Виктор Баранец - бывший пресс-секретарь министра обороны России, более десяти лет прослужил в Центральном аппарате Министерства обороны и Генерального штаба; был уволен из армии сразу после публикации отрывков из своей книги в газете "Совершенно секретно".
Непосредственный участник и свидетель многих событий, потрясших Вооруженные Силы России в 90-е годы, рассказывает о сенсационных и малоизвестных сторонах жизни Минобороны, о некоторых тайнах Генштаба -‘Белого дома на Арбате" - и его обитателях.
Автор анализирует скрытые стороны сложных отношений Верховного главнокомандующего с высшим генералитетом, а также представляет галерею портретов многих известных военачальников.
Содержание:
ПРЕДИСЛОВИЕ 1
Глава 1. АРМИЯ И ЕЛЬЦИН - ПРЕЗИДЕНТСКИЕ СТРАЖНИКИ 1
Глава 2. МАРШАЛ ШАПОШНИКОВ - ПОСЛЕДНИЙ МИНИСТР ИМПЕРИИ 20
Глава 3. ГЕНЕРАЛ ЛОБОВ - ЗАГОВОР ПРОТИВ НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА 29
Глава 4. ГЕНЕРАЛ ГРАЧЕВ И ДРУГИЕ 36
Глава 5. ГЕНЕРАЛ ДУБЫНИН - ГЕНШТАБ ПРОТИВ КРЕМЛЯ И МИДА 63
Глава 6. ГЕНЕРАЛ ГРОМОВ - САМЫЙ ДОЛГИЙ БОЙ 72
Глава 7. ГЕНЕРАЛ КОЛЕСНИКОВ - КРУШЕНИЕ КУМИРА, или Русский след корейских ракет 81
Глава 8. ГЕНЕРАЛ ЛЕБЕДЬ - КОМАНДАРМ БЕЗ ОШЕЙНИКА 88
Глава 9. ГЕНЕРАЛ РОДИОНОВ - СОРОК ПЕРВЫЙ 109
ПОСЛЕСЛОВИЕ 125
Виктор Николаевич Баранец
Ельцин и его генералы
В книге использованы фотоматериалы из архива ИТАР-ТАСС, а также из личных архивов Л. Дубининой, Е. Никитенко, Л. Якутина и автора
ПРЕДИСЛОВИЕ
Жизнь Российской армии в последние годы была насыщена интересными и часто драматическими событиями. О них в меру возможного рассказывала пресса. И все же очень многое осталось за кадром. Такова природа военного ведомства, оно всегда стремится хранить секреты и "семейные тайны". Прежде всего те, что касаются конфиденциальных сторон деятельности высшего армейского руководства и его отношений с Кремлем, правительством, парламентом.
За время службы в центральном аппарате "Арбатского военного округа" в качестве советника начальника Генштаба, старшего офицера группы референтов министра, руководителя информационно-аналитического отдела, а затем начальника пресс-службы и пресс-секретаря министра обороны России мне довелось изнутри увидеть жизнь Минобороны и Генштаба. В том числе и те ее стороны, о которых не принято распространяться.
Особый интерес у меня вызывали люди, оказывающие наиболее сильное влияние на судьбу Вооруженных Сил и военную политику, - Верховный главнокомандующий и высшие генералы. Отношения мееду президентом и армией круто изменились: некогда кумир, идол военных, Ельцин сегодня утратил этот имидж. Более того, в последнее время в армии, в том числе и среди высшего командного состава, активно развиваются антипрезидентские настроения. Имея возможность с близкого расстояния наблюдать отношения между Кремлем и Арбатом, я пытался понять суть поступков людей, обладающих доступом к ядерным "кнопкам", в чьих руках судьбы полутора миллионов человек в погонах…
За последние годы на командном мостике Российской армии побывала плеяда известных военачальников: маршал авиации Евгений Шапошников, генералы армии Владимир Лобов, Павел Грачев, Виктор Дубынин, Михаил Колесников, Игорь Родионов, Виктор Самсонов, Константин Кобец, генерал-полковники Борис Громов, Валерий Миронов, Георгий Кондратьев, генерал-лейтенант Александр Лебедь…
По-разному складывались их отношения между собой и с Верховным главнокомандующим. Одни блистали личной преданностью Ельцину и одновременно путались в грязных сетях коррупции. Другие стали жертвами арбатско-кремлевских интриг из-за того, что не любили припадать к кремлевским десницам, умели отстаивать собственное мнение и офицерскую честь не променяли на меркантильную лояльность.
Никогда еще в российской истории не было такого, чтобы в мирное время и за столь короткий период времени у руля государственной военной машины перебывала целая когорта элитных военачальников, для которых по воле президента звездный взлет очень быстро обращался в закат блистательной карьеры…
Логику кадровых игр Ельцина с высшим генералитетом часто невозможно объяснить. Некоторые поднятые им на самый пик военной власти военачальники вскоре смещались, задвигались в тень или сплавлялись в отставку. Некоторые попавшие в немилость президента генералы шли на политические баррикады, в ряды жесткой оппозиции. На их места назначались другие, но и тех нередко постигала та же участь. Были генералы, которые демонстрировали талант верноподданничества, но "не тянули" на своих высоких постах и, пользуясь покровительством Верховного, ударялись в тайный бизнес, обогащались за казенный счет. Иногда таких, будто в насмешку над армией, Ельцин либо повышал в должностях и званиях, либо упорно берег до тех пор, когда можно было их выгодно "сдать" по соображениям политической конъюнктуры или когда вор в лампасах зарывался настолько, что прокурору уже нельзя было не завести уголовного дела или подписать ордер на арест…
Отношение Ельцина к генералам зависело чаще всего от политической ситуации: платил он им должностями и званиями за преданность или карал за строптивость. Политическая карьера Ельцина за годы его пребывания на посту президента России не однажды висела на волоске. И каждый раз в критический момент его спасали генералы. Некоторых спасал и он, иногда закрывая глаза на их "опасные шалости".
Подчас создавалось впечатление, что и президент - Верховный главнокомандующий не властен над некоторыми своими генералами: даже смещенные его указом с поста за серьезные провинности, они оставались в кадрах и вновь пытались прорваться к высоким "доходным" должностям. Бывало и такое, что правоохранительные органы уличали многозвездного генерала в коррупции и крупных преступлениях, но он выходил сухим из воды, несмотря на то что расследование уголовного дела контролировал сам президент…
Иногда понятные всем шаги Ельцина в отношении военной элиты чередовались с непредсказуемыми выпадами в ее сторону. Начиная с весны 1992 года президент пять лет подряд своими указами плодил гигантский генеральский корпус и получал информацию о беспрецедентном дачном "генералстрое" в Подмосковье. И вдруг в мае 97-го, словно ничего не ведая, он стал метать громы и молнии по поводу того, что генералов слишком много, что они разжирели и понастроили себе хоромов. Хотя многие из этих генеральских дворцов стоят вдоль дороги, по которой Верховный главнокомандующий постоянно ездит в свою загородную резиденцию…
Когда долго служишь на Арбате, особенно остро начинаешь понимать, какую огромную роль играет власть президента над армией и ее генералами. Эта власть пронзает Вооруженные Силы не только президентскими указами. Она многообразно отражается в жизни военных людей. Одним она несет царские подарки в виде должностей, званий, орденов и наворованного скарба. Другим - немилость и унижение, крушение надежд, полускотское существование и озлобленность, предвещающую бунт…
И все же, несмотря на все драматические перипетии нашего смутного времени и крутые повороты в судьбах военных людей, осталось много генералов и офицеров, не изменивших кодексу офицерской чести, не пожелавших приспосабливаться к политической конъюнктуре. Для них служение Кремлю и служение России, служение "государю" и служение государству не одно и то же…
Но моя книга не только о Ельцине и его генералах. В своем дневнике я старался запечатлеть то самое важное и характерное, что, на мой взгляд, отражает жизнь нашей армии и ее "мозгового треста" на переломе политических эпох, на склоне уходящего и на пороге грядущего веков.
Я написал об этой жизни так, как ее видел, чувствовал и понимал…
Глава 1. АРМИЯ И ЕЛЬЦИН
ПРЕЗИДЕНТСКИЕ СТРАЖНИКИ
Я голодный и очень злой. Сегодня опять ушел на службу задолго до того, как проснется семья. Чтобы не смотреть в глаза жене, детям и догине Шерри. Уже который месяц живем без зарплаты. А моего офицерского пайка с осточертевшей говяжьей тушенкой хватает на неделю. В домашнем. холодильнике - пустынная зима. С некоторых пор я стал замечать, что семья каждый вечер встречает меня глазами моей вечно голодной собаки.
Представляю, какой праздник будет, когда принесу домой свои несчастных полтора лимона, хотя к тому времени почти все эти деньги будут уже чужими - долги.
В метро видел сухую старуху. Она держала в руках плакатик: "Подайте Христа ради - хочу кушать". Такой же плакатик мне захотелось повесить на грудь поверх шинели. Я бы только добавил подпись - "Защитник Отечества"…
Скоро уже три месяца как государство не отдает армии долги. А тут еще, как назло, приболела жена и я стал единственным кормильцем в семье. На днях пришлось полдня проторчать в двадцатиградусный мороз на Киевском рынке, чтобы продать комплект зимней военной одежды. Я молил Бога, чтобы меня никто не узнал из своих, генштабовских, или их жен, частенько в последние месяцы забредавших сюда с той же целью. Но случилось именно то, чего я боялся: меня узнал давний знакомый - преподаватель академии Генштаба, отставной генерал. Заметив, что я дымлюсь от стыда, он раскрыл громадную, как танковый чехол, сумку, набитую сантехникой, и сказал:
- Ничего зазорного. Жизнь вынуждает…
У него было отличное настроение. Выгодно загнал два крана, которые зять-офицер припас еще со времен службы в Германии. Предложил "погреться". Выпили. Пошел обмен новостями. Николай Павлович рассказал, что в академию ГШ приехали учиться китайские офицеры и что в альма-матер, в небольшом зале с высокими потолками, оборудуют часовенку - предмет особой гордости начальника академии генерал-полковника Родионова. Подключил художников-добровольцев, уговорил раскошелиться отставника-полковника, председателя какого-то фонда. "А в остальном, как и везде: "Когда же выдадут деньги?"…" Генерал-генштабист вспомнил, как на 23 февраля, в День защитников Отечества, генерал Родионов отказался от ритуального доклада и сказал слушателям и преподавателям: "Невеселый получается праздник. Но будем верить, что доживем до лучших времен". И отпустил людей по домам… А в приемную начальника Генштаба уже в тот же день приполз ядовитый слушок, что Родионов "сорвал торжественное мероприятие". В то время на Арбате служили люди, которые с особой бдительностью присматривали за Игорем Николаевичем. Причины были разные: одни "караулили" должность начальника академии ГШ (Родионову было уже под шестьдесят), другие не без умысла акцентировали внимание министра на том, что он дружит с Лебедем, и коллекционировали его колючие высказывания, свидетельствующие о нелояльности к Кремлю.
Генерал-"сантехник" распрашивал меня о генштабистах, которые были его учениками. Особенно - о начальнике Главного оперативного управления ГШ генерал-полковнике Викторе Михайловиче Барынькине, которого консультировал, когда тот готовился к защите докторской диссертации.
- Кстати, - сказал я генералу, - на 23 февраля Барынькин тоже, вроде Родионова, сказал на торжественном собрании подчиненным, что "невеселый получается праздник"… А накануне попросил министра: "Павел Сергеевич, мне стыдно идти к людям с пустыми руками. Выделите десятка полтора именных часов". Грачев согласился. Дал даже больше, чем просил Барынькин.
В тот день многие офицеры ГОУ ГШ были особенно благодарны министру и своему непосредственному начальнику. Часы "Командирские" шли на старом Арбате нарасхват. Было что выпить, было чем закусить защитникам Отечества… А я представлял, как турист-американец в каком-нибудь Колорадо после возвращения из Москвы будет с гордостью показывать родным и знакомым часы "Командирские" с надписью "От министра обороны России"…
Генерал ушел. Я остался на рынке делать свой бизнес. Чтобы быстрее смыться с места позора, я решил загнать свой товар за 250 водителю таджикского рефрижератора, приехавшему в Москву продавать капусту. Но водила оказался основательным покупателем. Напялив пятнистый ватник, он на своем языке подозвал напарников, и они стали громко обсуждать мой товар. В те минуты мне хотелось быть в черной маске спецназовца…
За последнее время я перебрал много способов левого заработка: после службы собирал мебель в одном из банков на Арбате, разгружал вагоны с древесиной на товарной станции и даже рекламировал "гербалайф" среди пузатых иностранцев у входа в "Метрополь". До тех пор, пока майор ФСБ не посоветовал: "Смойся дальше, чем я вижу". Мои приработки требовали много времени и сил, но были мизерными.
Когда полковникам очень плохо, им в голову лезут очень плохие мысли…
ЖИТУХА
…В дверь моего кабинета кто-то опять стучится. Входит сослуживец. Здоровается, бросает жадный взгляд на пачку сигарет "LМ" (их у нас прозвали "Леонид Макарович"), лежащую на столе.
- Извини, можно стрельнуть?
Слова еще говорятся, а пальцы уже выковыривают сигарету из пачки. Это нормально. Так часто делаю и я. Секунда стыда - зато пять минут кайфа. Лет десять назад я бы скорее пробежал по улице голяком, чем стрельнул у сослуживца сигарету. Сейчас это обычное дело. Убогая жизнь и святые каноны офицерского этикета превращает в условные. Мы опускаемся, сами того не замечая.
Полковник гасит окурок. И смотрит на меня - такие взгляды я каждый день встречаю в пешеходных переходах и в метро…
- Старик, у тебя полтинника до получки не найдется?
Я ничем не могу помочь, поскольку сам рабочий день начал с обхода кабинетов, имея ту же цель. Попытка поправить свое финансовое положение окончилась крахом. Но я не теряю надежды. По лабиринтам узких подземных коридоров, облепленных белоснежным кафелем, бреду в соседнее здание - к другу Валерке, который служит в Центре военно-стратегических исследований Генштаба. На его рабочем столе - огромная секретная карта, усеянная роями цифр и букетами разноцветных стрел, на ней лежит отрывной листок календаря, на котором от руки написано: "Иванову - 100, Петрову - 500, Сидорову - 750"…
- Ты случаем не богат? - опережает меня стратег, озабоченный собственным безденежьем больше, чем коварными замыслами супостатов…
ПРОЛЕТ
По тому же белоснежно-кафельному подземному маршруту возвращаюсь обратно, а навстречу - замминистра обороны генерал армии Константин Иванович Кобец. Неспешная, уверенная походочка, ухоженные вьющиеся волосы, красноватое лицо без признаков недоедания и лукавые тяжелые глаза. Так и хочется сказать: "Дай миллион!"
Каждый раз, когда встречаюсь с этим человеком в коридорах и кабинетах Генштаба, испытываю недобрые чувства. Есть у нас такие генералы, при встрече с которыми в голове мелькают разные нехорошие слова. Уже который год за Кобецом тянется шлейф слухов: его фамилию называют в числе лиц, некогда причастных к деятельности коммерческой фирмы с криминальным душком, в которой тон задавал знаменитый Дима Якубовский. Потом Кобеца уличили в причастности к нечистоплотной сделке, связанной с продажей коммерческой фирме "Люкон" минобороновского 25-этажного дома в Северном Чертанове. В последнее время многие у нас шепчутся о какой-то взятке, якобы полученной генералом от коммерсантов. О его сказочной даче в Архангельском рассказывают легенды… Поговаривали, что у Кобеца надежная "крыша" в кремлевских кругах и потому его пока никто не трогал.
Мы идем навстречу друг другу. На мне нет головного убора, и потому я по уставу обязан прижать руки большими пальцами к бедрам и поворотом головы отдать честь. Честь отдавать не хочется. Я ныряю в ближайший боковой выход… Вернувшись в свой кабинет, начинаю зло рыться в столе в надежде откопать среди вороха бумаг брикет венгерского рыбного бульона - неприкосновенный запас на черный день. Голодная генштабовская мышь уже отгрызла половину моей порции. Стакан, вода, кипятильник. И я уже облизываюсь как кот, нетерпеливо дожидающийся вкусно пахнущей похлебки. С недавних пор из многих кабинетов Генштаба в обеденное время стало потягивать запахами кухни. Поначалу мне это было неприятно. Теперь и в моем кабинете пахнет ухой. И мне уже не противно.