19 февраля враг неожиданно перешел в контрнаступление. Танковый корпус СС из района Краснограда нанес сильный удар по правому флангу 6-й армии Юго-Западного фронта. К исходу дня в ее полосе образовался 35-километровый разрыв, не занятый войсками. Одновременно 40-и танковый корпус врага, поддержанный крупными силами авиации, нанес из района южнее Красноармейского встречный удар по подвижной группе фронта. Против оставшихся у нас в первой линии 15-20 боевых машин действовало около 200 танков немцев. Охватывая подвижную группу с трех сторон, враг начал ее теснить и к исходу 21 февраля захватил Красноармейское.
На следующий день в контрнаступление навстречу танковому корпусу СС перешел 48-й танковый корпус немцев. 23 февраля они соединились в районе Павлограда и устремились на Лозовую - Харьков. С тяжелыми боями войска правого крыла Юго-Западного фронта были вынуждены отойти за реку Северский Донец. Левое крыло Воронежского фронта оказалось открытым. Мы вторично потеряли Харьков…
- Вовремя остановиться - не простая задача, - заметил Н. Е. Чибисов. - В условиях успешного наступления и особенно преследования трудно определить момент, когда противник пришел уже в себя, готов к ожесточенному сопротивлению, а часто и к реваншу. Да и надо преодолеть свой собственный психологический барьер, вызванный успехом, чтобы можно было здраво оценить обстановку…
…27 января 1944 года. В тот день мы узнали о полном освобождении от вражеской блокады города Ленина. В первые мгновения энтузиазм и радость, казалось, вытеснили все другие чувства и мысли. И лишь когда мы успокоились, пришли раздумья. С чем сравнить эту победу? По военной значимости ее, наверное, можно поставить в один ряд с разгромом гитлеровцев под Москвой и Сталинградом. По моральное значение снятия блокады с голодающего, расстрелянного Ленинграда нельзя было сравнить ни с чем…
Город этот был мне особенно дорог. В нем прошли мои студенческие годы. Какое это было время! Нам - сиротам и бывшим беспризорникам, детям рабочих и крестьян, Советская власть открыла дорогу в жизнь. В 1928 году двадцатилетним пареньком с путевкой грозненского профсоюза строительных рабочих я впервые приехал в Ленинград для сдачи вступительных экзаменов. Звон трамваев, гудки машин, на улицах и проспектах шумные толпы людей…
Ученье доставалось тяжело. Стипендии не хватало. Приходилось подрабатывать. Я поступил кочегаром в одну из лабораторий академика А. Ф. Иоффе, находившуюся поблизости от Политехнического института. Работать приходилось ночью. На лекциях хотелось спать, даже простые вопросы воспринимались туго. По молодость, дружба, революционная романтика того времени помогали во всем. В 1932 году, окончив Ленинградский институт инженеров путей сообщения, куда меня перевели из Политехнического, я был призван по спецнабору в Красную Армию…
Уже после войны узнал, что, по данным Чрезвычайной Государственной комиссии, в Ленинграде погибло от голода 641.803 человека. На какое-то мгновение я представил себе город в дни блокады - голодный и замерзший, умирающий, но несдающийся. Этого нельзя ни забыть, ни простить…
3 февраля 1944 года. В ходе боев юго-восточнее станции Маево первый батальон 341-го полка во второй половине дня был остановлен противником на дальних подходах к селу Юрково. Несколько попыток захватить его сходу успехом не увенчались. Как докладывал командир полка подполковник А. А. Рыжаков, Юрково, состоявшее из шести сожженных хат, обороняла на заранее подготовленном рубеже усиленная пехотная рота. Перекрестным огнем из тяжелых пулеметов и двух штурмовых орудий враг перекрывал с фронта и флангов подходы к селу. Да и людей было мало - батальон состоял из двух рот по 40-50 человек и крайне ослабленных спецподразделений. Кроме того исходное положение для наступления было удалено от противника на 500-600 метров, и к началу нашей атаки гитлеровцы успевали покинуть укрытия и встретить огнем наступавших.
- Светлого времени осталось мало, а надо подтянуть артиллерию, пополнить боеприпасы, и люди устали, - говорит командир полка. - Разрешите атаковать Юрково ночью!
- А подготовиться засветло успеете?
- Успеем! Совместим работу на местности с командиром батальона, командирами рот и средств усиления.
Я согласился. Атаку после короткого огневого налета назначили на 3 часа ночи.
- Поезжай, Иван Григорьевич, в первый батальон, - приказал я своему адъютанту старшему лейтенанту Козырю, - посмотри, как будет организован бой…
За ночь Юрково не было взято. Вернулся из полка и адъютант. Его рассказ насторожил меня…
- На рекогносцировке, которую провел командир полка засветло, все было понятно. Хотя удаление до противника оставалось большим, ориентиры и рубежи взаимодействия просматривались четко. Командиры батальона, дивизиона, рот и батарей уяснили свои задачи и порядок их выполнения. Но все делалось в спешке. Для организации взаимодействия с командирами взводов, отделений и расчетов, постановки задач личному составу светлого времени не осталось, и эту работу провели уже в сумерках.
С началом продвижения началась путаница. Основной ориентир перестал наблюдаться. Вторая рота, по которой равнялась и первая, вместо движения строго на север, пошла на северо-восток, вдоль фронта. Кто-то заметил это, поднял тревогу, людей остановили, стали в темноте разбираться с местностью, а время шло…
Командир батальона вместо того, чтобы двигаться невдалеке от своих подразделений, как это в условиях ночи рекомендуется Уставом, значительно отстал. Ориентируясь на редкие доклады, поступавшие от ротных, истинной обстановки не знал.
Когда по противнику начался огневой налет, стрелковые роты еще не вышли на рубеж атаки. Рассвет застал их окапывающимися под огнем противника в 300 метрах от его переднего края…
Так мстят за себя допуски в организации боя и контроле за его ходом. Юрково после сильной артиллерийской подготовки было освобождено в тот же день.
…Пустошка - маленький районный центр запомнился мне мастерством, которое показали в бою за него бойцы и командиры, трагичной судьбой города и его жителей.
27 февраля. Накануне двое суток бушевала снежная вьюга. Дороги замело. У лесных опушек и околиц сожженных сел - сугробы. Болота скрылись под глубоким снегом. Температура минус 17 градусов.
Внезапная ночная атака принесла успех. На лыжах, с орудиями, минометами и пулеметами на специальных салазках, части 119-й гвардейской дивизии освободили Пустошку.
Под глубоким снегом взорванный город только угадывался. Среди белой пустыни высилось единственное здание городской больницы, заминированное врагом.
Глядя на разрушенную Пустошку, я мысленно представлял себе гигантский труд, который понадобится для того, чтобы все это восстановить.
С группой офицеров и солдат, бывших со мной на наблюдательном пункте, мы разместились на ночь в небольшой баньке, предварительно проверенной саперами. Давно не топившаяся, она дала нам приют в эту зимнюю ночь среди развалин Пустошки. Уставшие, голодные и замерзшие, за кружкой натопленного из снега горячего чая, мы долго делились впечатлениями об этом февральском дне, приблизившим нашу победу еще на один шаг.
А утром появившиеся из подвалов редкие жители рассказали нам, что у северо-западной окраины Пустошки, возле бывшего поселка МТС, лежат под снегом более двух тысяч мирных жителей, расстрелянных гитлеровцами. Так закладывался фашистами "новый порядок"…
…2-й Прибалтийский фронт. В июне 1944 года меня назначили командиром 33-й стрелковой дивизии… Она занимала плацдарм на левом берегу реки Великой в районе Пушкинских Гор. Знакомясь с местностью, я увидел, что захват деревень Новый Путь и Посад создавал условия для выхода в тыл плацдарму противника на правом берегу реки Великой.
Только ночью сумел я добраться к позициям второй стрелковой роты, оторванных от участка 82-го полка. До противника здесь было не более 100-150 метров. Отсюда намечалась наша атака. Бойцы внимательно смотрели на меня, считая, наверное, что в такое место командир дивизии без особой нужды не придет. Они следили за тем, что меня интересует, вдумывались в смысл задаваемых мною вопросов.
Когда я закончил работы, стало ясно: решать будет каждая минута, успех может быть достигнут только внезапным и стремительным ударом.
Операция была частной, и проводить ее надо было за счет внутренних сил и средств. Командир полка подполковник Л. Я. Жаворонков предложил привлечь к участию в ней две стрелковые роты, находившиеся в его резерве, других сил у него не было. И тогда я подумал о штрафной роте, прибывшей недавно к нам на усиление…
В 7.30 23 июня после пятиминутного огневого налета две стрелковые роты 82-го полка и штрафная рота за 50 минут овладели в Новом Пути и Посаде опорными пунктами врага. А потом за трое суток отразили 36 вражеских атак. Длинные списки на награждение орденами и медалями пошли в штаб армии…
2-й Прибалтийский фронт. В последних числах июня в дивизию, на плацдарм реки Великой, прибыл командующий 1-й ударной армией генерал-лейтенант Никанор Дмитриевич Захватаев. Встретил я его у переправы, представился и кратко доложил обстановку. День выдался теплый. Противник вел редкий артиллерийский и минометный огонь. Сюда с нескольких направлений доносилась частая ружейно-пулеметная стрельба, залповые взрывы гранат, выстрелы противотанковых орудий.
- Что за пальба так близко?
- Отрабатываем наступление роты с боевой стрельбой.
Прежде чем тронуться, командарм достал планшетку с картой и тщательно осмотрел район переправы по обоим берегам реки. Через нее было наведено два действующих моста, из них один тяжелый. Паромная переправа находилась в резерве и стояла за маской.
- Поедем на правый фланг, покажете как выглядит этот район после освобождения вами Нового Пути и Посада. Посмотрим с тыла и на плацдарм немцев на правом берегу Великой.
Никанор Дмитриевич пригласил меня к себе. Оба адъютанта поехали во второй машине. В пути мы несколько раз останавливались. Генерал Захватаев интересовался возможными районами сосредоточения войск, уровнем их маскировки, куда в обороне противника выводят дороги, которые мы пересекали…
"Видимо, готовится наступательная операция, - подумал я тогда. - А может быть командующий хочет освежить в памяти знание местности на самом важном участке в полосе армии?"
Как будто прочитав мои мысли, Н. Д. Захватаев на одной из остановок предупредил:
- Не задавай вопросов, сейчас еще рано говорить об этом…
Оставив машину в укрытии, мы поднялись по ходу сообщения в район Нового Пути, а потом - Посада. Отсюда хорошо просматривалась местность во всех направлениях. Поселки Новый Путь и Посад широким прямоугольником врезались во вражеский тыл, создавая угрозу окружения его войск на плацдарме.
- Теперь, - с удовлетворением заметил командарм, - немцы за рекой стоят одной ногой…
Мы вернулись к машинам и направились к центру обороны. На переднем крае затишье. Я доложил командующему состав группировки противника, показал на местности его огневую систему и основные опорные пункты - высота 78,7, Чашкино, Касыгино, Пустохново, расположение резервов и огневых позиций артиллерии. По карте, а потом и на местности показал передний край и организацию нашей обороны, участки огней, запланированных артиллерией…
- В полосе обороны дивизии, - сделал я вывод, - противник находится в оборонительной группировке и в ближайшие дни вряд ли способен перейти в наступление.
По первой траншее мы дошли до левого фланга. В пути командующий беседовал с командирами подразделений, наблюдателями, дежурными у пулеметов и орудий прямой наводки. Он уточнял с ними огневую систему противника, его заграждения, режим поведения днем и ночью. На одной из батарей проверил подготовку и вызов огня по незапланированной цели. Побывали мы с ним и на батальонной кухне. Подходило время обеда, и мы сняли пробу. Обед командующему понравился. Зашли мы и в одну землянку. Люди вернулись с занятий и готовились к обеду. Меня они знали в лицо и смотрели с интересом на Н. Д. Захватаева. Был он тогда подтянут, худощав и выглядел очень моложаво.
Поздоровавшись, командарм спросил, как идет служба, как с обмундированием, обувью, баней… Претензий по этим вопросам люди не заявили.
- Какие имеются вопросы и предложения? - спрашивает командующий.
Встает и представляется уже пожилой солдат.
- Вот мы, товарищ генерал, все учимся наступать, а сидим в обороне. Уже и второй фронт союзники открыли, а до Берлина нам еще ой как далеко шагать…
- Придет срок, будет приказ - пойдем и мы. А пока, скажу я вам, правильно делаете, что учитесь наступать. Но и плацдарм надо держать обеими руками… С него и пойдем вперед…
На обратном пути, безотносительно к разговору, который мы вели, командующий вдруг заметил:
- А солдат-то какой толковый! Торопится! На глазок определил, кому дальше идти до Берлина…
…17 июля 1944 года. Второй день мы идем вперед, стремясь пересечь шоссе Остров - Резекне и не допустить отхода противника из города Острова. Перемещаясь в ходе наступления на новый наблюдательный пункт, я застал на нем секретаря редакции дивизионной газеты "Бей фашистов" старшего лейтенанта Д. А. Соболя. Вместе с командиром комендантской роты старшим лейтенантом А. С. Суюмбаевым они пристально наблюдали за противником, не заметив сразу нашего прихода. Увидев меня, оба отдали честь. Командир роты доложил о готовности наблюдательного пункта. Я уточнил с него обстановку, а потом подозвал секретаря редакции.
- Что вы здесь делаете?
- Вчера перед атакой работал в первом батальоне 73-го полка у майора Владимира Павловича Шолмова. А когда началась атака, пошел вместе с гвардейцами, неудобно было оставаться в траншее, когда все идут вперед. Да и самому хотелось испытать, что чувствует боец и командир в ходе атаки, от чего зависит ее успех? А то ведь мы пишем со слов, а так ли это? Ведь ощущения и выводы, наверное, очень индивидуальны и могут быть разными… Сейчас принес материал, чтобы передать с оказией в газету. В редакцию вернусь ночью…
- Какие же впечатления остались у вас от атаки?
- Видимо, многое зависит от боевого опыта. В атаке я участвовал впервые. И все воспринимал обостренно - свист пуль и осколков, разрывы вражеских мин и снарядов, выстрелы на стороне противника. Но выручили соседи. Смотрел на них и старался держать себя так же - идти не кланяясь, вести огонь короткими очередями… Самый напряженный момент - бросок в траншею врага вслед за гранатой. В эти секунды я ни о чем не думал. Кричал во весь голос "ура!" А когда в траншее передо мной оказался гитлеровец - всадил в него из автомата целую очередь и побежал вперед - боялся отстать от своих.
Мы помолчали…
- Успех атаки зависит от многих условий. В ходе наступления бывают и удачи и промахи. Но если первая атака захлебнулась - не жди ничего хорошего. Вот почему перед началом операции так тщательно организуется взаимодействие. Оно открывает дорогу к успеху, реализует подъем, с которым люди идут в бой…
…24 июля мы вышли в район Качанава. Воздух в этом крае лесов и болот наполнен теплой влагой, комариным писком, воплями лягушек. Ярко-зеленый цвет травы и листьев, в дремучих лесах - все кажется первозданным.
Когда в ходе преследования войска наткнулись на этот мощный рубеж, стало ясно, что отходящий враг приготовился задержать нас надолго. Это было неожиданно. Разобравшись в обстановке, мы решили нанести по противнику одновременный удар с тыла и фронта.
…Кому из командиров частей поручить эту необычную, полную неизвестности операцию - выход в тыл врага? Им должен быть волевой, смелый и опытный командир, способный для выполнения поставленной задачи самостоятельно пойти на разумный риск.
В памяти возник бой за село Пустохново. Составляя второй эшелон дивизии, 164-й полк Ивана Гавриловича Николаева сходу вводился в бой для разгрома сосредоточивающейся в селе группировки противника.
В условиях ночи надо было одновременно с завершением огневого налета нашей артиллерии подвести полк к селу, не опоздать и не попасть под свои снаряды. На подходе к Пустохново уточнить задачи подразделениям. Обеспечить внезапность первого удара и четкое управление боем.
Следуя со своим наблюдательным пунктом непосредственно за батальонами первого эшелона, Николаев вместе с ними ворвался в село, блестяще выполнив поставленную задачу. Выбор был сделан.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
СРЕДИ ГВАРДЕЙЦЕВ
В конце августа 1944 года я был назначен командиром 23-й гвардейской стрелковой дивизии, входившей в состав войск 3-го Прибалтийского фронта. Командовавший соединением до меня генерал-майор Панкратий Викулович Белобородов, уже пожилой, грузный человек, с аккуратно подстриженной седой бородкой, встретил меня дружелюбно. Он получил новое назначение - начальником отдела боевой подготовки армии и был готов к отъезду. Проинформировав по обстановке, генерал дал краткие характеристики командирам частей, своим заместителям и стал собираться в дорогу.
Своим назначением П. В. Белобородов был явно доволен. Я понимал его - нелегкое дело в таком возрасте командовать на фронте дивизией. Круглосуточная нагрузка во всех видах боя. Спишь урывками. Ешь часто всухомятку. Постоянное нервное напряжение, вызываемое быстро меняющейся обстановкой, необходимостью реагировать на нее при недостатке данных… Частые выезды в самые "горячие точки", чтоб, разобравшись на месте с положением дел, принять решение, а часто и организовать его выполнение. А в часы затишья, в любых условиях, днем и ночью - подготовка к очередной операции, боевая учеба войск и многое другое…
Подошли начальник политотдела полковник В. В. Деев, начальник штаба полковник С. И. Соколов, начальник тыла подполковник А. И. Гребенников. Мы тепло проводили генерала Белобородова, а потом познакомились друг с другом. Я рассказал им о своем неожиданном назначении командиром 23-й гвардейской, а они кратко доложили о себе и состоянии дел в соединении. Вечером я познакомился с его историей.
…88-я стрелковая дивизия формировалась в первой половине сентября 1939 года. Участвовала в войне с финнами на Коулаярвинском направлении. С началом Великой Отечественной войны соединение перебросили на побережье Белого моря, прикрыв его от вражеских десантов. В августе 1941 года противник начал продвигаться к Кировской железной дороге в районе Лохи-Ваара. Это грозило отрывом нашего Севера от всей страны. Поднятая по боевой тревоге, дивизия бросилась навстречу врагу. До 1 октября 1942 года продолжались тяжелые бои. В ходе их соединение последовательно разгромило дивизию СС гитлеровцев и три пехотных полка финнов. Погиб в бою командовавший в то время дивизией генерал-майор Андрей Иванович Зеленцов. 17 марта 1942 года 88-я стрелковая стала 23-й гвардейской. Кировская железная дорога работала бесперебойно. Зимой 1942 года в составе 1-й ударной армии соединение участвовало в окружении 16-й армии гитлеровцев под Демянском. В начале 1944 года - в освобождении города Дно, где дивизии было присвоено наименование "Дновской". За прорыв обороны противника на реке Великой соединение было награждено орденом Красного Знамени. Читая строки о недавнем прошлом дивизии, я мысленно представлял себе ратный труд и подвиги, которые в течение ряда лет совершили ее воины.