(А вот замечательная иллюстрация того, как американское общество терпимо и даже благосклонно к жестокости, изображаемой в книгах, кино и пр., и как нетерпимо и негативно оно относится к сексу.
Библиотека не пожелала закупить книгу о работе порнобизнеса (Lights, Camera, Sexl), но зато закупила во множестве экземпляров книгу о жестокостях войны (Lights, Camera, War). Что делает эту иллюстрацию яркой, так это почти полное совпадение названий двух книг, написанных разными авторами и изданных разными издательствами.)
Факт наличия книги Дженны в библиотеке, а вовсе не мой интерес к американскому порнобизнесу (вся разрешённая законом порнография в Америке до омерзения политически корректна), побудил меня взяться за её прочтение.
До ознакомления с рецензиями я о Дженне и знать не знал, хотя, быть может, и видел её тело, которое мелькало на обложках большинства мужских журналов, не говоря уже про Интернет и видео.
Мне также представляется, что эти воспоминания, поданные как "а cautionary taie" (предостерегающие), претендуют на благотворно воспитательное значение, и потому моральные стражи в издательстве и в библиотеке смотрели на них более снисходительно.
Вот я и попытался (уже многократно перевоспитанный и аморально устойчивый) вывести из этой книги предостерегающие или вдохновляющие для себя уроки.
Толстенная книга наполовину состоит из фотографий Дженны. У всех поз – единственный обманный смысл (о котором ниже): "Возьми меня, я – твоя". Причём красный крест имеет на фотографии смысл не медицинский и "скорой помощью" не является, а бравирует смыслом человеконенавистническим, ибо перечёркивает самую гуманную и самую божественную часть тела женщины. Это чтобы, не дай бог, дети не увидели… Желающие узреть детальные подробности восхитительной анатомии Дженны могут посетить её сайт, вложить деньги в её благосостояние и тем самым купить для себя ещё одну недостижимую мечту (см. http://www.clubjenna.com или http://jennajamesonclub.com).
Отец Дженны, по её утверждению, хронически мало обращал на неё внимания и был удручающе, а часто устрашающе для маленькой девочки эмоционально холоден, и это несмотря на то, что он глубоко и преданно любил её мать. После смерти жены, которая произошла в нестерпимых мучениях, отец предоставил Дженну и её старшего брата Тони самим себе или своим женщинам, в которых он искал утешение, а сам погружался либо в работу, будучи полицейским, либо в преступления и бегство от погонь после того, как он ушёл из полиции.
Дженна, как и всякая дочка, жаждала любви и ласки от своего отца, но так и не дождалась и стала утолять свою жажду при помощи всех самцов подряд, предельно обнажаясь, лишь только у неё выросли грудь и зад. С этих самых 13–14 лет она ходила в облегающих маечках без лифчика, в коротких штанишках и была счастлива, когда её провожали глазами мужчины. Благо, погода в Лас-Вегасе позволяла ей демонстрировать своё голое тело круглый год.
В шесть лет с помощью струи джакузи Дженна случайно впервые испытала оргазм. После этого события она долго тренировалась, чтобы достичь того же ощущения пальцем. Прекрасно освоив способы добычи оргазма в одиночку, Дженна в четырнадцать рассталась с ненавистной ей девственностью. Мечтала она об этом давно, но духа не хватало дать, а точнее, не находилось парня покрепче, чтобы сломать её инстинктивное сопротивление, пока один толковый девятнадцатилетний не напоил её и не взял пьяную. Когда Дженна проснулась и увидела своего первого мужчину спящего рядом, а простыни под ней все в крови, она только обрадовалась, что наконец избавилась от препоны и теперь для неё открылся мир, женский мир. Так как её созревание происходило без материнской опёки и в основном без женщин (пара мачех не в счёт, так как контакта с ними не возникало), Дженна пишет, что ей даже в голову не пришло, что с ней произошёл классический случай date rape (изнасилование во время свидания). И она с воодушевлением продолжала ебаться со своим первым мужчиной, пока не стронулась с цифры один.
Вот пример здорового отношения к потере девственности и к ебле в пьяном, бессознательном состоянии во время свидания – так как ей не задурили голову, что это плохо и ужасно, Дженна радовалась происшедшему, а не впала в панику и не побежала в полицию. Ей повезло не испытать подлых натаскиваний на преступность ебли пьяной, без обязательной женской отмашки "да, еби". Урок для девиц незатейливый: "Не пей, коль не хочешь быть ёбанной в пьяном состоянии, а ебись трезвой с наслаждением".
Но критерий добра один: всё хорошо, что хорошо кончается. И коль кончается оргазмом, то это хорошо. А значит, элемент разумного насилия (то есть не приносящего увечий и боли) необходим, особенно с юной девушкой или с малоопытной женщиной, которые сопротивляются не по желанию, а по невежеству. Можно потратить дни, недели, месяцы на то, чтобы самку постепенно приучать к мысли о той или иной ебле, а можно всё это значительно ускорить с помощью, как я только что сказал, разумного насилия, которое должно оправдываться обязательным доведением самки до конечного наслаждения и таким образом окутывать отсветом "хорошего" само разумное насилие, делая его тоже "хорошим".
Дженна в течение юных лет делала татуировки на разных частях своего тела. Среди татуировок были имена особо запавших в сердце любовников. Сама идея татуировки – это, с моей точки зрения, знак склонности к самоистязанию, а самоистязанием Дженна занималась значительную часть жизни, и одним из главных было потребление наркотиков. Всё началось с татуировки, которой она в 15 лет решила себя украсить, чтобы на неё ещё пристальнее смотрели мужчины, и татуировщик Джек, которому было за двадцать, положил на неё глаз и в конце концов – хуй, поскольку в итоге бросил её, умирающую от наркоты.
Когда Дженна первый раз не явилась домой на ночь, а отец резко на это среагировал, она ушла из дома жить к своему татуировщику, который был поначалу рад вкусить красивого юного мясца. Он-то и пристрастил её к наркотикам. Дженна, без друзей и без контактов с родственниками, стала полностью зависима от своего хахаля и добываемого им зелья. Между тем Дженна решила, что пора использовать своё тело для добычи необходимых денег.
Добыча началась с изнурительной и плохо оплачиваемой работы в кордебалете в одном из казино Лас-Вегаса – Дженна пыталась подражать своей матери и продержалась там пару месяцев, но не вынесла нагрузки – ей всё ещё 15–16, но она лжёт, что 18.
Так как жизненной задачей Дженны было привлекать внимание к своему телу как можно большего числа мужчин, то вполне логическим ходом оказалось заняться стриптизом, где можно было заработать гораздо больше денег и с меньшими усилиями, чем в кордебалете. На эту деятельность её вдохновлял Джек-татуировщик, жаждущий поживиться её доходами, ибо к телу Дженны он быстро привык и стал им пренебрегать. А Дженна была настолько под влиянием его гнусной личности, что даже представлялась не по имени, а как "подружка Джека".
Дженна солгала менеджеру популярного стриптиз-клуба, что ей 18, и тот дал ей шанс попробовать себя. Этим шансом Дженна воспользовалась на полную катушку. Ей доставляло восторг дразнить своим телом мужчин, глядящих на её постепенно увеличивающуюся наготу.
Незаурядность Дженны проявилась с самого начала: она поставила себе цель – стать самой лучшей стриптизёршей. Каждый вечер, возвращаясь с работы, она анализировала своё выступление и пыталась придумать приёмы, с помощью которых можно было бы ещё сильнее возбудить мужчин и выжать из них ещё больше денег. Дженна хотела так завести всякого зрителя, чтобы он побежал к cash machine, вытащил последние деньги и прибежал бы обратно отдавать деньги ей.
В этой профессии существует немало трюков, на которые легко попадаются "мужественные мужчины". Когда клиент предлагал угостить Дженну коктейлем, то, по предварительному сговору с официанткой, клиенту подавался исключительно крепкий коктейль, тогда как для Дженны – разбавленный и слабый – таким простым способом клиента доводили до кондиции, когда он легче расставался со своими деньгами.
Вскоре Дженна добилась своего и стала лучшей стриптизёршей в клубе – она зарабатывала до четырёх тысяч долларов за вечер. Те, что грудились у сцены, заваливали сцену, на которой она танцевала, мелкими купюрами, от одного до десяти долларов. Но находилось немало богатых недоумков, что платили пятьсот или тысячу долларов, а то и две, лишь за то, чтобы она лично перед ними потанцевала, тыча им в лицо свои бёдра и груди. А ведь за такие деньги эти клиенты могли купить высокую и животрепещущую кучу баб не хуже Дженны, которые бы перед ними не только танцевали, но и опрокинулись бы навзничь, раскидав ноги по сторонам, позволяя клиенту в любой момент перейти к славным тактильным ощущениям от ущербных зрительных. Я могу лишь заключить, что ебля этих мужиков либо не интересовала (тогда Бог абсолютно прав, направляя их семя в землю, в штаны, в унитаз, но не в женское лоно), либо по какой-то причине ебля их страшила (и в этом случае Бог абсолютно прав – на хуя нам потомство от больных еблефобией – только народу гены портить).
Тут уместно воскликнуть: "О безумное перепроизводство сперматозоидов! Боже, как непостижимо щедр ты на жизнь и как непостижимо безжалостен ты с нею!"
Когда я впервые в жизни (в 29 лет) увидел хвалёный стриптиз, он меня так возмутил своей подлой лживостью, что я до сих пор питаю к нему отвращение и никогда в стриптиз-клубах больше не появлялся. Я думаю, что стриптиз-клуб – это самое позорное место для мужчин. Стриптиз хорош лишь в одном случае – как увертюра к ебле со стриптизёршей. Но если ты её ебать не можешь или не смеешь, а ходишь лишь поглазеть, то ты просто демонстрируешь свою немощь и глупость. Тем не менее ходить в стриптиз-клуб, по непостижимым для меня причинам, считается мужественным.
Отношение Дженны и её соратниц к посетителям их клуба было вполне соответствующим моей позиции:
они были тупы, они были пьяны и заслуживали это. Если вы делаете нас жертвами своих прихотей, то мы сделаем вас жертвами наших. Так что мы – квиты.
Больше всего Дженне было по душе, что она зарабатывает такие огромные деньги, не беря на себя никакой ответственности перед теми, кто ей платит. То есть она раздвигает ноги и ягодицы, но на безопасном для рук и тем более хуёв расстоянии.
Максимум, что позволялось в процессе lap dance (имитация танца стриптизёрши, елозившей на коленях у клиента), – это потереться о него своей грудью, но произойти это могло только во время так называемого "индивидуального танца", за который платились большие деньги. Причём не во время первого танца, а третьего-четвёртого (а за каждый надо было платить отдельно) – ведь первый танец исполнялся на большом расстоянии и цель его была в том, чтобы раскочегарить мужика на второй танец, в котором Дженна приближалась к нему чуть ближе, и на каком-то сумасшедшем платеже за очередной танец Дженна уже могла прикоснуться задом к платежеспособному клиенту. После таких танцев, – пишет она, – мужик шёл домой и уябывал вусмерть свою жену или задрачивал себя до посинения.
Из этой фразы можно бы сделать благожелательный и оправдательный для клиентов вывод, мол, якобы они не хотят изменять своим жёнам и ходят на стриптиз, чтобы невинно повозбуждаться, но ебут они, верные, только свою жену. Но вся эта вымученная верность их выеденных яиц не стоила – если бы Дженна не только развела перед ними ноги, но и дала бы команду: "еби". Верные (не жене, а своему хую) клиенты бросились бы кто как мог исполнить её повеление, начисто позабыв о своих жёнах. Так что на жён они если и накидывались, то не из верности, а из-за того, что не могли выебать Дженну.
Став звездой стриптиза, Дженна (а ей едва стукнуло 18) учит новенькую:
Это всё ненастоящая жизнь – это игра, мощная игра по наябыванию.
Отчего же? – возражу я. – Это вполне настоящая жизнь, но с повышенной концентрацией иллюзий. А иллюзии – это и есть наябывание.
Попутный вопрос: зачем женщина, любящая своего мужа и верная ему, накладывает косметику и старается выглядеть сексуально привлекательной, выходя на люди, даже тогда, когда муж её не сопровождает? Более того, она для мужа дома вообще косметикой не пользуется, но, уходя из дома на работу или ещё куда, жена намазывается до неузнаваемости. Красивой неузнаваемости. Почему она обнажается, носит декольтированные платья, открывает руки и ноги, не для мужа, а для всего честного народа?
Попутный стандартный ответ: эта верная жена "хочет выглядеть привлекательной". Но смысл этой обтекаемой фразы очевиден, если пошевелить хотя бы одним мозгом: она хочет выглядеть сексуально привлекательной для всех мужчин. Эта верная жена искренне не намеревается заводить любовников – она ведь мужа любит, но подсознательно она хочет всех мужиков держать в состоянии готовности её ебать. Кроме того, она не просто старается привлечь мужиков, но и продать себя подороже. Цена на одну и ту же женщину без косметики и с нанесённой косметикой разнится в сотни раз.
Таким образом, не сама женщина становится мечтой, а то, как выглядит её раскрашенное лицо. Вложив в женщину 100 долларов косметики, её можно продать за несколько тысяч долларов, тогда как без косметики она уйдёт максимум за сотню. Чем не выгодное вложение денег для любого сутенёра? А сама женщина только на этом доходе и строит свою жизнь. Она не выйдет из дома ненамазанной. И не важно, что женщина, любящая мужа и верная ему, не продаётся в данный момент – она смотрит вперёд и хочет установить себе репутацию дороговизны на случай, если придётся себя выставить на продажу, устроив аукцион среди самцов, жаждущих её ебать.
Нечто аналогичное делает и стриптизёрша – она тоже накосмечивается и оголяется, чтобы дразнить, чтобы держать мужиков на взводе, всегда готовыми излить в неё семя. Но образ стриптизёрши несёт в себе более обоснованную надежду на еблю, ибо всё происходит в специально отведённом месте, где пекутся сексуальные фантазии для мужиков, тогда как намазанная и полуобнажённая "верная жена" идёт по обыкновенной улице, охраняемая приличиями. А вот стриптиз-клуб – это место, где концентрация надежды повышается до такого уровня, после которого самцы готовы платить за продление жизни этих надежд.
Это не важно, что "верная и любящая жена" хочет всегда и для всех выглядеть сексуально привлекательной, не сознавая это, – большая часть нашей жизни вершится неосознанно. Но смысл женского желания – всегда на людях выглядеть соблазнительно – говорит лишь о том, что идея верности женщине исконно и генетически чужда (как и мужчине). Будь это иначе, жена ходила бы дома вся намазанная и в соблазнительных шмотках, а на люди выходила бы лахудрой, какой она на самом деле ходит дома перед мужем.
Дженна убеждает, что была верна Джеку в течение всех своих стриптизных занятий и ни одного мужчину не выебла, – обнажая своё тело, она оставалась невинной и любящей единственного мужчину женщиной.
Дженна обучила новенькую хитростям стриптиза, а новенькая обучила Дженну лесбийской любви – здесь Дженна изменила Джеку, если связь с женщиной можно назвать изменой мужчине.
На протяжении многих страниц Дженна описывает различия между спецификой любви к женщине и к мужчине, и в течение последующих лет она многократно принимает решение отказаться от мужчин в пользу женщин, но это решение, как и многие другие, ею не выполняются. Однако самые главные свои решения вроде отказа от наркотиков ей удаётся воплотить в жизнь, правда, из последних сил, будучи на грани смерти, но всё-таки удаётся. Тем не менее через несколько лет наркотики снова берут своё, и её борьба возобновляется – к концу книги фиксируется очередной этап победы Дженны над наркотиками.
Несмотря на то, что на момент написания книги Дженна вроде бы уже наркотиков не принимает, она описывает свою девичью, полную наркотиков жизнь, не с новыми чувствами тридцатилетней женщины, покончившей с зависимостью, а с чувствами того, прежнего, наркотического периода – она испытывает гордость типичной наркоманки, удерживающейся от иглы. Она пишет о себе:
Хорошие девочки только вдыхают, а не колются.
То, что ей удалось удержаться от иглы, делает для неё вполне приемлемым вдыхать наркотики.
Жутковато читать бредятину наркоманки, убеждающей себя, что она в состоянии контролировать своё потребление наркотиков, в то время как она переставала есть и превращалась в скелет. А потом она доказывает свою власть над зельем: чтобы быть в состоянии позировать для порнофотографий, она аж целые две недели не пользовалась наркотиками и ела до отвала, чтобы набрать вес. А потом, отснявшись и заработав денег, она опять погрузилась в наркоту, от которой чудом не умерла.
Всё это говорит лишь о том, что Дженне ещё предстоят тяжёлые битвы со своей зависимостью, несмотря на happy end в её книженции, куда она втискивает и такую многообещающую фразу:
Говорят, что время залечивает все раны. Наркотики делают это ещё быстрее.
Тони, единственный и старший брат Дженны, тоже по-крупному сидел на наркоте и занимался грабежами, но ему удавалось не попасться. Контакты с ним у Дженны прекратились, как и с отцом, и она была вся сконцентрирована на своём хахале, который поставлял ей наркотики. Потому Дженна держалась за него обеими руками и ногами и грудями, несмотря на постоянные ссоры, скандалы и на его многодневные исчезновения – она была уверена, что безумно любит его и не может без него жить.
Личные отношения странны, – пишет Дженна, – потому что они не подчиняются логике. Вместо того, чтобы судить о них по фактам, мы оцениваем их по тому, что мы ожидаем от этих отношений.
Она всё ждала, что её хахаль Джек изменится. А он, на её удивление, становился всё хуже и всё глубже уходил в наркотики.
Все усилия Дженны направлялись на то, чтобы словить Джека на изменах, в которых она не сомневалась. Она устраивала слежки, обыски и прочую суету, чтобы доказать себе то, что она и так знала. Но её мозг был юн и задымлён наркотиками, а потому что же ещё было от неё ожидать.