ГЛАВА 12
ОРЛЫ БЕЗ КРЫЛЬЕВ
(январь – февраль 1941 г.)
1940 год, в течение которого начались первые атаки на конвои, завершился на том, что в море находилась лишь одна лодка. На Рождество войну против Англии воплощал в себе один человек – Сальманн, командир "U-52". В Атлантике создался вакуум. Лодки, которые напали на конвой "HX-90", вернулись на базу из-за отсутствия торпед, а те, что остались на позициях, не могли обнаружить цели в условиях тумана и высоких волн.
К этим трудностям добавилась еще одна: неприятельские конвои приняли тактику уклонения, избегая появляться в районах, где замечены подводные лодки или есть подозрение на их наличие. Противник наверняка пеленговал каждый радиосигнал с подводных лодок. Документы, захваченные при падении Франции, показывали, какое большое значение Великобритания придавала службе радиопеленгации. В целях самозащиты лодкам следовало бы в идеале вообще хранить полное радиомолчание, но, поскольку авиаразведки не существовало, командование подводного флота вынуждено было в разведывательных целях полагаться на визуальные данные с подводных лодок. В какое-то время лодкам к западу от 15-го меридиана западной долготы было приказано присылать сообщения каждый день, но когда поняли, что противник может пеленговать даже короткие радиосигналы – и делает это, – то командирам лодок приказали использовать радио только в начале операции или тогда, когда есть уверенность, что местоположение лодки известно противнику.
Такие обстоятельства существенно осложняли задачи командования. У него не было прецедентов, на которые можно было бы опереться, ибо никогда ежедневными операциями подлодок не руководили с берега. Люди, ответственные за оперативное планирование, никогда не имели возможности знать точно позицию лодки или обстановку, в которой она находится – в надводном она положении или подводном, на переходе или выжидает на позиции, собирается атаковать противника или противник охотится за ней. Всегда был риск, что приказы командования не поступят на лодку в нужное время или не будут выполнены в силу непредвиденных обстоятельств. Офицеры штаба должны были целиком полагаться на командиров лодок и надеяться, что те сделают все от них зависящее по собственной инициативе. Единственной альтернативой было бы значительное увеличение обычных радиосообщений, но это ставило бы под удар безопасность подводных лодок, облегчая их обнаружение. Максимум, что могло сделать командование – это назначать лодкам район, где была бы наибольшая вероятность произвести успешные атаки. Выйдя на противника, лодки в море полностью отключались от управления со стороны командования.
Хотя прошло пять месяцев, как немцы располагали базами во Франции, подводные лодки все еще не получали какой-либо реальной поддержки от люфтваффе. В мирное время не возникало никаких проблем в вопросах взаимодействия между подводными лодками и самолетами в Балтийском море, но, как началась война, самолеты стали недоступными для подводного флота. В течение лета и осени 1940 командование подводников никогда не имело в своем распоряжении более четырех самолетов.
Ближе всего к такому взаимодействию удалось подойти путем установления личных контактов с командованием "Авиагруппы 40", благодаря чему удалось получать для дальней разведки один "Фокке-Вульф-200" в день – один-единственный самолет для обеспечения действий всех подводных лодок! "Не знаю, что эти люди из люфтваффе делают со своими самолетами, – говорил Дениц, – но у них вечно то "технические неисправности", то "отсутствие самолетов". Я называю их орлами без крыльев. Любая другая служба имеет свою собственную авиаразведку, кроме подводных лодок".
Еще раз Дениц представил главнокомандующему ВМФ детальные рекомендации по вопросу о практическом взаимодействии между воздухом и морем. Гросс-адмирал Редер полностью поддержал его идеи и уполномочил Деница представить свои соображения лично генералу Йодлю, начальнику оперативного управления главного командования. Когда 2 января 1941 года состоялась эта встреча, ни один из них не мог предвидеть многочисленных, часто драматических и трагических ситуаций, по поводу которых им предстоит встретиться в будущем.
Генерал внимательно выслушал, как адмирал настаивал на том, чтобы по крайней мере двенадцать самолетов дальнего радиуса действия пребывали в воздухе в любой момент. После этого 7 января случилось нечто неожиданное. Приказом фюрера "Авиагруппа 40" была полностью передана под оперативное подчинение командованию подводников для разведывательных целей. "Фоке-Вульф-200" был единственным немецкими четырехмоторным самолетом, способными тогда достигать 20-го меридиана западной долготы.
Через десять дней самолеты начали разведывательные операции, и скоро поступили первые сообщения об обнаружении конвоев, но результата это не принесло: самолеты возвращались в сумерках и улетали снова на рассвете, но вторично не могли обнаружить тот же конвой.
Но вскоре Геринг, который был в отпуске в момент, когда "Авиагруппа 40" была передана ВМФ, возвратился после поездки на охоту. Как и предполагалось, он не был в восторге от переподчинения его самолетов флоту. Однако приказ фюрера четырехнедельной давности сохранял свою силу. Рейхсмаршал немедленно пригласил адмирала подводников на беседу в Понтуаз, что под Парижем, где под парами на запасном пути рядом с тоннелем стоял его личный поезд. Дениц принял приглашение, хотя и предвидел, что "толстяк" будет настаивать на возвращении его самолетов.
Дениц приехал в Понтуаз 7 февраля 1941 года, сопровождаемый капитаном 1 ранга Годтом и его адъютантом. Претенциозность поезда Геринга не подействовала на Деница, и он сделался осторожнее обычного. Как и ожидалось, рейхсмаршал захотел получить обратно свои самолеты.
– Все, что летает, принадлежит мне! – воскликнул он, добавив с помощью экстравагантного жеста, что не потерпит, чтобы самолеты подчинялись кому бы то ни было помимо него.
Адмирал, полагаясь на весомость приказа фюрера, встал на официальную позицию. Геринг поначалу попытался умаслить Деница, затем попробовал убедить его. Но чем громче тот кричал и чем больше пыжился, тем спокойнее вел себя адмирал. Он твердо отстаивал ту точку зрения, что передача самолетов имеет чрезвычайно существенное значение, не ссылаясь при этом на директиву фюрера, о которой Геринг был и без того прекрасно осведомлен. Бесплодная беседа закончилась угрозой со стороны Геринга:
– Я настойчиво советую вам согласиться, – сказал тот, – иначе вам придется пожалеть о своем отказе.
Расстались они крайне холодно, адмирал сухо отклонил приглашение пообедать.
На другой день после переговоров судьба сыграла злую шутку над Герингом. "U-37" засекла гибралтарский конвой, пристроилась к нему и, в соответствии с инструкциями, навела самолеты "Авиагруппы 40". И план сработал – в обратном порядке. 9 февраля пять самолетов "Фокке-Вульф-200" один за другим атаковали конвой. 11 февраля "U-37" потопила несколько судов и навела на конвой тяжелый крейсер "Адмирал Хиппер", который прорвался через датские проливы и теперь совершал рейды на торговых путях в Атлантическом океане. Крейсер всю ночь шел на скорости 32 узла, 12 февраля догнал конвой и устроил разгром. Это был первый случай в истории, когда авиация, надводные корабли и подводные лодки взаимодействовали против транспортов.
Этот успех, однако, не помешал рейхсмаршалу поискать собственные подходы к фюреру. Впоследствии, хотя "Авиагруппа 40" обслуживала исключительно подводные лодки, она была поставлена под начало нового командования ВВС по Атлантике, которое разместилось под Лорьяном. К счастью, новый командир, подполковник Харлингхаузен, был раньше военно-морским летчиком и прекрасно понимал потребности подводников, и без промедления взялся налаживать ровные и дружественные отношения с командованием подводников.
Тем не менее количество самолетов не соответствовало потребностям подводников, никогда в районе Северного пролива, который в то время был главной ареной действий подлодок, не работало более двух "фокке-вульфов". Большие дополнительные загрузки топлива, необходимые для этих вылетов, делали каждый из них вопросом жизни и смерти. Когда самолеты медленно разгонялись по взлетно-посадочной полосе, их фюзеляжи скрипели и стонали от собственной тяжести, и летчики были на пределе напряжения до тех пор, пока перегруженной машине не удавалось с трудом оторваться от земли.
Но их отвага не оставалась невознагражденной. 23 февраля разведка, произведенная с борта "фокке-вульфа", навела "U-73" на конвой "OB-288", и хотя самолет не сумел снова обнаружить тот же конвой на следующий день, "U-73" сама навела на конвой четыре других лодки, несмотря на жестокий шторм. В ту ночь лодки потопили девять судов,и только дефекты торпед – старая болезнь – помешали достичь лучшего результата.
Несколькими днями позже лейтенант Топп, бывший командир "каноэ", обнаружил во время своего первого патрулирования на "U-552" конвой "OB-289" и вызвал еще две лодки. Он охотился за конвоем три дня, но не сумел открыть счет победам вследствие дефектных торпед, а вот двое его коллег потопили три судна и повредили четвертое.
"OB-290", следующий конвой, вышедший из Северного пролива, ждала не лучшая судьба. Он проходил как раз через позицию Прина. Знаменитый Кречмер на "U-99" не сумел вовремя выйти на конвой, но в ответ на сообщение Прина прилетели шесть "фокке-вульфов", которые потопили девять судов. Сам Прин, "первый из морских волков", потопил судов общим водоизмещением тонн 15 600 тонн и повредил три других судна.
Тем временем в Керневеле лейтенант Ерн представил беспристрастный документ о значении авиаразведки. Несовершенство аэронавигации, отметил он, лишало самолеты возможности обнаружения конвоя на следующий день. Между координатами, которые сообщали самолеты люфтваффе, и теми, что фиксировала служба радиоперехвата, бывала разница до 70 миль. Самолеты из "Авиагруппы 40" действительно совершали успешные атаки в результате сигналов от подводных лодок, но, когда подводные лодки действовали по результатам авиационной разведки, наводкам с самолета, они обычно упускали вражеские суда.
Рассмотрев эту информацию, Дениц пришел к грустному заключению: впредь пока что нецелесообразно направлять лодки на позиции по сообщениям авиаразведки без дополнительной проверки этих данных.
ГЛАВА 13
КОНЕЦ ТРЕХ АСОВ
(февраль 1941 г.)
В феврале 1941 года три аса-подводника были среди тех, кто возвратился в Атлантику после перерыва на отдых и ремонт. Шепке на "U-100" ушел с родной базы знакомым маршрутом через Северное море и далее вокруг Северной Шотландии. Кречмер на "U-99" вышел из Лорьяна. 20 февраля Прин на своей "U-47" также вышел из Лорьяна после небольшой задержки из-за мелких поломок.
Несколькими днями позже Прин был уже далеко в море и сообщал о вражеском конвое, двигавшемся на запад малым ходом. Из-за самолетов ему пришлось держаться в глубине, и визуальный контакт с конвоем был потерян. Но через пять часов он снова обнаружил конвой, и радиограммы от него поступали всю ночь и на следующий день. Потом вечером он сообщил: "Подвергся атаке глубинными бомбами. Контакт с конвоем потерян. Продолжаю преследование. Пока что потопил 22 000 тонн".
Двумя днями позже он сообщил о новом конвое, направляющемся на северо-запад. Другие лодки, включая лодку Кречмера, подошли и атаковали конвой по темноте. В 4.24 утра 7 марта Прин сообщил о координатах конвоя, курсе и скорости – и после этого больше ничего. Когда позже, днем, всем лодкам было приказано сообщить свои координаты, "U-47" не ответила. Матц с "U-70" сообщил о серьезных повреждениях боевой рубки, Эккерманн с подводной лодки "U-А" радировал, что уходит с позиции из-за серьезных повреждений. Кречмер перехватил эти сигналы, перед тем как был вынужден эсминцами уйти на глубину. Когда он погрузился, то слышал взрывы глубинных бомб, которые уничтожали "U-70". Матц и большинство его команды были взяты в плен. До вечера эфир затих. К вечеру "U-99" всплыла со всеми предосторожностями, чтобы получить приказ искать судно, которое было торпедировано ночью. Речь шла о "Терье Викене", плавающей китобойной базе, одном из самых больших сухогрузов мира. Служба радиоперехвата расшифровала радиограмму, сообщавшую, что судно было торпедировано по центру и что быстро поступает вода. И пока судно все еще держалось на плаву, Кречмеру приказали прикончить его. По пути он слышал базу, вызывающую снова и снова Прина: "U-47", сообщите вашу позицию". Но ответа не было, и с каждым пройденным днем надежда все больше улетучивалась.
Кречмер напрасно искал "Терье Викена", он увидел только несколько спасательных шлюпок с оставшимися в живых и эсминец, который вынудил его уйти на глубину. Ночью он перехватил сигнал от "U-110", которой командовал Лемп. Лемп радировал о конвое, идущем из Канады на восток и находящемся в районе Исландии. Кречмер немедленно присоединился к погоне, присоединился и Шепке на "U-100". Обе подводные лодки атаковали ночью, набросившись на конвой, словно волки на стадо овец. Кречмер расстрелял все свои торпеды. Оставив конвой, он оказался на Паршивой банке (Lousy Bank), в 180 милях на запад-юго-запад от Фарерских островов.
Тем временем в Керневеле Годт и его офицеры собрались вокруг большой карты. Всем подводным лодкам в районе конвоя, обнаруженного Лемпом, было приказано сообщить свою позицию, но только одна или две ответили. "U-99" и "U-100" среди них не было.
В 1946 году Британское правительство выпустило официальный доклад под названием "Битва в Атлантике", в котором есть такой отрывок:
"В течение марта 1941 года в Северной Атлантике было уничтожено шесть подводных лодок, и среди них – подводные лодки под командой трех командиров-асов. Лодка Прина ("U-47") была потоплена глубинными бомбами с эсминца "Вулверин" ("Россомаха") – 8 марта. В живых не остался никто. 17 марта в 3 часа утра подводная лодка Шепке ("U-100"), которую преследовал и подверг атаке глубинными бомбами эсминец "Вэнок", была вынуждена всплыть, протаранена эсминцем и затонула. Сам Шепке погиб, когда нос эсминца врезался в рубку между мостиком и перископом. Полчаса спустя подводную лодку "U-99" Кречмера, который действовал совместно с "U-100", постигла та же судьба в лице эсминца "Уокер". Сам Кречмер остался в живых".
Во время этих событий британская пресса вышла с огромными заголовками: "Подводные лодки Кречмера и Шепке потоплены, Кречмер взят в плен". Вскоре после этого до Керневеля дошла фотография Кречмера, спускающегося по трапу "Уокера". В Германии такую новость трудно было надолго удержать в секрете, и Дениц стал настаивать на ее публикации, но штаб-квартира Гитлера не соглашалась. Только в конце апреля верховное командование объявило о потере этих двух лодок, и только тремя неделями позже лодка Прина была признана погибшей.
Отто Кречмер был вторым командиром подводной лодки, удостоенным дубовых листьев. Он был награжден Рыцарским Крестом 4 августа 1940 года после потопления судов общим водоизмещением 117 000 тонн и британского эсминца "Дэринг". К 4 ноября он достиг отметки в 200 000 тонн, к его победам добавились вспомогательные крейсеры "Лорентик" в 18 724 тонн и "Патрокл" в 11 000 тонн. На момент пленения на его счету было три потопленных британских эсминца и грузовых судов общим водоизмещением 300 000 тонн.
Когда эти потери были подтверждены, сдержанность и отчужденность адмирала передалась его ближайшим коллегам – так глубоко они подействовали на него. Он сам продиктовал некролог на Прина, который был издан в качестве приказа по соединению подводников:
"Герой Скапа-Флоу совершил свое последнее боевое дежурство. Мы, подводники, скорбим и отдаем честь ему и его команде… Они стали для нас символом нашей твердой и непоколебимой воли к победе над Англией. В этом духе мы продолжим нашу борьбу".
ГЛАВА 14
ОТ ГРЕНЛАНДИИ ДО ФРИТАУНА
(апрель – май 1941 г.)
Накал битвы в Атлантике не спадал. Когда конвои начали делать широкие обходные маневры через север, подводные лодки следовали за ними до шестидесятой параллели, продолжая топить и повреждать суда. Когда же в северных широтах наступило затишье, подводные лодки перенесли свою активность к юго-западу от острова Рокелл, куда противник снова перебросил маршруты своих конвоев.
Потеря четырех лодок на севере, включая лодки под командованием трех асов, заставила Деница задуматься, не применил ли противник какое-то новое оружие или эти потери были случайными. Командиры лодок, возвращавшиеся с высоких широт, сообщали о необычно сильных эскортах, но ничего не говорили Деницу о каких-либо новых противолодочных средствах.
Анализируя по карте на стене новые предполагаемые маршруты конвоев, адмирал направлял свои лодки двойным охватом в юго-западном направлении далеко в Атлантику, за двадцать пятый меридиан, где можно было ожидать находить более слабое патрулирование и эскорта со стороны противника. Он считал понесенные до этого потери нормальными, но к такому выводу он пришел только после операций подводных лодок до середины апреля в новом районе, когда в течение этого времени они засекли конвой "SC-26", из которого они потопили или повредили за ночь четырнадцать судов. Потом он постепенно переместил их назад в более восточные районы, когда они снова образовали линию патрулирования между Исландией и островом Рокелл и в районе островов Сент-Килда.