Зимою 1892 года <...> Чехов стал землевладельцем. Прочитав в газете объявление о продаже какого-то имения близ станции Лопасня Московско-Курской железной дороги, сестра и я отправились его смотреть. Никто никогда не покупает имения зимою, когда оно погребено под снегом и не представляется ни малейшей возможности осмотреть его подробно, но мы оба были тогда совсем непрактичны, относились доверчиво ко всем, а главное - Антон 11ав- лович поставил нам ультиматум, что если имение не будет куплено теперь же, то он уедет за границ)', и потому мы, по необходимости, должны были спешить. От станции имение отстояло в 12-13 верстах, и какова была к нему дорога, можно ли было по ней проехать в слякоть, - этого мы узнать не могли, так как ехали на санях по глубокому снегу, по пути, накатанному напрямик. К тому же ямщики, которые возили покупателей осматривать это имение, считали себя обязанными его расхваливать. Мы приехали. Все постройки были выкрашены в яркие, свежие цвета, крыши были зеленые и красные, и на общем фоне белого снега усадьба производила довольно выгодное впечатление. Но в каком
состоянии находились леса, были ли они еще на корню или состояли из одних только пней, мы этого узнать не могли, да, признаться, это нас и не интересовало. Мы верили. Нужна была усадьба более или менее приличная, чтобы можно было в нее въехать немедленно, а эта усадьба, по-видимому, такому требованию могла удовлетворить. <...> Называлась эта усадьба "Мелихово" и находилась в Серпуховском уезде Московской губернии.
Мы вернулись домой, рассказали, и тут же было решено это Мелихово купить. <...> Брат Антон уплатил за имение деньги, так сказать, зажмурившись, ибо до покупки он не побывал в Мелихове ни разу: он въехал в него уже тогда, когда все формальности были закончены. <...>
Едва только сошел снег, как уже роли в хозяйстве были распределены: сестра принялась за огород и сад, я - за полевое хозяйство, сам Антон Павлович - за посадку деревьев и уход за ними. Отец с утра и до вечера расчищал в саду дорожки и проводил новые; кроме того, на нем лежала обязанность вести дневник: за все долгие годы "мелиховского сидения" он вел его самым добросовестным образом изо дня в день, не пропуская записи ни одного числа. <...>
Антон Павлович Чехов. Из письма А. С. Суворину. Москва, 17 марта 1892 г.:
Жить в деревне неудобно, началась несносная распутица, но в природе происходит нечто изумительное, трогательное, что окупает своею поэзией и но визною все неудобства жизни. Каждый день сюрпризы один лучше другого. Прилетели скворцы, везде журчит вода, на проталинах уже зеленеет трава. День тянется, как вечность. Живешь, как в Австралии, где-то на краю света; настроение покойное, созерцательное и животное в том смысле, что не 327
жалеешь о вчерашнем и не ждешь завтрашнего. Отсюда издали люди кажутся очень хорошими, и это естественно, потому что, ухода в деревню, мы прячемся не от людей, а от своего самолюбия, которое в городе около людей бывает несправедливо и работает не в меру. Глядя на весну, мне ужасно хочется, чтобы на том свете был рай. Одним словом, минутами мне бывает так хорошо, что я суеверно осаживаю себя и вспоминаю о своих кредиторах, кот орые когда-нибудь выгонят меня из моей благоприобретенной Австралии.
Михаил Павлович Чехов:
Нового землевладельца увлекало все: и посадка луковиц, и прилет грачей и скворцов, и посев клевера, и гусыня, высидевшая желтеньких пушистых гусе- нят. С самого раннего угра, часто даже часов с четырех. Антон Павлович был уже на ногах. Напившись кофе, он выходил в сад и подолгу осматривал каждое фруктовое дерево, каждый куст, подрезывал его или же долго просиживал на корточках у ствола и что-то наблюдал. Земли оказалось больше, чем нужно, и пришлось поневоле вести полевое хозяйство, но работали общими силами, без всяких приказчиков и управляющих, и работы эти составляли для нас удовольствие и потребность, хотя и не обходилось, конечно, без разочарований.
Антон Павлович Чехов. Из письма А. С. Суворину. Мелихово, 31 марта 1892 г::
Во мне все-таки говорит хохлацкая кровь. Я велел убрать из колодца культурный насос, взвизгивающий, когда качают воду, и хочу поставить скрипящий журавль. который у здешних мужиков будет вызывать недоумение. Велел я также людскую выбелить. "Велел" - это уж очень по-помещицки; вернее - попросил, гак как все работы по окраске, починке всяких
мелочей и проч. несут мои домочадцы с Мишей во главе. 11арники засадили и засеяли сами, без наемников; вес ною деревья будем сажать тоже сами, и огород тоже. Все-таки экономия! В первое время меня всего ломало от физического труда, теперь же ничего, привык. Как работник и помощник я решительно ничего не стою. Только и умею снег в пруд бросать да канавки копать. А вбиваю гвоздь - криво выходит.
Татьяна Львовна Щепкина-Куперник:
Дом был весь приведен в порядок, заново окрашен, оклеен, кое-где перестроен, выведена отдельная кухня. Мелихово стало настоящей "чеховской усадьбой": не романтический тургеневский уголок с беседкой "Миловидой" и "Эоловой арфой", не щедринская деревня с страшными воспоминаниями - но и не "дача", хотя все и было новое. Новый низкий дом без всякого стиля, но с собственным уютом. Лучшая комната отведена была А. П. под кабинет. Большая, с огромными венецианскими окнами, с тамбуром, чтобы не дуло, с камином и большим турецким диваном. Зимой окна до половины заносило снегом. Иногда зайцы заглядывали в них из сугробов, становясь на задние лапки, причем Чехов говорил Лике, что это они любуются на нее. А весной - в окна смотрели цветущие яблони, за которыми ухаживал сам А. П. <...>
Сам Чехов очень полюбил Мелихово. В мелиховской обстановке он совсем преображался, и там я никогда не видела у него того рассеянного, отсутствующего взгляда, как в Москве. И в Мелихове - он уже был не зрителем, а активно действующим лицом. Пожалуй, самые светлые его годы связаны с Мелиховым. После тяжелого детства, лишений и скудости, беготни за трехрублевыми гонорарами, скитаний по дешевым квартиренкам - он вдруг 329
ощутил, что у него есть свой дом, которого не надо менять, из которого не надо торопиться...
Мария Тимофеевна Дроздова:
Деревня примыкала к усадьбе почти вплотную, деревня убогая, без садов, без зелени, только и было красок, что от красующейся на частоколах стираной одежды. На краю стояла каменная, но обветшалая церковь. На паперти, на припеке, меж разрушенных плит торчала высохшая полынь, на могилах тоскливо торчали поломанные кресты.
Антон Павлович Чехов.Из письма А. С. Суворину. Мелихово, 6 ап{>е.гя 1892 г.:
Тут все в миниатюре: маленькая липовая аллея, пруд величиною с аквариум, маленькие сад и парк, маленькие деревья, но пройдешься раз-другой, вглядишься - и впечатление маленького исчезает. Очень просторно, несмотря даже на близкое соседство деревни. Кругом много леса. Изобилие скворцов. А скворец может с полным правом сказать про себя: пою Богу моему, дондеже есмь. Он поет целый день, не переставая.
Татьяна Львовна Щепкина-Куперник:
Не могу сказать, чтобы места около Мелихова были особенно красивы: но большая, чисто русская прелесть была в просторе полей, в темно-синей полосе леса на горизонте, в алых закатах, ложившихся на полосы сжатого хлеба. И когда мы сидели на его любимой завалинке перед воротами, смотревшей прямо в поле, глаза А П. утрачивали свойствешгую ему грусть и были ясны и спокойны. "Глушь, тишина, лоси..." - писал он об этих местах и ценил их. Соседство деревни не мешало ему. С крестьянами отношения сразу установились са- 330 мые хорошие.
Михаил Павлович Чехов:
Иногда до нашего слуха долетали такие фразы мелиховских крестьян:
- Что и говорить, господа старательные!..
- А что, это настоящие господа или не настоящие? Антон Павлович съездил в Москву и привез от Сытина целый ящик его народных изданий. Книги были сданы в людскую. Каждый вечер грамотей Фрол собирал вокруг себя всю дворню и читал вслух. "Капитанская дочка" Пушкина и "Аммалат-Бек" Марлинского приводили горничных Машу и Анюту в восторг, а ста- рая кухарка Марья Дормидонтовна, доживавшая у нас век, заливалась в три ручья.
Михаил Осипович Меньшиков:
Под вечер, когда крестьяне возвращались с поля, Чехов провел меня по деревне. Заходили в избы, останавливались со встречными. В поклонах мужиков, в разговорах чувствовались почти семейные, деловые и вместе с тем сердечные отношения. Ни те ни сентиментальности. Я слышал, что Чеховы - вся семья - делают много добра крестьянам, но озорства не любят. Как-то вечером, в темную августовскую ночь в саду у Чехова грянуло два высгрела. "Воров пугаем, - заметил Чехов, - яблоки воруют". "Но если попадут в человека?" - спросил я. "Да выстрелы холостые. Это сторож придумал для своего пре стажа". Каждый день ходили к Чехову лечиться, иногда издалека. Ходили за юридическими советами, отнимали время.
Антон Павлович Чехов. Из письма А. С. Суворину. Мелихово, /5 мая 189 гг.:
Мужиков и лавочников я уже забрал в свои руки, победил. У одного кровь пошла горлом, другой руку деревом ушиб, у третьего девочка заболела... Оказалось, что без меня хоть в петлю полезай.
Кланяются мне почтительно, как немцы пастору, а я с ними ласков - и все идет хорошо.
Михаил Павлович Чехов:
С первых же дней, как мы поселились в Мелихове, все крутом узнали, что Антон Павлович - врач. Приходили, привозили больных в телегах и далеко увозили самого писателя к больным. С самого раннего утра перед его домом уже стояли бабы и дети и ждали от него врачебной помощи. Он выходил, выстукивал, выслушивал и никого не отпускал без лекарства; его постоянной помощницей, "ассистентом" была сестра Мария Павловна. Расход на лекарства был порядочный, так что пришлось держать на свои средства целую аптеку. Я развешивал порошки, делал эмульсии и варил мази, и не раз, принимая меня за "фершала", больные совали мне в руку пя тачки, а один дьячок дал даже двугривенный, и все искренне удивлялись, что я не брал. Будили Антона Павловича и по ночам. Я помню, как однажды среди ночи проезжавшие мимо Мелихова путники привезли к нам человека с проколотым вилами животом, которого они подобрали по дороге. Мужик был внесен в кабинет, в котором на этот раз я спал, положен среди пола на ковре, и Антон Павлович долго возился с ним, исследуя его раны и накладывая повязки.
Мария Тимофеевна Дроздова:
Антон Павлович иногда уезжал за шесть верст в мужской монастырь, когда там бывали большие базары, по престольным праздникам. Он привозил деревенским детишкам гостинцы: девочкам - копеечные куколки, мальчикам - лошадки на колесиках. Оборвется ли у куколки фартучек, приклеенный клеем, и уже какая-нибудь девчушка стоит у окошка Антона Павловича с просьбой починить. Антон
Павлович отрывается от работы, берет синдетикон и терпеливо приводит в порядок отставшее или сломанное. К большим праздникам Мария Павловна шила детворе из веселеньких цветных ситчиков платьица, - на это время всегда находилось.
Антон Павлович Чехов. Из письма А. С. Суворину. Мелихово, 6 апреля 1892 г:
У нас Пасха. Церковь есть, но нет причта. Собрали со веет прихода 11 рублей и наняли иеромонаха из Давыдовской пустыни, который начал служить с пят ницы. Церковь ветхая, холодная, окна с решетками, плащаница - это доска в 1 /2 аршина длиною с тусклым изображением. Пасхальную утреню пели мы, т. е. моя фамилия и мои гости, молодые люди. Вышло очень хорошо и стройно, особенно обедня. Мужики остались предовольны и говорят, что никогда служба у них не проходила так торжественно. Вчера во весь день сияло солнце; было тепло. Утром я пошел в поле, с которого уже сошел снег, и полчаса провел в отличнейшем настроении: изумительно хорошо! Озимь уже зеленая, а в лесу травка.
Мария Тимофеевна Дроздова:
Жизнь в доме весной и летом начиналась рано, в пять часов. Еще роса не сошла, а Антон Павлович - уже в саду, совсем одетый, с лейкой, поливая свои любимые розы или заботливо обирая гусениц. В шесть часов утра под окнами слышался сдержанный разговор больных. В восемь часов утра все собирались к утреннему чаю. Антон Павлович обыкновенно наскоро пил кофе и уходил в свой кабинет работать. Вскоре вся семья также оставляла столовую, и каждый шел по своим делам. А работы было много в этом доме: кто идет полоть огород или цветник, кто - приготовлять лекарства по просьбе Антона Павловича.
Михаил Павлович Чехов:
Вставая рано, с солнцем, наша семья и обедала рано: в двенадцать часов дня. Антон Павлович купил колокол и водрузил его в усадьбе на высоком столбе. Раз в сутки, ровно в двенадцать часов дня, Фрол или кто-нибудь вместо него должен был отбить двенадцать ударов, и вся округа по радиусу верст в шесть-семь, услышав этот колокол, бросала работу и садилась обедать. Уже в одиннадца ть часов утра, успев наработаться и пописать вдоволь, Антон Павлович приходил в столовую и молча, но многозначительно взглядывал на часы. Мать тотчас же вскакивала из-за швейной машинки и начинала суетиться:
- Ах, батюшки. Антоша есть хочет! Начиналось дерганье звонка в кухню, находившуюся в отдельном помещении. Прибегала Анюта или Маша и начинались приготовления к обеду. "Скорей, скорей!" Но вот уже стол накры т. Совсем идиллическая картина! От множества разных домашних закусочек, приготовленных заботливой рукой Евгении Яковлевны, положительно нет на столе места. <...> Нет места и за столом. Кроме пятерых постоянных членов семьи, обязательно обедают и чужие.
Татьяна Львовна Щенкина-Куперник:
Самыми веселыми часами в Мелихове были трапезы. к которым А. П. выходил всегда в хорошем расположении духа, приветливый и ласковый. Он не выносил на люди ни своих бессонных ночей, ни сосредоточенности творческих часов. Шутил, смеялся и был радушным хозяином. Звал обедающих "к мутному источнику" - это выражение вошло в обиход и имеет свою историю. Как-то Павел Ег. ездил со мной в воскресенье в церковь; деревенский батюшка говорил крестьянам проповедь, которая 334 очень понравилась ему; вернувшись, он сказал:
- Вот, Антон, ты никогда в церковь не ходишь, а какую батюшка хорошую проповедь сказал - приятно было слушать!
А. П. серьезно, но со смеющимися глазами попросил меня рассказать ему содержание проповеди - "что в ней так понравилось папаше?". Проповедь гласила приблизительно следующее: "Что бы вы сказали, - обращался батюшка к прихожанам, - если бы вы увидели путника, томимого жаждой, и рядом с ним два источника - один прозрачно чистый, другой же мутный и загрязненный, и вдруг путник для утоления жажды пренебрегает чистым источником и утоляет свою жажду из мутного? Вы бы назвали его неразумным! Но не то же ли самое делаете и вы, когда в праздничный отдых свой, вместо того чтобы идти к чистому источнику церковной службы, душеспасительного чтения - отправляетесь в кабак и там напиваетесь?.." и т. д. <...> А. П. выслушал и, почтительно похвалив проповедь, сказал:
- Ну, а теперь пойдемте к мутному источнику, ибо по берегам его растут великолепные соленые грузди! С тех пор выражение это и получило право гражданства.
После обеда обыкновенно начиналась игра с собаками. В доме жили две таксы, любимицы А. П.: коричневая Хина Марковна, которую он звал страдалицей (так она разжирела) и уговаривал "лечь в больницу": "Там-ба-б вам-ба-б полегчало-ба-б!" - и Бром Исаич, о котором А. П. говорил, члч> у него глаза Левитана: и действительно, у него были скорбные, темные- темные глаза.
Любимая игра была дразни ть собак моим соболь- ком, которого я носила на шее. Собаки сходили с ума и лаяли, прыгая кругом него. Мне надоел шум, да я и боялась за судьбу моего соболька, и я спрятала его. После этого стало меня удивлять, что собаки 335
так же яростно лаяли, как только А. Г1. укажет им на сигарную коробку, стоявшую на камине. Так и заливаются, так и рвутся к коробке! Оказалось, что А. П. потихоньку стащил моего соболька из комода и спрятал его в эту коробку.
Михаил Павлович Чехов:
После обеда Чехов уходил в спальню, запирался там и обдумывал сюжеты, если его не прерывал Морфей. А затем с трех часов дня и вплоть до семи вечера грудились снова.
Евгения Михайловна Чехова:
В Мелихове подолгу и часто гостил старый друг семьи Александр Игнатьевич Иваненко. Однажды Антон Павлович поручил ему произвести "инвентаризацию" усадьбы.
Иваненко составил шутливую опись, в которой, после перечисления тарантасов, саней, беговых дрожек, плутов и прочего, о лошадях, носивших любопытные клички, сказано так: "По Мелиховским дорогам на i июня состязались: Киргиз8 лет. Перегнал курьерский поезд ioo раз и сбросил владельца столько же раз. Мальчик 5 лет. Дрессированная лошадь, изящно танцует в запряжке. Anna Петровна 98 лет. По старости бесплодна, но подает надежды каждый год. Казачка то лет. Не выносит удилов". Далее следует описание свиней, уток, кур, собак. Две таксы, подаренные Лейкиным, выделены особо: "Хина Марковна отличается тучностью и неподвижностью. Ленива и ехидна. Бром Исаевичотличается резвостью и ненавист ью к Белолобому. Благороден и искренен". В заключение рукописи сказано о хозяевах: " Павел Егорович Чехов и его супруга Евгения Яковлевна Чехова: счастливейшие из смертных. В законном супружестве состоят 42 года. Ура! Дети их: Антон Павлович Чехов: законный владелец Мелихов-
ского царства, Сазонихи, Стружкина, царь Мидий- ский и пр. и пр., он же писатель и доктор. Мария Павловна Чехова: добра, умна, изящна, красива, грациозна, вспыльчива и отходчива, строга, но справедлива. Любит конфеты и духи, хорошую книжку, хороших умных людей. Не влюбчива. Избегает красивых молодых людей и т. д.".
Михаил Павлович Чехов:
Самое веселое время в Мелихове - это были ужины. За ними, устав за день, вся семья отдыхала и велись такие разговоры, на какие был способен один только Антон 11авлович, да еще в присутствии "прекрасной Лики", когда она приезжала. Затем в десять часов вечера расходились спать. Тушились огни, и все в доме затихало, и только слышно было негромкое пение и монотонное чтение Павла Егоровича, любившего помолиться.
Игнатий Николаевич Потапенко:
Когда в Мелихово приезжали гости, которые были Антону Павловичу приятны, он превращался в заботливого хозяина и проявлял самое радушное гостеприимство и, главное, - заботу о том, чтобы все были сыты и хорошо спали.
В изданных письмах А. П. он часто упоминает о том, что я пел в Мелихове. Это правда. Музыкой и пением в Мелихове были наполнены наши дни. Хорошая музыкантша Л. С. Мизинова, большая приятельница А. П. и всей его семьи, садилась за рояль, я пел. А Антон Павлович обыкновенно заказывал те вещи, которые ему особенно нравились. Большим расположением его пользовался Чайковский, и его романсы не сходили с нашего репертуара.
Но в письмах А. П. стыдливо умолчал о том, что и он сам пел, - правда, не романсы, а церковные 337