13 октября в первом письме к Сигизмунду I Витовт сообщает, что от желания короноваться не отступится, это значит он чувствует себя здоровым. А уже через три дня он настолько ослаб, что не выдержал дорогу в Троки. Перед этим, 15 октября, во втором письме к Сигизмунду I князь высказывает надежду на согласие Ягайло и просит не посылать корону через Пруссию, так как ее можно будет привезти через Польшу. С чего бы вдруг стали такими сговорчивыми польские вельможи, с чего бы они решили не мешать Витовту короноваться. Не потому ли, что великий князь был уже осужден на смерть, и об этом знали те, кто особенно сопротивлялся разрыву унии с Великим княжеством, – Збигнев Олесницкий и его подручные. Время было выиграно. Витовт умер, так и не осуществив свою главную мечту.
Через столетия помнили литвины своего "короля-богатыря" и верили, что в минуту нелегких испытаний он подымется из могилы и поможет им".
Российский историк конца XIX века А. Баркашев подвел итог правления великого князя Литовского:
"Витовт держал великое княжение 38 лет (1392–1430). Много сделано было им для возвышения Литвы. Борьба с Орденом кончилась ослаблением последнего и окончательным укреплением за Литвой Жмуди, которая отделяла прусскую половину Ордена от ливонской. Столкновения с восточной Русью привело к присоединению Смоленского княжества, к зависимости от Витовта рязанских князей, к усилению литовского влияния в Пскове и Новгороде, а близкое родство с московским великим князем Василием Дмитриевич, женатым на дочери Витовта Софии дало Витовту протекторат над Москвой, по малолетству Василия Васильевича. Татарские усобицы, во вторую половину княжения Витовта, дали ему повод вмешиваться в татарские дела, и он назначал ханов, которых и возводил в ханское достоинство в Вильне.
Дипломатическая борьба с Польшей за самостоятельность и отдельность Литвы, которую Витовт вел еще с 1410 года, опираясь на императора Сигизмунда (с которым имел по этому делу тайные сношения), а потом и на Орден, кончилась съездом в 1430 году, в Вильне, на котором Витовт должен был возложить на себя королевскую корону. Только болезнь и смерть Витовта не позволили ему довести до конца свое намерение.
Участие Витовта в делах западной Европы, кроме постоянных сношений с императором Сигизмундом, папою, королем чешским, датским королем, проявилось в посещении литовско-русскими епископами Констанцского собора, одновременно с послами греческого императора Мануила, по вопросу о соединении Церквей, который поднимался потом и на съезде в Луцке, причем опять были сношения и с Византией.
Во внутреннем управлении Витовт возвысил великокняжескую власть, смирив удельных князей. Проведение розни между литовцами-католиками и русскими-православными и введение польского начала в управлении произошло еще до вступления Витовта на великое княжение, в 1387 году, когда собственно литовцы приняли католичество и при этом получили привилегию. При Витовте эта привилегия католикам-литовцам была подтверждена и расширена на Городельском съезде 1413 года, где была вновь подтверждена и уния Литвы с Польшей. Эта Городельская уния, как и уния 1401 года, устроенная через два года после поражения Витовта на Ворскле, идет вразрез с общей политикой Витовта относительно Польши. Сношение его с императором Сигизмундом по поводу возведения Литвы в отдельное королевство, начавшиеся еще с 1410 года и закончившиеся только в 1430 году почти исполнением намерения Витовта, ясно показывают, что Городельская уния была уступкой полякам, почувствовавшим себя особенно сильными после разгрома Ордена. Сам Витовт отнюдь не был католическим фанатиком: он раздавал жалованные грамоты, как католическим, так и православным церквам, учредил отдельную западно-русскую православную митрополию; устроил походную церковь для православного войска. От времени Витовта не сохранилось законодательных памятников, кроме Городельской привилегии, вводившей сеймы панов и шляхты, польские гербы и должности, и жалованных грамот, но позднейшие законодательные памятники (уставные земские грамоты или привилегии) весьма часто упоминают о постановлениях при Витовте, которые обыкновенно и оставляются в силе".
Летописные источники для истории Литвы в средние века
Главные источники для средневековой истории Литвы – летописи Прусского Ордена, собранные в Scriptores rerum prussicarum; русские летописи – в Полном собрании русских летописей; польские – в Monumenta Poloniae historica. Из летописей, не вошедших в эти сборники, первостепенное значение имеют литовские летописи и Длугош и отчасти древнейшие ливонские летописи (Генрих Латыш и рифмованная хроника).
Кроме этих первостепенных источников мы имеем много позднейших компиляций XVI века (например, Кромер, Стрыйковский, Симон Грюнау), не лишенных иногда значения для средневековой истории Литвы, так как некоторые из первоначальных источников, которыми они пользовались, до нас не дошли. Но вообще к известиям этих компиляций нужно относиться с большой осторожностью, потому что они не чужды вымыслов и искажений.
Для истории отношений Литвы к соседним государствам надо иногда обращаться и к летописям чешским, венгерским и германским.
Из русских летописей должны быть упомянуты:
Лаврентьевская (от 859 до 1305 года), Троицкая (1206–1419), Ипатьевская (1111–1292), Густынская (842-1597), Новгородская первая (1016–1442), Новгородская вторая (911-1587), Новгородская третья (1113–1496), Псковская первая (859-1609), Псковская вторая (854-1486), Софийская первая (852-1509), Софийская вторая (1392–1534), Воскресенская (1075–1541), Никоновская (859-1556), Тверская (852-1499), Супральская (859-1515).
Русские летописи – сборники, первоначальные источники которых не дошли до нас в полном виде. Эти сборники сохранились в огромном количестве списков XIV–XVIII веков. Так как они представляют обыкновенно простой, безыскусственный свод современных событий первоисточников, то известия их заслуживают доверия.
Из упомянутых летописей для древнейшей истории Литвы особенно важна Ипатьевская летопись, которая должна быть положена в основу всякого исследования о древнейшем периоде литовской истории.
Первые известия о литовских летописях – у Стрыйковского, который в числе своих источников указывает на летописи литовские и русские. Он же говорит, что литовские летописи были писаны по-русски. Эти литовские летописи, отдельные от русских, начали писаться или, по крайней мере, составляться из прежних древнейших уже в XIV веке. Кроме известных нам литовских летописей (Даниловича и Быховца), Стрыйковский часто упоминает еще две литовские летописи Ходкевича, которые вероятно хранились в библиотеке Александра Ходкевича, бывшего гродненским старостой. Стрыйковский вообще знал двенадцать литовских летописей. К литовским летописям примыкают западно-русские летописи.
Известны несколько ливонских летописей:
Генрих Латыш (начало XIII века), автор Chronicon Livoniae. Генрих был латышский священник, может быть и сам происходил из литовского племени латышей, а может был немец. Он уверяет, что "книга его не содержит ничего, кроме виденного собственными глазами или слышанного от очевидцев". Документами (актами, бумагами, письмами) он почти совсем не пользовался, хотя имел полную возможность. Равнодушие к высшим политическим вопросам, простота и безыскусственность изложения – отличительные его черты; обращает более внимания на внешнюю историю – победы и поражения. Как истинные католик, он по большей части изображает события с религиозной точки зрения. Намеренной лжи у Генриха Латыша нет нигде, но католические увлечения проглядывают часто и ведут иногда к намеренным умалчиваниям о некоторых фактах.
Лифляндская рифмованная хроника – важный источник для истории Лифляндии. Характер хроники – народно-рыцарский: автор, будучи приверженцем Ордена, в то же время отдает справедливость и подвигам туземцев и вообще часто относится к ним с состраданием и сочувствием. Автор верит легендам и чудесным историям.
Герман Вартберг, XIV век, Chronicon Livoniae. Ливонская хроника обнимает период лифляндской истории со времени первого прибытия купцов до 1378 года. Автор – капеллан лифляндского магистра. Очень пристрастен к Ордену, для истории второй половины XIV века – весьма важен, как современник, а иногда и участник событий; особенно подробно останавливается на отдельных эпизодах борьбы Ордена с литовцами и русскими.
Из прусских летописей выделяются Прусская хроника епископа Христиана, Хроника Петра Дуйбургского, Хроника Виганда Марбургского. Торнский летописец составлялся различными авторами (941-1410 годы). Источниками этой летописи служили устные рассказы современников, прежние хроники, документы. Особое достоинство Торнской летописи – точность хронологии.
Из польских летописей наиболее ценна Хроника Яна Длугоша. Длугош принадлежал к гербу Венява, происходившему из Моравии. Отец его участвовал в Грюнвальдской битве и взял в плен командора Маркварта Сульцбаха, которого и привел к Витовту. Длугош родился в 1415 году, сначала учился в школе в Корчине, а затем в коллегиуме при Краковском университете (1428–1431 годы). Потом поступил на службу к краковскому епископу Збигневу Олесницкому, в 25 лет стал священником. Ездил к папе Евгению IV и на БАзельский собор. В 1442 году он уже краковский каноник. Длугошу приходилось много путешествовать, участвовать в переговорах с Прусским орденом. Имя его находится в числе подписавших Торнский договор 1466 года. Вскоре после этого, король Казимир IV, уезжая с королевой в Литву, поручил воспитание и обучение своих шести сыновей Длугошу. В то же время он часто получал дипломатические поручения. Незадолго до своей смерти Длугош был выбран львовским архиепископом; умер в мае 1480 года.
Сочинения Длугоша: "Описание знамен, отбитых у Ордена поляками", "О дворянских фамилиях в Польше", "Жизнеописания епископов" и "История Польши" – "Historia Polonica".
История Польши состоит из двенадцати книг, доведена до 1480 года. Длугош в послесловии говорит, что трудился над своей историей в продолжении двадцати пяти лет, с величайшим прилежанием, и что он не ограничивался историей собственно Польши, а считал необходимым касаться истории и других государств: Чехии, Венгрии, Руси, Пруссии, Саксонии, Литвы, а также истории пап и императоров. Сообразно с этой целью он пользовался летописями не только польскими, но и иностранными. К числу его источников принадлежат: русские летописи, венгерские, далматинский источник, прусские, польские, некоторые анналы, силезский летописец и другие.
Наряду с летописями Длугош пользовался многочисленными документами, из которых некоторые вставил в свое произведение. В последних книгах Длугош часто сам является свидетелем и даже действующим лицом; часто основывается и на рассказах других; иногда ссылается и на народные предания.
Длугош, по обилию материала, частью до нас и не дошедшего в оригинале, и по широте задачи – занимает одно из самых видных мест не только в польской, но вообще во всей средневековой историографии. Историк Литвы без него обойтись не может, хотя должен относиться к его сведениям осторожно.
В свой последний день Великий князь Литовский Витовт Кейстутьевич, династии Гедимина, сказал виленскому епископу Матею:
"Раньше, веруя в иные догмы, этую считал я для веры тяжкой. Но теперь не только уже верой, но и разумом понимаю, что каждый человек воскреснет после смерти, и за поступки свои получит заслуженную им плату".
Константин Острожский (1460–1530)
Представители княжеского рода Острожских, получившие название по названию родового владения на Волыни, происходили из пинских и туровских князей. Первым князем Острожским стал Даниил, живший в середине XIV века – воевал с поляками в 1340 году, за что и получил Острожскую крепость, ныне город в Ровенской области Украины. Один из его сыновей Федор, умерший в 1438 году, подтвердил у Ягайлы привилей на Острог, дослужился до звания луцкого старосты, участвовал в Грюнвальдской битве, в 1420 году освобождал из плена князя Свидригайлу – соперника и конкурента великого князя Литовского Витовта, в 1420 году в войске Сигизмунда Корибутовича ходил в чешские земли. В 1427 году в гостях у Федора Даниловича в Остроге побывал сам Витовт Великий.
Новым князем Острожским стал его сын Василий Федорович (около 1390–1450 годы), дослужившийся до должности наместника туровского. Князь Василий боролся за суверенитет Великого княжества Литовского. Его сын Иван (около 1430–1465 годы) прославился победой над ордой крымских татар в 1454 году под Теребовлем, в которой был отбит и полон почти в десять тысяч человек. Князь Иван Васильевич женился на внучке киевского и Слуцкого князя Владимира, сына знаменитого Ольгерда Гедиминовича. Приблизительно в 1460 году у них родился сын Константин. Через несколько лет не стало его родителей, маленького Константина опекали бояре отца, а потом воевода Мартин Гаштольд. С 1486 года князь Константин стал бывать и при дворе великого князя Литовского Казимира Ягайловича в Вильно. В 1491 году он участвовал в сражении с татарами под Заславлем, когда конница князя Семена Гольшанского разбила орду.
В июле 1492 года умер король Польши и великий князь Великого княжества Литовского Казимир Ягайлович. Началась война с Московским княжеством – войска московского великого князя Ивана III Грозного перешли западную границу и заняли Вязьму. Боевые действия кончились миром 1494 года нового великого князя Литовского Александра и Ивана III. В феврале 1495 года князь Константин Острожский участвовал в составе делегации во встрече под Молодечно невесты великого князя Литовского Александра Казимировича княжны Елены, дочери Ивана III.
Война с набегами крымских татар шла постоянно – только в 1496 году отряды Константина Острожского трижды отбрасывали орду к Перекопу – в сражениях у Мозыря, на реке Уше и под Очаковом. Через год, в 1497, князь Константин стал великим гетманом Литовским – ему не было еще и сорока лет. Великий гетман получил в управление Брацлавское и Винницкое староства, земли и замки в Подолии. Современный белорусский историк А. Грицкевич писал о князе Константине:
"За годы борьбы с крымскими татарами К. Острожский получил боевой опыт (но с противником, слабо организованным и плохо вооруженным). Да и театр военных действий был большой, на широких степных просторах. Опыт был односторонний. Императорский посол С. Герберштейн, который проезжал через Беларусь в Москву, написал в своих записках, что князь К. Острожский много раз громил татар, используя особую тактику. Он не шел навстречу, когда их отряд шел грабить, а нападал, когда они уже набрали добычу. Когда татары доходили до безопасного, как им казалось места, и останавливались на отдых, К. Острожский неожиданно нападал на них. Перед нападением он запрещал своим воинам разжигать костры, а еду приказывал готовить заранее. Все это делалось с большой осторожностью, и нападение всегда было для врага неожиданным. Нападал К. Острожский на рассвете. Такая тактика приводила к полному разгрому врага".
В начале 1500 года на сторону московского царя Ивана III Семен Бельский и несколько других владетельных князей. Князь Александр послал в Москву посольство с нотой, что великий московский князь берет на службу подданных князей Великого княжества Литовского. Иван III отклонил протест, разорвал перемирие и начал военные действия. Посольская изба обвинила великого князя Литовского в преследовании православной веры:
"Только велел поставляти божниц Римского закону в русских городах, в Полоцке и в иных местах, да жон от мужей и детей от отцов с животы отнимаючи, силою окрещивают в Римский закон. Семен Бельский, не хотя быть отступником греческого закона и не хотел своей головы потерять, к нам поехал служить со своей вотчиной. Так какая же его в этом измена?"
Великий князь Литовский Александр Казимирович ответил: "Удивляемся мы тому, что ты тем людям, которые забыли честь и душу свою и жалованье наше, изменив нам, господину своему, к тебе убежали, более, чем нам, веришь. Люди твои начали делать великие кривды в наших землях, водах, и в татьбе, и в разбоях, и в грабежах, и в других многих делах".
Войска Московского царства тремя потоками пошли на Брянск, Вязьму, Торопец. Крымская орда хана Менгли-Гирея двинулась на волынские земли. Создатель "Хроники Литовской и Жамойтской" писал:
"Великий князь Московский, желая великого расширения своего государства, не соблюдая перемирия, нашел такую причину похода на Литву, что Александр, великий князь Литовский, дочери его, Елене, которая была с ним, не построил церкви русской на Виленском замке. Царь московский из-за церкви с Литвой перемирие разорвал, договорился с Менгли-ханом, царем перекопским, и с родичем своим Стефаном волошским, и начал войну против Литовских панов".
В мае 1500 года войско во главе с К. Острожским вышло из Вильно и, пройдя почти четыреста километров, в июне вошло в Смоленск. У Дорогобужа стояло московское войско во главе с талантливым военачальником князем Даниилом Шеней. Историки пишут, что у москвичей было сорок тысяч воинов, у К. Острожского – тридцать тысяч. Некоторые авторы говорят, что у князя Константина было всего пять тысяч воинов, что не представляется реальным. 14 июля на Митьковом поле у деревни Лопатино на реке Ведроше произошла битва. Средневековая "Хроника Быховца" писала о сражении:
"Князь Константин и паны и все люди, которые были с ними, посоветовавшись, решили: мало или много московцев будет – все равно, только, Бога взяв в помощь, биться с ими, а не бившись, назад не возвращаться, и идти в битву, и принять все, что должно случиться и на что будет воля Божья. И так решивши и на том постановивши, пошли они дорогой своей из Лопатина к Ведроши две мили лесом, по глубокой грязи, и с великим трудом едва прошли лес и быстро вышли на поле, где встретились с московцами, и сошлись с ними, и тут начали бой между собой, и с обоих сторон много людей побили, а иных поранили. Московцы назад повернули, и перейдя речку Ведрашу, к своим большим полкам вернулись и там, ополчившись, стали. Литвины ж, как пришли к речке, быстро и спешно за реку перешли и начали сильно биться. Московцы же думали, что литва великой силой на их из лесу идет, и надеясь на свою силу, так смело выходит. И этого боясь, московцы не могли с ними биться и чуть не все побежали. Потом, когда литва вышла на поле, они увидели и поняли, что литвинов не много. Литовского войска было не больше, чем три с половиной тысячи конных, кроме пеших, а московцев было сорок тысяч хорошо вооруженных и справных конников, не считая пеших. И видя, как мужественно и храбро вышло такое небольшое войско литовское, дивились они, а потом, как уже увидели всех, тогда дружно и твердо двинулись на войско литовское. Литвины же, начав биться и увидев, что московцев много, а их самих мало, не могли далее устоять перед их натиском, и побежали. Московцы ж погнались за литвинами, многих побили, а других живых половили. Тогда полонены были гетман князь Константин Иванович Острожский и много других панов. Московцы, вернувшись с побоища, все панов пленных отослали к великому князю в Москву".
В шестичасовой битве победило московское войско – погибло около восьми тысяч воинов Великого княжества Литовского, около пяти тысяч было взято в плен, многие утонули в Ведроши. Ушли несколько сотен конных во главе со смоленским наместником. Артиллерия и весь обоз достались московскому войску.