- А просто надо себя вести - как знаменитости со своим поклонником. Он хоккей обожает, а особенно вас. У него даже в записную книжку ваша фотография вложена - вырезал ее из какой-то газеты. Говорит, что вы будущее нашего хоккея. Это правда?
- Преувеличивает.
- А я думаю, что нет. Вы молодой, с характером. К тому же не пьете, не курите и матом не ругаетесь, - и девушка от души рассмеялась.
Глядя на нее, не смог сдержать улыбки и сам Александров.
В этот миг в помещение вошел Игнатов.
- Вы, я вижу, уже веселитесь, - отметил муровец. - Правильно делаете - ваше общение должно выглядеть естественно и непринужденно. Тогда жертва нашей охоты ни о чем не догадается. Пойдемте, я покажу вам ваши места в зале и объясню, как надо будет себя вести.
И они втроем покинули комнату.
Хоккеисты рижского "Динамо" подъехали к Дворцу спорта за два часа до игры. Они стали выходить из автобуса и заметили, что у входа кучкуется небольшая стайка подростков, которых хоккеисты хорошо знали - это были их поклонники. Около десятка московских мальчишек, которые избрали себе в качестве любимой команды не какой-то из местных клубов, а команду из далекой Риги. Клуб, который чем-то напоминал собой команду западного типа, у которой даже форма была более модной, чем у всех остальных - с контурами рижских башен и фамилиями игроков на спине. А самым любимым хоккеистом для этих ребят являлся Хельмут Балдерис - звезда рижского "Динамо", первый, и единственный, его игрок, которому удалось пробиться в состав национальной сборной СССР. Именно к нему в первую очередь подростки и бросились, чтобы он поставил им свой автограф на программках сегодняшнего матча.
Последним из автобуса вышел Виктор Тихонов, который подошел к мальчишкам, поздоровался с ними и спросил:
- Ну что, ребятки, поболеете сегодня за нас?
- Еще как, Виктор Васильевич, - ответил самый бойкий из ребят - кучерявый подросток, которого звали Игорем. - А вы опять в четыре звена играть будете или что-то новое придумаете?
- Новое это хорошо забытое старое, - ответил Тихонов, хлопнул парню по плечу и вошел в двери, ведущие во Дворец спорта.
Когда он пришел в раздевалку, хоккеисты уже начали потихоньку переодеваться, перекидываясь друг с другом репликами. К Тихонову подошел его помощник Эвальд Грабовский:
- Виктор Васильевич, информация подтвердилась: на матче будет присутствовать Брежнев. Но мне сказали, что к его приезду принимаются меры повышенной безопасности.
- Это в связи с чем? - удивился Тихонов.
- Бог его знает, - пожал плечами Грабовский.
Тихонов тут же вспомнил свой позавчерашний разговор в ЦК КП Латвии и подумал: "Неужели Котлов окажется прав? Если Брежневу станет по-настоящему плохо, то матч могут прервать, чего мне бы очень не хотелось. И зачем его отпускают на эти игры? Пожилой ведь человек со слабым здоровьем. Сидел бы себе дома у телевизора. Хотя, с другой стороны, если бы Леонид Ильич не любил так страстно хоккей, то он бы так мощно не развивался. Я ведь помню, как было дело при Хрущеве. Тот хоккей не жаловал, на игры никогда не ходил, поэтому, останься он на своем посту и дальше, я не уверен, что этот вид спорта был бы столь любим в наших верхах. Там в основном футбол предпочитали. Но именно Брежнев заразил своих соратников страстью к хоккею. Нет, дай бог, долгих лет жизни Леониду Ильичу. И чтобы он сегодня ушел со стадиона на своих двоих, а не на носилках".
Старший инспектор подольского УБХСС капитан Андрей Нечкин вбежал в кабинет своего коллеги старшего лейтенанта Петра Грызлова и, плотно закрыв за собой дверь, произнес всего лишь одну фразу, от которой хозяину кабинета стало не по себе:
- Ржавый, кажется, спалился.
Под этой кличкой в их кругу проходил фарцовщик Олег Ржаев, с которым оба сотрудника подольского ОБХСС вот уже три месяца имели нелегальные дела по продаже дефицитного ширпотреба. Ржавый его доставал, а Нечкин и Грызлов помогали сбывать через свои каналы, которые успели наладить за шесть лет своего пребывания в этом подразделении. Об этой деятельности знал начальник их отдела майор Сумской, но он согласился закрывать на это глаза, естественно, за определенную "отстежку". Однако сегодня случилось ЧП. Сумской сообщил Нечкину, что в областном УБХСС побывали инспектора из столицы, из самого МУРа, которые интересовались личностью некоего фарцовщика Олега, демонстрируя при этом его фоторобот. Взглянув на него, майор узнал в нем Олега Ржаева, или Ржавого. Из беседы с одним из муровцев Сумской выяснил, что его разыскивают по "мокрому" делу - за убийство.
- И наше счастье, что этот муровец случайно вышел именно на меня, - нервно дымя сигаретой, объяснял Сумской суть да дело Нечкину. - Поскольку я сказал, что человек с фоторобота по нашей картотеке не проходит, что является сущей правдой. Но будь уверен, что еще день-два и славные ребята-муровцы обязательно сядут на хвост вашему Ржавому и тогда вам крышка.
- Только нам? - удивился Нечкин.
- Да, именно вам, поскольку меня к этому делу лучше не приплетайте, - вдавливая недокуренную сигарету в пепельницу, заявил майор. - Меня, если надо, отмажут, а вот вы загремите на полную катушку. Поэтому в ваших интересах, найти Ржавого раньше, чем это сделают муровцы.
Именно с этим сообщением Нечкин и примчался в кабинет к Грызлову, приведя его в не меньшее возбуждение, чем это сделал несколько минут назад Сумской в отношении самого капитана.
- Поэтому собирайся - едем к Ржавому, пока еще не поздно, - объявил Нечкин своему коллеге план ближайших мероприятий.
Спустя пять минут они уже уселись в "Жигули" капитана и помчались из Подольска на станцию Селикатная, где в пятиэтажной "хрущобе" проживал Олег Ржаев.
Когда они поднялись на нужный этаж и встали возле двери, за которой обитал Ржавый, они облегченно вздохнули - изнутри доносилась музыка, что означало - в доме кто-то есть.
- "Юрай Хипп" слушает, "Июльское утро", - сразу определил исполнителя и композицию Грызлов, который на ниве борьбы с фарцовщиками собрал у себя дома богатую коллекцию импортных "пластов" - то есть, пластинок с записями зарубежных исполнителей.
- Сейчас ему будет не "июльское утро", а "февральская ночь", - ответил Нечкин и надавил пальцем на кнопку звонка.
Музыка за дверью тут же замолчала, а спустя несколько секунд раздалось привычное:
- Кто там?
Но голос явно не принадлежал Ржавому - по тембру это был подросток.
- Нам нужен Олег Ржаев, - объявил Нечкин.
Дверь открылась и гости увидели на пороге парня лет пятнадцати, который сообщил, что Олега дома нет.
- А ты кто?
- Я его племянник - Игорь. А вы кто?
- Мы друзья Олега, у нас к нему срочное дело, - продолжал вещать капитан. - Не подскажешь, где он?
- На хоккее.
- На каком еще хоккее? - почти синхронно вырвался недоуменный вопрос из уст обэхээсников.
- ЦСКА - "Динамо" (Рига). Я ему сам билеты покупал по его просьбе.
- А где играют?
- В Лужниках. В семь часов начало.
Услышав это, Нечкин взглянул на свои наручные часы - до матча оставалось чуть больше сорока минут.
- Если ты ему билеты покупал, то должен знать, какие у него места? - поинтересовался Грызлов.
- Сектор Д, ряд двадцатый, а места 92 и 93.
- Он что, не один поехал?
- С ним еще приятель из Риги.
Обэхээсники сразу догадались, о каком именно приятеле шла речь - они знали, что новую партию товара Ржавому привез латыш Янис.
Когда они вышли на улицу, Грызлов спросил коллегу:
- Что будем делать - этот приятель явно не вписывается в наши планы.
- А что ты предлагаешь - бросить дело на полдороги?
- Может, подождем до завтра?
- Мы-то подождать можем, а вот станут ли ждать муровцы? - напомнил старлею о серьезности ситуации Нечкин. - Нет уж, не будем откладывать дело на потом. А что касается латыша, то по месту определимся, что с ним делать. Хотя я бы его не трогал - про нас он ничего не знает.
И они помчались во Дворец спорта в Лужниках.
Диктор Валентин Валентинов, подъезжая к Дворцу спорта, внезапно обнаружил, что забыл дома свое служебное удостоверение. Беззвучно выругавшись про себя, он не стал заострять на этом внимание, поскольку подобные проколы с ним уже пару раз случались и каждый раз дело обходилось словесными укорами со стороны билетеров, которые его прекрасно знали. Все-таки Валентинов работал здесь диктором уже четыре года, приглашенный сюда Ниной Аборкиной, которую называли не иначе, как "голосом Лужников".
Подойдя к дверям служебного входа, Валентинов увидел на вахте свою хорошую знакомую - Нину Ивановну Семкину. Рядом с ним стоял мужчина, которого диктор видел впервые, поэтому поначалу не обратил на него особого внимания.
- Добрый вечер, Ниночка, - поздоровался Валентинов с женщиной. - Ради бога, прости, забыл "корочку" дома, больше такого не повторится.
Билетерша в ответ улыбнулась, но улыбка у нее вышла какая-то нерадостная, а виноватая. И в этот миг к ним шагнул тот самый незнакомый мужчина, стоявший в сторонке.
- Вы кто такой, гражданин? - спросил незнакомец у диктора.
- Я здесь работаю, моя фамилия Валентинов.
- А документ у вас есть, подтверждающий это?
- В том-то и дело, что свое служебное удостоверение я забыл дома. Но меня здесь каждый работник знает. Вот Ниночка, например.
- Да, это наш диктор, - подтвердила женщина, сказанное Валентиновым.
- Ваших слов мне недостаточно. Кто-то из начальства может их подтвердить?
- Какое начальство вы имеете в виду? - удивился Валентинов. - Не директора же Дворца спорта сюда звать?
- Достаточно будет кого-то из ее заместителей, - последовал ответ.
- Вы шутите, молодой человек. Я диктор, без меня матч не начнется.
- Я все понимаю, но пропустить вас не могу без указания кого-то из вашего руководства.
- Ерунда какая-то, - всплеснул руками Валентинов.
- Не волнуйтесь, Валентин Федорович, я сейчас схожу к Анне Ильиничне и кого-нибудь приведу, - подала голос билетерша.
- Сделайте одолжение, Ниночка.
Когда женщина ушла, Валентинов вышел на улицу, пытаясь справится с охватившим его волнением. Подобная ситуация происходила с ним впервые и он никак не мог взять в толк, чем именно она вызвана. Что за повышенная бдительность такая, чем она вызвана? Может быть, приездом на матч Брежнева? Но Валентинов за эти четыре года присутствовал на нескольких десятках матчей, где в качестве зрителя фигурировал Генеральный секретарь, и ни разу таких мер безопасности не предпринималось. Однажды даже с диктором вышел курьез. Это было как раз во время его дебютного выступления в 1973 году. Играли армейцы Москвы и Ленинграда. Брежнев в те годы был активным курильщиком и смолил свою любимую "Новость" не переставая. А Валентинов об этом не знал. Поэтому, согласно инструкции, он в перерывах между периодами объявлял: "Товарищи, курение во Дворце спорта запрещено". И вот в тот момент, когда он в очередной раз собрался объявить об этом еще раз, к нему подошли двое незнакомых мужчин. Один из них стукнул ладонью по микрофону и заявил: "Чтобы больше про запрет курения не объявляли". "А вы кто?" - спросил диктор. "Мы от Леонида Ильича", - ответил второй мужчина, после чего они удалились. Валентинов посмотрел в сторону правительственной ложи и увидел, как Брежнев оживленно обсуждает с кем-то из коллег по Политбюро перипетии матча и при этом вовсю дымит сигаретой.
В тот момент, когда диктор был погружен в свои воспоминания, к вахте вернулась Ниночка, которая привела с собой мужчину. В нем Валентинов узнал заместителя Синилкиной. Показав незнакомцу свое удостоверение, вновь прибывший жестом подозвал к себе диктора и провел его внутрь Дворца спорта.
- В чем дело, Андрей Ильич? - спросил Валентинов у своего провожатого, когда они шли по коридору.
- Сами толком ничего не знаем, - пожал тот плечами. - Знаем только, что будет Брежнев, которого сегодня охраняют пуще обычного.
До начала матча оставалось чуть больше получаса, и именно в этот момент к Дворцу спорта начался массовый приток зрителей. Они шли толпами, минуя центральные ворота, где стоял первый кордон из тех, кто пытался отыскать среди идущих на хоккей людей преступника. В роли смотрящих выступали сотрудники 7-го управления КГБ или "наружники" - люди, которые обладали профессиональной наблюдательностью и великолепной зрительной памятью. Один раз взглянув на фотографию человека, они потом могли достаточно быстро отыскать его в толпе. Именно этим они в этот момент и занимались, правда, вместо фотографии в их карманах лежал фоторобот преступника, который имел совпадения с оригиналом примерно на 80 %.
Игнатов подошел к одному из входов во Дворец спорта, где нес дежурство его коллега по МУРу капитан Вадим Пыхалов. Он стоял несколько в стороне от билетеров, чтобы не бросаться в глаза входящим зрителям, и курил. Подойдя к нему, Игнатов тоже достал сигарету и, прежде чем закурить, спросил:
- Как дела, Вадим?
- Хреново, - последовал нерадостный ответ. - Видишь, сколько людей скопом валит? Причем, будь это летом, было бы легче. А сейчас все мужики ходят в шапках и в пальто с поднятыми воротниками. При таком прикиде узнать нашего клиента весьма затруднительно. Видимо, придется искать его в самом Дворце, когда все снимут верхнюю одежду. Да и то надо учитывать, что зал будет забит под завязку - людей придет почти двенадцать тысяч.
- Ты забыл вычесть из них женщин и детей, - внес поправку в размышления коллеги Игнатов.
- Баб и детей не наберется и тысячи. Согласись, но на хоккей все-таки ходят в основном мужики. Здесь на входе это особенно хорошо видно.
Глядя на людей, входящих в двери Дворца спорта, Игнатов вынужден был согласиться со своим коллегой - львиную долю зрителей составляли представители сильного пола. И опознать в них нужного человека, да еще по фотороботу, было крайне затруднительно.
Между тем человек, который поднял на ноги сразу два таких влиятельных учреждения, в эти самые мгновения подходил к дверям Дворца спорта. Он был не один, а со своим приятелем - Янисом из Латвии, который приехал в Москву неделю назад и привез с собой очередную партию модной финской одежды, которую Олег успел уже сбыть по своим каналам. Будучи прибалтом, Янис просто не мог остаться в стороне от этого матча и подгадал свой приезд в столицу именно к этому событию. Сразу после него он собирался отбыть обратно в Ригу, причем не один, а с Олегом, который умудрился влипнуть в серьезную историю, которая не оставляла ему выбора - надо было "рвать когти" из Москвы.
Олег был одет во все новое, финское, отобранное им в той партии товара, которую привез Янис. На нем была куртка фирмы "Сеппала", шапка из "Маримекко", а на нос он водрузил модные очки в металлической оправе, которые скрывали почти половину его лица. К тому же за день до матча Олег сходил в парикмахерскую и постригся - срезал свои лохмы, сделав короткую прическу в стиле "молодежная". Поэтому его лицо, сильно отличалось от того, которое фигурировало в фотороботе. Никто из тех людей, что пристально вглядывались в посетителей Дворца спорта, не смогли узнать в нем человека, объявленного во всесоюзный розыск. И провал первого этапа операции, во время которого планировалось опознать и задержать злоумышленника перед началом матча, стал очевиден в тот самый момент, когда обе команды вышли на лед и заполненный до отказа зал встретил их появление продолжительными аплодисментами. Впрочем, даже в эти мгновения часть сотрудников МУРа и КГБ продолжала оставаться на своих местах, у входа во Дворец, поскольку никто не мог дать гарантию, что преступник вдруг не соизволит опоздать. Хотя на самом деле тот уже минут пятнадцать, как сидел на трибуне и, вооружившись театральным биноклем, внимательно наблюдал за тем, как на противоположной трибуне Вероника о чем-то оживленно разговаривала с молодым человеком. В этом собеседнике Олег без труда разглядел своего кумира - хоккеиста Бориса Александрова.
Забитый до отказа Дворец спорта с нетерпением ожидал начала матча, предвкушая интересное зрелище. В пользу последнего говорило многое. Так, эта игра была важна для обеих команд, но особенно для рижан. Армейцев они уже догнать не могли (у москвичей было 49 очков) и те уже были без пяти минут чемпионами, оторвавшись от ближайших преследователей - московских динамовцев - на шесть очков, но подопечным Тихонова важно было другое - не отпустить далеко от себя челябинский "Трактор", который вчера у себя дома обыграл "Крылья Советов" 4:3 и теперь опережал рижан на пять очков. Однако выиграй последние сегодня у ЦСКА, они сократили бы это отставание до трех очков. А это означало, что судьба бронзовых медалей была бы еще не решена.
Команды начали игру ударными пятерками. У армейцев это были: защитники Цыганков, Фетисов и тройка нападающих Михайлов, Петров и Харламов, у рижан - защитники Назаров и Бескашнов, нападающие Балдерис, Воробьев и Эдмунд Васильев (его брат Харальд играл в третьем звене). Вбрасывание выиграли армейцы, более мотивированные на то, чтобы в родных стенах забить быстрый гол. Шайба от Петрова попала к Харламову, тот вошел в зону соперника, но грамотные действия защитника рижан Бескашнова сорвали атаку армейцев, после чего шайба покинула пределы динамовской зоны.
- Играем, не спим! - крикнул своим игрокам с тренерского мостика Тихонов, призывая их не боятся покидать свою зону и идти штурмовать ворота хозяев.
Этот призыв возымел свое действие. Рижане вчетвером, оставив позади себя лишь одного игрока - защитника Назарова, ворвались в зону ЦСКА и попытались разыграть хитроумную комбинацию у ворот Третьяка. Шайба попала на клюшку Балдериса, он бросил, но вратарь армейцев ловко поймал резиновый снаряд в свою ловушку. После этого вбрасывание должно было пройти в армейской зоне.
Первые звенья ушли с площадки и на лед вышли вторые пятерки. У ЦСКА это были: Лутченко - Гусев, Викулов - Жлуктов - Анисин (он заменял Александрова), у рижан - Крикунов - Балдониекс, Абалмасов - Шостак - Серняев. На вбрасывание встали Жлуктов и Шостак. Свисток, шайба упала на лед, и первым ее коснулся рижанин, который ловко переправил ее Абалмасову. Тот, не долго думая, отдал пас Серняеву, который, не раздумывая, с такой силой щелкнул крюком по шайбе, что она, проскользнув под ногами защитника, который закрыл обзор своему вратарю, влетела в правый от Третьяка угол ворот. Счет был открыт - 1:0. Табло показывало, что с начала игры прошло всего лишь две минуты.
Как только красный фонарь зажегся за воротами армейцев, сидевший рядом с Олегом Янис вскочил со своего места и, воздев обе руки вверх, во все горло закричал:
- Го-о-ол!!!
Этот одинокий крик, на переполненном в основном армейскими болельщиками стадионе, звонким эхом отозвался даже на противоположной трибуне. Вероника, услышав его, толкнула Александрова локтем в бок:
- Оказывается, здесь есть и рижские болельщики.
- Конечно, есть, - ответил хоккеист и указал девушке на правую сторону их трибуны, где в эти мгновения чуть ли не бесновалась группа подростков, развернувшая над своей головой плакат, на котором аршинными буквами было написано: "Вот вам фига от "Динамо" (Рига)".
Этот же плакат разглядел из правительственной ложи и Брежнев, который указал на него Андропову, сидевшему рядом с ним:
- Юра, смотри, что эти сорванцы на своем плакате намалевали.
- А что, остроумно, - улыбнулся Андропов. - Одна фига уже есть.