ГЛАВА 4. ГОЛ ДЛЯ СПАРТАКОВСКОЙ ИСТОРИИ
Прием длился не более пяти минут. Горьков вместе со старшим тренером "Спартака" Никитой Симоняном оглядел новичка, сказал: "Худой, как жердь, статью на Нетто похож. Может, и у него дело в "Спартаке" заладится".
В новой команде Сёмин сразу подружился с Вайдотасом Житкусом, Валерием Дикаревым, но особенно с Геннадием Логофетом. Если тренеры в резкой форме выражали недовольство игрой новичка, Логофет защищал его, а потом наставлял: "Самое главное для тебя сейчас - бороться. Если ты попал даже в дублирующий состав, не считай, что это насовсем, каждый раз умирай на поле". И сам Логофет по этой части был образцом.
"Самоотдача в игре у него была на современном уровне, - рассказывает Сёмин о своем друге. - На поле не щадил ни своих, ни чужих. Сейчас футбол везде ужесточился, а Логофет в 1960-е годы так играл".
Однако вкус дубля Сёмин почувствовать едва успел, почти сразу же стал игроком основного состава. "Спартак" тогда попал в полосу неудач, и команде срочно требовалась свежая кровь.
Уверившись в том, что Юрий занят серьезным делом, Павел Ильич не только проникся вниманием к выступлениям сына, но и взялся помогать ему на свой лад - привозить тренерам, председателю спортивного общества рамочки меда, считая, что Сёмин может получить таким способом предпочтение перед остальными. Юрий увещевал отца, что в спорте по блату не прорвешься, все на виду. А тот гнул свое: "Да ты ничего еще в жизни не понимаешь. Окажи человеку внимание, и он к тебе станет лучше относиться". Когда Павел Ильич пытался пересылать свои презенты через сына, Юра раздавал их товарищам по команде.
Сначала Сёмина поселили на базе в Тарасовке, а вскоре выделили комнатушку с кухонькой на Дубнинской улице в Бескудникове в... Доме престарелых, воспоминание о котором сохранилось у него на всю жизнь.
"Другим давали приличное жилье, а я вроде без претензий, ничего не просил, не обговаривал, что было, то и дали, - без всякой обиды вспоминает Сёмин. - Но денег, чтобы комнату обставить, у меня еще не водилось. Тут пришел на помощь наш администратор Александр Головушкин. "Я тебе привезу классный диван, - говорит. - Он у нас давно в кладовке пылится". Доставили диван, сплю на нем месяц, другой - и вдруг весь пошел красными пятнами. А доктору показаться боюсь, еще от тренировок отстранит. Потом кто-то приехал ко мне, вскрыли этот диван и ужаснулись, обнаружив... море клопов, о которых я раньше не знал, даже не слышал".
Но в Доме престарелых Сёмин и ночевал-то не всегда. Его другу Житкусу выделили шикарную квартиру в Сокольниках, оба были холостыми, и Юрий часто оставался на ночь у литовского защитника "Спартака". Партнеры удивлялись этой дружбе: во время тренировок Сёмин с Житкусом выглядели как два лютых врага, их столкновения в борьбе за мяч редко обходились без синяков и ссадин. Но заканчивалось занятие, и из раздевалки они выходили чуть ли не в обнимку, чаще всего вместе ехали домой к литовцу.
Спартаковские премьеры произвели на новичка неизгладимое впечатление. Он восхищался техникой, цирковыми трюками Вячеслава Амбарцумяна, космической скоростью Валерия Рейнгольда, мощью, универсализмом, неутомимостью Анатолия Крутикова, который, по его мнению, как и Логофет, своей игрой опережал время. Но больше всего любовался совершенством на поле Галимзяна Хусаинова, который умел в футболе буквально все.
В Орле Сёмин играл больше инсайдом, а в Москве его, при модной тогда тактической схеме 4-2-4, отрядили в пару к восходящей звезде атаки могучему центрфорварду Юрию Севидову. Первый гол в высшей лиге Сёмин забил горемычному в ту пору "Локомотиву" с помощью своего напарника.
"Оба центральных нападающих (Севидов и Сёмин) оказались против одного защитника железнодорожников (Чиненов) и сумели его обыграть, - писал в отчете о матче популярный журналист Геннадий Радчук. - Затем Севидов, обведя вратаря Туголукова, передал мяч Сёмину, а тот направил его в пустые ворота".
После несчастья с Севидовым, выбывшим из футбола на долгий срок, Сёмина выдвинули на передний край атаки в одиночестве - "Спартак" начал играть в три форварда. Рядом с широкоплечим, пробивным Севидовым спартаковский новичок чувствовал себя более или менее комфортно, а в новом амплуа оказался не в своей тарелке - силенок, чтобы таранить неприятельскую оборону, ему не хватало. Но спорить не стал.
Москва заговорила о восходящей звезде "Спартака". Подлила масла в огонь и традиционная классификация журнала "Смена" "11 лучших дебютантов сезона-65". Юрий Сёмин оказался согласно классификации популярного молодежного журнала в компании будущих звезд Владимира Мунтяна и Анатолия Бышовца ("Динамо", Киев), Валерия Поркуяна ("Черноморец", Одесса), Владимира Штапова ("Динамо", Москва), Давида Пайса ("Арарат", Ереван) и других.
На следующий год Никита Симонян уступил место у руля "Спартака" Николаю Гуляеву, который в разгар смены поколений стал активно доверять молодежи. Юрий Сёмин начал сезон в основном составе и с большим подъемом. Его игра в июньском матче с ЦСКА вызвала подлинный восторг болельщиков. На 33-й минуте спартаковцы Амбарцумян и Янишевский провели молниеносную, на одном дыхании комбинацию, и с прострела последнего Сёмин, летевший к воротам на полном ходу, в броске головой вонзил мяч в сетку - красивейший гол сезона! Со временем такие голы прочно вошли в сёминский репертуар, стали его коронным номером. Как только следовал прорыв кого-то из партнеров по флангу, новый спартаковский центрфорвард мчался что было сил по центру, а после прострела налетал на мяч головой с разбегу, вытянувшись в струнку, столь же эффектно, как цирковой гимнаст, - куда только девалась в этот момент его природная неуклюжесть!
Теперь у Сёмина даже и в мыслях не было, что он может не подойти "Спартаку". Но, вероятно, ему все-таки требовалось пройти школу дубля. В основной состав популярнейшего клуба его включили в авральном порядке, еще не сформировавшимся в настоящего мастера. В середине сезона-66 отсутствие игрового, да и психологического фундамента начало сказываться. Все чаще у него не складывалось на поле, удачных матчей становилось все меньше. Опытный Гуляев чувствовал состояние игрока, но верил в него и стал давать ему передышки, не привлекая даже к играм дубля.
Вот и перед дебютом "Спартака" на европейской арене в Кубке обладателей кубков Сёмин пропустил три матча чемпионата СССР, и тем не менее его включили в число 18 отъезжавших в Белграде на встречу с местным ОФК. Но на тренировке перед самым выездом он повредил боковую связку.
"Сначала подумал - ерунда, а утром просыпаюсь - болит. - Сёмин как бы заново переживает те свои ощущения. - Доктору ничего не сказал. Он же передаст тренеру, и меня отцепят. Во время тренировки уже в Белграде сжал зубы и виду не показывал. Наутро - зарядка, а мне больно, но признаваться опять не стал. Объявляют состав - я играю. Молчу, только посильнее растер колено и - на поле. Это был мой лучший матч за "Спартак".
На 10-й минуте Осянин навесил мяч с левого фланга, вратарь неудачно отбил его, а Сёмин сначала убрал мяч под себя, а затем без помех отправил в сетку. Спустя шесть минут он совершил индивидуальный проход, обыграв по пути нескольких соперников, а напоследок и вратаря - 2:0. В итоге же "Спартак" отметил свой дебют в еврокубках победой - 3:1. В ответном лужниковском матче уже выздоровевший Сёмин тоже много солировал и вновь не ушел с поля без гола. Окончательный счет матча был 3:0 в пользу красно-белых. "Спартак" вышел в 1/8 Кубка кубков, и в ноябре - декабре должен был играть с венским "Рапидом". Московский матч завершился вничью - 1:1, и по окончании чемпионата страны спартаковцы выехали на подготовительный к завершающему матчу сбор в Сочи.
- Странно было слышать во время подготовки примерно такие разговоры некоторых игроков: "Проиграем в Вене - и черт с ним, с Кубком, поскорее в отпуск уйдем", - и сейчас продолжает недоумевать Сёмин. - А мы выглядели сильнее "Рапида" и просто обязаны были его проходить. Если бы все бились насмерть, как Логофет, наверняка выиграли бы. Но и от руководства не исходило особой стимуляции, серьезных премиальных не объявляли. А в "Спартаке" тогда собралась слишком большая группа ветеранов, у которых все больше начинали превалировать собственные интересы.
Первый круг чемпионата-66 мы шли в головной тройке, но потом растеряли преимущество. Всю вину за это свалили на Гуляева. Группа игроков старой закваски во главе с Маслаченко решила убрать Гуляева, а на должность начальника команды вернуть Николая Старостина, которого в конце 1964 года опрометчиво перевели на другую работу. Началась смута, брожение, составление писем, прошений. Мнения молодых игроков никто не спрашивал, все решало старшее поколение, члены КПСС. Гуляев понимал, что команда у него чересчур возрастная, пытался провести смену поколений, но "старики" всячески ему препятствовали и уволили его самого. За все время моего пребывания в "Спартаке" настоящего командного единства в команде не наблюдалось. Молодежь держалась обособленно. Припоминается лишь один случай внимания к нам ветеранов. Гиля Хусаинов привез с чемпионата мира-66 в Англии всем нам бутсы "Adidas". Я в то время заказывал бутсы за свои деньги у сапожника на стадионе "Динамо", который шил их лучше всех в стране. Но Хусаинов - это нечто особенное, и футболист, и человек потрясающий.
Безусловно, Николай Петрович Старостин был великим психологом. Обычно на установке сначала говорил старший тренер, а потом брал слово Чапай, как игроки между собой называли Старостина. Выступление его всегда было коротким, но необычайно емким, патриотичным, доходившим до сердца каждого футболиста. Старостин пользовался безграничным авторитетом не только в команде, он был вхож в самые высокие кабинеты горкома КПСС, Моссовета, и, если бы меня, к примеру, пригласили в "Спартак" при нем, то не поселили бы в клоповнике. Его возвращение напрашивалось, но не за счет неоправданных жертв (имею в виду Гуляева), не в ущерб футболу, команде.
Многое в "Спартаке" казалось Сёмину странным, например, ход заключительного матча чемпионата-66 в Баку с "Нефтчи", когда на кону для обеих команд стояла бронза чемпионата.
"Решалась судьба третьего места, а игроки, причем в основном опытные, допускали грубейшие промахи, - удивлялся Сёмин. - Команды, как таковой, на поле не было, и "Спартак" закономерно проиграл - 0:3. При чем тут Гуляев?"
Сёмину было неуютно в противоречивом "Спартаке", скучал он и по дому, и по своим орловским друзьям. В свободное время гулял по центру Москвы, ходил в кино, познакомился с молодым спортивным журналистом Александром Львовым. С ним и сейчас не соскучишься, а тогда Львов был заводилой, центром внимания любой компании. Как только выпадал свободный день, Сёмин спешил домой, обычно на третьей полке плацкартного вагона. Определенных выходных у футболистов не было, все буквально накануне решал тренер, и, когда Юрий приезжал на вокзал, билетов в кассе, как правило, уже не оказывалось. Но - "пятерка" на лапу проводнику - и полезай на третью полку, чтобы контролеры не обнаружили. Многие проводники знали его уже в лицо. Зимой по старой привычке ходил на каток и там познакомился с девушкой Любой. Пошел провожать. Потом стал у выхода из школы поджидать, а она убегала через черный ход - не по нраву ей пришелся сначала новый ухажер.
Но в декабре 1965 года Сёмин отправился со "Спартаком" в свою первую зарубежную поездку в Израиль. Там игрокам выдали суточные... аж по 50 долларов. Целыми днями он ломал голову, как на эту сумму привезти подарки всем своим орловским друзьям и родственникам. А в результате даже ухитрился выкроить себе на пальто. В этом пальто он впервые понравился Любе, которая примерно через год стала Сёминой, его женой.
Революция состоялась. В начале 1966 года Николай Старостин вернулся в "Спартак" начальником команды, а готовили ее к сезону новые тренеры, бывшие спартаковцы Сергей Сальников и Николай Дементьев. Но в середине сезона уже сам Старостин инициировал возвращение на пост старшего тренера Никиты Симоняна, при котором спартаковская эпопея Юрия Сёмина завершилась. Он перестал попадать в основной состав, и тут неожиданно на него вышел динамовский селекционер Лев Рудник, сказав: "Осенью тебе в армию, для дублера "Спартак" вряд ли добьется отсрочки. Константин Иванович Бесков приглашает тебя в "Динамо". У нас и отслужишь".
Примерно в это же время из "Спартака" отчислили Дикарева, Корнеева, Рейнгольда, и многие болельщики грешным делом решили, что и причины расставания с Сёминым также дисциплинарного характера. На самом же деле он сам попросил Старостина, Симоняна отпустить его для решения армейской проблемы. Никаких грехов за ним не водилось, и спартаковские руководители переходу препятствовать не стали.
- Я не строил великих планов покорения Москвы, - признается Юрий Сёмин. - Жил одним днем - завтра тренировка или игра, и я должен хорошенько подготовиться к ним. Цель определяла и характер поведения. Компаний не избегал, но из спиртного употреблял разве что немножко шампанского. От крепких напитков меня отвратил случай, произошедший еще в Орле по окончании восьмого класса. Отметили мы, одноклассники, это событие каким-то крепленым пойлом, и мне стало так плохо, что не дошел до дома. Нашли меня на нашем футбольном поле, мама устроила страшную взбучку. Главным маминым аргументом было: "Как же ты мог променять свой любимый футбол на стакан какой-то гадости!"
Мама, кстати, со временем станет не только самым горячим поклонником спортивного таланта своего сына, но и начнет разбираться в футбольных делах. После первого завоеванного с "Локомотивом" в 2002 году чемпионского титула Сёмин рассказывал: "В Орел к маме стараюсь выбираться два-три раза в год. Ей 93 года, регулярно смотрит футбол и читает "Спорт-Экспресс". Встречает меня своими фирменными ватрушками - в таком возрасте, дай ей Бог здоровья, их здорово печет. Игроков "Локомотива" знает всех до единого, спрашивает, все ли живы-здоровы? И когда даю ей подробный медицинский отчет, в ответ слышу: "Пусть не болеют". За всех переживает. Лет пять-шесть назад после телетрансляции Кубка Содружества позвонила мне и покритиковала, что мы не взяли в "Локомотив" белорусских братьев-близнецов Маковских. Такие хорошие ребята, говорит".
- В Никите Павловиче, и когда он стал тренером, чувствовался великий футболист, - продолжает Сёмин. - Никто в команде не владел ударом так, как он. Игроков он понимал, но в коллективе нашем сложилась напряженная обстановка, и, может быть, не до меня ему было. От него требовали результат сегодня, а не завтра. И хотя он мог по какому-то поводу вспылить, я ни разу не слышал от него грубого слова в свой адрес. Просто, наверное, он не видел для меня будущего в "Спартаке", изюминки в моей игре, характерной для настоящей спартаковской звезды. А Старостин мог подолгу беседовать со многими футболистами. Со мной не разговаривал ни разу. Видимо, тоже не считал меня значимым для команды игроком.
- Сёмин перестал попадать в основной состав, что не прибавляло ему настроения и в дублирующем, - вспоминал Никита Симонян. - В таком состоянии вернуться в главную когорту было делом нереальным. Никаких нарушений режима за ним не водилось. Формально он оставался в "Спартаке" до перехода в новый клуб.
Старостина уже не спросишь, но, может быть, все дело было в том, что подписи Сёмина не оказалось под прошением игроков о возвращении Николая Петровича. Великим ведь тоже, порой, присущи маленькие человеческие слабости, о которых простые смертные и не догадываются.
ГЛАВА 5. БЕЛО-ГОЛУБОЕ СЧАСТЬЕ
Но недаром в песне поется: "А подойди-ка с ласкою... откроешь клад, какого не видал". Константин Бесков пригласил Сёмина домой и за кофе в обществе жены, красавицы актрисы Валерии Николаевны, предложил ему перейти в "Динамо". Предварительно с игроком побеседовал динамовский селекционер Лев Рудник. А ранее к Сёмину успели наведаться представители "Пахтакора" и "Кайрата", пообещавшие сказочные условия, посланцы ряда менее известных клубов. Но "Динамо" с детства было командой мечты Юрия. А теплый прием у Бескова окончательно убедил 20-летнего футболиста остановить свой выбор на исторически принципиальном сопернике его прежнего клуба. Никто из футбольных светил не был прежде так к нему расположен, как Бесков.
- Игроки, особенно молодые, считали за счастье попасть к Бескову, - объясняет свое решение Сёмин. - Все, к кому наш футбольный мэтр проявлял внимание, вырастали в настоящих мастеров: Козлов, Смирнов, Зыков - в "Динамо", Дасаев, Ярцев, Хидиятуллин, Черенков, Гаврилов, Шавло - в "Спартаке". И мои лучшие, самые счастливые футбольные годы прошли в "Динамо" у Бескова. Его имя было символом прогресса футболиста и команды. При первой встрече он не обещал мне никаких благ, сыграли роль только кофе в квартире этого великого человека и его имя. И прежде в "Спартаке" Горьков, Старостин представлялись мне где-то на уровне стратосферы, а реальными абсолютными авторитетами были Гуляев, Симонян, Сальников - старшие тренеры.
Собираясь к Бескову, Сёмин готовился постигать высшую математику футбола и был поражен тем, что Константин Иванович - академик в его воображении - оперирует простыми вещами, но при этом создает из них невиданную гармонию игры и тренировочной работы. После выходных, например, Бесков имел обыкновение взглянуть в глаза каждому игроку и безошибочно определял, кто из них в какой степени отклонялся от режима. Исходя из внешних впечатлений, он мог скорректировать намеченный план занятия, кому-то предложить щадящий тренировочный режим, а другого нагрузить по полной программе. Если у игроков не ладилось какое-то упражнение, Бесков не упорствовал, а плавно менял ход тренировки так, что никто этого не замечал, все шло как будто по первоначальному распорядку. Он старался создать футболистам максимальный комфорт в работе, прежде всего психологический. У Сёмина, впервые столкнувшегося с таким тренерским подходом, все это не могло не вызвать восхищения.
Поразил Бесков молодого динамовского новичка и занятиями по тактике игры.
- Не сказал бы, что у Бескова был лучший в стране подбор игроков, но в командной игре мы превосходили всех, выглядели порой просто блестяще, - считает Сёмин. - Чемпионом "Динамо" в мою пятилетку пребывания в нем не стало лишь волею случая, дважды было в шаге от золотых медалей, но по игре в течение нескольких сезонов заслуживало первенства, и в этом меня никто не разубедит. Не каждый способен сразу схватить суть тактики игры, и Константин Иванович терпеливо изо дня в день, на макете и на поле повторял свои уроки, доводя действия игроков в той или иной ситуации до автоматизма.
Недаром Лев Филатов, в то время уже главный редактор еженедельника "Футбол-Хоккей", писал:
"Из всех московских команд динамовская наиболее скоординирована, уравновешена, одинаково надежна и в защите, и в нападении. Здесь мы встречаемся с давно нам знакомым динамовским стилем, который, конечно же, хорошо известен тренеру Константину Бескову".