...Упыря на нарах уже не было. Чудное место, мужики были правы.
Я ухожу из подвала со странным чувством привыкания к станции. Чем больше я ее узнавал, тем меньше я ее боялся.
Выходя на улицу, зажмуриваюсь. Снова больно глядеть на солнце, игриво ласкающее лысину бюста Ильича перед входом. К сожалению, очки в нашей автолавке не продаются - на мой запрос прапор угрюмо заметил: "Ага, и еще купальничек впридачу завернуть?".
Несколько минут с увлечением наблюдаю, как формируется пробка на площади, образованная слоноподобным бронированным КрАЗом-миксером, двумя БРДМами и несколькими бортами. Какой-то солдат, стоя сзади за миксером, знаками подсказывает маневры водителю. У КрАЗа одиннадцать зеркал, установленных по периметру кабины, в которые водитель наблюдает за подсказкой. Но все равно видимость в его кабине плохая - бойницы освинцованных окон совсем крошечные. Нередки случаи, когда при сдаче назад такие КрАЗы давили людей, не попадавших в обзор зеркал...
Пробка рассасывается. Я вижу подъезжающий ЗИЛ-131 с моим водилой, и почти сразу же с АБК приходит команда. Все в сборе.
Домой.
Второй выезд закончен.
КПП Копачей проскакиваем, как по маслу. В отличие от пресловутой "мечты могильника", этот ЗИЛ еще не успел набрать "вторички", ни на резину, ни на металл. Да и пропускная норма у Копачевских существенно выше, тридцать или пятьдесят миллирентген, но главное, что ребята здесь хорошие, с пониманием. Я вижу в зеркало, как КППшный дозер машет нам рукой - можно ехать.
Лелевский ПуСО тоже проезжаем без задержки. В Чернобыль не едем, объезжаем вправо через Залесье. Дорога хуже, но движение свободнее. Я здорово проголодался; уже половина третьего, удивительно, как быстро прошел день. Столовая, наверное, закроется до того, как мы вернемся. Плевать, возьму сухпай.
Возбуждение постепенно отпускает. Водитель понимающе молчит, и я задремываю под монотонное поскрипывание пружин сиденья...
...Вечером в бригадном клубе, устроенном под открытым небом и состоящем из нескольких десятков скамеек и сцены с полотняным экраном, показывали "Скарамуша". Безбожно поцарапанная копия без конца рвется. Я не выдерживаю и ухожу в штаб разведбата, который с некоторых пор после десяти вечера превращается в "офицерское собрание".
У входа курят тезка-Иванов и Игорь, который со скучным выражением лица оповестил меня о том, что ночью ему приезжает замена. Некто Федорчак.
Мне грустно. Игорь был для меня всезнающим, всепомогающим жрецом станции, который делился со мной ее секретами.
Шахтеры как следует надрались на проводах. Я попрощался с Игорем еще до полуночи и уснул почти сразу, не обращая внимания на гульню в палатке.
Завтра мне снова на станцию, на этот раз - на крышу тройки. Все делают круглые глаза, когда я говорю об этом. Дрюня говорит, что крыша - "самое то" на ЧАЭС. Поживем - увидим.
...Утром на тумбочке я обнаруживаю солнцезащитные очки - подарок Игоря. Слегка ортодоксальной формы, они тем не менее имели широкие и темные стекла, хорошо прикрывая глаза.
Я надевал их в каждую следующую ходку, не обращая внимания на наезды отцов-командиров, жаждущих лицезреть мои глаза в момент раздолбона. Отмазка была железной - врачи рекомендовали одевать очки для защиты глаз от излучения в непосредственной близости....... И т.д., и т.п..
Я унаследовал их от жреца ЧАЭС.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ...Тот вооружен
7 августа 1986 г.
"...Взрывы привели к полному разрушению реактора и его активной зоны, систем охлаждения, а также здания реакторного зала. На крышу машинного зала (третьего энергоблока - СБ), на территорию вокруг АЭС были выброшены железобетонные и металлоконструкции, графитовые блоки и их куски. Из жерла реактора поднимался столб продуктов горения в несколько сотен метров высотой, и мощный поток газовой радиоактивности."
"... куски арматуры, графита сбрасывали руками с крыши машинного зала..."
Из сайта "Черная метка в истории человечества"
ЧАЭС, третья ходка
...Спины в пропитках перед моим лицом монументальны, как у скульптур сталинских времен. Мы синхронно подымаемся на пару ступенек вверх по лестнице и снова застываем. Кто-то тянет носом:
- Ну, бля, газанул...
Очередь отзывается смехом. Однако шутки и подколки быстро угасают, как, наверное, погаснет и зажженная в этой атмосфере спичка. Курить не разрешается. Впрочем, с этим мало кто считается, судя по устойчивому табачному духу.
Воздух недвижим. Жарко. Душно.
Отметка "14".
Ждать, по всей видимости, нужно еще часа три...
Каждая ходка на станцию - событие. Ходка на крышу третьего энергоблока - апофеоз всего, что я видел на ЧАЭС.
Оба энергоблока - третий и четвертый - конструктивно находятся в одном здании, под единой крышей. При желании можно подняться на крышу "тройки", расположенной на высоте более 70 метров, поплутать немного по переходам с уровня на уровень, затем, ориентируясь на полосатую трубу-этажерку, подойти к развалу и даже заглянуть в жерло "четверки".
Это при желании.
Мы часто спорили: сможет ли подобный смельчак самостоятельно спуститься вниз. Может, и смог бы. Первые пожарные смогли. Те, кто уже умер.
Крыша была многопрофильной - в нескольких местах, для того чтобы добраться до верхних площадок, надо было карабкаться по пожарным лестницам. Коварство и непредсказуемость радиационного поля, постоянно меняющегося из-за "выхлопов" из разрушенного реактора, делали работу на крыше стрессовой и непопулярной среди ликвидаторов. Самые высокие радиационные поля (местами до нескольких тысяч рентген) были зарегистрированы на крыше. В мою первую ходку гражданские опробовали один из роботов, купленных за сумасшедшие деньги на Западе, для "беспилотной" очистки крыши. Я видел на экране монитора, установленного в импровизированной отсидке - чердачном капонире крыши - то, что передавала телекамера, установленная на роботе. Некоторое время он исправно елозил по крыше, потом перестал слушаться дистанционного управления, а через несколько минут изображение крыши на экране монитора сменилось "снежком". Высокая репутация телеметрии, произведенной компанией "Телефункен", оказалась недостаточной для уровня радиационных полей крыши...
Одним из факторов, сильно усложняющих качественную и быструю очистку крыши "тройки", было то, что большое количество разрушенных при взрыве ТВЭЛов, графита и твердых кусков топлива упало на крышу "тройки" в местах, покрытых (в нарушение строительных норм для такого рода зданий) толстым слоем обычного битума. При пожаре этот слой расплавился от нагрева, и высокорадиоактивные твердые куски втянулись в жидкий битум, как в трясину.
Потом битум затвердел. Никаких следов от "утонувших" кусков на поверхности не осталось. Находить их приходилось, как трюфели - почти по нюху. Дозеры отмечали выявленные места утонувших твердых остатков вешками.
Когда я увидел эту картину в первый раз, параллельно с инструктажем гражданского "выводящего", - "Сталкер" Стругацких живо пришел на ум. (Ходить только туда, где отмечено. Если сомневаешься - брось гайку, подожди - не пропадет, не исчезнет ли...) Ощущение нереальности, киношности происходящего не прошло даже после третьей, пятой ходки. Стоило только взглянуть на экипировку, которую мы надевали: помимо "пропитки" и шлема, на туловище накидывались своеобразные "латы" из свинца - две тонкие плиты, связанные проволокой и прикрывающие грудь и пах спереди, спину и... гм-м-м... ниже спины - сзади. Лицо защищалось пыленепроницаемыми очками и тяжелым "баночным" респиратором РПГ-67. В первую ходку мы надевали также и бахилы от ОЗК, которыми пользовались, как и респиратором, по очереди - на всех не хватало. На руки надевали рукавицы. Передвигаться в таком "наряде" было уже само по себе непростым делом, а уж работать в нем...
На стене отсидки-капонира нарисован кирпичом и мелом трехмерный план крыши, выполненный на высоком - без иронии - художественном уровне. Выпускающий гражданский, плотный светловолосый мужик лет пятидесяти - то ли из Курчатовского, то ли из Минатомэнерго, - спокойно и внятно ставит задачу. Я иду первым из моей команды. Сознательным героизмом тут не пахнет, просто хочется поскорее покончить с этим проклятым ожиданием неизвестного. Примерно как в приемной дантиста. Сидишь-сидишь, нервничаешь; все блатняки лезут без очереди, а тебя все не зовут, и хочется уже только одного - выдрать проклятый зуб, и чем скорее, тем лучше.
...Для того, чтобы понять, до какой степени "заведена" психика человека, впервые занаряженного для работы на крыше, представьте себе следующую картину.
Вообразите лестницу в подъезде двадцатипятиэтажного дома. Это проход, ведущий в надстройку-капонир (и далее на крышу "тройки"), находящийся где-то на высоте 70 метров. На площадках написаны красной краской номера уровней-этажей. Только дверей и окон на площадках нет. Тускло светят лампочки дежурного освещения. Вентиляция воздуха практически отсутствует. Духота. Полумрак.
На всех пятидесяти пролетах лестницы и площадках между ними стоит живая очередь "партизан". Сплошная масса. Лицо в затылок, плечо к плечу. Шириной в два человека. Движение минимальное - в зависимости от того, как быстро "оборачиваются" наверху, на крыше (больше одного-двух одновременно из капонира-отсидки на крышу не выпускают). Монотонное, покорное движение вверх. После работы, занимающей несколько минут, не больше, временами менее минуты, счастливчики скатываются вниз кубарем, расталкивая нервно потеющих в очереди.
Я имел вдоволь времени для арифметических упражнений в первую ходку. Получалось, что в очереди томилось - даже по самым скромным подсчетам - порядка шестисот человек.
Идиотизм мероприятия усугублялся тем, что всех нас сгоняли на работу на крыше к началу смены, то-есть, к восьми утра. И если ты был более удачлив, или более расчетлив, и попадал на уровни выше 20-го до начала работы, то это означало - через пол-часа, максимум час, ты уже "отстреляешься". А если нет...
В первую ходку мы попали в хвост очереди.
ЖДАТЬ ПРИШЛОСЬ ПОЧТИ ПЯТЬ ЧАСОВ.
...Кровь гулко стучит в висках, слова выпускающего с трудом пробиваются сквозь завесу адреналина.
Вот оно. Самое-самое.
Из того, что он говорит, усваивается минимум - общее время пребывания на отметке... Какой отметке - "Ж"?
МИНУТА. ШЕСТЬДЕСЯТ СЕКУНД.
Пять часов и одна минута.
Мне надо взобраться по лестнице на один уровень выше, обогнуть угол - смотреть на вешки! - потом... Черт, что же потом - надо ли подниматься еще на уровень вверх?.. Потом надо взять "ледоруб" - такая самодельная фигня в виде топора, приваренного к лому, что-то вроде того, чем коммунхозные работники рубят лед на тротуарах - и скалывать им битум, сколько успею. Потом собрать совковой лопатой сколотый битум и сбросить его вниз через ограду.
Звучит по-будничному просто.
Я осознаю, насколько это НЕПРОСТО, когда начинаю свой пробег до точки на уровне... "Ж"? Или это все-таки был "В"? Или "Н"? Он тыкал куда-то в ту сторону на плане, это точно... В общем, где-то там за углом должна быть пожарная лестница...
Х.., а не лестница. Ее тут отродясь не было.
Твою мать...
Я растерянно останавливаюсь. Хорошо еще, что меня не видно из капонира. Сердце дико стучит, от тяжести свинцовых накладок-плит подкашиваются ноги. Я вспоминаю, как мы "качались" перед соревнованиями, бегая по залу "челноком" с 20-килограммовыми блинами от штанги...
Ноги сами несут меня дальше, за еще один угол. Ф-ф-фу-у-х, да вот же эта лестница! Пот льет таким темпом, что кажется - хлюпает в сапогах. Окуляры очков запотели, трудно разглядеть мелкие детали.
После карабкания по лестнице даже мои, относительно тренированные, ноги строптиво отказываются нести погрузневшее за счет свинца тело вперед, к уровню... "Ж"? Да какая, в пень, разница? (Уже потом, по возвращению, мне подсказали, что там все размечено, и буквы нанесены, и стрелки указаны...).
Задача облегчается, когда я вижу маячущую впереди фигуру "партизана", которого я сменяю. Он уже подорвал, бросив на ходу лом, который чуть было не упал за перила...
Его лица не видать. Вид почти марсианский. Тяжелое, надрывное дыхание. "Лопата... Там..." - Глухо доносится из-под респиратора. Он машет рукой в сторону, на подкашивающихся ногах устремляясь к лестнице. Как он спускается - я уже не вижу. Подхватив лом, я стараюсь отколоть кусок от битума, который на солнце прогрелся до резинообразного состояния и упорно пружинит под ударами. Край скола неровный, часть битума все равно остается прилипшей к бетону перекрытия. Легкие идут взахлеб, руки истерично лупят ломом по черному покрытию. Я практически ничего не вижу - то ли стекла запотели, то ли в глазах пелена от напряжения. Наконец-то... Осколок битума отлетает от основной массы. Еще несколько взмахов, - ну же, сука, колись! - и я скалываю еще один кусок.
Мне кажется, что я физически ощущаю, как тянется время. Спустя вечность кто-то теребит мой рукав. Сменщик. Оглянувшись, я подхватываю совковую лопату и сбрасываю несколько кусков битума за ограду.
Дороги вниз я не помню. Помню, что едва не сломал шею, почти упав с лестницы. В капонире, вылив из респиратора пол-стакана пота, я срываю с себя "латы" и обессиленно приваливаюсь к стене.
Меня трясет в ознобе.
"Сварщик зварює метал ..."
Вовик косит цыганским глазом, щурясь от едкого дыма. Чай вскипел, и комары затягивают вечную свою песню...
- ...Лейтенант, бахилы! Снимай бахилы, слышь, лейтенант!
Я бессмысленно пялюсь в пряжку бойца, теребящего меня за плечо. Серп и молот в проеме звезды.
- Да лейтенант же, скидай бахилы... Вот бля, заклинило... - Я послушно стягиваю сапоги-чулки от ОЗК. Руки не слушаются, соскальзывая с резины застежек. Меня словно обложили ватой, как дорогую елочную игрушку.
Гражданский протягивает мне "Приму":
- На сегодня ты отстрелялся. Остынь чуток и дуй на АБК.
Мои бойцы, как галчата, торчат головами из проема двери, ведущей на лестницу. Глаза округлены до блюдечного размера. Выдавив из себя что-то ободряющее, я назначаю им "рандеву" после размывки на нижнем этаже АБК-2 и сыплюсь вниз.
На лестнице уже почти никого нет. На 20-м уровне я вижу последних невезучих, после чего только грохот моих каблуков нарушает сакральную тишину шахты-подъема. В полутьме мне мерещится нескончаемая цепь теней в пропитках, безропотно-медленно поднимающихся на заклание. От владельцев этих теней остался лишь тяжелый запах табачного дыма, пропитки и пота, круто замешанный на страхе.
Молох получил очередную порцию жертв.
Кто сказал, что путь в ад ведет ВНИЗ?!
13 августа 1986 г.
"...Долговременность стресса, хроническое воздействие малых доз внешнего и внутреннего облучения, отсутствие научных знаний о реальном влиянии комплекса факторов: радиационного, химического, психогенного и т.п. - на здоровье, недостаток информации и надежных средств защиты - все это предопределило перенапряжение сил и привело к ухудшению состояния здоровья участников ликвидации последствий аварии."
Из сайта "Чернобыль"
(Стопатом/Славутич/Киев)
ЧАЭС, девятая ходка
...Дождь лениво хлещет по моей спине. Козырек фуражки-конфедератки не может прикрыть сигарету от брызг, и она, зашипев, гаснет. Я чертыхаюсь. Руки замерзли на ветру, я держу их в кармане бушлата. Бушлат намок и давит на плечи, но все же это лучше, чем ничего, хоть какая-то защита от промозглого ливня.
Мы индифферентно стоим в нескольких метрах от автокрана, почти опрокинутого набок весом большой, два-на-восемь, бетонной плиты. Кран не донес плиту до места укладки, уронив ее на кучу грунта на обочине в момент, когда из-за слишком большого "выстрела" его правая сторона стала задираться в воздух.
Грейдер, разравнивающий подсыпку - щебень под плиты, чихнул сизым дымом и заглох. Щебень явно мелковат для размера луж, через которые нам приходилось укладывать плиты, но выбора не было - что дают, тем и работаем. Я с сожалением гляжу, как горка щебня засасывается жижей грязи - как-будто сахарный песок, тающий в воде...
...Уже неделю наши команды лезут из кожи вон, окольцовывая ЧАЭС охранным поясом - дорогой из бетонных плит, которую сразу же ограждают с обеих сторон колючкой. В бригаду пришел новый "барин" - сменился комбриг. Одним из первых его деяний, говаривали злые языки, был рапорт в Правительственную Комиссию о неудовлетворительном состоянии охраны ЧАЭС, результатом которого стало спешное, в три смены, возведение охранной зоны - бетонки в колючей проволоке, опоясывающей всю станцию вдоль существующей кольцевой дороги.
На прошлой неделе УС-506 закончил рыть суперглубокую канаву - 35 м! - по периметру станции, заполнив ее бентонитовой смесью. Угроза прорыва радионуклидов в подпочвенные воды была снята, и Госгидромет прекратил рассеивать дождевые облака над ЧАЭС. Почти двухмесячная иссушающая жара в районе ЧАЭС закончилась.
Сразу же, в соответствии со всеми законами статистики и подлости, пошел заунывный осенний дождь. Мне кажется, что он не прекращается уже несколько дней. Наверное, я не прав, но какое это имеет значение, в особенности в нашем нынешнем положении?
Мы проклинали работу на открытой всем ветрам Промплощадке. К середине августа фон на дальних подступах к "четверке" упал до 50-100 миллирентген в час, местами и того меньше, и это означало, что для набора отпущенных на ликвидаторскую душу 2 рентген в день надо было упираться на площадке полную смену, то-есть все 8 часов - и даже тогда тебе записывалось в карточку до полутора рентген, не больше.
А вот "вторички" при этом ты хватал на полную - с пылью, с грязью, с дождем... Маленькие подлые радиоизотопы, исправно фильтруемые из воздуха организмом, оседали в легких, накапливались в стенках желудка, почках, печени...
Мина замедленного действия - вот что такое "вторичка".
Кто знает, скольким из нас она уже икнулась, и скольким она еще отрыгнется?
Куда лучше работать на прямой - проникающей - радиации, например, на крыше "тройки". Тот самый мужик, выпускающий в мою первую ходку на крыше, работал с нами и во вторую; тогда он сказал мне:
- Люди боятся радиации хуже огня. Может, и правильно. Только вот проникающая радиация - "чистая"... Ну, просветило тебя на 30-40 рентген, отлежался, отъелся, кровь в порядок пришла - и снова вперед... Я пару раз получал по 50-70 рентген, может, и поболе - живу, как видишь. Самое хреновое - работать на радиоактивно зараженной местности, когда ты глотаешь или вдыхаешь радионуклиды, которые накапливаются в твоем организме, как в банке. Ты на крышу раз сходил, пару-тройку минут отработал - и чеши на мойку, чистый-блистый... А там, - он кивнул вниз, в сторону Промплощадки - глотаешь изотопы на дезактивации территории, и сидят они, голуби, у тебя в почках, легких или печенке, и светят себе потихоньку с периодом полураспада в сотни лет...
Хороший был мужик, толковый. Жаль, не помню его фамилии. Свириденко? Самойленко?..