В творческой группе московских художников-дизайнеров я был генеральным конструктором экспозиции. Контроль над ходом работ в группу был заранее внедрён осведомитель, как в то время часто делалось. Произошло это следующим образом. Позвонил главный художник Фонда А. А. Гравис (еврей) и убедительно попросил принять в творческую группу некого архитектора. Осведомляемся, не еврей ли он. Получаем ответ, что он русский. Дело в том, что в то время еврею устроиться на работу в столичный музей было нереально. Знакомство с новым сотрудником всех неприятно удивило. Звонок в мастерскую, открываем дверь, и перед нами стоит стопроцентный киргиз. Мы в шоке! Я тут и ляпнул: "Да у А. А. кто не еврей, тот непременно русский!" Так сын какого-то киргизского чиновника стал в нашей сплочённой группе переводчиком, архитектором и по совместительству "стукачом" Первого.
Под музей выделили готовое четырёхэтажное здание с благоустроенной прилегающей территорией, расположенное в центре города Фрунзе – столицы республики. Оно показалось нам слишком большим и амбициозным. Под экспозицию выделяли два этажа и выставочные залы – явный перебор. У здания возвышалась скульптура вождя, перед ней располагалась трибуна – копия той, что на Красной площади. Под трибуной был маленький зал с баром и туннель для "членовозов" (так в народе называли лимузины, в которых разъезжали "вожди народа"). Кстати, впоследствии, когда в Киргизии начались смутные времена, туннель пригодился. В случае активных действий толпы при проведении митингов местные "вожди народа" быстро и незаметно ретировались с митинга.
Когда был закончен первый этап проекта – концепция, мы выполнили на согласование макет. Долго ждали приёма. Жили в "партийной" гостинице при ЦК. Время коротали за игрой в бильярд, а в буфете попивали прекрасный местный бальзам, смешанный с водкой и подаваемый в чайничках для конспирации. Тогда уже начиналась борьба с выпивкой на рабочих местах и в рабочее время. Но вот, как всегда неожиданно, в одно распрекрасное утро нас позвали "на ковёр" к Первому. А были мы с опухшими мордами и красными глазами. По дороге некоторым пришлось закапывать нафтизин, чтобы убрать красноту глаз. Доложили концепцию музея "на отлично", всё прошло как по маслу. Профессионализм не пропьёшь! Первому понравился наш многоярусный макет. Он задал несколько вопросов, мы отвечали, как могли. По окончании он нас поблагодарил за оперативно проделанную работу, а когда мы стали уходить, он обратился ко мне, сказав: "А Вас попрошу остаться". Совсем как в фильме "17 мгновений весны", тогда впервые показанном по ТВ. Я остался, и мы проговорили с ним примерно полчаса. Он с пристрастием начал задавать вопросы, связанные с реализацией проекта. Но все они сводились к одному: возможна ли реализация такой грандиозной экспозиции в такие сжатые сроки.
Почему он обратился ко мне? Видимо, ему доложили, что я являлся посредником (менеджером) между "творцами дворцов" и исполнителями, что вся документация составлялась под моим руководством, и что я ездил по заводам. Во время ВОВ в республику эвакуировали многие заводы из центра, и они там так и осели. Первый убедился, что я досконально знал их возможности, как и возможности комбинатов Худ. Фонда РСФСР. Спросил, что для реализации проекта нужно с его стороны.
Начал заинтересовывать меня: стал предлагать мне квартиру в столице (только с пропиской), отечественную легковую машину любой марки (вплоть до ГАЗ-21) и гарантировал всяческую помощь! Угадайте с трёх раз, что я ему ответил? Поставил одно условие – чтобы нам "не мешали"! Причём не мешали на любом уровне, будь то руководство стройки, местная художественная элита со своими предложениями, или местная чиновничья братия. Он заверил, что выполнит все наши требования. Дал свой личный телефон и телефон премьер-министра на тот случай, если сам окажется в отъезде. Сказал при этом: "Если что, звони в любое время, не стесняйся! Эта стройка для меня важна к юбилею! Возможно, приедет сам Ю. Андропов!"
При создании экспозиции нам приходилось пользоваться его телефоном в целях устрашения: только я брался за трубку, чтобы позвонить "хозяину", меня убедительно просили этого не делать и уверяли, что всё будет выполнено в срок и с надлежащим качеством. Были и экстремальные случаи. Например, заканчивалась отделка стен красивейшим мрамором "берёзка" (по 19 балльной итальянской системе градации мрамора – 17 баллов). Сроки графика сорваны. Перерасход количества уже составлял более 70 %, а 10 % мрамора недопоставлено. Еду на правительственной "Волге" на прииск. Приезжаю, выхожу из машины, ко мне подбегает главный инженер и говорит на скверном русском языке: "Склеп готов-с!". По местным обычаям "приличных людей" хоронят в склепах. Я возмущён, говорю сопровождающему чиновнику: "Хватит! Я уезжаю домой, если мрамор не будет поставлен в полном объеме!". Он спокойно отвечает, что даст команду билет на самолёт мне не продавать, а если я надумаю уехать поездом, то у них, когда поезд едет по пустыне, он не останавливается, а мешки с почтой выкидывают на ходу и Вас они могут случайно выкинуть. Я эту шутку воспринял всерьёз. Стал звонить Первому, делая это так, чтобы они увидели, какой номер я набираю. Тут же чиновник упал на колени, молил не сообщать о произошедшем, и меня заверили, что мрамор утром будет на стройке. Накрыли "поляну" и угостили шашлыком. Мы расстались друзьями, а на утро, как он и обещал, поставки возобновились! Был также еще один случай личного общения с Первым. Оформление музея перешло в завершающую фазу. Местное руководство: начальники строительных управлений, главные инженеры заводов и Художественных комбинатов, так или иначе принимавших участие в создании музея, – человек 12 – пригласили ведущих художников экспозиции на шашлык. Национальный состав участников был смешанный: русские, украинцы, белорусы, киргизы и евреи.
Происходило это так. Степь. Неглубокая речушка в облепиховых кустах. Жара послеполуденная. Приводят двух барашков, чёрного и белого, и предлагают нам выбрать. Выбрали чёрного. Постелили ковры. Накрыли "поляну", стали общаться. Специалист-киргиз "разобрал" барашка и изготовил массу вкуснейших закусок. Пили спиртное, угощались специфическими национальными закусками и купались в речушке. Набрались прилично. Темнело. Помню только, когда нам надо было уезжать, я плюхнулся в речку прямо в шикарном вельветовом костюме, а по приезде в гостиницу хотел пройти мимо милиционера с обнажённым торсом. Он меня не пропускал, звонил начальству и только после этого меня проводили в номер. Наутро башка раскалывалась, пронесло со всех отверстий. На работу не пошёл. Видимо, о моих похождениях доложили "стукачи". К обеду меня вызвали "на ковёр" к Первому. Встретил он меня хмуро. Спросил, как здоровье и как идут дела. Я заверил, что музей к юбилею буден сдан в эксплуатацию. Моему заверению он был откровенно рад. Не обошлось и без нелицеприятного упрёка: "На Вас работает пятитысячная армия специалистов. Считайте, Что Вы командуете армией! Позволять себе в самый ответственный момент расслабиться и не являться на службу – не допустимо!". Я заверил, что такое больше не повторится. Это была предпоследняя встреча с Первым.
Последний раз мы уже общались на банкете в честь юбилея, где он познакомил нас с Первыми лицами соседних республик. От них поступили просьбы построить в их республиках музеи "… ещё лучше, чем у киргизов!". При этом сулили золотые горы! Но наступали суровые времена грядущей "перестройки", повторение восточной сказки не последовало.
Воспоминание об олимпиаде 1980 г.
В начале восьмидесятых в СССР проводилась спортивная олимпиада. После ввода Советских войск в Афганистан более пятидесяти стран бойкотировали олимпийские игры более двадцати стран Африканского континента, наново приняли участие. Проходила олимпиада в основном в Москве летом 1980 года. Столицу привели в порядок: отремонтировали дороги и фасады домов, одним словом, привели город в "божеский вид". Настроили множество спортивных и гостиничных комплексов. Приехало более семи тысяч только спортсменов, а болельщиков и того больше. Спецслужбы и милиция стояли "на чеку". Необходимо было всеми средствами предотвратить терроризм афганских повстанцев Талибана. Основные спортивные соревнования проходили в Москве и она выглядела малонаселённым городом: приезд гостей из разных стран был не многочислен (в связи с бойкотом), иногородних в столицу не пускали (только по спец пропускам), "мешочников" (народ, отоварившийся в городе дефицитными продуктами) вообще не пускали даже из Подмосковья, и было запрещено находиться на улице детям без присмотра. По этому случаю снабжение в Подмосковье было однозначно, как и в Москве. Мне в то время было 39 лет, и я принимал активное участие в оформлении олимпийских объектов. Одним из объектов был, по линии Комсомола, это молодёжный лагерь обучения повстанцев (сандинистов) Латинской Америки (в связи с "разгаром" освободительного повстанческого движения) и мне приходилось часто ездить по улице Горького во Внуковский район, где был распложен лагерь. Утром еду туда в гордом одиночестве на своей машине (Москвич М-2140 в экспортном исполнении – цвета "метфарель") со специальным пропуском ЦК ВЛКСМ на беспрепятственный проезд по Москве. Жму на газ и несусь с предельной скоростью, а милиционеры в парадной форме отдают честь (на всякий случай). Мелькают редкие прохожие – Москва пуста!
Так называемый молодёжный лагерь был "сверх секретный" охранялся тремя кордонами. Первый, наружный, – это милиционеры. Второй – кордон КГБ. Третий со стороны лагеря охранялся нарядами самих латиноамериканских солдат. Попасть туда или оттуда без специальных пропусков не представлялось возможным, так как охранные структуры были не зависимы друг от друга. Лагерь представлял собой обычный полигон для подготовки спецназа, только с одной лишь разницей, что для зоны отдыха от полевой службы был построен микро городок. Городок был оснащён надлежащими службами быта: баня с бассейном и баром; клуб типа сельского с дискотекой и небольшой гостиницей, магазин универсальный со всевозможными дефицитными товарами с качественной бесплатной столовой. Обслуга системы быта была укомплектована комсомольско-молодёжными бригадами москвичей (в основном красивыми девчатами как в Аэрофлоте). Отдыхали "новобранцы" по очереди и национальной принадлежности. Взаиморасчёты велись купонами (денежный эквивалент доллару). Наша задача (художников оформителей и специалистов спецслужб) была: благоустроить, художественно оформить и организовать функционирование этого городка к фестивалю (проводить мероприятия встреч: артистов, спортсменов олимпиады с военнослужащими латиноамериканских и африканских стран). Побывав в таком городке, создавалось впечатление, что так будем жить при развитом социализме.
Вечером возвращаюсь. Снуют редкие машины и троллейбусы. За уличными столиками при праздничных ресторанах и магазинах сидят редкие горожане и гости. Тогда в связи с пустующими улицами в обиходе был анекдот. Едут иностранцы с сопровождающим по улицам Москвы и удивляются, почему так не многолюдно! Спрашивают у нашего товарища – "Где жители? Мы видим редких бледнолицых людей, небрежно одетых и то по три человека – активно между собой о чём-то спорящих, и загорелых людей в чёрных на автомобилях? Сопровождающий им отвечает – "Первые – это рабочий класс: собираются по трое, соображают на троих и обсуждают проблему "Бермудского треугольника" (в то время была такая злободневная тема); вторые – это руководители: шикарно одетые в чёрные смокинги, ездят на чёрных лимузинах, пьют только темные спиртные напитки и закусывают только чёрной икрой!
Мне удалось, на работе приобрести несколько билетов бесплатно, распространяемых профсоюзами. Пошёл с сыном посмотреть легкоатлетические соревнования. Места, как правило, были на "галёрке" спортивного комплекса "Лужники" откуда практически плохо просматривались, те или иные выступления спортсменов. Билеты на открытие и закрытие стоили очень дорого и распространились "с чёрного входа". По блату достать такие билеты, было проблематично.
В то время при оформлении ВДНХ мы устанавливали полиэкранные установки из телевизоров "рубин" с большим цветным экраном, продажа которых в розничной торговле (даже по блату) была приостановлена по причине их неоднократного возгорания. Мы отбирали телевизоры на заводе по лучшей видимости. Использовав, такую возможность я купил телевизор прямо на заводе с отличной видимостью и отвёз на дачу. При первом же просмотре спортивной трансляции надобность в поездках на стадионы само собой отпала. Всю олимпиаду мы и соседи смотрели по цветному телевизору с отличной видимостью трансляций спортивных соревнований.
Встречи с президентами
Художники авангардисты (некоторые из них стали академиками) в СССР, не признаваемые властью, в свободное время, от творения своих произведений вынуждены были работать официально. Чтобы иметь хоть какое то прикрытие своего не ординарного творчества, выбрали оформление музеев (в основном имени "вождя всемирного пролетариата") и очень даже в этом преуспели. Вы спросите почему? Это идеологическое "крышевание" для демонстрации своих работ; партийное финансирование; возможность подключать любые предприятия к реализации сложного техники – оформительских решения на самом современном уровне; возможность продвигать не ординарные концепции народа любой национальности, парой не согласованной с "генеральной линией партии КПСС…" (то есть совмещать музейную тематику: историка – патриотическую, краеведческую, художественно – прикладную с идеологией – это весьма проблематично). Работы, выполняемые профессионалами, не могут быть выполнены плохо, потому не однократно были отмечены международным музейным сообществом, в том числе и Юнеско. Мне посчастливилось быть сподвижником этой команды в качестве ведущего дизайнера, правда они меня, как только не обзывали – "генеральный…" и "гениальный…" я себя таковым не считал, а просто профессионально помогал реализовывать парой очень сложные проекты. Приходилось, на прямую, общаться с первыми лицами (первые секретари ЦК КПСС) республик. Будущими президентами независимых государств, не успешными и относительно успешными. Все просили об одном, создать объект лучше, чем у соседней республики. Например, даже после распада СССР, Туркмен баша (Президент Туркестана С. Ниязов) хотел заказать нам родовой музей, и его личный мавзолей (это при жизни!). Наша группа художников "ушла в бизнес" продавая востребованные картины, а музейные работы перестали финансироваться, и пришлось ему отказать (работа досталась англичанам и они успешно реализовали свой проект). Диапазон общений, по мере реализации объектов такого рода, был разносторонен, от исполнителя – простого профессионального труженика, до первых лиц государств. О двух таких встречах с будущими президентами я и хочу рассказать.
Восьмидесятые годы СССР. Готовим к открытию музей Ленина в г. Фрунзе (Бишкек) столице Киргизии. Стройка, формально, обвялена "комсомольской". Летим с коллегой в командировку. Успешно приземлились и ждём команды на выход. На улице + 40 гр. С., а в самолёте не на много меньше. Объявляют пару фамилий с предложением покинуть самолёт – "Вас прося пройти к машине у трапа". Это был президент АН Кир. ССР с помощником. Который, к нам прекрасно относился и хорошо помогал по созданию экспозиции музея. Так как я по молодости был "остёр на язык". Пошутил – "Вот, порядочные люди уже пошли, а мы паримся здесь!" Многие захихикали. Не прошло и минуты, как объявляют наши фамилии. Я от стыда, даже покраснел, как потом мне рассказал коллега. Идя по узкому проходу ТУ-154, Я слышал бурчание пассажиров – "… во прохиндей!". Подъехав к шлагбауму аэропорта, мы поравнялись с первой машиной, и оказались свидетелями разговора шоферов. Наш другому – "Тебе не стыдно возить президента АН в тёмном ящике (он имел ввиду Рафик). Вот я вожу Московских художников на светлой "Ласточке" с кондиционером (он имел в виду волгу Газ-21). Их простодушный разговор, жёстко, пресёк встречавший молодой, холёный чиновник. Я поинтересовался у шофёра – "Что это за хам?" Нам рассказали, что это сын ветерана партии, секретарь ЦК ЛКСМ Киргизии и что возможно он будет следующим президентом, после ухода нынешнего на пенсию. Предупредили, что он плохо относится к Русским, и что он интриган и "приверженец либерализма" нам надо быть с ним, максимально осторожнее! Оказалось" всё в масть: карьеризм, льстивость, бахвальство и мстительность. Всё было присуще этому человеку, кстати, он был ярым поклонником Б. Ельцина (будущего президента РФ). Он всячески мешал созданию экспозиции в интересах "либерализма" как он говорил впоследствии уже, будучи избранным первым президентом своей страны. При первой же смуте в стране, он с позором сбежал от народа, хотя его друг и наставник Б. Ельцин (с которым он частенько отдыхал на озере Иссык-Куль) во время "отошёл от дел" и поручил В. В. Путину, возглавить РФ, и избежал такой участи – изгнанника.