задуматься. Так ли уж невинны были эти трое князей – Товтивил, Викинт и Едивид? Или же правитель Галича тайно подбивал их уничтожить Миндовга, а когда заговор раскрылся, все трое прибежали к своему вдохновителю?
Разъяренный Миндовг прислал к Даниилу гонцов с требованием: "Не оказывай им милости".
Даниил Галицкий проигнорировал просьбу. Он стал обладателем заложников, которых всегда можно пустить в дело. Но прежде – возобновил войну с литвой, словно был раздосадован из-за провала некоего плана. Это подтверждает нашу версию: галицкий князь готовил убийство Миндовга с помощью своей агентуры, с которой поддерживал связь через собственную жену – сестру Товтивила и Едивида. Но Галицко-Волынский летописец, как человек Даниила, перевернул сюжет. Миндовг оказался в его описании полным чудовищем, а литовские князья – невинно пострадавшими.