Так как заседания второй Думы были непродолжительны, дело по оформлению этой реформы в окончательный закон выпало на третью Думу.
Аграрные реформы были приняты Думой с небольшими поправками и изменениями подавляющим большинством, но в Государственном совете они были встречены сильной оппозицией и прошли большинством в один голос, включая в число голосовавших и министров, которые были членами этого учреждения.
Мой брат и я были назначены членами Государственного совета незадолго до этого, и наши два голоса, высказавшиеся в пользу правительственного законопроекта, сыграли свою роль в том, что столыпинский проект аграрной реформы не был отвергнут, что могло бы весьма усложнить положение.
Любопытно отметить, что в оппозиции к проекту реформы оказались две крайние партии – правая и левая. Социалисты отвергали его: с точки зрения их коммунистических теорий, точно так же как и с точки зрения реакционеров, это было наступлением на священные традиции прошлого и шагом на пути к уравнению сословий – странная аберрация со стороны партии, которая называла себя консервативной и рука об руку с революционерами стремилась отвергнуть закон, который имел своей целью укрепление принципа частной собственности.
В Государственном совете оппозиция проекту аграрной реформы была организована реакционной партией.
Когда этот законопроект был внесен в Государственный совет, эта партия была особенно сильна, так как император назначал туда только лиц, хорошо известных своими реакционными тенденциями.
Назначение моё и моего брата было много раз отвергнуто императором, и только благодаря настойчивости Столыпина оно, наконец, состоялось.
Столыпинская аграрная реформа имела исключительный успех, превосходящий самые оптимистические ожидания.
К середине сентября Столыпин поместил в газетах пространное и составленное в энергичных выражениях сообщение о своей политической программе, в котором он заявлял о намерении правительства подавлять террористические выступления самым решительным образом и поддерживать порядок в стране любой ценой.
Через несколько недель ожидалась первая годовщина манифеста 1905 года, и социалисты предсказывали беспорядки и враждебные правительству демонстрации на этот день. Однако ничего не случилось. Правда, террористы продолжали свои действия, но это, если пользоваться словами Столыпина, являлось только "случайными актами", и начинало казаться, что вся страна желает спокойствия и порядка и относится с доверием как к энергии, так и к искренности правительства.
За границей, особенно во Франции и в Англии, общественное мнение сурово критиковало роспуск Думы и в первое время высказывало мало доверия к проектам Столыпина, но следует отметить, что с этих пор европейская пресса начала отдавать должное его усилиям.
Я решил воспользоваться этими обстоятельствами и посетить Францию.
Было в обычае для вновь назначенного министра иностранных дел – русского или французского – воспользоваться первым удобным случаем, чтобы посетить столицу союзной страны и повидаться с людьми, стоящими у власти. Вследствие этого я получил разрешение императора посетить Париж, где я был принят президентом республики и беседовал с членами кабинета Сарриена, в котором Буржуа был министром иностранных дел, Клемансо – министром внутренних дел и Бриан – министром общественных работ.
Чтобы избежать проезда через Берлин, я решил проехать через Баварию, где моя семья, которую я не видел уже пять месяцев, проводила лето.
Моя жена поехала оттуда со мной в Париж, но на обратном пути в соответствии с установившимся обычаем необходимо было остановиться в Берлине, где я был принят императором Вильгельмом и виделся с канцлером, князем Бюловым.
Глава девятая Император Николай II
Эту главу я воздерживался включать в мои мемуары, так как для её появления необходимо было выбрать время, чтобы выполнить трудное и деликатное дело описания характерных черт императора Николая II.
Я не могу, однако, теперь отказываться от выполнения моего намерения по следующим соображениям.
Все, пережившие столь много трагических событий за последнее четырехлетие, приняли известие о смерти императора с некоторым равнодушием. Большинство газет в странах Антанты поместило только краткие заметки, и это создавало впечатление, что их авторы воздерживаются от полного высказывания своих мыслей. Поэтому всякий мог почувствовать, что такое умолчание являлось как бы осуждением поступков покойного государя. Единственным исключением являлась лондонская газета "Daily Telegraph", опубликовавшая ряд статей, подписанных д-ром Диллоном, которые не только содержали ожесточенные обвинения Николая II за его ошибки как правителя, но приписывали ему черты не только антипатичные, но и прямо отталкивающие.
Зная известный талант д-ра Диллона как писателя и его репутацию знатока всего, что касается России, я не мог не опасаться, что его заявления могут способствовать общественному мнению, уже подготовленному рядом легковесных статей и книг, вышедших после падения монархии в России, вроде книги Риве "Последний Романов" и Бинштока "Распутин. Конец одного режима", принять без всякой критики те или иные слухи.
Следует признать как общее правило, что совершенно необходимо жить в непосредственной близости к государю и ко двору, чтобы правильно судить об известных психологических явлениях, которые происходят от особых условий, не имеющихся в других местах.
Совершенно верно, что государь рассматривает людей и вещи под таким ложным углом зрения, который часто даёт неправильную их оценку; совершенно верно также, что он редко проявляет себя таким, каков он есть на самом деле, и, таким образом, становится каким-то легендарным лицом.
Любопытно отметить, что обычные описания внешности императора были неправильны. Его малый рост преувеличенно толковался таким образом, что это толкование давало совершенно неправильное представление о его внешности. Когда он находился среди членов императорской фамилии, совершенно верно, что он выглядел маленьким в сравнении с другими, которые были все высокого роста. Он совершенно не походил ни на своих дядей, ни на своих кузенов по своей фигуре, которую он унаследовал от своей матери, датской принцессы. Совершенно верно, что он был единственным среди императорской фамилии, кто не имел отличительных черт Романовых .
Высокий рост и замечательная красота почти всех членов императорской фамилии обязаны своим происхождением жене Павла I, принцессе Вюртембергской-Монбельяр (сам Павел I был настолько мал ростом, что, когда он прибыл в Париж в 1782 году под именем графа Северного, парижское население наделило его весьма насмешливыми кличками во время его появления на улицах города).
Эти отличительные физические качества Романовых нашли своё наиболее полное выражение в личности императора Николая I, который, по отзывам современников, напоминал в юности древнего греческого героя. Эти физические качества сохранялись в течение трёх поколений; император Александр III, отец Николая II, хотя и не был красив, но был человеком геркулесовского сложения и величественной внешности.
Когда император Николай II взошел на престол, он производил впечатление человека, принадлежащего к совершенно другой породе, чем его предшественники. Он совершенно не обладал теми качествами, которые обыкновенно импонируют толпе, и только на близком расстоянии он казался если и не высоким, то во всяком случае хорошо сложенным, элегантным в своих движениях и более стройным, чем он казался на расстоянии.
К несчастью, его природный ум был ограничен отсутствием достаточного образования. До сих пор я не могу понять, как наследник, предназначенный самой судьбой для управления одной из величайших империй мира, мог оказаться до такой степени неподготовленным к выполнению обязанностей величайшей трудности.
Образование Николая II не превосходило уровня образования кавалерийского поручика одного из полков императорской гвардии, офицеры которой принадлежали к "золотой молодежи" и обращали больше внимания на спорт и умение держать себя в обществе, чем на изучение специальных дисциплин, даже тех, которые полезны для военной карьеры.
В то время как император Николай I, этот поклонник прусского милитаризма, счёл необходимым доверить воспитание своего старшего сына выдающемуся человеку той эпохи поэту Жуковскому, император Александр III избрал в качестве воспитателя для юного наследника престола невежественного генерала Даниловича, которой не имел других качеств, кроме своих ультрареакционных взглядов.
Однако возможно, что он являлся только номинально воспитателем Николая II, так как действительным руководителем его занятий был англичанин Хетс, который занимал место частного учителя в императорской семье.
Я знал Хетса очень хорошо и даже был его учеником почти в одно время с императором. Этот очень одаренный и обаятельный человек был преподавателем в императорском лицее в то время, когда я учился там. Хотя он был очень строг, но его очень любили все студенты. Он обладал обширными познаниями и некоторым талантом: он очень недурно рисовал акварелью. Но особенную склонность он чувствовал к спорту и затратил много труда, чтобы воспитать в своих учениках любовь ко всем видам спорта. Ему Николай II обязан совершенным знанием английского языка и склонностью ко всем видам спорта, но легко понять, что Хетс, который с трудом говорил по-русски и не имел университетского образования, не был способен сообщить необходимые знания, чтобы приготовить своего ученика к роли русского государя.
Чтобы понять отдельные черты характера императора Николая II, нужно прежде всего принять во внимание ту обстановку, в которой он провёл своё детство и юность до того момента, когда, достигнув двадцати шести лет, он вступил на трон после внезапной смерти своего отца. В этой обстановке доминировала личность императора Александра III, который, обладая твёрдой волей, подчинял себе всех.
Как мы уже знаем, молодой наследник вступил на трон, будучи совершенно не подготовленным к роли государя; он никогда не принимал участия в рассмотрении государственных дел. Будучи застенчивым от природы и обладая чрезвычайно моложавой внешностью, он рассматривался своими родителями как маленький мальчик даже тогда, когда он давно перестал быть юношей. Он никогда не был наследником в глазах семьи и родных до самой смерти отца, а просто Никки, миловидным молодым человеком, любящим спорт и литературу (у него была замечательная память на стихи), но совершенно не осведомленным в политической жизни своей страны.
Единственным случаем, когда наследник играл некоторую самостоятельную роль, была его поездка на Дальний Восток в 1890 – 1891 годах. Эта поездка, если бы она была хорошо организована, могла бы оказать известное влияние на расширение кругозора Николая П. Но, к сожалению, вместо назначения к нему в свиту людей со специальной подготовкой и знаниями, его сопровождали молодые блестящие гвардейские офицеры во главе с генералом Баратынским, придворным, очень любезным и хорошо воспитанным, но абсолютно неподготовленным к роли руководителя в такой поездке.
Лондонский двор поступил более предусмотрительно и прикомандировал к наследнику русского престола на время его пребывания в Индии человека особенно компетентного – сэра Дональда Мекензи Уоллеса, о котором я говорил в предыдущей главе. Он снискал к себе большое расположение наследника, которому не было нужно ничего другого, как только иметь руководителя во время поездки.
Следует вспомнить, что Николай II в течение своей трагической жизни как бы преследовался роком, что началось с нападения на него одного фанатически настроенного японца во время его пребывания в Японии. От смертельного удара по голове Николая II спас стек кузена, принца Георга Греческого, бросившегося к нему на помощь. Рана была очень глубока, но не серьезна. Говорилось, что умственные способности Николая II были ослаблены вследствие этого удара, но в действительности нет никакого основания для такого утверждения. Наоборот, император сам говорил мне, что после этого несчастного случая его перестали беспокоить частые головные боли, которыми он страдал с детства.
Но, если покушение на его жизнь в Киото не причинило физического вреда, я уверен, что это создало чувство антипатии и даже ненависти к Японии и не осталось без влияния на направление дальневосточной политики, которая имела своим эпилогом русско-японскую войну.
Выросший в атмосфере самоунижения и пассивного повиновения, Николай II сохранял к памяти своего отца почти сверхсуеверное уважение.
Император Александр III, как мы уже знаем, олицетворял собою идею абсолютной монархии и управлял Россией железной рукой в течение тринадцати лет, проводя строгую политику консерватизма и бюрократической централизации. Эта политика стала догмой для лиц, которые являлись советниками Александра III и которые сохранили свои посты до начала нового царствования. Они делали все, что было в их силах, чтобы внушить молодому императору уважение к тому, что они называли "традициями царя-миротворца". Стремление императора Николая II освободиться от этих традиций встретило ожесточенное сопротивление со стороны его советников, и можно сказать, что в течение первых пяти лет нового царствования русская империя продолжала управляться тенью умершего императора. Увы, с моей стороны не будет преувеличением сказать, что, когда советники Александра III уступили своё место людям по выбору самого Николая II, империя совсем не управлялась или, вернее, управлялась неразумно, что мною уже было описано.
Почтение Николая II к памяти своего отца проявлялось иногда в весьма странной форме. Например, он, верховный вождь русской армии, никогда не соглашался принять более высокий чин, чем полковник, который был пожалован ему в прошлое царствование. Этот трогательный, но несколько наивный поступок сыновней почтительности не способствовал его престижу в военных кругах, где его всегда называли "полковник", – кличка, которая в конце концов звучала как насмешка с оттенком пренебрежения.
Эта привязанность к традициям предшествовавшего царствования в некоторой степени повинна в той политической ошибке, которая вызвала весьма серьезные последствия для будущего России и участи самого Николая II.
Смерть Александра III, последовавшая скорее, чем того можно было ожидать, воскресила надежды широких либеральных кругов, которые были придавлены в течение его тринадцатилетнего царствования. Представители либерального движения, будучи удалены от двора и от всякой бюрократической деятельности, нашли себе убежище в работе в земстве. В этих кругах полагали, что молодой император окажется способным сделать то, что было сделано другими монархами в других странах, и примет линию поведения, отличную от той, которая практиковалась его предшественниками. Склонность молодого императора к либеральным идеям была возможна, по мнению либеральных русских кругов. Ввиду этого было решено использовать аудиенцию, которая была дана императором представителям земства для принесения поздравлений и пожеланий от этих учреждений через несколько дней после восшествия царя на престол.
Петиция о создании конституционного правительства, составленная в более или менее ясных выражениях, была представлена почти всеми земствами и особенно энергично поддерживалась тверским земством, которое отличалось наиболее ярко выраженным либерализмом, ввиду чего пользовалось дурной репутацией при дворе. В ответ на эту петицию Николай II произнёс те неудачные слова, которые квалифицировали пожелания земств как "несбыточные мечтания", и заявил о своём твердом намерении поддерживать абсолютную монархию, которую он унаследовал от своего отца.
Вот каким образом рисуется д-ром Диллоном эта встреча царя с представителями земств, когда они высказывали ему свои поздравления в Зимнем дворце:
"Самодержец принял их в залитом светом зале, с нахмуренными бровями и плотно сжатыми губами и, повернувшись вполоборота к людям, избранным нацией, топнул своей маленькой ножкой и приказал им отбросить бессмысленные мечтания, которые он никогда не сможет принять".
Я сожалею, что мне приходится отмечать здесь разногласие с моим другом д-ром Диллоном, но в действительности эта сцена носила совершенно иной характер. Я знаю от очевидцев, что далекий от высокомерия в обращении к представителям земства император Николай был смущен и с некоторым колебанием прочел по бумажке, находившейся в его руках, содержание своего знаменитого ответа. Более того, я знаю из совершенно достоверного источника, что ответ, который должен был сделать император, был предметом живейших обсуждений между императором и его советниками. Николай II колебался резко обрывать отношения с делегатами земства и был склонен дать менее резкий ответ, но его советники, возглавляемые Победосцевым, убедили его в том, что память отца обязывает его твёрдо придерживаться традиций предшествующего царствования и что он должен положить предел всяким либеральным претензиям.
Победоносцеву же принадлежит авторство ответа, который император получил от него в последний момент перед выходом в зал для аудиенции. Он читал его машинально, не отдавая себе ясного отчёта в его содержании.
Если принять во внимание, что эта несчастная речь получила широкое распространение, будучи сообщена представителями земства своим избирателям в самых отдаленных уголках России, то можно понять, насколько правильно моё утверждение, что эта первая встреча Николая II с представителями народа положила начало тому отсутствию взаимного понимания, которое никогда не прекращалось во взаимоотношениях государя с народом и имело своим эпилогом через двадцать три года отречение императора в Пскове.
Автор ответа императора представителям земства Победоносцев оставался на своём посту обер-прокурора святейшего Синода и в новое царствование. Этот человек, которого называли русским Торквемадой, был поистине злым гением Николая II, на которого имел громадное влияние.