А накануне парламентских выборов Черномырдин в присутствии высшего руководства Вооруженных Сил поклялся, что государство возвратит долги армии по денежному содержанию к "середине декабря". Ложь - родная мать российской политики. Было ясно, что с ее помощью исполнительная власть в очередной раз пыталась задобрить армию за месяц до выборов в Думу.
И вот уже дикторша телепрограммы "Время" несет войскам и флотам архирадостую весть: во время встречи с министром обороны президент России твердо заявил, что все задержки военным по выплате денежного содержания будут "в ближайшее время ликвидированы".
Что-то подобное мы уже слышали осенью 1995 года, когда долги государства по денежному содержанию военнослужащих перевалили за 2,5 триллиона рублей. Тогда Ельцина сумели убедить, что основной виновник такого положения - руководство Главного управления военного бюджета и финансирования МО. В конце ноября вышел президентский указ о смещении начальника ГУВБиФ генерал-полковника В. Воробьева. Ему инкриминировалось невыполнение решений правительства. В чем именно оно заключалось, Кремль умалчивал. Судя по тому, что Воробьева не уволили из армии, а всего лишь "вывели за штат" и стали подбирать ему новую должность, было абсолютно ясно, что идет игра, о которой Ельцин мог и не знать.
Было понятно и другое: тот, кто отважился на столь опасные маневры за спиной президента, явно заинтересован в спасении Воробьева и занимает сильные позиции в Кремле. Вскоре по МО поползли слухи о причастности главного военного казначея к прокрутке бюджетных денег в коммерческих банках, а затем газета администрации президента сболтнула больше положенного… Но всей правды так никто и не сказал.
Наши офицеры, побывавшие в округах и на флотах, тоже сообщали, что там не возлагают больших надежд на твердые обещания Верховного главнокомандующего. Уже не верят в них и очень многие в Минобороны и Генштабе. Время идет - деньги не выдают. Кто попроворнее - ударился в тайный "левый" промысел. Наиболее удачливы те, у кого есть своя машина. Но и им с каждым днем все труднее - слишком много становится конкурентов в Москве. Да и не каждый начальник отваживается систематически прикрывать "извозчиков" - кто-то же должен и вкалывать.
Наш "мозговой трест" день и ночь пашет на всю мощь. Чем хуже становится положение дел в армии, тем напряженнее работа. Здесь никто не работает по восемь часов в сутки. Здесь люди работают столько, сколько нужно. Очень многие уже давно забыли, что такое "нерабочий день". Если ты хоть раз не спал на своем рабочем столе или на поставленных "коробочкой" стульях под шинелью, прогонявшейся сигаретным дымом, - ты здесь не "свой".
После бессонной ночи полковник Генштаба с чувством выполненного долга, с отупевшей головой и воспаленными белками глаз выпадает на Новый Арбат. Он спит на ходу и потому задевает плечом кого-то из прохожих. И слышит:
- Пьянь беспробудная!
Зря ты так, тетя. Сейчас полковник абсолютно трезв. А если и выглядит захмелевшим, так это от счастья служить Родине в кредит.
СКОРОСТРЕЛ
…В октябре и ноябре 1995 года президент был все еще серьезно болен, но тем не менее выполнял функции Верховного главнокомандующего. В Кремлевской больнице решались крупные внутренние и международные военно-политические вопросы. Те генералы и офицеры, которые служили в центральном аппарате Минобороны и Генштаба и по роду служебных обязанностей поддерживали тесные связи с президентскими и правительственными органами, были неплохо осведомлены о том, что теперь судьба многих распоряжений и указов Ельцина почти полностью находится в руках его помощников. Следовательно, уже не глава страны, а его свита начинала определять дальнейшее течение государственной жизни.
В те дни во многих арбатских кабинетах опять заговорили об этом опасно несовершенном устройстве механизма президентской власти. Ведь получалось так, что решение неотложных армейских проблем снова напрямую зависело от частых капризов здоровья Верховного главнокомандующего, у которого нет официального заместителя.
Нередко случалось так, что врачи разрешали Ельцину работать не более сорока минут в день, и тогда ему на рассмотрение и подпись подсовывали самые "горячие" документы, по своему усмотрению отсеивая те, которые "могли потерпеть". А ведь нередко среди них попадались и такие военные материалы, которые требовали оперативного рассмотрения.
Мне кажется, что вообще-то страшно несерьезно говорить о полноценно функционирующей президентской канцелярии в стенах Кремлевки. Ведь ни для кого уже не было секретом, что и врачи, и домашние Бориса Николаевича, и его помощники страсть как пеклись о том, чтобы он не загружал себя работой.
Зная кое-что больше положенного (мой дом - напротив ЦКБ, а некоторые соседи работают там), я никак не мог заставить себя поверить, что президент, ежесекундно прислушивающийся к своему сердцу, способен даже за отведенные ему сорок минут здраво вникнуть в чрезвычайно специфические детали весьма сложных указов, в том числе, разумеется, и военных (некоторые арбатские остряки прозвали их "валидольными"). Даже очень наивный человек никогда не поверит, что президент, оставаясь в больничных покоях один на один с документом, способен за короткое время исключительно точно проанализировать все сонмище аспектов, терминов, цифр, формулировок…
Я много раз был свидетелем того, как у нас в Генштабе готовились некоторые проекты президентских указов по военным вопросам. Они требовали высочайшей профессиональной экспертизы многих десятков специалистов, которые и в здоровом-то виде подолгу "брали на зуб" каждую букву документа и не спешили ставить свою визу даже тогда, когда документ был идеально вылизан.
У меня возникала на лице саркастическая улыбка, когда в прессе появлялось очередное бодрое сообщение о том, что даже в больнице Ельцин интенсивно работает над документами. Чем чаще раздавались бравурные марши в связи с появлением на свет очередной порции "валидольных указов", тем понятнее становилось, что при таком неважном состоянии здоровья Ельцин вряд ли был способен выпускать в день по нескольку десятков директивных бумаг…
Чем больше резвых "уток" о здоровье президента выпархивало из-за высоких кремлевских стен, тем яснее становилось, что кто-то свято верит, что народ за чистую монету примет примитивно сварганенную ложь. Интенсивность появления многих президентских документов на свет в стенах ЦКБ должна была свидетельствовать о несерьезности заболевания Ельцина и о том, что он продолжает твердо держать вожжи управления государством в своих руках. Это было прежде всего жизненно важно для президентского аппарата, пережившего много неприятных минут после ельцинского инфаркта…
В те дни наши спецслужбы часто "пеленговали информацию", что иностранные журналисты ведут по Москве тотальную охоту за малейшими сведениями об истинном состоянии здоровья Ельцина. В западных СМИ все чаще стали появляться сообщения о том, что сфера управления обороной России во время болезни президента - Верховного главнокомандующего фактически перешла в руки его свиты. А глава кабинета остерегался сделать даже малейшее движение, которое свидетельствовало бы о его стремлении "перехватить руль" высшей власти…
И все же, судя по информации, которой я располагал, некоторые кремлевские и правительственные чиновники стремились использовать болезнь Ельцина для решения "замороженных" военных проблем. Тут, наверное, логика была простой: хворого человека лете убедить и подтолкнуть к принятию решений в нужном направлении…
Прекрасно использовал эту ситуацию и глава кабинета министров. Во время посещения ЦКБ он сумел убедить Ельцина срочно издать указ об отстранении нашего главного военного казначея генерала Василия Воробьева от должности. Причем сделано это было так быстро и так скрытно, что удар по своему корешу проворонил даже министр обороны. Прозевали его крестные отцы нашей военной мафии и даже их покровители в президентском аппарате, в правительстве и в парламенте. Они не успели включить "защитные механизмы".
Ельцин подписал один из тех редких указов, которые привнесли в жизнь министерства и Генштаба какую-то редкостную надежду, что справедливость все-таки существует. Словно какой-то очистительный ветерок пробежал по коридорам и кабинетам. Встревожились лишь те, кто имел на душе не меньшие грехи…
В начале 20-х чисел января 1996 года в Москве состоялось очередное заседание глав государств СНГ. На нем обсуждались и военные вопросы. Ельцину подсунули текст выступления, которое оказалось "проходным". Возникало впечатление, что президенту России нечего сказать, ведь и так было известно, что военная интеграция идет с трудом, что более 600 ранее принятых соглашений и договоренностей выполняются со страшным скрипом. По лицам присутствующих в зале глав государств и членов делегаций пробежала легкая усмешка, когда Ельцин заявил, что тенденция к интеграции стран Содружества окончательно сформировалась. В общем, был банальный треп с обязательными "расширить", "наращивать", "усиливать".
Вероятно, сообразив, что его выступление не произвело на присутствующих должного впечатления, Ельцин вдруг ударился в длинный и подробный рассказ о событиях в Первомайском. Многие президенты при этом откровенно позевывали, потому что в газетах и по телевидению обо всем этом уже было подробно рассказано. В манере речи и жестах Ельцина все больше проявлялось то возрастное, что подкрадывается к человеку настолько тихо, что он его и сам не замечает. Он по многу раз повторял одни и те же слова, по-детски восхищался банальными вещами, с сенсационным видом подавал давно всем известное, сопровождая свои байки некорректными движениями рук, что явно свидетельствовало о снижении интеллекта и самоконтроля…
Чем меньше времени оставалось до президентских выборов, тем чаще в кабинетах Минобороны и Генштаба говорили о Ельцине. И это были совсем не те разговоры, которые можно было слышать здесь в конце 80-х и начале 90-х годов. В то время с такой яростной неприязнью говорили чаще всего о Горбачеве. Но и тогда, и сейчас негодование военных имело один знаменатель - унижение армии.
Почти всеобщее неприятие Ельцина в роли следующего президента России подогревалось бурными дискуссиями о Беловежской пуще, августе 1991-го, октябре 1993-го и декабре 1994-го.
Многие теперь признавались, что в свое время голосовали за Ельцина, и не скрывали, что раскаиваются в этом. Разочарование - вот, пожалуй, главное, что становилось характерным в отношении большинства военных к Верховному. Наверное, это естественное настроение людей, надежды которых оказались обманутыми. А может быть, в этом и заключается некий таинственный удел России - сначала сотворить себе кумира, а потом проклинать его? Может быть, в этом и заключается магия одурачивания миллионов - бросить дерзкий вызов власть предержащим, попасть в опалу, бунтовать против несправедливости и привилегий, "кормить" людей "съедобными" лозунгами о лучшей жизни и на этом доверии народа взойти на трон, разоблачить истинное лицо и потом оказаться свергнутым таким же "идолом"?
Когда в "Комсомольской правде" появился материал Ярослава Голованова, газета почти неделю ходила по рукам. Кто-то из наших красным фломастером поставил целую дюжину восклицательных знаков напротив вот этих строк:
"…Ельцин - выдающийся политик уже потому, что, разжалованный, он поднялся "из грязи в князи". Такого в истории России, и тем более СССР, не было. Представляю, как он ненавидел Горбачева, но понимал, что есть только один путь убрать его со своей дороги: развалить СССР, сделать Горбачева президентом несуществующего государства. Это, кстати, вполне устраивало и республиканских лидеров. Власть! Еще вчера надо было вскакивать, когда звонил белый аппарат ВЧ-связи с золотым гербом на крышке и стоять по стойке "смирно". А сегодня? Ты сам царь и Бог! Не надо поддакивать, прикидываться дурачком…
Мог ли, например, Кравчук - политэкономист на уровне Черновицкого финансового техникума, затюканный секретарь по идеологии республиканского ЦК, убежденный атеист, стоявший потом со свечкой в Святой Софии, мог ли Леонид Макарович даже в волшебном новогоднем сне увидеть горящие самоварным пламенем кирасы французских гвардейцев, красную дорожку к распахнутым дверям Елисейского дворца и улыбающегося ему президента Франции? Так скажите, заинтересован был лично Кравчук в развале СССР или нет?"
Некоторые генералы и офицеры, служившие в Свердловске в те времена, когда Ельцин был там первым секретарем обкома КПСС, рассказывали, что у него было прозвище Волшебник Изумрудного города. По его приказу перед очередным ответственным совещанием союзного масштаба все заборы от аэропорта до центра города выкрашивались неизменной ядовито-зеленой краской, а почти весь личный состав Свердловского гарнизона бросали на уборку улиц. В дни "форумов" прилавки свердловских магазинов чем-то напоминали людям сельскохозяйственные и промышленные выставки…
Тогда он смиренно следовал установленным правилам игры. "Прозревшим революционером" он стал уже в Москве, где его нечеловеческому самолюбию сильно намяла бока партийная верхушка, остерегающаяся его энергии и непредсказуемости. И уже тогда трудно было понять, где бунтарь и погорелец действует по глубоким личным убеждениям, а где просто из чувства неукротимой мести "обидчикам".
Из обиженных и лукавых коммунистов вызревали гвардейцы нового режима…
…В начале февраля 1996 года в Москве побывал командующий войсками Северо-Кавказского военного округа генерал-полковник Анатолий Квашнин. И хотя его визит в столицу принадлежал к категории "нерекламируемых", вездесущие газетчики пронюхали, что генерал за закрытыми дверями встречался с президентом. Просочилась информация, что Ельцин обсуждал с генералом военные аспекты своего плана урегулирования чеченского конфликта. Еще одна новость принадлежала к разряду сенсационных: Верховный якобы предлагал Квашинину на выбор две должности - начальника Генштаба и председателя формирующегося Комитета по координации работы, связанной с реформированием силовых структур. Минобороновские источники в Кремле хотя и отказывались комментировать это событие, но и не опровергали его…
Все это давало повод для новых дискуссий и прогнозов на Арбате. Генерал Квашнин до своего назначения на СКВО ничем особым во время службы в ГШ себя не проявил. Более того, многие еспоминали, что в качестве первого заместителя начальника Главного оперативного управления Анатолий Михайлович "приложил руку" кочень неудачному плану чеченской операции. После ее провала шли разговоры, что он слишком мало покомандовал армией и слишком быстро продвинулся по службе благодаря личной расположенности Грачева…
Зимой 1995 года, когда генералы Кондратьев и Воробьев отказались возглавить "южный фронт", министр и предложил Ельцину кандидатуру Квашнина, отрекомендовав его как военачальника, способного переломить ситуацию. Но после того как Квашнин стал командующим войсками СКВО, шифровок о блистательно организованных и проведенных операциях под его руководством в Генштаб, насколько мне помнится, не поступало. Наоборот, после позорного провала операции по окружению банды Радуева у нас на Арбате стали поговаривать о бестолково построенной системе окружения боевиков, к которой имело причастность и командование СКВО…
Поначалу я был убежден, что президентские предложения Квашнину - очередная кадровая байка, непроверенный слух, каких сотни гуляют в МО и ГШ. Но когда об этом всерьез заговорили генералы из ближайшего окружения министра обороны и начальника Генштаба, стало ясно, что это не анекдот. Информация о встрече Квашнина с президентом свидетельствовала, что Ельцин что-то замышляет на "чеченском фронте". Что именно - держалось в строжайшей тайне. Но уже вскоре по стилю работы командующего кое о чем можно было догадаться…
Возвратившиеся из Чечни во второй половине февраля генералы и офицеры Генштаба в своих рассказах об увиденном то и дело замечали, что были поражены "атомной активностью" командующего войсками Северо-Кавказского военного округа генерала Квашнина.
…С особой тщательностью готовилась операция в поселке Новогрозненский, где якобы окопался весь штаб Дудаева. Туда было согнано огромное количество людей и боевой техники. Многие признаки указывали на то, что организаторам операции страшно хотелось победы над "тысячей бандитов", хотя точно не мог сказать никто, сколько же там боевиков окопалось.
Время шло. Раздолбав поселок всеми имеющимися средствами, руководитель операции победы так и не добился. Более того, дудаевцам удалось уничтожить десятка два российских солдат. Уже шел пятый день операции, а сопротивление дудаевцев не было сломлено. И это - при многократном превосходстве наших сил. Чтобы хоть как-то скрыть этот позор и бездарность тех, кто задумал "новогрозненский котел", министр обороны Грачев поспешил заявить в прессе, что операция закончена…
Многое в тот период указывало на то, что руководство СКВО стремилось поскорее добиться решительного перелома в чеченской войне. Многие в ГШ рассматривали такую боевую активность воинов-северокавказцев в предвыборном контексте. Еще более жестокое сражение произошло в районе Бамута. Главные удары наносились по "осиным гнездам" дудаевских формирований.
Пресса стала жаловаться на то, что ее и на пушечный выстрел не допускают в районы боев. И делала свои выводы: от нее пытаются скрыть методы и последствия сражений… О Квашнине сообщалось, что он якобы во время переговоров с чеченцами даже пообещал "за тридцать минут сровнять поселок с землей", если не будут выполнены условия представителей федеральных властей. Генералы призывали подчиненных поскорее "прикончить гадину в ее логове"…
Когда-то, во времена СССР, страна брала на себя повышенные социалистические обязательства в честь выборов. Теперь в честь выборов мы учились заканчивать войны…