Боевое братство
Отважно сражался, освобождая Советскую Волынь от фашистских оккупантов, кавалерист казах Таджибаев.
Однажды продвижению эскадрона помешал огонь из пулемета, который вели гитлеровцы, засевшие в каменном двухэтажном здании. Гвардеец Таджибаев решил подавить эту огневую точку.
Незаметно подкравшись к зданию с тыльной стороны, смельчак короткой очередью снял стоявшего у двери часового, ворвался в дом и гранатами уничтожил вражеский пулеметный расчет. Путь для атаки был открыт.
Исключительную отвагу проявил наводчик орудия коммунист узбек Юлдашев. 28 февраля при отражении атаки противника он уничтожил танк и свыше пятидесяти солдат и офицеров противника, не дав гитлеровцам возможности вклиниться в нашу оборону. Сам он при этом был ранен, но продолжал оставаться на поле боя.
Юлдашев отмечен правительственной наградой.
Инициативно действовал в бою разведчик бурят Базар Ламотханов. Находясь в разведке, в авангарде наступающего подразделения, он обнаружил вражеский дзот и решил его уничтожить.
Опытный сержант действовал быстро и умело: группа бойцов обошла дзот справа, другая - слева и с тыла. С трех сторон полетели в фашистов гранаты. Огневая точка противника была выведена из строя.
Наводчик станкового пулемета татарин Ахраров отличался исключительной выдержкой и смелостью.
… Гитлеровцы подтягивали силы на одном из участков фронта, готовясь атаковать позиции кавалеристов. Необходимо было сорвать замысел врага. Но как это осуществить? Вызвать огонь по скоплению противника? Так можно в данной обстановке навредить себе, преждевременно обнаружив свои огневые позиции. К тому же у артиллеристов намечались более важные задачи на другом участке, где обстановка сложилась намного опасней.
Опытный, бывалый боец Ахраров с разрешения командира незаметно выдвинулся вперед с пулеметом навстречу врагу. Окапываться времени не оставалось, пришлось занять ничем не защищенную позицию. Только бы гитлеровцы не заметили его раньше времени. Замысел смельчака оправдался. Когда фашисты приблизились к позициям эскадрона, по ним внезапно ударил губительный пулеметный огонь. Ахраров стрелял с короткой дистанции. Гитлеровцы дрогнули, заметались. Эскадрон ринулся в контратаку и, отразив натиск врага, захватил населенный пункт.
Так солдатская смекалка отважного пулеметчика способствовала успеху всего подразделения.
И. М. ДЫНИН,
полковник
КРЫЛАТЫЙ ДАНКО
Враг был жесток. Он сжигал дотла села, опустошал города. Четвертый год продолжалась жестокая битва.
Однажды над волынским поселком Микуличи появилась шестерка грозных штурмовиков. Вел ее Сергей Милашенков, человек исключительно смелый и отважный.
Начался неравный поединок - десятки фашистских зениток беспрерывно палили в небо. Но краснозвездные машины одна за другой смело ринулись вниз, поливая огнем вражескую колонну, змеей растянувшуюся на дороге. Словно спичечные коробки вспыхивали тяжелые танки.
Впервые за годы фашистского рабства, казавшиеся вечностью, люди, наблюдавшие за этим поединком, заулыбались, воспрянули духом. Они выходили из укрытий и расправляли плечи. В стремительных краснозвездных птицах они видели предвестников свободы.
Но вдруг случилось непоправимое.
Штурмовик ведущего вздрогнул и качнулся, как подбитая птица. По фюзеляжу метнулось пламя. Жители Микуличей, наблюдавшие за боем, замерли. Они знали, что летчик не услышит, но во взглядах их светилось: "Держись, сокол!"
Летчик вел пылающий самолет на малой высоте, беспрерывно стреляя из пушек. Пока руки держали штурвал, он мстил врагу за пожарища, за слезы матерей. Когда же не стало снарядов, когда штурмовик был весь объят пламенем, он врезался в гущу вражеских автомашин. Раздался сильный взрыв. А потом еще долго пылали на дороге цистерны, рвались снаряды, будто салютуя подвигу отважного летчика.
Жители Микуличей не знали тогда имени Сергея Милашенкова, повторившего подвиг Николая Гастелло. Сегодня они называют его крылатым Данко. Как и горьковский герой, мужественный советский летчик отдал свою жизнь за счастье народа. В ту пору Сергею Милашенкову обыкновенному русскому парню, сравнялся двадцать один год. Это случилось в 1944 году.
- Если закончатся бомбы, буду стрелять из пушек и пулеметов. Если не станет патронов, буду рубить винтом гитлеровские машины.
Такую клятву давал Сергей, вступая на фронте в партию. И эту клятву он пронес в своем сердце через все испытания. Подвиг его - не случайность, не минутный порыв. Он не мог поступить иначе. Не раз приходилось ему смотреть смерти в глаза.
…Погода в тот день была нелетная. Моросил дождь. Командир полка не имел права приказывать Сергею Милашенкову лететь на задание. Он просто сказал: надо. На одной из железнодорожных станций разведка обнаружила скопление цистерн с горючим.
Самолет Милашенкова появился над станцией неожиданно. Фашисты растерялись. Они не допускали, что в такую погоду кто-то поднимется в небо. На путях началась суматоха. Сергей, спокойно прицелившись, сбросил бомбы. К небу взметнулся высокий столб дыма и пламени. Задание выполнено. Можно возвращаться домой. Но есть еще снаряды, и летчик снова заходит в атаку. Опять ловит в прицел цистерны и нажимает гашетку. Только теперь опомнились фашистские зенитчики. К самолету потянулись огненные трассы пуль и снарядов.
"Еще один заход", - решил летчик, разворачивая самолет. И в этот миг машина, будто наткнувшись на невидимое препятствие, вздрогнула. Перед глазами Сергея рассыпался сноп искр. Запахло гарью. "Подбили, гады", - он потянул ручку управления на себя. Самолет еще был управляемым. Вот уже взят курс на восток. К своим. Туда, где, волнуясь, ждут его друзья.
Стрелка бензомера, чуть ли не единственного уцелевшего прибора, неотвратимо ползла к нулю. Сомнений не оставалось: пробит бак. До аэродрома не дотянуть. Под крылом территория, занятая фашистами. Оставалось два пути - гибель или плен. Смерть рядом. Стоит лишь отжать ручку управления от себя. Но нет, так дешево Сергей свою жизнь не отдаст.
Мотор заглох. В кабине наступила мертвая тишина. Машина, неуклюже кувыркаясь, неслась вниз. Мелькнула стремительно надвигавшаяся земля. Последовал оглушительный треск. В глазах у Сергея потемнело, он потерял сознание.
Очнулся, услышав чужую речь. Первое, что увидел, - направленные в грудь автоматы. На допросах молчал. Только с презрением смотрел на фашистов. Смерти не боялся. Позор плена был для него страшнее.
Убедившись, что летчик ничего не скажет, гитлеровцы решили отправить его в тыл. В вагоне один из охранников долго приглядывался к Сергею. Потом заговорил на чистом русском языке:
- Я из России. Бежал. В первую мировую…
"Бежал из России…" Сергей все отдал бы сейчас, чтобы оказаться по ту сторону фронта. И, словно прочитав его мысли, охранник предложил:
- Бежать тебе надо. Ночью. Двери будут открыты…
Бежать! Сергей ухватился за эту спасительную мысль. Он как-то весь преобразился. Будто стал сильнее. Будто и не горело тело от ран.
Ночью он тихо подошел к двери, осторожно нажал - она поддалась. И Сергей решительно шагнул в темноту.
Некоторое время он лежал вблизи железнодорожного полотна. Не верилось, что удалось вырваться. Чистый ночной воздух опьянял. Было тихо. Мирно перемигивались в небе звезды.
Одиннадцать суток Сергей Милашенков пробирался к своим. Шел только ночью. Питался ягодами и корой. Оброс. Исхудал. Еле держался на ногах. Но упорно шел на восток. И только переплыв реку, услышав русскую речь, увидев наших солдат, весь обмяк. Они подхватили его, ослабевшего, под руки. Милашенков просил только об одном:
- Мне к командиру надо. Доложить… Задание выполнено…
Многие удивлялись тогда стойкости и мужеству молодого летчика. Какая сила жила в нем? Из какого особого материала был он скроен?
…Когда самолет гвардии старшего лейтенанта Сергея Милашенкова в том, последнем для него бою под Микуличами врезался в гущу гитлеровских автомашин, взрывной волной летчика выбросило из кабины. Он был мертв. Но и мертвого фашисты его боялись. Они приближались к нему осторожно, держа наготове автоматы.
К месту гибели советского летчика подкатил черный лимузин. Из него вышел фашистский генерал. Он долго стоял над телом Сергея Милашенкова, затем громко сказал:
- Гут летшик!
И уехал. Он оценил только мастерство пилота. Гитлеровец не способен был понять душу советского человека, то, что двигало его поступком.
Стоит в поселке Микуличи обелиск, увенчанный красной звездой. Пламенеют вокруг него цветы. Это памятник Герою Советского Союза гвардии старшему лейтенанту Милашенкову. Сюда часто приходят школьники, жители поселка. Они считают Сергея Милашенкова родным и близким человеком.
В Москве, где он жил, его именем названа улица, его имя носит пионерская дружина школы, где Сергей учился.
Чтут память своего земляка и смоляне. Там, в небольшой деревушке Лесовая, родился Сергей Васильевич Милашенков. Там прошло его детство.
Гордятся отважным однополчанином воины части, в которой служил герой. О его подвиге знает каждый солдат.
С. П. КУЦ,
полковник-инженер запаса
НА РАССВЕТЕ
Когда Луцк был освобожден нашими войсками, село Милуши, расположенное в четырех километрах западнее города, еще оставалось в руках противника. Гитлеровцы создали здесь крепкий узел обороны. В домах были оборудованы огневые точки, вдоль шоссе, идущего на Ковель, ощетинились пулеметами многочисленные дзоты.
1 марта 340-й гвардейский стрелковый полк 121-й гвардейской Гомельской Краснознаменной дивизии получил приказ выбить фашистов из села Милуши. Под покровом темноты передовой батальон пошел в атаку, но успеха не добился. В это время был тяжело ранен командир батальона Кожевников, и командование принял его заместитель капитан Тарасов.
Бойцы поредевшего за время ночного боя батальона залегли в низинке, у безымянного ручья, набухшего от растаявшего за день снега. Моросил мелкий дождь, забирался под воротник прожженных у полевых костров шинелей, лихорадил и без того измученных боями и трудными переходами бойцов.
Тарасов лежал в боевой цепи рядом с бойцами в ожидании сигнала атаки. Скоро рассвет. Вот-вот будет сигнал.
После десятиминутной артиллерийской подготовки батальон устремился на штурм села. Разгорелся жестокий бой. Фашисты выбиты из крайних домов. Передовая рота начала закрепляться в них. Однако сопротивление гитлеровцев не ослабевало.
Тусклое холодное небо мокрым одеялом висело над головами бойцов, давило к земле.
"Пока не рассвело, гитлеровцы не могут вести прицельный огонь, - думал капитан. - Село нужно взять до восхода солнца".
- Вперед, за Родину!..
Тарасов вскочил и побежал, прислушиваясь, как громкое, протяжное "ура" прокатилось бугристым полем и замерло где-то в зарослях ивняка на берегу Случи. В полутьме трудно было ориентироваться, и он бежал на вспышки выстрелов. Бежал широко, размашисто, с трудом отрывая ноги от вязкого чернозема. Еще усилие - и вторая рота прорвется к центру села…
Неожиданно застучал вражеский пулемет. "Откуда?"- обожгла мысль. И тотчас вспомнил о линии дзотов вдоль шоссе…
Тарасов знал, что самым верным в такой ситуации будет бросок вперед. Только вперед! Остались последние метры. Но какие они трудные!
Прямо перед собой в расслоенной туманом утренней дымке он увидел черный провал амбразуры, короткие и острые, как жало змеи, язычки пламени, пляшущие на конце раскаленного ствола. Огненный смерч гулял по полю, прижимал бойцов к земле. Тарасов видел: атака батальона срывается. Он скомандовал лежащим ближе всех к нему двум бойцам:
- За мной!
Трое смельчаков под огнем врага устремились вперед.
Вдруг острая боль пронзила левое плечо капитана. "Ранен, - ощутил горячую струйку под гимнастеркой. - Надо бы перевязать. Ладно, потом, вот только приглушу этого фашиста", - успокоил сам себя, не отрывая взгляда от огнедышащей пасти дзота.
Ползущий рядом с ним боец как-то неловко дернулся и затих.
Вот дзот совсем уже рядом.
- Бросай гранату! - крикнул Тарасов рядовому Маничеву.
Тот лишь успел выхватить гранату - фашистская пуля сразила его насмерть.
Тарасов вторично ощутил тупой удар в руку ниже локтя и почувствовал, что силы оставляют его.
Капитан оглянулся: бойцы прижатого к земле батальона затаив дыхание следили за его действиями.
"Решай, командир!"- приказал он себе.
Превозмогая боль, Тарасов рванулся вперед. Вот оно, гадючье гнездо, поливающее огнем его солдат…
На какое-то мгновение вспомнились слова матери: "Береги себя, сынок"… Она ждет и надеется…
Собрав последние силы, Тарасов бросился вперед и грудью навалился на раскаленный ствол вражеского пулемета, сердцем остановил огненный смерч.
Над полем прокатилось многоголосое "ура". В едином порыве поднялся в атаку батальон…
В дни празднования 50-летия Великого Октября на месте гибели П. М. Тарасова колхозники установили обелиск, на котором высечены слова: "Славному сыну тамбовской земли, Герою Советского Союза Петру Михайловичу Тарасову, который, освобождая волынский край, повторил бессмертный подвиг Александра Матросова - с благодарностью колхозники артели "Маяк"".
В канун 25-летия Победы над фашистской Германией на Волынь приехала мать Петра Тарасова, Анастасия Афанасьевна. Она побывала в Луцке на могиле сына, затем в Милушах, на месте его гибели. Мать стояла у обелиска и вспоминала тот тяжкий мартовский день сорок четвертого года, когда муж, Михаил Иванович, принес домой извещение о героической гибели сына.
Анастасия Афанасьевна стояла на кургане, а скорбь в сердце не утихала. И не только материнская признательность слышалась в ее голосе, когда благодарила жителей села за светлую память о сыне. В нем звучала гордость за то, что юное поколение растет достойным его подвига, готовым отдать Родине лучшие порывы молодых сердец.
Л. К. ПРОКОПЕНКО
ЗА СТРОКОЙ НАГРАДНОГО ЛИСТА
В мае сорок третьего старшина Гавриил Зеленский прибыл в 135-ю отдельную разведывательную роту 143-й стрелковой Конотопско-Коростеньской Краснознаменной дивизии. Части дивизии тогда занимали оборону в районе сел Столбецкое, Емельяновка, Хорошевское Покровского района Орловской области.
На фронте Гавриил не новичок. Горячим летом сорок первого начинались его трудные солдатские версты. И все же даже бывалые солдаты не переставали удивляться, как легко, с первых недель службы привыкал новенький к напряженному укладу жизни дивизионных разведчиков. Казалось, этот до безрассудства храбрый, отчаянный боец родился разведчиком. В дни затишья на фронте, когда войска готовились к активным действиям, у дивизионных - самая напряженная работа. Да и сутки у них необычные: ночью вылазки в глубокий тыл врага, чтобы захватить "языка", изучить характер обороны противника, а днем - короткий отдых.
Не прошло и месяца службы на новом месте, как Зеленский раньше установленного срока доставил в штаб полка первый свой "улов" - пленного из пехотной дивизии противника. Контрольный гитлеровец, взятый разведчиком 2 июня, подтвердил показания "языка": фашисты готовили июльское наступление в районе Орла и Курска. Это подтвердили все одиннадцать пленных, захваченных Зеленским в июне 1943 года.
Свыше десяти месяцев прослужил Г. Н. Зеленский в 143-й стрелковой, но о славных ратных делах бесстрашного разведчика знали многие воины.
Сейчас, спустя более трех десятилетий, бывший начальник штаба дивизии А. А. Житник вспоминает: "Старшина Зеленский? Очень хорошо помню. Прославленный мастер дивизионной разведки. Железной выдержки солдат. Посудите сами: за девять месяцев его взвод захватил 61 "языка", уничтожил более 130 солдат и офицеров противника, разгромил два полковых штаба, подорвал два железнодорожных моста. Одним словом, мастер".
Убедительным подтверждением сказанного являются правительственные награды Гавриила Никитовича Зеленского: октябрь 1943 года - орден Отечественной войны II степени, декабрь 1943-го - орден Красной Звезды, январь 1944-го - орден Славы III степени, апрель этого же года - орден Славы II степени.
Пускай заговорят скупые строки еще одного наградного листа. Последнего…
1944-й. Позади упорные, ожесточенные бои за Сарны и Ровно. Противник яростно цеплялся за каждый населенный пункт, каждый километр фронта, приближавшегося к западным рубежам Родины, откуда три года назад начала свое кровавое шествие война.
Жаркие деньки настали для дивизионных разведчиков на подступах к Ковелю, который, судя по всему, враг так просто не отдаст.
…Взвод Зеленского недавно возвратился из очередной ночной вылазки. Разведчики отдыхали. Только у блиндажа на опрокинутых пустых ящиках из-под боеприпасов сидело несколько бойцов.
Близилось утро. Холодно и неуютно еще было в лесу, который начинал пробуждаться от зимнего сна. Лишь по-весеннему яркие солнечные дни предвещали раннюю весну. На полянах снег почти сошел, только под старыми густыми елями светлели пятна затвердевшей за ночь корки. Зеленым хмелем наливались истосковавшиеся по теплу и свету белокорые березки - вот-вот заплачут чистыми прозрачными каплями. Казалось, тревожным и радостным ожиданием больших перемен жили и люди, и природа. Размечтались солдаты…
- Ну и леса здесь! Конца-края нет. Совсем как в нашей Беларуси, - нарушил молчание помощник командира взвода Сергей Калиновский.
- Ну что ты говоришь? Что хорошего?.. У нас в Фергане сады скоро зацветут, - возразил ему невысокого роста боец, зябко кутаясь в солдатский ватник. Джуманиязов прибыл в роту после Днепра.
- А по мне, Серега, лучше нет нашей кубанской степи. Понимаешь, как-то уверенней чувствуешь себя там, привольней дышится, сам видишь далеко, и ты у всех на виду, - включился в разговор Зеленский, молодцеватый бравый старшина. - Учился я, в совхозе работал. Далече забрался от дома. Как там у нас сейчас, в станице - хотя бы одним глазком взглянуть. Дочка у меня растет…
Небо посветлело. Доносился гул далекой канонады, гремели раскаты орудийных залпов. Иногда в глубине леса тяжело ухал шальной снаряд. Торопливой походкой к бойцам подошел ротный.
- Что не спится? Зеленский! К начальнику штаба!
- Ну вот и перекуру конец, - сказал старшина. - Отдыхайте, ребята, хватит балагурить.
Взводу предстояло разведать наличие войск противника на ковельском направлении, изучить подходы к реке Турья, определить характер вражеской обороны на ее западном берегу.
Часа через два Зеленский возвратился в блиндаж.
- Сегодня ночью предстоит интересная прогулка. Порядком отшагать придется. Что ж - не впервой. Со мной пойдут девять человек, - командир взвода объявил фамилии бойцов.