Г. АЛЕКСАНДРОВ – Ю. И. ЭЙЗЕНШТЕЙН
24. V.30 г.
Тысяча извинений, уважаемая Юлия Ивановна!
Что не писал Вам целую вечность и не пишу теперь.
Подробное письмо придется написать Вам с парохода, на который сажусь 28-го в Шербурге.
А сейчас, перед отъездом – много, много дел и паники.
Картину парижскую кончил снимать – монтировал круглыми сутками и только теперь кончаю.
С. М. хорошо.
В Америке восторженный прием, судя по прессе.
Настроение и уверенность его после подписания договора сильно окрепли.
Теперь он в замечательном состоянии.
Думаю, американская наша картина будет – что надо!
И работать будем, конечно, вместе.
Итак, с парохода подробно.
Целую, вашГриша.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – О. АЛЕКСАНДРОВОЙ
Пиши – Голливуд, студия "Парамаунт".
Прощай, Париж, тебя я все-таки когда-нибудь увижу.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – С. ВАСИЛЬЕВУ
Догоняю Эйзена. Думаю, догоню в Чикаго. Америка превзошла все ожидания.
3. VI.30 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
6. VI.30 г.
С большими приключениями удалось мне попасть в Америку. Сидел на "Острове слез".
Но все же – Перл!
Америка превзошла все мои мечтания. Через час еду в Чикаго догонять Эйзена. Какие не знаю, но приключения будут.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Э. ШУБ
Разве что с силой Ниагарского водопада можно сравнить силу моих американских впечатлений.
Привет.Г. Alexandroff.
8. VI.30 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – С. ВАСИЛЬЕВУ
Для "Спящей красавицы" эта опера не годится, потому как "Город весь стоит на одном винте и весь электродинамомеханический".
Удивительная страна!
Гриша.
8. VI.30 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Ю. И. ЭЙЗЕНШТЕЙН
Все в порядке. С. М. весел и здоров. Едем в Колорадо и удивляемся Америке на каждом шагу. Желаем хорошего.
ВашГриша.
8. VI.30 г.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
14. VI.30 г. Arizona (Последняя изображена на открытке с текстом):
Это существует, и потому это действительно поразительно!
ВашГриша!
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Э. ШУБ
15. VI.30 г.
Колорадо. В пустыне Аризона. Костюм ковбойский. Поэтому не смейтесь. Гриша.
С. ЭЙЗЕНШТЕЙН, Г. АЛЕКСАНДРОВ, Э. ТИССЭ – РЕДАКЦИИ ГАЗЕТЫ "КИНО"
Прибыли в Голливуд. Шлем горячий товарищеский привет советским киноработникам, общественности и кинопечати.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – С. ВАСИЛЬЕВУ
Этот видик из окна управления "Парамаунта", где будем сотрудничать.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
Голливуд. 20.VI.30 г.
Первое письмо, написанное мужчиной.
Дорогая Перл!
Наконец-то я нашел время, чтобы написать и рассказать Вам о Южной Калифорнии. Самом замечательном, самом восхитительном месте на земле, как утверждают сами калифорнийцы. Извиняюсь, что не писал: я был слишком занят тем, что прятался от кинозвезд, которые то и дело норовили пожать мне руки, и занимался в основном тем, что рвал с деревьев апельсины, авокадо, фиги и пр. А также наблюдал, как добывают из нефтяных скважин "жидкое золото". Занимался также тем, что ходил по местам, где калифорнийцы развлекаются так, как это могут делать только калифорнийцы. Так что, как видите, я чудесно провожу время на этом великом Юго-Западе. А кто бы смог отказаться от такого?
Почти каждый день, даже зимой здесь ярко греет солнце. Конечно, бывают и дождливые, и пасмурные дни, но это скорее… как бы это сказать… слишком высокие туманы.
Теперь я Вам расскажу о Лос-Анджелесе. Население города больше, чем один миллион 427 тысяч 408 человек. Город занимает территорию больше, чем 440 кв. миль, и в ближайшем будущем надеется подмять под себя все, что вообще осталось от Калифорнии.
Голливуд (хотя это и секрет) является частью Лос-Анджелеса.
Он населен киноактерами, скорее, желающими стать киноактерами, и массой других людей. Студии охраняются, как монетный двор, и просто ходить и смотреть на них запрещено. Но если ты уж очень знаменит или слишком нагл, то возможно, и попадешь внутрь студии. Однако если не хочешь разочароваться, лучше не ходи туда, ибо ты сразу обнаружишь, что твоя любимая "звезда" – блондинка теперь уже брюнетка, а твой любимый герой курит уже не "Lackj", а "Kamel". Прилегающие к Голливуду места – Беверли-хилз и Пассадена – известны тем, что там, в небольших деревянных коттеджах, окруженных огромными газонами, обитают миллионеры. Но калифорнийцы редко сидят дома. Они практически живут в своих автомобилях, которые возят их по бесчисленным шикарным дорогам. На машинах они могут добраться в короткое время в "Оранжевую империю", где выращивают апельсины, в горы высотой 10 000 футов, до пустынь с фантастическими кактусами, пальмами, деревьями Джошуа. На автомобилях они могут ездить в приморские города Лонг-Бич и Санта-Монике, которые представляют массу развлечений, в том числе купающихся, но всегда почему-то сухих красоток.
Остров Каталины – это еще одна здешняя достопримечательность. Там можно видеть летающих рыб, выскакивающих из воды, или наблюдать за ними через специальные, сделанные из стекла, днища лодок.
Прежде чем закончить письмо, я хотел бы упомянуть Сан-Габриэль и Сан-Фернандо. Там находятся старые строения, воздвигнутые еще индейцами под руководством испанских специалистов. Это как бы религиозный центр индейцев, и он – единственное, что напоминает о романтическом прошлом Калифорнии.
Надеюсь, вам понравились эти мои описания, которые я сам иллюстрировал, и что у вас все в порядке. Остаюсь преданный Вам старый друг Гриша.
P.S. А на обороте – карта тех мест, о которых я вам рассказывал, и остальная территория страны.
Все дороги ведут в Голливуд… "Голливуд принял нас неожиданно почтительно, ласково и хорошо".
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Л. НИКУЛИНУ
30. VI.30 г.
Уважаемый Лев!
Прежде всего, разрешите приветствовать Вас с вершин голливудских высот. Под вершинами понимаются действительные высоты калифорнийских гор, на которых стоит наш дом (ха-ха) в испано-итальянском стиле.
Своевременно или несколько позже я вышлю Вам фотографии из жизни новоиспеченных звезд. Причем можно заранее сказать, что фотографии будут курьезные.
Голливуд принял нас неожиданно почтительно, ласково и хорошо.
Мастера, которых мы уважаем, оказывается, и нас уважают, и от этого первое знакомство переходит непосредственно в дружбу.
Д. Фербенкс считает нас давнишними друзьями и потому встречал на вокзале. Чаплин сидит у нас вечера, рассказывает и показывает уморительные истории и сцены. В домашней обстановке Чаплин веселее, чем на экране. Обо всех этих людях буду писать специально в газету, как ближе узнаю и пойму.
Все наше время уходит пока что на визиты, приемы, знакомства, банкеты. Которые, кстати, американцы устраивают с пышностью, несравнимой с европейской.
Знакомимся также и с производством, просматриваем лучшие образцы тонфильмов. В данный момент затруднений с тоном уже не существует, и можно делать все, что вздумается.
О сценарии еще вплотную не думали, пока не выясним возможностей: денежных, организационных и технических. Вот почему сегодня не могу сказать Вам, как поступить с материалом о РОБОТАХ.
Думаю, надо еще подержать эти материалы за нами, а как только выяснится с нашими темами и сценариями, я Вам немедленно напишу.
Выбор сценария – дело весьма в данной обстановке ответственное. Дело в том, что вся передовая публика Голливудская заявила нам, что смотрит на нас как на спасителей и что мы должны определить направление и развитие тонфильма.
Спасителями, может быть… и лестно, но весьма ответственно и страшновато.
Вот почему будем выбирать сценарий обдуманно и не торопясь.
Технически-организационная часть съемок на здешних фабриках может обойтись без самокритики, и это нисколько не ухудшит ее качества.
Пишите о Москве, о ее делах и безделиях.
Пишите о людях, картинах, организациях. Спрашивайте, что интересует Москву.
И поправляйте свои нервы до хорошего конца.
Миссис Монтегю с нежностью вспоминает парижский вечер и отзывается о Вас самыми лестными выражениями.
Приветствуют Вас все жители нашего дома, в том числе и я.
Пишите всурьез… информацию о Москве.
Все, что требуется для создания замечательной фильмы, нам предоставлено, и теперь дело только за нами.
G. Alexandroff.
Paramount Publix Corporation – это адрес.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – Э. ШУБ
Голливуд 9 июля 1930 г.
Привет, дорогая Эсфира Ильинишна!
Привет из жаркой замечательной Калифорнии и интересного кинематографического Голливуда.
Жить здесь хорошо, работать – как пока видно – тоже неплохо.
Приняли нас с уважением и почтением здешние "звезды", и надо отметить, что с большим уважением, чем многие "не звезды".
О том, какой замечательный Чаплин, я напишу Вам специально, как только будут фотографии наших совместных прогулок на остров Каталина. Три дня мы провели с Чаплином на его яхте в Тихом океане и видели его во всех видах, в каких только можно видеть человека.
Да, многое мне придется написать Вам при случае. Многое мы видели, слышали, поняли. Многое и надо рассказывать.
Сейчас мучаемся с выбором сценария. Вы понимаете ответственность момента. В Голливуде можно технически и со звуком, и со съемкой сделать все, что хочется. Вот от этого и усложняется работа, потому что хочется много.
О каждом случае, о каждой встрече с хорошими и знаменитыми людьми надо писать особо. Поэтому извините меня за никчемность этого письма, так как оно имеет главной целью доставить Вам через Атлантический океан и Европу мои приветы и наилучшие пожелания.
Жму руку и надеюсь в мечтах получить от Вас хоть записочку. Напишите нам о Москве, это для нас очень интересно.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
9 июля 30 г.
Были в этом месте на концерте. Сами понимаете, Перл, что грандиозно.
В концерте участвовали силы всех голливудских студий и конфирировал небезызвестный Фрид Пибло. Очень хорошо играл оркестр, сконструированный из оркестров нескольких студий.
Теперь ведь хорошо. На каждой кинофабрике певцов и говорунов больше, чем в театре.
Чтобы Вы поняли, что такое Голливуд, Вам надо только заехать сюда и посмотреть, и я убежден, что это случится.
Ха-Ха!
ВашГриша.
Г. АЛЕКСАНДРОВ – П. АТАШЕВОЙ
Голливуд, 11 июля 1930 г.
Перл!
Замечательный друг мой!
Словами и извинениями хамства не исправим и одним письмом не сообщим всех приключений, переживаний и событий.
Но все же я решил написать это письмо и попробовать извиниться перед вашей совестью за долгое неписание, тем более что у совести Вашей тоже не все в порядке. Письмишек от Вас немного видал.
Мы с Вами виделись последний раз в той же комнате, что и в первый. Это был день нашего отъезда… С этого дня прошло 11 месяцев…
Я никогда раньше не предполагал, что за такое время можно увидеть, понять, научиться больше, чем за всю предыдущую жизнь.
Чувствовать себя первым в деревне у себя – хорошо. Но! Чувствовать себя ничтожеством среди Нью-Йорских небоскребов, щенком среди мастеров, красавцем среди красавцев*, режиссером "Парамаунта", это не только хорошо, это интересно и замечательно.
*Красавцем меня называют в прессе, а красавиц в Голливуде действительно много!
Я пишу смешно и интимно, но иначе я сейчас не могу писать, так как сижу на веранде нашей виллы. Дом стоит на горе, и с веранды видно многомиллионное море электрических огней Голливуда и Лос-Анджелеса. Полная луна и чувственные мелодии гавайских гитар из радиопродуктора служат причиной моего настроения.
Дома никого нет, так как Эйзен беспрерывно на банкетах, приемах, в гостях. Беда с ним! Работать разучился окончательно.
Беспечное состояние С. М. сейчас главная причина моего беспокойства. Вы ведь его знаете, он никогда не любит работать, а теперь, кроме всего прочего, он за 11 месяцев триумфальных путешествий разучился окончательно.
Вы кое-что знаете о наших с ним конфликтах. Так вот теперь много лучше и легче стало жить, так как подошел момент серьезной работы и во мне почувствовалась необходимость.
Вы ведь сами видели, какой он добрый, когда ему что-либо надо. Последний месяц мне было очень тяжело. Тяжело, так как конфликт перманентно обострялся. ПОЖАЛУЙ, НЕ БЫЛО У МЕНЯ В ЖИЗНИ ТАКИХ ТЯЖЕЛЫХ ДНЕЙ, КАК ЗА ЭТО ВРЕМЯ.
Теперь легче, и вот почему я могу начать писать Вам письма.
Надеюсь, что работа выправит окончательно исковерканные отношения, и черные дни отойдут в прошлое.
Итак, с печалью надо кончать, так как печаль не средство для побед и успехов.
Работаю я сейчас так.
Основная работа – это подыскивание и выбор сценария. Хороших материалов так много, что трудности выбора большие.
Главная же трудность в том состоит, что в голливудских ателье нет задержек ни в чем. Что захотел, то и делай – пожалуйста. Все возможно!