– Вы знаете, очень за нее переживаю. Скрытная очень стала. Не до конца все рассказывает. Вот чувствую, что неприятности у нее произошли на новогодние праздники. Так она изворачивается, врет. Вот не знаю, наверное, пока я чужих детей воспитывала, точно до своих очередь не дошла, как в пословице говорится, – "У врачей больные дети, учителей, – дурные".
Глава 37
Перед Катиным отъездом в Ленинград, в комнате общежития происходили странные вещи. Постоянно пропадали у студенток деньги, красивые вещи. Никто ничего не мог понять. Что же это такое происходит? И если получали стипендию, то обязательно не досчитывались в тумбочке половину денег. И причем это было абсолютно у всех девочек.
– Катя, а где твоя красивая зеленая чехословацкая кофта? – спросила Роза, собираясь на свидание.
– Да в шифоньере висит на вешалке. Ты же вчера ее надевала?
– Нет, вчера я ее точно не видела. Я ее на прошлой неделе надевала. Вчера ходила в Танином платье. Она в моем.
Нужно сказать, что девочки были очень принципиальны в выборе одежды. И по закону этикета, они не надевали на второй день другую одежду, не ту, что в предыдущий день. А из – за скудости выбора в институте все считалось общим. Они брали друг у друга наряды, каждый день одевались в "новое", и поэтому выглядели стильно и модно каждый день.
– Но не знаю, может быть, кто другой взял? – сказала Катя, отворачиваясь к стенке.
– Ты же знаешь наш закон! Никто и никогда не берет ничего без спроса. У тебя ее кто – нибудь спрашивал на днях? – продолжала настаивать Роза.
– Кажется, нет! А в общем, не знаю. Посмотри внимательно, может быть, там висит все – таки моя кофта. Куда она могла деться?
Катя нехотя встала, подошла к шифоньеру и вместе с Розой они перевернули там все вверх дном. Кофта как сквозь землю пропала. Они глазам своим не верили, но кофты нигде не было видно.
– Не понимаю, куда она могла деться? – недоумевала Катя.
– Куда-куда? Туда, куда и все остальные вещи пропадают?
– Ты хочешь сказать, что у меня ее украли? – удивлялась Катя.
– Да, именно это и хочу сказать.
– Нет, этого не может быть, я же всем девочкам давала носить и никогда никому не отказывала. Зачем у меня воровать?
– Клептомания, понимаешь? Есть такая болезнь. Человек не хочет красть, а ему чего – то не хватает в крови, адреналина или еще чего – то, вот он и идет красть. Оно ему и не нужно, а он без этого не может.
– Да, я тоже об этом слышала, – подхватила разговор их третья подруга Аля, приемная дочь Верочки Маленькой, которая жила с ними вместе в одной комнате. – Я бы этих тварей, кто ворует, брала и руки им ломала. Сволочи, а не люди!
Катя навзрыд плакала и не потому что ей было жаль эту кофту, а потому что ей было обидно от того, что кто – то так подло поступает с ними. Кто – то свой, кто ест с ними из одной чашки и каждый день бывает рядом.
– Алечка, ну как этот человек может так обходиться с нами? Как он может стать хорошей матерью, хорошим специалистом? Как такие люди вообще могут жить?
Аля обняла Катю и плакала вместе с нею, успокаивая ее:
– Я сама не понимаю, как так можно? Ведь ты всем эту кофту давала носить. Сколько нас всех выручала. Непонятно совсем, зачем какая – то сволочь это сделала.
На следующий день Катя встала пораньше. У нее появилась одна очень интересная идея. Она отозвала в сторону Розу и спросила ее:
– А кто три дня назад ездил домой из общаги? Ты не помнишь?
– Помню, – ответила Роза. – Ездила к бабушке в деревню на выходные только Аля, больше никто не ездил.
– Аля, говоришь? Тогда послушай меня. У тебя же там тоже живет бабушка по отцу, так ведь?
– Да, моя любимая бабушка тоже живет с ними по соседству, – заулыбалась Роза.
– Отлично! – произнесла Катя радостно. – Мы сегодня не идем в институт, а едем в гости к твоей бабушке, понимаешь?
– Нет, не понимаю.
– Поехали, объясню по дороге, – сказала Катя, подавая ей сумку.
По дороге Катя объяснила подруге весь свой план. Она придумала его ночью.
– План очень простой, – делилась с подругой Катя. – Мы приедем к Алиной бабушке домой, попросим ее передать нам кофту, якобы по просьбе Али, скажем, что у нас очень холодно по вечерам, опишем мою пропавшую кофту и попросим нам ее вынести.
Розе план очень понравился, и они счастливые поехали к Алиной бабушке в село Псыж, рядом с Черкесском. Когда они приехали, то дверь им открыла двоюродная сестра Али, которая тоже знала девочек очень хорошо, так как часто приезжала с бабушкой к Але в общежитие. Девочке было лет двенадцать или тринадцать. Она радостно встретила Катю и Розу:
– Какую кофту Аля просила передать?
– Зеленую, такую красивую, удлиненную, она прошлый раз с нею приезжала, но забыла взять ее снова с собой, – сказала Катя уверенно.
– Проходите, – пригласила девочка их в дом.
Катя и Роза медленно прошли мимо времянки, где сидела у окна бабушка и вязала. Она им улыбнулась и кивнула.
– Катя, вот этого я не ожидала, – прошептала Роза, когда сестра Али зашла в другую комнату за ключами от шкафа. – Мне это не нужно. Представляешь, если мы ничего не найдем. Мы не оберемся позора, когда она узнает, что мы приезжали и были у нее дома.
– Да помолчи ты, – толкнула ее Катя. – Так можно не заметить, как стать трусливой и подлой. Я все возьму на себя, – сказала Катя. – Ведь это моя идея.
– А где она эта кофта? – спросила сестра. – Она вам не сказала?
– Да в пакете, с которым она приезжала, – нашлась Роза.
– А, поняла, – сказала девочка и пошла в другую комнату.
Она взяла стул и полезла открывать ключом антресоль в шкафу. Сестра Али достала пакет, поставила его на диван и стала доставать оттуда какие – то вещи.
Катя и Роза смотрели во все глаза на вещи, которые вытаскивала сестра Али и каждый думал о своем. Катя думала, что очень нелепо получилось: "Я никак не могла предвидеть того, что нас пригласят в дом. Это уже статья, вход в жилище. А если кофты моей не будет в этом пакете? Что тогда делать?", – думала Катя.
А Роза стояла и думала лишь об одном: "Убила бы сейчас Катьку за этот ее план. Вот влипли с ней опять. Все, приедем, я знать ее не знаю".
И вдруг со дна пакета младшая сестра Али достала Катину зеленую кофту. Время сразу остановилось для обеих девушек. Как в замедленной съемке, радостная девочка доставала из пакета красивую зеленую длинную чехословацкую кофту Кати.
Волосы, как говорится, на голове у девочек зашевелились. Они не верили своим глазам. Катя сразу вспомнила, как Аля успокаивала ее, как она говорила: "Я бы руки поломала тому человеку, кто украл у тебя эту кофту…".
Кате не стало хватать воздуха, ей хотелось вырваться на улицу или проснуться, как в страшном сне. Предательство имеет зловонный запах гнили. Вопросы один за другим застилали глаза: "Зачем лучшая подруга украла эту кофту? Зачем все время врала? Зачем плакала вместе с нею, когда успокаивала? Кате очень хотелось посмотреть Але в глаза. Что она скажет, когда Катя ей покажет эту кофту? Чем объяснит этот гадкий поступок?".
Они с Розой буквально неслись бегом на автобусную остановку и торопились быстрее вернуться в институт.
Два часа езды туда и два обратно показались для них пятиминутной переменой.
Приехав в общежитие, девочки собрали всех девчонок из группы: тех у кого что – то пропадало за время учебы. Катя попросила девочек собраться в соседней комнате, чтобы не спугнуть Алю раньше времени. Старшекурсницы освободили для них одну из комнат, а сами вежливо ушли гулять по городу. Ситуация была щепетильная и не очень приятная. Когда девочки сидели в ожидании, узнать какую – то новость, они перешептывались и не знали, по какому поводу собрались.
Все в группе были уже осведомлены, что произошла очередная кража. Все знали Катину зеленую кофту, которую очень любили. И все очень расстроились, что опять кто – то из их однокурсниц ворует. Никто даже не догадывался, кто это может быть! Катя попросила Розу позвать к ним Алю. Она очень хотела посмотреть ей в глаза. Когда Аля зашла, Катя достала из сумки свою зеленую кофту, подошла вплотную к Але и громко спросила:
– Скажи, пожалуйста, каким образом вот эта кофта, которая три дня назад пропала, оказалась у твоей бабушки в шифоньере в Псыже?
Катя совсем близко подошла к Але и прямо посмотрела ей в глаза. Все девочки сидели, открыв рты, и молча, смотрели на эту сцену. Они были в шоке оттого, что, наконец – то, узнали, кто ворует. Они даже подумать не могли, что это Аля. Это был ужас для них для всех. Некоторые девочки даже заплакали, но не Аля…
Катя подошла еще ближе и стала смотреть Але в глаза, но она ничего не увидела в них, – ни испуга, ни страха, ни стыда! Она буквально провалилась в эти пустые бездонные страшные глаза. От возмущения Кате стало не хватать воздуха, земля уходила из – под ног, ее всю трясло от этих бесстыжих, тупых, коровьих глаз.
– Как ты могла?! С нами жить рядом и красть у нас, да еще и успокаивать! – кричала Катя.
Она не выдержала и стала своими маленькими кулачками колотить воровку! Девочки бросились оттягивать Катю от Али.
– Не пачкай об нее руки. А то тебя еще отчислят из института, – говорили они.
Катя заплакала от безысходности и от этих пустых глаз Али.
– Я сегодня же пойду и расскажу все в ректорате. А за воровство отчисляют без права восстановления, – кричала Катя. – Как ты могла жить и есть с нами из одной тарелки все пять лет и нас же обворовывать все эти годы?
На следующий день Катя сказала Розе:
– Все, я больше не могу это выдержать, я уезжаю в Питер. Я видеть ее не могу, тем более жить с ней в одной комнате!
По институту быстро разнеслась весть о том, что Катя бросает институт и уезжает жить в Ленинград.
Катина подруга Роза, дочь Веры Большой, училась в этом же институте и жила с Катей так же как и Аля, приемная дочь Верочки Маленькой в одной комнате общежития. Три неразлучные подруги: Катя, Аля и Роза, – всегда были вместе, как их мамы.
– Я еду с тобой, – сказала Роза, когда Катя заявила о своем отъезде в Питер.
– Нет, ты никуда не поедешь! – отрезала Катя. – Ты самая лучшая студентка института. Отличница. Ты не поедешь.
– Знаешь, я тоже уже взрослая. Почти с тобой ровесница и нечего из себя старшую сестру строить! Я тоже поеду в Питер, с тобой или без тебя, это не важно. Я давно решила, что хочу поехать учиться или работать в Ленинград, – сказала Роза твердо.
– Катя, езжайте вдвоем, вам легче будет, – попросил их друг Заур – чеченец. – А я потом тоже к вам приеду.
На перроне стояли все девочки группы, плакали, провожая своих любимых подруг в Ленинград.
Глава 38
Из-за облаков, за девушками ласково наблюдало золотое солнце. Оно улыбалось нежно – желтым светом и переливалось золотистыми лучами, провожая Катю и Розу в далекие неизведанные края. Сердца у девушек стучали в унисон несущегося поезда. Горы Кавказа напутственно глядели им вслед. Катя и Роза прощались с родным Машуком, гордым Бештау и величественным Эльбрусом.
Синее небо обнимало мелькающие провинциальные домики и провожало девочек, несущихся в скоростном поезде, навстречу судьбе. Остался далеко позади любимый студенческий городок, любимая ореховая роща и, конечно, тихий печальный уголок, окруженный огромными, величественными елями, – место дуэли Лермонтова.
"Вот точно так же Пушкин и Лермонтов покидали любимые края, где горы были так же покрытыми зеленью, так же над их головами раскинулось необъятное синее небо, и так же мелькали маленькие провинциальные домики, – думала Катя, глядя в окно летящего поезда.
На горизонте величественно красовался сизо – голубой Бештау. Это было восхитительное зрелище! Вообще спокойный, гордый нрав Кавказа передавали вершины пятигорья, опоясывающие маленький курортный городок.
Это очень символично, – Пятигорск! Пять гор оберегают его со всех сторон. Да и гора Бештау тоже переводится как "Беш" – "пять", "Тау" – вершина. Опять же Пятигорск!
– Роза, смотри, гора Бештау! – воскликнула Катя. – Видишь, как всегда, стоит гордо в голубой дымке. Правда, красивые у нас на Кавказе горы? Ну как здесь не будешь стихи писать?! Вот и Александр Сергеевич Пушкин, видно, тоже здесь проезжал, и написал вот эти замечательные строки:
"Во дни печальные разлуки.
Мои задумчивые звуки.
Напоминали мне Кавказ,
Где пасмурный Бешту, пустынник величавый.
Аулов и полей властитель пятиглавый,
Был новый для меня Парнас…"
– Этот край своими красотами всегда вдохновлял поэтов к написанию таких строк, – сказала Катя, с грустью покидая место своей юности.
– Катюха, так ты уже готова поступать в Театральный институт, вон сколько стихов знаешь? – спросила ее Роза, точная копия Веры Большой, такая же высокая и стройная. Она была единственной дочерью Веры Большой и Петра – баскетболиста. Живя в Москве, она все – равно очень часто вспоминала село своего детства, – Горькую Балку. С Катей и Алей Роза никогда не ссорилась, когда они были детьми. Они любили друг друга как родные сестра. Их мамы свою долгую и преданную дружбу передали как эстафету своим дочерям, которые тоже друг без друга не могли жить. Когда они узнали, что с Алей случилась беда, что она больна клептоманией, они ничего не рассказали ее родителям, а поговорили с нею серьезно сами, поплакали вместе и все ей простили. Аля тоже хотела с ними ехать в Питер. Но девочки ее отговорили от этого шага и попросили остаться и сходить к психиатру, провериться насчет клептомании.
– Тебя точно примут в театральный институт, как ты им стихи про Кавказ прочтешь, – сказала Роза уверенно, глядя на подругу.
– Мне очень нравятся эти места. А лучше классиков о них никогда и никто не скажет. Я, если честно, память тренирую, – засмеялась Катя.
Девчонки ехали на север в никуда, им было немного страшно от неизведанного. Что ждет их впереди? Какие люди встретятся в их судьбе? И смогут ли они претворить в жизнь свои мечты? Но круговорот жизни уже закружил их вместе с событиями, которые, как картинки из окна, мелькали одна за другой. Каждый вспоминал свои проведенные в институте годы, свое детство и родительский дом.
В годы молодости родителей неоконченное высшее образование давало право преподавать в школе. Но в настоящее время не было больше такой программы, как индивидуальное обучение, как у родителей, которые рванули поднимать грамотность населения, в село Горькая Балка. Девочки часто вспоминали, как их родители поехали тоже в никуда, и как у них сложились судьбы. Они были горды такой честной и долгой дружбой своих родителей и так же мечтали о том, что спустя много лет будут дружить по-настоящему.
Катя вспоминала, глядя на мелькавшие пейзажи, свое детство, как они вместе с Розой купались в реке Горькой Балке, как вместе пошли в школу, как вместе поступили в институт, как она плакала, когда Роза уезжала жить в Москву, когда ее родителей партия отправила работать в Правительство. Вера Большая работала в министерстве образования, а папа – баскетболист в Правительстве, министром сельского хозяйства. По воле судьбы и повышения по работе, они вынуждены были уехать из такого уютного тихого села в столицу нашей Родины, – Москву. Они плакали по ночам от безысходности. Им очень не хотелось расставаться с Горькой Балкой, но партия приказала, – ослушаться все равно, что предать своих родителей! Когда Роза окончила школу в Москве, она заявила категорично, что учиться будет только там, где учится Катя, – в институте иностранных языков на юге.
В Ленинграде она никогда не была, но уже полюбила этот город по рассказам Кати. Ей очень хотелось посмотреть и познакомиться с достопримечательностями этого города. Она была уверена, что ее знаний хватит, чтобы великолепно преподавать английский язык в ленинградской школе. А диплом можно получить и позже. Когда она переводилась на заочное отделение, ее упрашивали остаться в институте и куратор курса, и декан, и даже сам ректор. Роза была самой лучшей студенткой курса, девушка шла на красный диплом, и вдруг – заочное отделение.
– Родители в курсе? – спрашивали преподаватели.
– Конечно, моя мама тоже с пятого курса ушла работать в село Горькая Балка, и нисколько об этом не пожалела.
– Тогда времена были другими. Сейчас все намного сложнее. В то время людей с высшим образованием – с настоящим высшим – а не модным названием, – "высшее образование", было очень мало. А сейчас "высшее образование" считается добавлением к приданому, чтобы удачно выйти замуж. Посмотри вокруг, каждый второй, даже первый, окончил институт, университет, академию. Толку что "окончил", а специалистов стоящих нет.
Раньше после техникума или училища больше было ценных работников, чем теперь. А сейчас процент образованных растет, а процент профессионалов снижается, вот в чем парадокс. Во времена ваших родителей настоящих умных студентов с настоящим высшим образованием было очень мало. Их были единицы! И до сих пор на их качестве знаний держится вся наука. А сейчас кандидатов наук – миллионы, докторов наук – тысячи, академиков-сотни, а качества знаний в упадке…
– Здесь я с вами не совсем согласна! У нас на курсе очень много умных девочек, которые сами учатся и образование получают достойное. Как же мы можем не считать полученное ими образование высшим? – спрашивала Роза у ректора.
– Нет, высшее образование, конечно, осталось. Ценности изменились. Деньги потихоньку начинают решать проблему обучения. Если так будет продолжаться, то любой тупица сможет купить себе диплом о высшем образовании. Представляешь, это даже в страшном сне не хочется видеть. Уровень образования будет падать, а с ним и уровень жизни тоже, а уровень бездарей подниматься! Вот это плохо! – вспомнила Роза слова ректора.
– Катя, мне ректор сказал, что нам будет трудно устроиться на работу, потому что таких, как мы, сейчас очень много.
Катя смотрела в окно, любовалась красотой природы и совершенно неожиданно сказала, глядя в окно.
– Посмотри, Роза! Везде люди живут! Смотри! Вон та развалившаяся хата стоит у дороги. Видишь, свет в ней горит. Тарелка телепередач на крыше! Так что ощущение счастья или несчастья у всех одно– хоть ты живешь во дворце, хоть в той развалившейся хате, где горит свет. И так же уютно от людей, которые рядом и так же люди смотрят одни и те же передачи по телевизору, и так же одинаково счастливы и несчастны, независимо от того, где ты живешь, в особняке или в развалившейся лачуге…
Мелькали пейзажи различных хуторов, городов, полей и лесов. Хвойные деревья сменялись болотами и лиственными лесами, по дороге ехали грузовые и легковые машины. Вокруг текла жизнь с ее ежедневными проблемами, самая обыкновенная жизнь со своими радостями и горем: с рождением новых людей, с праздниками и буднями. Жизнь протекала всегда рядом с нами и вращалась незаметно, как всегда, вокруг нас…