И в преддверии третьего конкурса я обратила свой взор на господина Игоря Ивановича Беляева, который вкупе со своей симпатичной, но безостановочно курящей женой являл семейное артистическое агентство "Жар-птица". Занимались они преимущественно певцами, и дело, по отзывам, шло у них успешно. Но тут-то я и вкусила горькую долю разочарования. Моя доверчивость сыграла со мной затейливую шутку.
Надо опять было бить челом спонсорам.
Я решила подключить Пьера Кардена. Что, если объединить в одно театральное шоу танец и моду? Такое и дать название вечеру: "Мода и танец". Первое отделение - театрализованное представление - демонстрация карденовских мод. В хронологической последовательности. От первых ранних до самых до сегодняшних. И даже, может быть, до уже завтрашних. А вторая часть синтетического вечера будет безраздельно отдана балету. Покажем это в Москве и Питере. А собранные средства пойдут на конкурс "Майя".
Карден тотчас согласился. А на мое мечтание о платье будущего бурно сымпровизировал:
- Я сошью тебе наряд двадцать первого века. Он будет весь прошит светящимися полупроводниками (может, правильнее их назвать электродами, в технике я сама отроду профан). И мы с тобой в самом финальном апофеозе вечера, как кода, станцуем вальс. В зале притушат свет, и светящееся платье с длинными искрящимися рукавами и бликующим головным убором будет хорошим венцом идеи.
Его импровизация подвигла и мое воображение.
- А что, если, как увертюра вечера, я выйду на сцену в твоем первом сочинении, в твоем первом платье? Ты сам его помнишь? Оно сохранилось?
- Но ты же помнишь свой самый первый танец на сцене Большого? Мы восстановим ту модель. Она была сочинена в 1950 году.
Художник Владимир Шахмейстер дополнил наш замысел и своей инициативой. Он предложил в фойе театров провести выставку театральных костюмов Кардена, созданных им для моих спектаклей.
Карден приехал в Москву. С ним прибыли в элегантных ящиках роскошные туалеты. Один заманчивей другого. Сопровождала их высокая, строгая, как классная учительница, бывшая модель, а ныне ближайшая помощница Кардена Мариза Гаспар. Я знакома с ней более тридцати лет, часто общались, но никогда, ни единой секунды не видела ее без черных очков. Какого цвета у нее глаза, мне до сего дня неведомо.
Мариза с тщательностью отобрала русских девиц для карденовских творений. Они были стройны и завлекательны.
Москву заклеили афишами, нарисованными Шахмейстером, приглашающими на необычное представление…
Все были убеждены, что билеты в концертный зал "Россия", где должно состояться наше шоу, расхватают в час. Но господин Игорь Иванович Беляев с траурным выражением лица сообщил кассовые сводки:
- Билеты плохо покупаются. Не знаю, в чем дело…
Мы пожимали плечами, но верили господину Игорю Ивановичу Беляеву.
Уже в день спектакля с просто-таки похоронным лицом господин Игорь Иванович Беляев сообщил, что куплено лишь тридцать пять процентов билетов.
- Я еще не знаю, какова продажа в кассах, на улицах и в метро. Надеюсь, что возврата не будет.
Мы вновь, пожав плечами, верили Игорю Ивановичу Беляеву. Тем более выражение его лица было столь драматично, что со стороны можно было подумать - он потерял в одночасье самых близких родственников и самых близких друзей.
Однако к концертному залу "Россия" пробиться было трудно. Зрители с билетами в руках еле протискивались через скопление людей у ярко освещенных театральных подъездов.
Карден за час перед началом представления обошел выставку своих костюмов на манекенах, которую сотворил Шахмейстер. Одним движением руки переместил декоративную розу с головы на торс. Подобрал подол плиссе-юбки и приколол ее к поясу. Набросил шифоновую шаль на плечо. Направил луч прожектора книзу… Словом, одухотворил нашу экспозицию. Манекены как бы ожили по мановению прихоти Мастера.
Вечер, а их в Москве состоялось два, открылся документальными кинокадрами наших раздельных выступлений. Ролик удачно смонтировал Володя Белоусов, и это было хорошей увертюрой нашего шоу.
Хочу только рассказать, что, репетируя, мы поменяли порядок вечера. Первое отделение досталось балету, а второе моде.
Участвовали в представлении в основном победители двух предыдущих конкурсов. Венчая балетную часть, мы исполнили финал "Итальянскою каприччио" Чайковского, броско и азартно поставленный Юрием Петуховым. В этом номере я тоже приняла участие, облачившись в роскошное черное бархатное карденовское платье до полу, стянутое в талии атласным зеленым поясом с черным же тафтовым треном.
Волнообразный трен был великанский и сшит на манер балетной пачки. Надевать я его должна была через голову. Разница в материалах, несмотря на тот же черный цвет, создавала иллюзию игры двух красок. Многие воспринимали мой наряд многоцветным. Кто серым, стальным, а кто и темно-зеленым. Я пишу о платье так подробно, потому что в этом платье я появлялась на публике немалое количество раз. И даже президент Путин, пришедший позже на мой юбилей в Большом, прикалывая орден "За заслуги перед Отечеством", прилюдно, но тихо спросил меня:
- А Карден не обидится? Я его платье не испорчу?
В тот вечер двадцатого ноября двухтысячного года я была в этом шедевре Кардена..
Я же и перебросила мост к модам Кардена, открыв второе отделение показом его первого творения. Платья тысяча девятьсот пятидесятого года.
То было платье строгого покроя серого цвета, с крупными бликующими черными пуговицами. Они точно провоцировали первого встречного себя потрогать.
Русские девушки показали себя хорошо. Мадам Гаспар поработала с ними на совесть, и они ничуть не разнились в элегантности от парижских моделей.
И долгожданная кода представления.
Мы появляемся с Пьером на авансцене. Его платье двадцать первого века светится и ворожит.
В зале притушили свет. Мы вальсируем с Карденом вальс-бостон. Он оказывается хорошим партнером. Ведет меня властно и музыкально.
Публика принимает нас горячо. В зале ее полным-полно.
На следующий день мой вопрос к господину Игорю Ивановичу Беляеву:
- Зал был переполнен. Аншлаг. Значит, сбор полный?
Лицо Игоря Ивановича Беляева принимает самое скорбное выражение.
- Увы. Предварительные сведения от городских театральных касс совсем не утешительны. Много возвратов. Сбор даже хуже, чем я полагал. Тридцать один с половиной процент…
- Но кто же тогда был в зале?
- Мне пришлось заполнить места военнослужащими. Нельзя было допустить пустот в креслах. Мне пришлось много, много работать… Окончательные сведения я вам сообщу через пять-шесть дней.
Теперь я задаю Беляеву еще один вопрос:
- А что с парфюмерией Пьера Кардена и его шампанским Maxsim’s?..
Я упустила рассказать еще об одной затее Пьера Кардена. Когда мы задумывали нашу "Моду и танец", Пьер сказал, что для зрителей VIPa, купивших дорогие билеты в первых рядах, в качестве презента он пошлет в Москву и Питер по сто бутылок своего фирменного шампанского и по сто флаконов парфюмерии "Пьер Карден". По сто для женской половины и по сто для мужской.
В тот год Карден был страстно увлечен идеей создания собственного мира ароматов. И дизайн для флаконов своих духов он придумал необыкновенно занятный. Пузыречки для парфюмерии закрывались пробками в виде лошадиных голов с гривами. Подобного я ранее никогда не видела. Да и запах духов был мало на что похожий. Карден!..
На мой вопрос Игорь Иванович Беляев говорит, что и духи, и шампанское к сроку не поспели и лежат на таможне.
- Их надо растаможивать. Это будет недешево стоить.
Что ж, вновь пожмем плечами и вновь поверим Беляеву.
Парфюмерный и шампанский вопрос задавался Беляеву и мной, и Карденом многократно. Ответ всегда однотипный:
- Работаю над "растаможкой".
Через какое-то время окольными путями слышу, что подарки Кардена благополучно дошли до адресата. Мне нужен небольшой презент для врача. Вспоминаю о дарах Кардена, наконец-то вызволенных из московской таможни Беляевым. Тереблю его. Объясняю причину моего желания. Игорь Иванович после повторного обращения привозит мне домой один экземпляр карденовских духов. А где же остальные флаконы и шампанское?.. И слышу ошарашивающий меня ответ:
- Я сдал подарки Кардена в дома инвалидов и престарелых.
То-то погуляли, верно, заслуженные почтенные ветераны, вкусив пьянящих струи карденовского зелья и надушившись дурманящими карденовскими ароматами.
Позже еще одна информация доходит до моих ушей. Володя Шахмейстер, не получивший за свою работу обещанного Беляевым гонорара, в поисках правды оказался у нашего продюсера господина Игоря Ивановича Беляева в офисе, где и увидел, как шкафы семейного концертного агентства "Жар-птица" ломились от карденовских духов и шампанского. Допущу, что строгие нянечки и врачи вышеназванных Беляевым учреждений, ответственно следящие за моральным обликом своих престарелых подопечных, вернули Игорю Ивановичу Беляеву его неуместные для богоугодных заведений подношения…
И последний пассаж. Наконец-то Игорь Иванович получил итоговые цифры сбора нашего шоу в концертном зале "Россия". В телефонном разговоре он с самой грустной интонацией сообщил, что сбор составил лишь двадцать восемь процентов и он на грани финансового краха.
Мне оставалось лишь выразить ему мое горячее сочувствие.
К чести Владимира Григорьевича Чернина, скажу, что собранных в концертном зале "Октябрьский" средств хватило на содержание аппарата конкурса и аренду помещений на восемь месяцев вперед. И карденовское шампанское участники жюри, администрация и гости нашего соревнования вкусили на приеме в честь окончания третьего международного конкурса "Майя" в банкетном зале петербургской гостиницы "Астория". Карденовское шампанское и впрямь оказалось замечательно вкусным. Но запахи карденовской парфюмерии нас таки обошли…
(Пишу о теневых моментах, связанных с конкурсом "Майя", с естественным и объяснимым чувством обиды и горечи. Но не потому только, что мне хочется по-женски выплакаться и вызвать сочувствие у читателя. А и потому еще, что подобные трюки и комбинации случались повсеместно, на каждом шагу. Они были своего рода типовым знаком ловкаческой морали ельцинского времени. Без них любой рассказ о нашей жизни в девяностых годах прошлого века будет лакировочным и неточным.)
За годы своего троекратного существования конкурс "Майя" обрел и своих почитателей, и своих недоброжелателей. В большинстве своем тайных. И о тех и о других я узнавала тотчас или со значительным опозданием. Иногда нежданно меня достигало подтверждение о добрых поступках или, наоборот, - злокознях. Из очень авторитетных источников.
Двадцатого ноября двухтысячного года, когда прошло уже более двух лет после завершения последнего, третьего, конкурса, я беседовала в ложе с президентом Путиным. Он приехал приветствовать меня со сцены Большого театра перед торжественным Гала. Речь его была теплой и поэтичной. После речи он подарил мне роскошный букет бело-кремовых роз. Их было ровно семьдесят пять!
В преддверии нашего выхода на сцену мы разговорились о конкурсе "Майя" на петербургской земле. Путин высказал сожаление, что конкурс больше не проводится. Я ответила, что каждый раз вокруг возникало огромное множество проблем, с которыми я уже не справлялась. И что с первых же шагов его проведения, лишь обретя надежную дружескую поддержку Собчака, мне удавалось преодолевать глухое, но отчаянное сопротивление моих коллег. Особенно петербургских.
Я сказала, что Собчак рассказывал мне, что еще перед первым конкурсом к нему на прием пришли Григорович и Виноградов и настаивали, чтобы он не разрешил его проведения. Но все атаки моих коллег Собчак отбивал решительно и резко. Внезапно Путин подтвердил, сказав, что он присутствовал в кабинете Собчака в Смольном при том разговоре.
Я ужасно рада, что, когда Анатолий Александрович Собчак, отвергнутый, зачумленный клеветой, сраженный в сердце предательством друзей, которым он безоговорочно верил и помогал, находился полулегально в Париже, нам с Родионом удалось разыскать его там и повидаться. Проведенный вместе вечер и по сей день я вспоминаю с нежностью и болью. Каждый раз, когда я "Стрелой" приезжала в Петербург, Собчак в неприютную морозную рань встречал меня на Московском вокзале с роскошным букетом цветов. Дел у него всегда было выше человеческих сил, но он ни разу не упустил возможность свершить этот рыцарский жест…
По прошествии лет плохое вокруг конкурса "Майя" почти забылось. Но добрые воспоминания о соревновании ясно остались в моей памяти.
Замечательная петербургская публика, дружески расположенные ко мне везде и всюду простые, участливые петербуржцы, авторитетнейшие члены жюри…
И наконец, многочисленные участники, которым победа в конкурсе ощутимо помогла в начале творческого пути.
Назову несколько имен.
Киевлянка Елена Филипьева, достигшая серьезного мирового признания.
Москвичка Ольга Павлова, ныне прима-балерина в одной из американских балетных трупп.
Бенжамен Пеш - сегодня этуаль балета Гранд-опера.
Литовка Эгле Шпокайте, танцующая на сценах престижных театров мира.
Петербуржец Вячеслав Самодуров, кстати, показавший на музыку из "Анны Карениной" замечательный сольный номер, теперь один из премьеров в лондонском "Ковент-Гардене".
Балерина Большого Анастасия Яценко, получившая признание не только в стенах родного театра.
Наталья Балахничева, выпускница пермской балетной школы, обратившая на себя внимание членов жюри, которую тотчас пригласил балетмейстер Андрей Петров в свою труппу балета Кремлевского дворца съездов.
И личные судьбы кое-кого из участников сложились счастливо, взяв начало в те августовские дни моего ушедшего в небытие петербургского конкурса "Майя".
Глава вторая
Бежар дарит мне "Курозуку"
Напрашивающийся вопрос. Что такое "Курозука"? Или кто? Он или она? Может, оно?..
Перед юбилеем 1995 года в разговоре с Бежаром я вскользь обронила ему, что хотела бы на своем празднике станцевать "что-то из Бежара".
Говорила я на своем ломаном-переломаном английском. Удивительно, но люди меня понимают. Тот же Рикардо Куе, мой испанский менеджер и друг. С ним мы вообще разговариваем часами. Правда, более всего о балете. Но некоторые глаголы и прилагательные я иногда вставляю…
Бежар все схватывает на лету. Быстрота его реакций просто чемпионская.
Он впивает в меня свои пронзительные светлые глаза, несколько секунд молчит и с хитрюшной усмешкой говорит;
- Для тебя я переделаю свою японскую "Курозуку".
- Что это означает?
- Я сделал этот драматический спектакль на известного японского актера. В представлении участвовал и один танцор. Очень хороший танцор. Ты его знаешь. Патрик Дюпон.
Выражаю предельную радость. Япония и все японское всегда мне были интересны.
- Кто из нас Курозука? Дюпон или я?
Морис, увлекаясь, начинает свой рассказ. Вот тут уже мне нужен переводчик.
Курозука по-японски означает что-то вроде лешего. Но в женском обличье. Подбираю сейчас параллели с нашими сказками. Может, ведьма? Может, колдунья или чародейка?
Но у Бежара всегда совсем все не просто. Балетик про бабу-ягу-костяную ногу? Тогда не был бы Бежар - Бежаром.
Хочу рассказать суть бежаровского замысла от своего лица, от моего уже исполнительского опыта.
Основа сочинения Бежара - древняя японская легенда. Моя героиня, а может, мой герой - существо двуполое. Поначалу я - юноша-путник, к концу же превращаюсь в смерть несущую ведьму.
Теперь по порядку.
Кровожадный паук (Патрик Дюпон) поджидает запоздалых путников. Что пауки делают со своими плененными жертвами, всем известно. Появляется юноша в круглой японской крестьянской шляпе. В таких шляпах на полях работают крестьяне в Японии, Китае, Вьетнаме. Подобострастный слуга несет за мной мой багаж. Два больших чемодана Походка и пластика мои замедленны, таинственны. Паук гостеприимно зазывает странника в свою обитель. Мой подобострастный слуга снимает с меня длинный черный плащ, и я оказываюсь в элегантном черном же фраке "В таком выступала Марлен Дитрих", - объяснил мне Бежар. Фрак должен был подчеркнуть мужскую принадлежность путника.
На генеральной под фраком я была облачена в белую крахмальную сорочку-манишку. Но после всех замысловатых бежаровских па нашего дуэта сорочка-манишка оказывалась у меня то на голове, то на шее, то напрочь закрывала все лицо. И на премьеру Бежар обрядил меня в черную водолазку под фрак. С ней мы сосуществовали мирно.
Но возвращаюсь к действию балета.
Наш дуэт с Дюпоном-пауком оканчивался моей гибелью. Я превращалась в безвольное, застывшее существо, с которым паук обходился как с механической куклой. Упустила сказать, что паук был женщиной, обряженной в тяжелое шелковое платье. Да еще с платком на голове Опять бежаровская игра полов. Паук - женщина. Путник - мужчина.
Испив кровь жертвы, паук торжествует (сама все время сбиваюсь - кто он, кто она). В ликовании паук внезапно сбрасывает платье и платок и оказывается седой патлатой колдуньей.
Я лежу бездыханно.
В мерцающем свете сквозь прибрежные камыши прокрадывается тень с японским барабаном. Тень бьет в барабан колотушкой, движется по сцене и склоняется над бездыханным юношей. От звуков барабана и волшебных пластических пассов барабанщика я медленно оживаю. И начинаю свой танец.
На всех зарубежных исполнениях "Курозуки" этим барабанщиком был сам Бежар. Его участие в спектакле каждый раз добавляло японской легенде глубинный, философский смысл и хорошую порцию чертовщины. Имя Бежара как действующего лица в программке не значилось. Но от его пассов, барабанных тремоло веяло жутью и потусторонними мирами.
Пока Патрик Дюпон выделывал головоломные комбинации, я, очнувшаяся в другом конце сцены, усаживалась за трюмо. Впервые за свою карьеру мне надлежало закурить на сцене, а потом наводить у трюмового зеркала макияж. Я долго и тщательно красила губы.
…В недавнем фильме "Ave Майя", который создали Никита Тихонов и Андрис Лиепа, Алексей Ратманский в своем рассказе обо мне вспоминал, как на исполнении "Курозуки" в Финляндии, в тот момент, когда Дюпон демонстрировал запредельные бежаровские технические трюки, сам Ратманский и его балетные сотоварищи концентрировали свое внимание на моей пантомиме крашения губ перед зеркальным трюмо. Это был высокий комплимент блистательного танцовщика и замечательного хореографа в мой адрес. Кто-кто, а Ратманский - художник, жадно интересующийся всякими новациями - был отвлечен от технических нововведений мужского танца моим маке-up на сцене. Я услышала об этом не без чувства гордости. Позволю себе похвастаться.