Работа по отправке добровольцев в Финляндию началась и в других странах. Британское правительство дало специальное разрешение на отправку добровольцев в Финляндию. Группа из нескольких сот добровольцев была сформирована в Венгрии, но ее отправка задерживалась – Германия запретила транзитный проезд по своей территории. К нам поступали многочисленные предложения из Польши, Австрии и Италии; бурную деятельность развили проживавшие в США этнические финны; многим из них удалось попасть на фронт на заключительном этапе войны. Но окончательный результат оказался скромным, если сравнивать его с громадными планами и объемом телеграфной переписки.
Нужно также сказать об отношении лейбористов к шюцкору. Со времен Гражданской войны 1918 года отношение социал – демократов к шюцкору было весьма скептическим; время от времени в парламенте обсуждалось требование роспуска этой организации. Но в период войны было решено забыть о старых разногласиях. Командующий шюцкором генерал Лаури Мальмберг и генеральный секретарь социал – демократической партии Алексей Аалтонен договорились, что трудящиеся могут вступать в шюцкор.
Мое отношение к этому решению было довольно прохладным; но я понимал, что за ним стоит определенное общественное мнение, и не считал вправе противостоять ему. Соглашение было официально подписано 15 февраля, но действовало только в период войны; даже тогда оно было скептически воспринято обеими сторонами. Впоследствии его подвергло жестокой критике наиболее непримиримое крыло социал – демократической партии; потом о нем просто забыли.
Но вернемся к деятельности министерства иностранных дел в военное время.
Из – за границы к нам поступало много предложений о способах заключения мира, но после пристального изучения они оказывались лишь порождением доброй воли. Некоторые руководители партии IKL настойчиво требовали, чтобы их направили для обсуждения финского вопроса с Гитлером, "поскольку мнение правительства не имеет веса в Германии". Правительство считало, что такой шаг ничего не даст, что подтвердила поездка Свинхувудав Берлин. Зарубежные круги, стоявшие в оппозиции к коммунизму, хотели видеть Финляндию сунувшей голову в ярмо пропаганды, направленной против советской системы и финансируемой иностранцами. Например, предлагалось пригласить в Финляндию Троцкого, выделить ему территорию, которая станет местопребыванием Временного правительства России. Во главе этого правительства предполагалось поставить Троцкого и Керенского. План этот, по всей видимости, должен был стать своего рода ответом на образование правительства Куусинена в Териоки. За этими планами обычно стояли белогвардейцы, которые были вынуждены в свое время покинуть страну, а теперь рассчитывали, что финская война ознаменует конец Советов.
Следует упомянуть о том, что еще до начала войны Финляндия обратилась к Соединенным Штатам с просьбой о предоставлении займа, и в конце февраля 1940 года конгресс принял решение о предоставлении Финляндии кредита в размере 30 миллионов долларов.
Многие наши граждане хотели отправиться за границу, чтобы помочь обороне родной страны. Бизнесмены предлагали свои услуги по продвижению грузов, которые должны были поступить к нам из – за границы. По своей инициативе наши граждане отправились для публичных выступлений в Швецию, Норвегию и Данию. Мне запомнился случай с Сантери Якобссоном, мэром небольшого городка Лауритсала, который решил отправиться в Швецию, чтобы привлечь на сторону Финляндии симпатии еврейской общины. Член парламента Август Куусисто проделал путь до Соединенных Штатов с целью расшевелить финскую колонию. Целый месяц он путешествовал по финским центрам, произнося десятки речей, и преуспел в создании сочувственного отношения к их исторической родине. Эта миссия спустя некоторое время принесла обильные плоды.
Иностранные визитеры
Став на период войны центром внимания всего мира, мы принимали множество визитеров из – за границы. Часть этих людей приезжала, чтобы лично ознакомиться с ситуацией в стране и потом в своей собственной стране помогать Финляндии. Были и такие, которые приезжали просто из любопытства; их мы встречали куда менее радушно. В отношении отдельных личностей, стремящихся попасть в нашу страну, иногда мы получали предупреждения о том, что "гости" направляются к нам с разведывательными целями.
Толпа приезжих журналистов была просто несметной. Все основные информационные агентства мира держали своих представителей в Финляндии на протяжении всей войны; в дополнение к этому крупные газеты имели здесь постоянных корреспондентов. Большинство этих людей обосновались в гостинице "Кемп", и самая известная из гостиниц Хельсинки постоянно напоминала переполненный улей, обитатели которого обменивались новостями, а порой сами создавали их. Иностранным журналистам далеко не всегда нравилось, как здесь к ним относились. Для контактов с журналистами были выделены представители министерства иностранных дел и государственного центра информации, который был создан в начале декабря; эти уполномоченные снабжали журналистов информацией. Эта задача решалась с помощью фронтовых коммюнике, поступавших из ставки и дополненных другими новостями. Тем не менее журналисты и фотокорреспонденты рвались на фронт, но ставка была непреклонна: лишь немногим газетчикам, сумевшим преодолеть многочисленные препоны, удалось побывать на фронте. "Это вам не кино, это война", – сухо заявлял главнокомандующий, когда на него наседали по этому поводу. Мы сожалели, что не могли организовывать более частые поездки на фронт для журналистов и фоторепортеров. Там они смогли бы получить много новостей, которые произвели бы большое впечатление на зарубежных читателей. В заключительный период войны, когда иностранная пресса уже публиковала статьи о грядущем мире и его условиях, разочарование среди журналистов стало всеобщим, поскольку мы не считали возможным снабжать их информацией о ходе мирных переговоров.
Желанными гостями стала делегация лейбористских партий Швеции и Норвегии, прибывшая к нам 11 января 1940 года. Делегация состояла из председателя шведской конфедерации профсоюзов Августа Линдберга, секретаря этой организации Фритьофа Тунборга и заведующего сектором информации социал – демократической партии Гуннара Лундберга. Норвегию представляли главный редактор газеты "Arbeiderbladet" Мартин Транмаел, вице – председатель правления лейбористской партии Эйнар Герхардсен (впоследствии премьер – министр) и казначей конфедерации профсоюзов Дж. В. Аазе. Получив информацию о ситуации в столице, они направились на несколько дней на фронт.
Когда 16 января делегация вернулась в Хельсинки, совет социал – демократической партии пригласил ее на чашку кофе; там также присутствовали представители лейбористской прессы Скандинавских стран, министры – социалисты правительства и члены руководства партии. Приветствуя гостей, я выразил надежду, что теперь они, ознакомившись с ситуацией в стране, могут дать нам хороший совет. Ответные речи произнесли Линдберг и Транмаел. Они сказали, что от своей поездки получили самые хорошие впечатления, а самое важное из них – решимость финского народа.
Большее значение имел визит представителей лейбористской партии Британии, о котором я уже упоминал. Генеральный секретарь социал – демократической партии Алексей Аалтонен и председатель центральной конфедерации профессиональных союзов Эеро Вуори направили в начале января телеграмму Клементу Эттли, в которой предложили направить делегацию лейбористской партии Великобритании в Финляндию с целью изучить ситуацию на месте. В Финляндию прибыла делегация из четырех членов лейбористской партии. В ее состав входили сэр Уолтер Ситрин, генеральный секретарь конгресса профсоюзов, в качестве представителя профсоюзного движения; Филип Ноэль – Бейкер, член парламента (и впоследствии министр в кабинете Эттли), в качестве представителя лейбористской партии; Джон Дауни из Шотландии, представитель кооперативного движения; и Эрнст А. Белл в качестве секретаря. Из этих людей я много лет был знаком с Дауни, часто встречаясь с ним на международных форумах кооперативного движения.
Делегация добиралась в Финляндию через Швецию, где им пришлось давать интервью и отвечать на вопрос, намерена ли Англия оказать помощь Финляндии. В городах Турку и Таммисаари члены делегации имели возможность увидеть разрушение советскими бомбардировками рабочих кварталов. Делегация прибыла в Хельсинки 25 января, провела в столице несколько дней, а затем уехала на фронт.
За то время, что делегация провела в Хельсинки, ее члены несколько раз встречались с членами кабинета министров. Мы организовали для них званые обед и ужин. На ужине присутствовали премьер – министр и другие члены правительства, а я обратился к нашим гостям с краткой речью, в которой обрисовал военную ситуацию в Финляндии и необходимость иностранной помощи. С ответной речью выступил У. Ситрин, отметив, что маленькая Финляндия подает миру пример, как нужно защищать свои права. Задача лейбористского движения в Англии, по его словам, должна состоять в том, чтобы найти средства поддержать эту борьбу. Выступил и Ноэль – Бейкер, выразивший свое восхищение спокойствием и решимостью народа нашей страны. В это время в Хельсинки находился швейцарский полковник Анри Валлотон, бывший спикер парламента Швейцарии. Мы пригласили его на этот ужин, и в своей речи он передал нам наилучшие пожелания от экс – президента Швейцарии Мотта и от швейцарской армии. Он отметил сходство судеб Финляндии и Швейцарии, сделав особый упор на воле нашей страны к защите своей независимости.
У. Ситрин тщательно вел дневник поездки. Каждый вечер он обстоятельно заносил в свой дневник события текущего дня. Когда он вернулся на родину, эти записи стали материалом для его книги. Она вышла уже в феврале под заглавием "Мой финский дневник", в ней подробно, день за днем, были изложены его наблюдения и впечатления, даже заметки о жилищных условиях трудящихся и ставки их заработной платы. Я не могу удержаться от искушения привести один рассказ из этой книги, в котором фигурирую и я.
Во время обеда в гостиничном ресторане кто – то из финнов стал подтрунивать надо мной, рассказав, что в СССР меня называют "белогвардейцем". Затем в рассказе появляется другой финн, который сказал: "Сейчас вы являетесь гостями "товарища" Таннера, но вечером, во время ужина, будете гостями "белого" министра иностранных дел". Все рассмеялись этой шутке, на которую я ответил: "Не белого, а бело – голубого!" Это был правильный ответ, потому что белый и голубой цвета нашего национального флага.
Наши британские гости и полковник Валлотон уехали на фронт в сопровождении Эеро Вуори и Алексея Аалтонена. Там они получили возможность воочию увидеть ураган войны; во фронтовой полосе с ними встретился маршал Маннергейм.
Нужно упомянуть, что полковник Валлотон также опубликовал воспоминания об этой поездке под названием "Finlande 1940: Ce que j'ai vu et entendu". Многие журналисты выпустили в свет книги о финской войне; некоторые из них были хорошо иллюстрированы. Кое – кто из авторов прислал мне свои книги. Выдающийся датский журналист Петер де Хеммер Гудме выпустил в свет целых две книги: первую в декабре 1939 года под названием "Финляндия, Восточный вал на севере", а вторую – "Народ Финляндии в сражении" в 1940 году. Все книги, о которых я упомянул, были написаны в духе большого сочувствия к финскому народу.
Но были книги и другого рода. В январе 1940 года Д.Н. Притт, в то время член британского парламента, выпустил весьма недружественную нам книгу под названием "Стоит ли расширять войну?". В ней он полностью принял советскую версию начала войны и выступил против участия Англии в ней. Позднее Притт стал членом коммунистической партии. Другая книга о финской войне, полная злобной фальши, увидела свет в 1942 году. Она была состряпана В.П. и Зельдой Каут, очевидно мужем и женой. Книга называлась "Советско – финская кампания". Буквально по каждому аспекту войны она излагала взгляды советской стороны, утверждая, что на всем протяжении войны ставка финского главнокомандования выдавала ложную информацию. По мнению авторов, сводки ставки принимались за истинные только потому, что корреспондентам не позволялось бывать на фронте. Можно ли себе представить, чтобы иностранным корреспондентам было позволено посещать фронт на стороне Красной армии?
В качестве свидетельства той точки зрения на финские дела, которую излагают авторы последней книги, я процитирую небольшой отрывок из нее, в котором идет речь о правительстве Куусинена:
"Говоря по существу, отношения советского правительства с правительством, созданным в Териоки, ярко иллюстрирует уважительное отношение Советского Союза к независимости Финляндии. Нет сомнения, что в период формирования правительства в Териоки существовала надежда на то, что оно может получить широкую народную поддержку в деле свержения буржуазного правительства и военно – фашистской клики, которые были истинными правителями Финляндии. Это не удалось выполнить; нет смысла спорить о причинах, шюцкор и фашисты были слишком сильны, или массы финского народа оказались не готовы принять искреннее социалистическое правительство; фактом остается то, что правительство в Териоки не смогло обрести власть над всей Финляндией.
Любое империалистическое государство в подобной ситуации, имея перед собой покоренную страну, какой стала Финляндия перед Советским государством, просто изгнало бы буржуазное центральное правительство Финляндии и навязало бы стране то правительство, которое оно признало несколько месяцев тому назад…
Советское правительство, напротив, заявило, что форма государственного правления в Финляндии есть дело самих финнов, и после консультации советского правительства и правительства в Териоки последнее согласилось на самороспуск.
Глава 8
Путь к Стокгольму
Как мы согласовали, я отправился в Стокгольм 4 февраля в 13.00. Из Хельсинки я выехал на автомобиле в сопровождении двух полицейских; в машине были белые маскхалаты и ручной пулемет на случай авианалетов. В районе Сало нас застиг сигнал воздушной тревоги, и в городе мы увидели несколько горящих домов. Мы не стали останавливаться и не подчинились даже указанию полицейского, регулирующего дорожное движение, а направились по шоссе в Турку. Весь день Турку бомбили; около 30 бомбардировщиков сбросили свой смертоносный груз над городом. В различных кварталах города были видны еще не потушенные пожары. Проезжая по городу, мы видели разрушения, причиненные предыдущими бомбардировками. Эти бомбардировки нанесли изрядный ущерб, но все же не такой, как об этом говорили в Хельсинки. До аэропорта Турку мы добрались около 16.00 и узнали, что наш самолет вылетит из Стокгольма только в 17.00, так что обратный рейс на Стокгольм состоится ближе к 19.00. Пока мы сидели в зале ожидания, служащие аэропорта сказали нам, что это уже тридцать пятый воздушный налет на город.
Когда мы взлетали, поле аэродрома было освещено считанные минуты, чтобы пилот видел взлетно – посадочную полосу.
Полет до Стокгольма проходил в полной темноте, все самолетные огни были выключены. В известном смысле это было приключение: не было видно даже соседей по салону самолета, не говоря о земле под нами. Перелет прошел без инцидентов, и мы прибыли в Стокгольм строго по расписанию. Огни Стокгольма приветствовали нас уже издалека, посадка прошла благополучно.
Эркко приехал в аэропорт, чтобы встретить меня. Он забронировал для меня номер в тихой гостинице "Плаза", где я поселился инкогнито. Весь вечер мы проговорили с ним и госпожой Вуолийоки в моем номере, обсуждая предстоящее нам дело. Дама – драматург подробно рассказала нам о своих встречах с мадам Коллонтай, которая считала, что наш ответ нельзя использовать в качестве основы для дальнейшего обсуждения. В наши предложения не был включен вопрос о базе у входа в Финский залив, поэтому мадам Коллонтай ограничилась отправкой в Москву только информационного сообщения. Дело затормозилось, и мадам Коллонтай сочла важным мой приезд в Стокгольм. В Москве одобрили ее инициативу.
Госпожа Вуолийоки выступала горячей сторонницей заключения мира, но советовала сделать уступку по вопросу о базе. Она полагала, что Сталин был готов пожертвовать многим, чтобы получить туда доступ.
Мы решили, что на следующее утро я должен встретиться с министром Гюнтером, а после этого отправиться к мадам Коллонтай. Поэтому на следующее утро 5 декабря я пришел в старый дворец "Кронпринц". Гюнтер, с которым я никогда не встречался, дружески приветствовал меня. Я сказал, что рад познакомиться с моим шведским коллегой, и сообщил ему о том, что хочу увидеться с советским послом в Швеции. Никаких возражений не последовало.
Затем мы обменялись мнениями о возможности мира. Он согласился со мной, что полуостров Ханко стал трудным вопросом для обеих сторон.
Я задал ему несколько вопросов.
Таннер. Желает ли Швеция, чтобы мы заключили мир?
Гюнтер. Швеция надеется на это. Ведь мы практически партнеры в этом вопросе.
Таннер. Если переговоры о мире состоятся и вопрос о базе при входе в Финский залив станет решающим, будет ли Швеция испытывать опасения, если такая база будет предоставлена?
Гюнтер. Думаю, что нет.
Таннер. Если переговоры состоятся, хочет ли Швеция стать посредником?
Гюнтер. Мы готовы помогать любым образом, в том числе можем быть посредником.
Таннер. Мне кажется, для Швеции лучше остаться за рамками переговоров, чтобы избежать ответственности за их последствия.
Гюнтер. Такой вариант вполне устроит Швецию.
Я рассказал Гюнтеру об операции в районе Мурманска, которую планировала Франция; о ее намерении отправить вспомогательные силы в Финляндию. Таким образом, Финляндия оказывается на перекрестке трех путей:
1) к миру;
2) к продолжению войны с помощью наших северных соседей, что удержит конфликт в рамках северного региона;
3) к принятию помощи стран Запада, что может втянуть нас в большую войну.