Следующие четыре страны, в которых посадил Август своих родичей, - Азия, Иллирия, Венгрия и Пруссия. Азия была "поручена" родственнику Августа Евлагерду. Откуда взялось это имя, непонятно. Мне думается, что на его создание могло повлиять название одного из азиатских народов - эвергетов, относимое к областям Ирана и Средней Азии. Но и в этом случае сходство слов весьма приблизительно. Зато понятно, как появился Илирик, правивший в верховьях Истра, то есть Дуная. Иллирия (Иллирик) - бывшая римская провинция на восточном побережье Адриатического моря, с которой русские летописи связывали прародину славян. Славянской землей до прихода угров (венгров) была и Паннония, название которой превратилось в имя еще одного родственника Августа - Пиона. Наконец, последняя страна - Пруссия, названная по имени некоего Пруса (хотя на самом деле, конечно, "Прус" был сконструирован из "Пруссии"). Прус получил земли в низовьях Вислы (в послании названы города Мальборк, Торунь, Хойнице и Гданьск), где до немецкого нашествия действительно жило балтское племя пруссов (ныне это территория Польши). Этот Прус, который пережил четыре поколения своих потомков (снова то же число "четыре"), и есть, по версии Спиридона-Саввы, предок нашего Рюрика. Поскольку Прус - родственник Августа, а Рюрик - потомок Пруса, то получается, что Рюрик и Рюриковичи - потомки рода римских "царей". Так мифическая генеалогия обосновывала идеологическую преемственность, а династия русских правителей становилась ветвью рода римского императора. Через четыре поколения от Рюрика Русь приняла православие, а еще через четыре получила царский титул и царские регалии от Рима второго. Как видим, цифра "четыре" и здесь исполнила свою сакральную роль.
Но почему же Рюрика связали с Пруссией? Ответ на этот вопрос прост - всё дело в наивной этимологии. Пытаясь определить происхождение самих названий "Русь", "Россия", книжники XVI века подыскивали близкие по звучанию имена, и балтийская Пруссия, находившаяся к тому же "за морем", на побережье Балтики, подходила им почти идеально. Так всё удачно уложилось в единую схему - и Август, и Рюрик, и мифический Прус, и даже чуть менее мифический Гостомысл, имя которого также было переосмыслено. Гостомысл "мыслит", "промышляет" о "гостях заморских". Именно он перед смертью отправил новгородцев в Прусскую землю на поиски родичей римских императоров. Только теперь он не посадник и не "старейшина", а "воевода". Новгород же называется Великим именно потому, что в нем княжит великий князь Рюрик. Спиридон-Савва всё объясняет и всё расставляет по своим местам, выстраивая единую линию сюжета. Что ж, для XVI века такие сопоставления, как "русы - прусы", были вполне логичны. Странно то, что существовали они и позднее, несмотря на развитие лингвистики и превращение ее в серьезную и очень строгую науку…
"Послание" Спиридона-Саввы, по всей видимости, послужило источником для другого известного произведения первой трети XVI века - "Сказания о князьях Владимирских". Хотя в историографии существуют версии и об ином соотношении этих произведений. Так, выдающийся историк А. А. Зимин полагал, что "Сказание…" было создано еще в конце XV века в связи с венчанием на великое княжение Дмитрия Внука - таким образом, не "Послание" Спиридона-Саввы повлияло на "Сказание…", а наоборот. Но как бы то ни было, версия "Сказания…" стала официальной идеологемой Московского царства. При подготовке венчания Ивана IV на царство в 1547 году была составлена новая редакция "Сказания…", включенная в чин венчания в качестве вступительной статьи. Рассказ о происхождении Рюриковичей в "Сказании…" практически идентичен тексту "Послания" Спиридона-Саввы. Отличны лишь две детали: раздел Августом "вселенной", на которую он "покладает дань", приурочен к завоеванию им Египта, датированному 5457 годом от сотворения мира, то есть 51 годом до Рождества Христова (на самом деле это было в 30 году). Второй момент - Прус в тексте прямо именуется "сродником" Августа, что подразумевалось и Спиридоном-Саввой.
Легенда о происхождении русских государей от Августа обрела статус исторической истины, в которой, впрочем, сомневались недоверчивые иностранцы. Так, посол Священной Римской империи барон Сигизмунд Герберштейн, дважды побывавший при дворе Василия III, в своих "Записках о Московии" упоминает эту версию (правда, весьма глухо), но тут же оговаривается: "Если верить бахвальству русских, эти три брата (то есть Рюрик, Синеус и Трувор. - Е. П.) вели свой род от римлян, как и, по его собственным словам, нынешний московский государь". Иван Грозный, заметим, был свято убежден в своем "римском" происхождении. По царскому примеру многие старинные роды русского дворянства начали создавать легенды о выезде своих предков из-за границы, в том числе "из Прус". Самая известная из этих легенд касается происхождения Романовых - второй великой династии России.
Создание родовой легенды взяли на себя представители тех семей, которые имели единых с Романовыми предков: Шереметевы, Трусовы, Колычевы. Когда в 1680-х годах создавалась официальная родословная книга Московского царства, получившая позже условное название "Бархатной" из-за своего переплета, дворянские семьи подавали в ведавший этим делом Разрядный приказ свои родословные. Представили роспись своих предков и Шереметевы, и оказалось, что, по их сведениям, русский боярин Андрей Иванович Кобыла - общий предок Романовых, Шереметевых и многих других знатных родов - на самом деле был князем, "выехавшим" из Пруссии. Подобно Рюриковичам, оказавшимся преемниками прусских королей, а через них римских императоров, потомки Андрея Кобылы создали себе "прусскую" легенду.
В более полном виде этот рассказ был оформлен стольником Степаном Андреевичем Колычевым, который при Петре I стал первым русским герольдмейстером. Его усилиями происхождение Андрея Кобылы обрело новые черты. В 373 (или даже в 305) году от Рождества Христова (в то время еще существовала Римская империя) прусский король Прутено отдал свое королевство брату Вейдевуту, а сам стал верховным жрецом этого языческого племени в городе Романове. Город этот вроде бы находился на берегах рек Дубиссы и Невяжи, при слиянии которых рос священный дуб необыкновенной высоты и толщины. Перед смертью Вейдевут разделил свое королевство между двенадцатью сыновьями. Четвертым сыном был Недрон, потомки которого владели самогитскими землями (Самогитией или Жемайтией называлась западная часть Литвы). В девятом поколении потомком Недрона был Дивон, он жил уже в XIII веке и стойко оборонял свои земли от рыцарей-меченосцев. Наконец, в 1280 году его сыновья Руссинген и Гланда Камбила приняли крещение, а в 1283 году Гланда Камбила приехал на Русь служить московскому князю Даниилу Александровичу. Здесь он принял крещение и стал называться Кобылой. По другим вариантам, Гланда принял крещение с именем Иван в 1287 году, а Андрей Кобыла был его сыном.
Искусственность этого рассказа очевидна. В нем всё фантастично, и, как ни пытались историки проверить его подлинность, их попытки остались тщетными. Начало легенды аналогично польско-литовскому преданию, возникшему, по всей видимости, не ранее XV–XVI веков, в котором упомянуты братья Брутень и Вайдевут, по происхождению варяги, прародители соответственно прусских и литовских князей. Вайдевут разделил свои владения на 12 частей, правителем одной из которых был его сын Литво. В рассказе о предках Романовых бросаются в глаза два характерных мотива. Во-первых, 12 отпрысков Вейдевута очень напоминают 12 сыновей князя Владимира, крестителя Руси, а четвертый сын Недрон - четвертого сына Владимира, Ярослава Мудрого. Во-вторых, очевидно желание автора связать начало рода Романовых на Руси с первыми московскими князьями. Ведь Даниил Александрович был не только основателем Московского княжества, но и родоначальником московской династии, преемниками которой являлись Романовы. Тем не менее "прусская" легенда стала очень популярной и официально была зафиксирована в "Общем гербовнике дворянских родов Всероссийской империи". Его создание связано с инициативой Павла I, решившего упорядочить всю русскую дворянскую геральдику. В гербовник вносились дворянские родовые гербы по мере их утверждения императором, причем вместе с изображением и описанием герба давалась и справка о происхождении рода. Потомки Кобылы - Шереметевы, Коновницыны, Неплюевы, Яковлевы и другие, - отмечая свое "прусское" происхождение, ввели в качестве одной из фигур в свои гербы изображение священного дуба, а само центральное изображение (два креста, над которыми помещена корона) заимствовали из геральдики города Данцига (Гданьска), соседствующего с древней Пруссией.
Но вернемся к Рюрику и его посмертной "биографии". Римские корни основателя княжеской династии вошли и в летописание. В 1541 году завершилось составление Воскресенской летописи, условно названной так потому, что ее список был вложен патриархом Никоном в Воскресенский Новоиерусалимский монастырь (ныне он хранится в библиотеке Российской академии наук). Всего известно 13 списков этой летописи, древнейшие из которых датируются серединой XVI века. Перед началом собственно летописного повествования в списках Воскресенской летописи есть вводные статьи, одна из которых посвящена происхождению Рюрика. Она называется "Начало православных государей и великих князей Русских, корень их изыде от Августа, царя Римскаго, а се о них писание предлежит" и восходит всё к тому же "Сказанию о князьях Владимирских". Текст этой статьи потом был включен в саму летопись, но составитель механически соединил его с рассказом о призвании варягов в том виде, каким он сложился к концу XV века. Помимо этого в Воскресенской летописи можно найти и еще некоторые дополнения к предыстории Рюриковичей. Так, в недатированной части летописи есть отдельная главка "О великом Новеграде и о Руси":
"И пришедше Словене с Дуная и седше у езера Ладожьского, и оттоле прииде и седоша около озера Илменя, и прозвашася иным именем, и нарекошася Русь рекы ради Руссы, иже впадоша во езеро Илмень; и умножився им, и соделаша град и нарекоша Новград, и посадиша старейшину Гостомысла…"
Здесь путь славян по северу Руси дополнен новым пунктом. Словене не сразу приходят к озеру Ильмень, а сначала осваивают берега Ладожского озера. Этот путь как бы соответствует сюжету Ипатьевской и других летописей о прибытии Рюрика сначала в Ладогу, а затем в Новгород. Кроме того, составитель Воскресенской летописи попытался объяснить само название Русь. Считая, что оно пришло с севера, он нашел подходящее географическое наименование - реку Руссу, впадающую с юга в озеро Ильмень (сравни также название города Старая Русса), и связал оба слова. Такой ход мысли для летописца XVI века вполне естествен (так же как и мнимая близость "руссов" с "прусами"). Поиск сходства, созвучия долгое время оставался единственным способом толкования тех или иных неясных слов, что было вполне оправданно в тот период, когда лингвистика находилась в зачаточном состоянии. Тем не менее мысль о связи этнонима "Русь" с топонимом Старая Русса оказалась живучей и периодически возникала в околонаучной литературе вплоть до недавнего времени.
Далее летописный сюжет о Гостомысле нашел продолжение в рассказе о римских предках Рюрика, который изложен так же как в "Сказании о князьях Владимирских", но с некоторыми изменениями. Август раздает земли своим братьям и родственникам: "А брата своего Пруса в березех Вислы реки во град Мадборок, и Торун, и Хвойница, и преславы Гданеск, и иных многых городов, по реку, глаголемую Немон, впадшую в море, и до сего часа по имени его зовется Прусская земля. А от Пруса четвертое на десять колено Рюрик. И в то время в Новеграде некый бе старейшина, именем Гостомысл…" Потом события описаны так же, как о них говорится в летописной традиции и в "Сказании о князьях Владимирских". Летописный текст сказания о призвании варягов, каким он был в конце XV века, составитель Воскресенской летописи искусственно объединил с рассказом о римско-прусском происхождении Рюрика, помещенном перед летописью. Но в этой версии два факта оказались новыми. Во-первых, Прус назван не "сродником", а "братом" Августа, что усилило их родственную связь. Во-вторых, Рюрик оказывается потомком Пруса в "четвертом на десять", то есть четырнадцатом поколении.
Как появилась эта подробность? Ее источник, по всей видимости, нужно видеть в словах "Сказания о князьях Владимирских" о том, что Прус жил "до четвертаго роду", то есть до четвертого поколения своих потомков. Но почему Рюрик стал его потомком именно в четырнадцатом колене? С точки зрения формальной генеалогии это конечно же полная фантастика. Средняя разница между поколениями составляет примерно 30 лет, и на один век приходятся три поколения. Поэтому при формальном счете получалось бы, что Прус должен был бы жить где-то за пять веков до Рюрика, то есть в начале IV века. Понятно, что никто из летописцев не проводил подобных расчетов - время древности воспринималось довольно условно, но всё же - почему четырнадцать? Ответ на этот вопрос, как мне кажется, может дать Библия. Четырнадцать поколений ("родов") в Евангелии от Матфея служат мерилом генеалогии Спасителя. "Итак, всех родов от Авраама до Давида четырнадцать родов; и от Давида до переселения в Вавилон четырнадцать родов; и от переселения в Вавилон до Христа четырнадцать родов" (Мф. 1:17). Конструируя генеалогию Рюрика, летописец, вероятно, опирался именно на этот евангельский образец.
Итак, римская генеалогия Рюриковичей обрела более точные черты. Рюрик стал потомком Пруса в четырнадцатом поколении, а Прус - братом императора Августа. Эта версия идеально подходила для обоснования претензий как на царский титул, так и на вселенское значение Москвы, и даже на некоторые территории, принадлежавшие западным соседям России. Новая генеалогия Рюриковичей нашла отражение в "Степенной книге царского родословия" (начало 1560-х годов), посланиях Ивана Грозного и других произведениях XVI века.
При Иване Грозном история Рюрика дополнялась не только "вглубь", но и разрасталась "вширь". В конце 1530-х - начале 1540-х годов был создан грандиозный летописный свод, охватывающий всю историю Руси и позднее дополнявшийся известиями о событиях начала правления Ивана Грозного. Эта летопись условно называется Никоновской, потому что один из ее списков в XVII веке принадлежал патриарху Никону. Сама летопись является компиляцией, объединившей сведения многих источников, как летописных, так и иных, например, житий святых, устных преданий и т. д. В значительной степени эта компиляция сделана чисто механически, что особенно заметно при описании событий ранней русской истории.