Совершенно объективными данными следствия установлено, что всюду, где членам организации удалось в качестве инженеров и служащих подчинить своему влиянию хозяйственный аппарат предприятия, неизменно повторялись нижеследующие явления: мощные пласты и доходные шахты, которые могли давать десятки миллионов пудов хорошего угля, выводились из строя, затоплялись, умышленно взрывались и заваливались. Наоборот, разрабатывались убыточные шахты, с плохим углем, который был явно негоден и при употреблении портил паровозы.
В целях срыва промышленности и дискредитирования социалистической рационализации производства была в высшей степени тонко разработана и проводилась в жизнь система вредительства именно под видом рационализации производства.
Закупалось за границей ненужное оборудование, иногда устарелые машины, иногда, наоборот, самые новейшие, применение которых заводами было невозможно по техническим условиям южноугольного района. Так, например, в Америке были закуплены врубовые машины, пригодные лишь для твердых пластов, и пущены в работу на мягких пластах. Заказы производились со специальной целью их несвоевременного выполнения. Часто выписывались совершенно ненужные механизмы, отдельные части механизмов выписывались разновременно. Переоборудование шахт всюду, где контрреволюционерам удавалось поставить во главе дела своих людей, производилось злостно-халатно, что приводило к многочисленным несчастиям, авариям и разрушениям. Установлено, что всюду, где организация саботажников сумела поставить своих людей, состояние продукции и финансовая мощь предприятия катастрофически падали. Заговорщики стремились всеми мерами к ухудшению положения рабочего на шахтах. Жилища не ремонтировались, опасные работы производились с преступной небрежностью и с прямым нарушением элементарных правил безопасности. При расчетах рабочие нередко обсчитывались, оскорблялись, сознательно провоцировались на стачки. "Неудобных" рабочих увольняли. Заговорщики проникли и в инженерно-техническую секцию профсоюза, что давало им возможность устранять от руководства и работы рабочих-выдвиженцев, коммунистов и честных специалистов, преданных делу социалистического строительства.
Следствием установлено, что участники организации финансировались заграничным белогвардейским центром.
Преступники арестованы и содержатся под стражей. Обвинение предъявляется им по ст. 58.11 и 58.7. По окончании следствия дело будет передано в Верховный суд СССР".
Сейчас в газетах опубликовано много статей, где сообщаются другие подробности так называемого "Шахтинского дела". Авторы этих публикаций освещают события шестидесятилетней давности очень тенденциозно и субъективно. Что на самом деле произошло весной 1928 года и кем на самом были все осужденные по "Шахтинскому делу" – жертвами произвола ОГПУ или подлинными вредителями и врагами советской власти?
В начале 1928 года органами ОГПУ была раскрыта вредительская организация среди инженерно-технических работников каменноугольной промышленности в Шахтинском районе на Северном Кавказе. В ходе следствия было установлено, что сфера действий вредительской организации выходила далеко за пределы Шахтинского района и что центр ее также находился вне территории этого района.
Конечные результаты следствия выявили, что организация вредителей:
"1. Охватывала собой не только наиболее крупные рудоуправления Донбасса и руководящий центр Донугля, но имела своих сторонников и активных членов среди высшего руководящего технического персонала каменноугольной промышленности в Москве.
2. Была связана с такими же организациями в других отраслях промышленности.
3. Одновременно была связана… с органами и деятелями иностранных держав, не имеющими никакого отношения к каменноугольной промышленности как таковой.
4. Ставила своей задачей не только экономическое вредительство, но и прямое оказание помощи неприятелю в момент грядущей подготовляемой капиталистическим миром интервенции".
Вредительская организация целиком состояла из инженеров и техников, работавших до революции в угольной промышленности (Матов, Калганов, Березовский и др.), и бывших шахтовладельцев и акционеров (Самойлов, Колодуб и др.). В среде вредителей нашли свое место и меньшевики: инженер Калнин, техник Васильев.
Возникновению и развитию вредительства в угольной промышленности способствовало то обстоятельство, что большинство инженерно-технического персонала после Гражданской войны возобновило свою работу на тех же шахтах и рудниках, где они работали до революции. Здесь сгруппировались старые служащие и бывшие собственники, объединенные общим мировоззрением, общими политическими взглядами, связанные между собой близким знакомством, давней дружбой, а иногда и родством.
Указания о начале вредительства были получены служащими от своих бывших хозяев на совместном совещании владельцев и инженеров в Ростове-на-Дону в 1920 году, во время последнего съезда совета горнопромышленников, который происходил вскоре после освобождения Донбасса от белых частями Красной Армии.
До 1924 года вредители действовали самостоятельно, не проводя совместных акций и не придерживаясь определенного плана. Они лишь старались исполнить полученные в 1920 году директивы. С 1922 года служащие, потерявшие связь со своими хозяевами, пытались восстановить ее путем переписки и получить указания, но попытки эти носили случайный и личный характер.
В конце 1922 года на отдельных рудниках оформляются местные вредительские организации. Первая такая организация возникла во второй половине 1922 года в донецко-грушевском рудоуправлении, затем – во власовском, несветаевском и других. К этому времени от бывших хозяев начинают поступать не только инструкции, но и деньги. Деньги распределялись среди членов организации, в зависимости от значимости того или иного участника, под видом вознаграждения… "со стороны хозяев за сохранение в порядке отобранных у них шахт, за переоборудование и улучшение их и, наконец, за сокрытие от соввласти наиболее ценных месторождений с тем, чтобы наиболее важные подземные богатства к моменту падения советской власти могли быть возвращены хозяевам нетронутыми и неистощенными" (из показаний Березовского). Как видно из этих данных, в тот момент вредительство еще носило пассивный характер.
По мере укрепления советской власти вредительские организации начинают переходить от саботажа к активному вредительству. Как выявило следствие, системы организованного вредительства, установившиеся затем на отдельных рудниках, мало чем отличались друг от друга.
Расстановка вредительских кадров производилась по следующему принципу: 1) шахта, 2) механизмы, дающие энергию, и 3) контроль. Вредители считали, что "только при сочетании этих трех элементов вредительскую работу можно построить планомерно, не боясь провалов". (Из показаний Березовского.) Свои вредительские действия технический персонал, как правило, объяснял "неполадками" производства, якобы вызванными "советской системой управления промышленностью".
Вредительство шло в направлении дезорганизации производства и создания условий, вызывавших искусственное недовольство рабочих советской властью. Выражалось вредительство в сокрытии ценных участков и пластов с одновременным пуском нерентабельных шахт; систематическом срыве добычи угля; неправильном использовании и несвоевременном ремонте механизмов; систематических авариях; срыве проводимой механизации добычи угля; неправильном ведении и задержке горных работ; неправильной проходке и в ряде других, более мелких вредительских действий. В области капитального строительства производились ненужные и дорогостоящие работы, а работы, носившие срочный характер, или не производились или выполнялись с большим опозданием, без смет и проектов. Умышленно нарушались самые элементарные правила техники безопасности, что влекло за собой несчастные и даже смертельные случаи. Заработок рабочих искусственно снижался. Задерживалась реализация заключенных коллективных договоров. Умышленно создавались тяжелые материально-бытовые условия.
Чтобы гарантировать себя от провала, вредители старались не допускать на шахты и в аппарат рудоуправления специалистов-коммунистов.
Более опытные и осторожные вредители (подобно инженеру Кузьме) проводили вредительство так тонко и осмотрительно, что не только не было заметно его следов, но, наоборот, внешне рудник (Власовский) производил весьма хорошее впечатление.
В течение 1924–1925 годов вредительские организации были созданы почти во всех рудоуправлениях Донбасса. Возник и оформился контрреволюционный центр в самом "Донугле". Он развивался аналогично организациям на рудниках, начиная от индивидуальных связей отдельных инженеров с их бывшими хозяевами и кончая созданием единой вредительской организации. Контрреволюционный центр был тесно связан со своей периферией и заграничными организациями бывших углепромышленников.
Финансирование вредительских организаций производилось бывшими углепромышленниками и иностранными капиталистическими кругами. Передаточными инстанциями служили официальные дипломатические представительства ряда иностранных держав в СССР. Деньги поступали от объединения бывших углепромышленников Юга России, французского объединения бывших владельцев предприятий в России, аналогичного польского объединения и ряда германских фирм (АЕГ, Эйкгофа, Костера, Сименс и Шуккерта и т. д.) и, наконец, от иностранных разведывательных органов. Передавались деньги через французские и польские официальные представительства в СССР или при поездке членов организации за границу. Деньги от немецких фирм получались в виде процентов за заказы и пересылались в СССР через представителей фирм, инженеров и монтажников, причем оборудование для нашей промышленности поставлялось заведомо негодное.
По далеко не полным подсчетам, общая сумма денежных средств, поступивших из-за границы только за три последних года (1925, 1926, 1927) существования вредительской организации, выразилась в 600–700 тыс. рублей.
Особенно активную связь с вредительской организацией поддерживали француз Ремо (в прошлом – директор Берестово-Богодуховского рудника) и поляк Дворжанчик (бывший директор ряда рудников и копей, эмигрировавший в 1919 году в Польшу).
С созданием "Харьковского вредительского центра" вполне организованный характер приняла и пересылка "информационных" сведений за границу через ездивших туда по делам службы членов организации. В состав руководящей группы "Харьковского центра" вошли инженеры Матов, Бахтиаров, Братановский, Казаринов и др.
"Харьковский центр" не ограничивался только захватом руководящих постов в Донугле и в рудоуправлениях; он стремился проникнуть в инженерно-техническую секцию и в смежные с угольной отрасли промышленности. Следуя полученной из-за границы инструкции, "Харьковский центр" организовал антисоветскую пропаганду. Рекомендовалось два метода проведения ее в жизнь: пропаганда "сверху вниз", от высшего служащего до среднего и низшего, уже соприкасающегося с рабочей массой, и непосредственная контрреволюционная пропаганда среди рабочих путем широкой "общественной работы".
На случай войны намечались мероприятия, способствующие интервенции, в частности нарушение работы транспорта, организация забастовок рабочих и т. д.
Одним из характерных методов вредительства в Донбассе являлось частое изменение организационной структуры как центрального аппарата Донугля, так и его периферии. Этому сопутствовала весьма сложная система бухгалтерского учета с обилием различных форм и частыми их изменениями.
Контрреволюционная организация в угольной промышленности в своей деятельности была тесно связана с иностранными капиталистическими кругами и разведками ряда стран. В 1925 году была установлена постоянная связь с польской разведкой, которая за получаемую шпионскую информацию выплачивала ежегодно 40–50 тыс. рублей. Передача сведений полякам производилась через специальных курьеров, приезжавших в Донбасс. Один раз сведения были переданы непосредственно самому польскому посланнику Патеку во время его посещения Донбасса. По заданиям польской разведки организация, кроме шпионажа, проводила и вредительские акты.
В конце 1925 года был налажен постоянный контакт с французской разведкой в отношении экономического шпионажа. Представители "Харьковского центра" (Юсевич и др.) во время их пребывания в Париже по делам службы не раз посещали французское военное министерство для получения инструкций и передачи шпионской информации.
Кроме того, было установлено, что ряд крупных объединений германской промышленности под видом "русских отделов" имел самостоятельные разведывательные резидентуры. Шпионы и диверсанты направлялись в СССР под личиной инженеров, техников, монтажников. В частности, такой шпионской резидентурой являлся русский отдел фирмы АЕГ (Всеобщая компания электричества), руководимый в то время одним из белогвардейских эмигрантов. В марте 1926 года в этом отделе с участием представителей от вредительской организации было проведено совещание, на котором обсуждался план подрывной работы в СССР.
Представители разных немецких фирм, приезжавшие в Советский Союз, выполняли роль связистов между иностранными разведками и контрреволюционной организацией в угольной промышленности (инженер Гесслер от фирмы Зейферта и др.). Ряд служащих фирмы АЕГ, посланных в СССР для производства монтажных работ (инженер Отто, монтер Майер, инженер Вегнер, Бадштибер – монтер фирмы Кнапп и др.), получил одновременно задание по вредительской работе. Им были даны явки к членам местных вредительских организаций. Упомянутый Отто, как было установлено во время судебного следствия, являлся старым шпионом, работавшим в России еще до революции.
"Шахтинское дело" помогло выявить общий фронт вредительских и шпионских действий в СССР ряда иностранных разведок. Проникая в угольную промышленность и организуя в ней вредительство, иностранные разведки надеялись подорвать одну из основных отраслей социалистической индустрии, имеющую важнейшее стратегическое значение.
Комментарий Александра Севера:
"Добавим к сказанному автором неизвестные ему подробности, связанные с "Шахтинским делом", которое часто называют "Делом Донугля".
В марте 1928 года руководство ОГПУ доложило И. В. Сталину о раскрытии чекистами вредительской организации в системе "Донугля". Вот текст этого сообщения:
"Полномочным Представительством ОГПУ СКК открыта мощная организация, многие годы оперирующая в Донугле. Ввиду того, что означенное дело вышло из рамок данного района и дальнейшее развитие упирается в необходимость производства следствия в Харькове (Пр[авле]ние Донугля), в Москве (ВСНХ СССР) – нами дано распоряжение следствие по означенному делу сосредоточить в Москве, т. к. совершенно ясно из дела вытекает, что эта организация, имеющая Центр в Москве, руководит вредительством не только в угольной нашей пром[ышленное]ти, но и в др. отраслях н[ародного] хозяйства.
Суть дела сводится к следующему: в Донецко-Грушевском, Власовском, Несветаевском, Щербиновском, Горловском и, вероятно, др. Рудоуправлениях, а также в Пр[авле]нии Донугля и ВСНХ СССР эта организация в течение ряда лет занималась и занимается систематическим] разрушением Донугольского хозяйства.
Деятельность этой организации направляется из Польши (ДВОРЖАНЧИК, бывш. а[кцио]нер ДГРУ) и Германии (ШКАФ – бывш. пр[едседа]тель Акционерного О[бщест]ва ДГРУ). АУЭРБАХ и ИГНАТЬЕВ бывш. а[кционе]ры ДГРУ, некоторыми членами Акционерного] О[бщест]ва "РПИТ" и ПАРАМОНОВЫМ через Московский (ВСНХ СССР) и Харьковский Пр[авле]ния Донугля в Центре. Задание из Германии получается как инженерами] Донугля, командируемыми за границу, так равно передаются и специалистами [германских] фирм, приезжающими в СССР (МАЙЕР, OTTO, ВЕГНЕР от "А.Е.Г", ВЕСЛЕР от "Ф. ЗЕЙФЕРТ", КОСТЕР и БАДШТИБЕР от "КНАППА"). Работа ведется на средства, получаемые из-за границы, по показаниям инж[енера] БЕРЕЗОВСКОГО и штейгера ГАВРИЩЕНКО, присылаемые из Польши и Германии. Организация ставит перед собой широкие задачи, различные на раз[ных] этапах развития самой организации. В 1919–1920 гг. задачи сводились к тому, чтобы при отступлении красных "сохранить в переходный момент имущество и оборудование рудников в полной ценности", но впоследствии программа ор[ганиза]ции стала значительно шире.
"…Уже в 1925–1926 гг. вопрос стал иначе, в плоскости нанесения прямого вреда сов. власти посредством приобретения ненужного имущества за границей, вкладывания капитала нерационально и заторможения его, его обращения, понижения качества продукции, повышения себестоимости продукции, увеличения зольности в угле, посредством этого нанесения в первую очередь вреда транспорту, уменьшения возможности конкуренции с заграницей и т. д. Все это было направлено к подрыву хозяйства не только ДОНУГЛЯ, но и остальной индустрии СССР. Разговор в организации идет уже не о сбережении ценностей для старых хозяев, а прямом вредительстве Советскому хозяйству" (показания инж[енера] БЕРЕЗОВСКОГО H.H.).
С более полной увязкой специалистов ДОНУГЛЯ с заграницей с изменившейся обстановкой, осознанием своей силы и почти полной безнаказанности, по указке из-за границы организация в конце 1926 г. производит переоценку ценностей, – программа организации пересматривается, дополняется и увязывается с возможностью интервенции в СССР. План, охватывающий деятельность организации в новом объеме, должен поступить из-за границы в 1928 г. Организации на места даны уже конкретные задания по проведению крупных аварий, выведению из строя крупных установок (котлов, электростанций, турбин и т. п.), но пока не указаны сроки выполнения. Инж[енер] БЕРЕЗОВСКИЙ так характеризует третий этап работы организации:
"…С 1927 г., я считаю, начался третий этап нашей работы, в смысле увязки всей нашей деятельности с интервенцией СССР. Третий этап – это вопрос о возможности интервенции. В связи с этим этапом должны были получиться более точные указания. Нами уже была проделана большая подготовительная работа на случай интервенции, нужно было обдумать каждому на месте, каким образом можно было нарушить деятельность предприятия, т. е. остановить его самодеятельность.
Так как уголь является основой всего хозяйства, и в первую очередь транспорта, тяжелой индустрии и химической промышленности, то нами ставился вопрос, по сути дела, о срыве всей промышленности СССР во время интервенции. Было дано задание на местах изыскать возможность крупного вредительства, в смысле выведения из действия основных установок, котельных, турбин так, чтобы немедленно понизить темп добычи и тем самым вызвать кризис во всем хозяйстве. Поражения, наносимые рудникам, должны быть такими, чтобы после, в конце концов, их можно было бы восстановить – рудники не должны быть разрушены окончательно. Задачи третьего этапа сводились к тому, чтобы быстро и сильно понизить обороноспособность страны. Кроме этого, тут встала очень серьезная задача, чтобы при переходе рудника обратно к белым сохранить их ценность от возможного разрушения таким способом, чтобы рудники совершенно не исчезли, дабы при приходе белых старые хозяева не очутились у разбитого корыта".