Рома встал, взял Катю на руки, покружил по комнате и осторожно положил ее на диван. Он нежно стал целовать ее, потом все сильнее и сильнее покрывать ее лицо, губы поцелуями, задыхаясь от нахлынувшего чувства любви.
У Кати от странного ощущения чего – то необыкновенно – красивого закружилась голова.
"И зачем люди пьют? – подумала она вдруг. – Ведь можно и не пить, чтобы голова кружилась!"
А вслух сказала:
– Погоди, Рома. Где у тебя ванная комната? Я сейчас приду?
– Хорошо, хорошо, – сказал Рома и понес ее в ванную на руках.
– Принеси мне, пожалуйста, полотенце и повесь его на ручку двери, – сказала Катя.
– Я мигом, – добавил он обрадовано и побежал выполнять ее просьбу.
Он быстренько принес ей полотенце, по – солдатски быстро убрал все со стола на кухню, разобрал диван, и постелил накрахмаленное чистое пахнущее белье.
Когда Катя в одном полотенце вернулась из ванной, она улыбнулась увиденному: в розовом освещении напольного торшера лежал в ожидании любви ее первый в жизни мужчина.
"Видно, он давно все приготовил к первой брачной ночи, – подумала Катя, зайдя в комнату. – Почему мне так страшно? Я же никогда не была трусихой. Нужно же когда то начинать!".
Сердце, казалось, выпрыгнет из груди. "Наверное, так страшно мне было, только когда я прыгала с парашюта! Почему так страшно все начинать первый раз? Одно и то же волнение, как перед смертью. Господи! К чему это сравнение? В такой момент, – подумала Катя. – Ладно, я ничего не знаю и не умею. Но, Рома же, уже взрослый мужчина, двадцати семи лет, он все уже знает, и он, конечно, догадывается, что у меня сегодня первый раз. Так, что там написано в Нинкиной Камасутре? А нужно, прежде всего, расслабиться и отдаться чувствам. Какие чувства? У меня один какой – то бардак в голове! Девочки говорили, что если я сейчас не пересплю с мужчиной, то могу сойти с ума в двадцать два года!"
Все эти мысли лихорадочно пронеслись в голове у Кати, пока она медленно шла от двери к дивану, на котором ее ждал Рома. Он лежал под простынкой, улыбаясь и немного смущаясь. Катя подошла к нему и прямо в полотенце легла рядом с ним. Молодой человек лихорадочно стал разворачивать этот белоснежный кокон, доставая оттуда свою розовую, горячую и нежную Катю. Он покрывал поцелуями ее молодое красивое тело и все время говорил:
– Боже! Как я тебя люблю! Как я давно этого ждал! Как я хочу тебя!
Катя испуганно дрожащими руками ласкала своего первого мужчину, постепенно она стала чувствовать, что ей нравятся его прикосновения, и это совершенно новое чувство охватило ее с новой силой. Тело стало откликаться на Ромины ласки. Комната поплыла вокруг их дивана в медленном вальсе любви. Катя слилась с Ромой в одно целое. Она уже не знала, где она, где Рома. Чувства накрыли ее огромной волной ощущений, которых до этой ночи она не испытывала никогда. Она вспомнила Нинкину "Камасутру", и подхватила общий темп любви, который и пугал, и ждал продолжения, и захватывал ее целиком, и с волнением искал выход захватившим эмоциям.
Рома аккуратно пытался овладеть ею. Страх усиливался. Катя знала, что в первый раз бывает очень больно, но нужно потерпеть, чтобы не обидеть любимого. А для этого нужно расслабиться и помогать партнеру. Она нежно ласкала Рому, и чем больше она изучала его тело, тем страшнее ей становилось. Впервые с нею вместе лежит в постели настоящий мужчина. Рома медленно входил в нее, и вдруг резкая боль, какой – то щелчок внутри разорвался, как бомба. Ей показалось, что этот звук эхом отозвался не только у нее в теле, но и эхом разлетелся по всей комнате. Катя видела и слышала, как хорошо в этот момент было Роману, и заметила, что новые ощущения полностью овладели ею. Она с радостью осознала, что стала женщиной, настоящей женщиной. Она радовалась этому больше всего на свете! И что боль уже позади, и что она очень нравится Роме. И что ей с ним приятно. И когда все произошло, они лежали рядом, держа друг друга за руки, и улыбались, будто не виделись целую вечность.
Но вдруг один испуг сменился другим. Катя испугалась, что сразу забеременеет, резко вскочила, и сказала Роме:
– Мне нужно срочно в ванную.
Затем аккуратно поднялась с постели, увидела, что крови, как рассказывали подруги, нет. Она очень удивилась этому, потому что ей казалось в этот момент, что она вся истекает ею. "Может быть, я еще девушка", – подумала она расстроено.
Но ее размышления прервал Роман. Он нежно завернул девушку в простыню, и понес ее на руках в душ. Рома также аккуратно поставил ее в ванную, потом отошел в сторону, стоял и жадно рассматривал ее красивое тело. Он не мог оторвать от нее влюбленного взгляда, потом взял душ и стал купать Катю, нежно прикасаясь к ней, как к богине!
– Катя, какая же ты все– таки красивая! Ты знаешь, у тебя фигура Венеры Милосской! Ты – Афродита! Катя, я никогда такого не видел! Боже, как красиво! Все, я больше не могу, – закричал он, схватил ее опять на руки и понес на диван!
Катя, как в тумане, опять отдавалась этой такой новой для нее страсти. Она не знала вообще, что нужно делать, но Нинкина "Камасутра" ее "выручила", и она стала ласкать Рому, насколько ей позволяла ее бурная фантазия.
А фантазии, какая была у Кати, точно не было ни у кого, потому что Рома задыхался от нахлынувших на него чувств, и Кате показалось, что он дважды потерял сознание. Кате в этот момент понравился секс, которого в СССР не было!
Кате нравился Рома весь целиком! Ей нравилось изучать каждую клеточку его тела. Ей нравилось это новое чувство превосходства над мужчиною, ей нравилось чувствовать, что он полностью в ее власти. Она стала настоящей женщиной, а как они себя ведут в постели, она совершенно не знала. Но догадывалась, что именно так все это и должно быть. Попробовав все позы Нинкиной "Камасутры" сразу, Катя успокоилась и забылась ангельским сном.
"Но почему у меня все – таки не было крови, как у всех? – подумала Катя засыпая. – Девочки говорили, что после первого раза кровь бывает всегда! А вдруг я все еще девочка? – испугалась она. – А вдруг у меня что – нибудь не в порядке и у меня не будет детей? Ладно, завтра пойду в библиотеку и попрошу у Нинки книгу о женском теле", – вздохнула Катя и тут же уснула.
На следующий день Катя проснулась, и почему – то ей стало сразу стыдно за вчерашнее.
"Почему за приятными ощущениями нужно расплачиваться на следующий день стыдом?", – подумала Катя.
Она осторожно посмотрела на Романа, который поставил на стол яичницу и стал резать сыр на завтрак.
– Ой, проснулась, моя красавица! Катя, как я тебя люблю! У меня такого никогда не было, – сказал он, подсаживаясь к ней и гладя ее по руке. – Ты – прелесть! Ты самая лучшая на свете женщина, которую я встречал!
– А ты первый мой мужчина. У меня ведь никого не было до тебя. У меня сегодня ночью было все в первый раз, – сказала Катя, обнимая любимого мужчину.
Роман удивленно посмотрел на Катю, отодвинулся от нее и, изменившись в лице, сказал серьезно:
– Катя, я тебя очень прошу, никому никогда так не говори больше. Ты ставишь себя в неловкое положение. Не расстраивай меня, пожалуйста. Вставай, будем завтракать.
Катя покраснела, посмотрела внимательно на Рому и грустно произнесла:
– Значит, у меня нет первого мужчины, прекрасно! Так могло быть только со мной!
– Катенька, я тебя и так люблю. Не нужно мне, чтобы ты была девочкой и все такое. Я у тебя никогда ничего не спрошу. Мне совершенно все равно, кто у тебя первый, поверь мне. Это вообще не имеет никакого значения. Но самое главное, не нужно врать. Это никому не нужно, понимаешь? Честно тебе скажу, девочки так в постели себя не ведут в первый раз, да к тому же и крови у тебя не было. Никому так больше не говори, хорошо?
Катя встала, схватила простыню, завернулась в нее и, еле сдерживая слезы, побежала в ванную. Так стыдно ей еще никогда не было.
"Вот дура! – ругала она себя. – Зачем я ему сказала, что была девственницей, нужно было сказать ему, что у меня до него уже было сто мужиков разных возрастов, может, это ему больше понравилось бы. Вот и спрашивается, – для кого я берегла свою девственность до двадцати одного года?! Дура! Думала, он опытный, понял все".
Она схватила свои вещи, оделась и, схватив с вешалки дубленку, выскочила из квартиры, осторожно прикрыв за собою дверь.
Вечером того же дня поезд мчал Катю с Розой обратно домой на юг. В купе никого кроме них не было. Они ехали как по заказу вдвоем и могли вдоволь наговориться.
– Роза, а ты от чего бежишь? Я бегу от позора. Зачем я вообще с ним связалась? Ой, у меня до сих пор такое ощущение, что он у меня там свой "инструмент" забыл, – сказала Катя, шагая по купе расставив ноги.
Роза хохотала, как сумасшедшая, слушая рассказ подруги о проведенной первой ночи.
– Катя, ты в своем уме?! Ты показала ему за одну ночь всю прочитанную тобой Нинкину Камасутру. А после этого у тебя еще хватило наглости сказать ему, что ты, – девочка, ой умора, не могу! Конечно, он не поверил. А ты что хотела?
– Я хотела, чтобы он мне верил! Как можно было взрослому мужчине, двадцати семи лет, не понять, что я на самом деле девственница. И находилась в стрессовой ситуации, поэтому вела себя подобным образом. Ну ничего, все к лучшему. Сдам сессию, окончу институт, буду работать по специальности. А этого своего первого мужчину вообще не вспомню. Он, если бы меня любил по-настоящему, как он говорил, должен был мне не верить. Тем более я повода ему не давала, во лжи ни разу не была уличена, – сказала Катя. – Тоже мне, питерская интеллигенция, они все помешаны на своих квартирах и прописках. Он, наверное, думал, что я с ним из – за его квартиры легла в кровать. И хотела его на себе женить. А я вообще замуж пока не собираюсь. И вообще никогда замуж не буду выходить, мне этот секс не понравился. И правильно, что его в Советский Союз не пускают, – сказала обиженная Катя.
Глава 42
– Мамочка! Мы возвращаемся в институт, – сказала Катя, обнимая маму.
– Тетя Оля, вы маме ничего не рассказали о нашем эксперименте работы на заводе? – спросила Роза, смущаясь.
– Нет, я не стала ее волновать. Я знала, что этим все закончится. Но вы должны были хлебнуть и другой жизни. Наша с Верой Большой ошибка была, что мы вам позволили сразу после школы в институт поступить. А нужно было оставить вас решать все самостоятельно. Не хотите учиться, – идите работать на завод. Все познается в сравнении. Я знала, что вы одумаетесь. Попробовали, сравнили? Да, надолго вас не хватило!
– А у вас как дела обстоят? – спросила Катя, обнимая маму.
– У нас все по – старому. Работа – дом. Твой брат Миша поступил в МГУ на истфак. Представляете, я вам сейчас такое расскажу! Какая тяга бывает к учебе! Мише дали общежитие в высотке в Москве.
Папа наш стоит на балконе на двадцатом этаже, курит и любуется панорамой Москвой. И вдруг по пожарной лестнице лезет с двумя чемоданами через плечо, весь мокрый, один абитуриент. И спрашивает папу: "Скажите, пожалуйста, это какой этаж?".
Папа чуть в обморок не упал и с балкона чуть не выпал от испуга, когда увидел.
Повернулся к нему и говорит: "Это двадцатый этаж. А вам какой этаж нужен, молодой человек?".
А он ему отвечает: "Ну еще немного осталось, всего десять этажей. Мне на тридцатый.".
Папа его остановил, затащил к себе на балкон, помог ему с чемоданами и спрашивает: "А почему вы лезете по пожарной лестнице?".
А он ему говорит: "А что, еще какая – нибудь лестница есть? Я, – говорит, – зашел в коридор, огляделся, нет никакой лестницы, вышел и снова зашел. Вот так и ходил вокруг здания. А потом увидел эту лестницу и полез.".
Представляете, он откуда – то из глухой сибирской деревни. Папа его накормил, чаем угостил, а потом показал ему, где находится лестница, и объяснил, что такое лифт. Затем научил молодого человека им пользоваться. Вот так и проводил в страну знаний будущего второго Ломоносова.
Девчонки смеялись, слушая Олю Снежко. И каждый в этот момент думал, что учиться все – таки нужно. И высшее образование получить тоже.
После сдачи последней сессии Верочка Маленькая взяла Катю и Розу к себе в школу на стажировку.
– Сейчас лето, будете работать у меня уборщицами. Вам отдаю первый этаж. После побелки будете мыть все крашеные панели, потому что краска не возьмется на побелку, понятно, стажеры? – строго сказала новый директор школы.
– Понятно, тетя Вера. Ой, извините, Вера Даниловна, – сказали девочки, и приступили к своим обязанностям уборщиц на следующий день.
– Даже отпуск не отгуляли, – ворчала Катя. – Хотя, человек без отпуска, все – равно выдержит все. Главное – моральный настрой! Помнишь, как Алька приезжала к нам в Ленинград? И как мы с тобой в ночную смену на заводе отработаем, натаскаемся тяжестей, а потом придем в общагу и выводим Алю в свет: город ей показываем.
– Да, помню. А ты еще говоришь, что человек, может не есть, не пить, не спать, если настроится морально, – напомнила ей Роза. – И еще говоришь, давайте на спор, что я целую неделю не буду спать. Ночью в ночную смену буду работать, а днем, – Алю веселить!
– Да, а потом я всего три дня выдержала, а на четвертый день мы поехали на Озерки купаться, и я там уснула на озере.
– Мы тебя не смогли вообще разбудить тогда, чуть в ночную смену не опоздали на работу, помню, – вспоминала Роза, намывая мокрой тряпкой набеленные стены.
Девочки работали без перчаток. От известки у них разъело руки, и они стали у них колом.
– Ой, больно как! – запричитала Катя. – Послушай, Роза. У меня у папы в кабинете военного дела есть противогазы. Давай их возьмем и сухой тряпкой будем известку с этих панелей счищать, а потом тряпочкой вытрем влажной, и все.
– Давай, – обрадовалась Роза.
Они зашли в кабинет Евгения Петровича Черкашина, взяли два противогаза и стали пробовать их надевать, как учили на уроках военного дела.
– Смотри, Катя. Наши оранжевые коробочки, которые мы с тобой на заводе делали? – закричала Роза. – Да, представляешь, а вдруг это наши с тобой. Нашими руками сделанные? Приятно в руках держать результат своего труда!
– Точно, я вижу перелив на коробочке. Это твоя работа, – засмеялась Катя.
– А я недолив твой вижу, – стукнула подругу Роза. – Это твоя, точно твоя работа. Ты же мешок поднять не могла. Вот и недолив у тебя шел! Ладно, хватит отдыхать, пошли работать!
Сухая побелка летела со стены так, что девочки только успевали протирать стекла противогазов. Плотным облаком обволакивало узкие коридоры школы номер три. Работа продвигалась быстро и слаженно. Насухую девочки намного быстрее продвинулись в своих трудовых буднях. Побелка садилась везде, и на окна, и на вновь побеленные потолки.
– Ужас, какой! Заставь дураков, вот какой результат получишь! – кричала Оля Снежко, забегая в свою любимую школу. – Катя, прекрати самодеятельность. Сейчас Вера Даниловна придет, она в обморок упадет от таких уборщиц.
– Вот видишь, инициатива наказуема! – сказала Катя, убегая от мамы.
– Быстро откройте все окна! И теперь еще вам работа прибавится: все окна будете в школе мыть.
– Лучше бы мы на заводе остались работать! – смеялась Роза.
– Роза, а ты чего все смеешься? Сегодня мама твоя приезжает, она только что отзвонилась, – сказала Оля Снежко.
– Тетя Оля, а что мы ей скажем?
– А что скажем? Скажем, что по нашим стопам пошли. На пятом курсе ушли на индивидуальный план обучения и решили пойти работать в школу номер три Шпаковского района. Иначе ты же знаешь, какая она на расправу у нас крутая. Нам всем тогда достанется, вот увидишь? Я Веру Большую не меньше твоего боюсь.
– Ой, да что вы тут так напылили?! – сказала вошедшая и кашляющая от летающей побелки любимая тетя Галя Снежко, младшая сестра Катиной мамы.
– Вот правду говорят, что у врачей больные дети, а учителей – дурные! Катюха, тебе телеграмма пришла! – продолжала она, кашляя.
Мне на почте сказали, что к тебе жених едет из Ленинграда. Ужас, дышать невозможно, кто все – таки это сделал? – продолжала возмущаться младшая сестра Оли Снежко.
– Наши новые уборщицы – учителя! – ответила ей старшая сестра.
– Тетя Галя, какой жених? – спросила Катя.
– Не знаю. Тебе, наверное, лучше знать какой. Роза, у нее там что, жених появился? – спросила тетя Галя строго.
– Да, был там один инженер. С квартирой, с машиной.
– Подождите, какой инженер? С какой квартирой, машиной? – спросила Оля удивленно.
– Мамочка, да они тебя разыгрывают. Не было никакого жениха, – сказала Катя и показала за спиной кулак Розе.
– Сходи на почту за телеграммой. Человек, может быть, стоит на вокзале, а его никто не встречает. Бегите на почту быстрее, – потребовала мама Кати.
Девочки побежали на почту вприпрыжку. И по дороге Роза, смеясь, сказала:
– Вот видишь, все – таки Нинкина "Камасутра" сработала! Ромка за тобой следом рванул!
– Да какой Ромка! Он уже и забыл меня, наверное.
– Да, твою Камасутру всюнощную забудешь, как же?
– Хватит, Роза. Не болтай ерунду всякую.
На почте они получили телеграмму такого содержания: "Прилетаю ставрополь 13 августа тчк встречай тчк люблю Рома тчк".
– Ура! – запрыгала Роза. – Я же сказала, что это Ромка летит к тебе.
– А зачем? – испугалась Катя.
– Наверное, прочел в умной книжке, что такое бывает в первый раз, если девушка танцами занимается и у нее растяжка есть, поэтому крови может и не быть. Вот он теперь едет извиняться, что обидел тебя и оставил без первого мужчины.
– Роза, да хватит тебе издеваться. Ой, я боюсь. И больше секса не хочу. Мне не понравилось.
– Ты что? К тебе человек со всем сердцем летит. Он же все время говорил, что самолетов боится. А ты? Жестокая ты все – таки Катька!
– Ладно, пошли, приготовим, что – нибудь к столу. Гостя встречать нужно по – южному, с хлебом, солью и мясом!
Вечером тринадцатого числа стояла Катя в аэропорту и тряслась как осиновый лист. Было даже страшнее, чем, когда она первый раз занималась сексом. У нее было смешанное чувство, – она очень рада, что Рома приезжает, и одновременно, – ей совершенно не хочется его видеть. Обида на него заслонила все те чувства, которые она к нему испытывала. Но когда она увидела красивого молодого человека, летевшего к ней на всех парусах, вернее, крыльях самолета, которого он боялся больше смерти, Катя улыбнулась и помахала ему рукой.
Рома уверенной походкой с дипломатом в руке шел навстречу своей любви. Он подошел к девушке, видно было, что он очень волнуется. На ходу он стал раскрывать свой дипломат, из него посыпались желтые тюльпаны.