Надежда Пауло, что хотя бы мать порадуется его победе, развеялась через несколько секунд. Встретив ее в дверях, мальчик с горящими глазами повторил новость, о которой только что рассказал отцу: премия, единодушие жюри, конкуренты, призвание. Но к изумлению Педро, Лижия повторила то же самое - хотя, по своему обыкновению, деликатно и тоном ниже:
- Сынок, выбрось из головы эти фантазии и не мечтай о писательстве. Ты хорошо пишешь, это замечательно, но жизнь устроена иначе. В Бразилии семьдесят миллионов населения и тысячи писателей, из них только Жоржи Амаду может жить на доходы от своих книг. На то он и Жоржи Амаду - других таких нет.
Не сдерживая слез, несчастный Пауло заснул лишь на рассвете. В дневнике он написал только одну строку: "Мама дура. Папа болван". Проснувшись, он уже не сомневался: семья постарается навсегда похоронить то, что он несколько театрально называл "единственным смыслом своей жизни", - намерение стать писателем. Пауло впервые понял, что готов дорого заплатить за свою мечту, и он не отступит, даже если придется пойти против воли родителей. Пусть Лижия и Педро Коэльо ждут его дома сколько угодно - не дождутся.
4
Карлиньос в ужасе кричит: "Гони, Пауло, гони! Ты сбил пешехода!"
Когда Пауло окончил школьный общеобразовательный курс, по требованию отца он вынужден был записаться в класс точных, а не гуманитарных наук, как ему хотелось. Четвертый год в колледже завершился большим позором: он получил переэкзаменовку по математике - словно в насмешку, именно по тому предмету, который был отцовским коньком. Инженер Педро обычно и помогал сыну готовиться к экзаменам. В конце концов Пауло поставили по математике ровно пять и ни на одну сотую балла больше: то была минимальная переводная оценка в колледже Санто-Инасио. В то время ученикам старших классов предлагались на выбор две возможности: желающие заниматься точными науками могли записаться в так называемый научный класс, а любители гуманитарных наук - в классический. Несмотря на явную склонность Пауло к литературе, родители заставляли его готовиться к карьере инженера, и Пауло, с таким трудом закончивший учебный год, не посмел настоять на своем и записался в научный класс.
Впрочем, у педантичного инженера Педро были основания питать надежду, что сын в конце концов возьмется за ум и пойдет по стопам отца. И не только потому, что в детстве Пауло интересовался механикой у дедушки Арарипе. Мальчик часто просил родителей купить ему журнал "Популярная механика", который в Бразилии пятидесятых годов пользовался большим спросом: из него можно было получить много полезной информации, начиная от ремонта полотера и заканчивая строительством лодок и домов. Лет в десять-одиннадцать Пауло так увлекся авиамоделированием, что любой отец увидел бы в нем задатки будущего авиаконструктора. Однако разница была в том, что другие дети просто играли с авиамоделями, а неуемный Пауло организовал "Воскресный клуб", членами которого стали он сам и его двоюродный брат Фред, живший в Белене. Поскольку мальчиков разделяли три тысячи километров, деятельность клуба сводилась к регистрации приобретенных моделей. Согласно данным, полученным им самим или присланным Фредом по почте, Пауло заносил достижения клуба в специальную тетрадь: указывал технические характеристики моделей, размах крыльев, длину, а также дату и место покупки, расходы на сборку, а особо отмечал дату, место и причину гибели летательного аппарата, если таковая случалась. Вся эта информация была абсолютно бесполезна, но, по мнению Пауло, "в делах следовало соблюдать порядок". Когда планер "Шикита" врезался в стену в Гавеа, Пауло написал: "Он совершил только один вылет, но, учитывая его геройскую гибель, я награждаю планер "Шикита" орденом "Боевой крест". Пауло Коэльо де Соуза, директор".
Увлечение авиамоделированием быстро прошло, но его сменило новое, и отец, мечтавший, чтобы сын стал инженером, воспрял духом. Пауло занялся ракетостроением. Много месяцев он и его одноклассник Ренато Диас отдавали этому новому увлечению все свободное время. Сейчас уже трудно сказать, из-за чего именно мальчики заинтересовались ракетами, но они часами просиживали в Национальной библиотеке, пытаясь разобраться в таких понятиях, как "реактивная сила", "разгон", "твердое топливо". По воскресеньям и праздникам лужайка перед особняком семьи Коэльо превращалась в стартовую площадку. Дотошный Пауло систематически фиксировал всю эту деятельность в особой тетради, озаглавленной "Астронавтика - осуществление программы по строительству космических ракет". В специальных графиках отмечалось, сколько времени было истрачено на работу с книгами, какие использованы материалы, какое горючее. В день запуска Пауло печатал на машинке таблицу, оставляя пробелы для записей при испытаниях: точная дата, место, час, температура воздуха, влажность, видимость.
Ракеты сооружались из алюминиевых трубок длиной приблизительно двадцать сантиметров и весом около двухсот граммов, боеголовки были деревянными. Ракетное топливо изготавливалось самими юными ракетчиками из "сахара, пороха, магнезии и азотной кислоты", помещалось в нижний отсек ракеты и поджигалось при помощи шнура, смоченного в керосине. Каждая ракета получала какое-нибудь амбициозное имя: "Годдард I", II, III и "Фон Браун I", II, III - В честь Роберта Годдарда, пионера американской космической индустрии, и Вернера фон Брауна, создателя немецких баллистических ракет, которые били по Лондону во время Второй мировой войны; фон Браун впоследствии стал одним из отцов американской космической программы. Друзья конструировали свои ракеты с таким расчетом, чтобы те поднимались на высоту до семнадцати метров, но всякий раз терпели фиаско. В день запуска Пауло огораживал у дверей дома особое "место для публики", превращал ров, который не удосужилась засыпать телефонная компания, в траншею для себя и Ренато и звал отца, прислугу и даже прохожих, чтобы они подписали бюллетень как "правительственные инспекторы". Однако ракеты всегда подводили. Ни одна не взлетела выше нескольких сантиметров - в большинстве своем они взрывались прямо на земле. Космическая программа закончилась столь же быстро, как и началась: друзья даже не приступили к строительству седьмой ракеты.
Однако если не считать таких отклонений и еще одного мимолетного увлечения - филателией, - первенец инженера Педро оставался верен своей извечной мечте стать писателем. Когда Пауло исполнилось шестнадцать, отец в знак примирения решил сделать ему роскошный подарок - отправить самолетом в Белен, который был для мальчика таким же райским местом, как и Араруама. Но Пауло отказался и попросил подарить ему пишущую машинку. Отец выполнил просьбу и купил "Смит-Корону", которая служила будущему писателю, пока он не заменил ее электрической "Оливетти", а еще через несколько десятилетий - персональным компьютером. Из-за своего олимпийского безразличия к школьным делам Пауло стал одним из последних учеников в классе точных наук, и в конце учебного года набрал всего 5,2 балла, еле дотянув до переходного. Ведомость он принес домой накануне Рождества. Пауло так и не узнал, что стало причиной - его позорные оценки или споры насчет длины его волос, - но 25 декабря 1963 года, когда на рождественский ужин уже начали собираться родственники, мать сухо сообщила ему:
- Я записала тебя на консультацию. Двадцать восьмого мы идем к невропатологу.
Испугавшись, - доктор по нервным болезням, это что еще такое? - Пауло заперся у себя в комнате и подвел нелицеприятно-суровый, почти жестокий итог своему положению в семье:
Меня поведут к специалисту по нервным болезням. От страха у меня холодеют руки. Но нервное состояние, в которое меня привела эта новость, позволяет лучше понять мою семью и ее отношение ко мне.
Мама наказывает меня не для того, чтобы воспитывать, но чтобы показать свою власть. Она не понимает, что я нервный, не всегда могу сдержаться, и наказывает меня за это. Желая сделать что-то для моего же блага, она угрожает, доводит меня до предела, поступает как эгоистка.
Папа - человек невыносимо правильный. Он обеспечивает нас материально, и все. Он, как и мама, никогда не разговаривает со мной, думает только о своей работе и о доме. Это ужасно.
Соня не имеет собственного мнения. Она всегда заодно с мамой, но она не эгоистичная и не злая. С ней я немного оттаиваю.
Мама дура. Она только и делает, что создает мне комплексы. Она дура, величайшая дура. И папа такой же.
Однако, судя по дневнику, ужас перед визитом к врачу оказался напрасным. На следующий день Пауло лишь вскользь упоминает о нем:
Вчера меня водили к психиатру. Это был предварительный осмотр. Пока трудно делать серьезные выводы.
Я посмотрел пьесу "Бедная богатая девушка", авторы - Карлос Лира и Винисиус де Морайс, потом съел пиццу.
Я решил перенести всю свою литературную программу 1964 года на 1965-й. Мне надо немного повзрослеть.
Дело в том, что в конце года Пауло все-таки получил переходный балл и, по семейным законам, ему полагался отдых на каникулах, которые на сей раз предстояло провести в Белене. Каникулы в доме дедушки и бабушки по отцу, Казузы и Сенситы, имели немалое преимущество в сравнении с Араруамой. В те времена письмо из Рио в Белен шло несколько недель, а ждать междугородного телефонного разговора приходилось несколько часов, а то и дней, и расстояние в три тысячи километров избавляло мальчишку от постоянного контроля родителей или их внезапного приезда. То, о чем в Рио-де-Жанейро и помыслить было нельзя, в столице штата Пара оказывалось как бы в порядке вещей, и никто не видел ничего особенного в том, например, чтобы пить пиво, играть в карты или проводить ночи вне дома с тремя двоюродными братьями-сиротами, которых воспитывал дед Казуза. Пауло так разгулялся, что в первые же дни каникул потерял перочинный ножик, часы, фонарик и любимую шариковую ручку "Шиффер", купленную на свою литературную премию. Но одной своей привычке он оставался верен: в какое бы время ни ложился спать, последние полчаса перед сном он писал письма друзьям или читал привезенные с собой книги. Там были и детективы Эрла Стэнли Гарднера, и энциклика папы римского Иоанна XXIII "Pacem in terris", вышедшая в 1963 году ("чтение этой книги помогло мне лучше разобраться в социальных проблемах", - написал позже Пауло).
Если в письмах к друзьям Пауло на многих страницах рассказывал о своих похождениях в штате Пара, то в письмах отцу речь шла только о деньгах.
Ты никогда не тратил деньги так удачно, как сейчас, купив мне этот билет. Я развлекаюсь, как никогда раньше. Но для того чтобы истраченные деньги принесли как можно больше пользы, надо еще добавить. Будет несправедливо, если я не получу удовольствие от поездки, за которую ты заплатил 140 тысяч. Если бы у тебя не было денег, ладно. Но ведь это несправедливо - тратить все на дом, пока моя короткая жизнь проходит.
Видимо, Белену суждено было стать в жизни Пауло городом роковых душевных потрясений. За три года до этого на каникулах в столице штата Пара Пауло решил выяснить мучивший его в то время ужасный вопрос: откуда, в конце концов, берутся дети? Расхрабрившись, он задал его своему приятелю Рую, который был немного старше, но ответ поверг Пауло в шок своей грубой прямотой:
- Все очень просто. Мужчина засовывает свою палку женщине между ног, получает наслаждение и оставляет у нее в животе семя. Из него и вырастают дети.
Пауло не поверил. Он не мог допустить, что его отец способен совершать подобную непристойность с матерью. В письмах спрашивать о таком не следовало, и Пауло решил дождаться каникул и поговорить с Фредом: брат ведь не только старше, но и свой, они из одной семьи, он не станет обманывать. При первой же возможности, оставшись с Фредом наедине, Пауло направил разговор в нужное русло и поведал двоюродному брату о гадости, рассказанной приятелем из Рио. У него чуть не начался приступ астмы, когда он услышал в ответ:
- Твой друг из Рио сказал правду. Мужчина проникает в женщину и оставляет в ее влагалище каплю спермы. Именно от этого рождаются все люди.
Пауло пришел в ярость:
- Ты говоришь так, потому что у тебя нет матери! Ты можешь представить, как твой отец проникает в твою мать? Ты сошел с ума!
Утрата неведения была не единственным ударом, который он получил в Белене. В этом городе Пауло впервые столкнулся со смертью. Вернувшись домой в карнавальную субботу после бала в клубе "Туна Лузо", он содрогнулся, услышав, как тетка спрашивает кого-то:
- Паулиньо уже знает?
Его дед Казуза скоропостижно скончался от инсульта. Эта весть подействовала на Пауло угнетающе - ему стало очень грустно, но он немного воспрял духом, когда выяснилось, что Педро и Лижия не смогут приехать в Белен вовремя, а потому назначают его представлять на похоронах семью. По своему обыкновению, Пауло предпочел излить чувства в одиночестве, записав перед сном в дневнике:
Карнавальная суббота 8 февраля.
Сегодня ночью случилось так, что для старого Казузы не настанет завтрашний день. Я потрясен и подавлен этой трагедией. Вчера он весело смеялся нашим шуткам, а сегодня все смолкло. Его смех больше не доставит нам радости. Его добрые руки, его рассказы о старом Рио, его советы, ободряющие слова - все это закончилось. По улице проходят школы самбы, едут карнавальные машины, но все кончено.
Той же ночью Пауло сочинил "Воспоминание" - три длинные строфы, посвященные дедушке. Горе подростка, выраженное в стихах и прозе, было скорее всего искренним, но к нему примешивались и другие чувства. На следующий день, пока тело еще лежало в гостиной, Пауло несколько раз согрешил против целомудрия, глядя на ножки пришедших попрощаться с дедом кузин. Казузу похоронили в воскресенье после обеда; похороны прошли "по высшему разряду", написал внук в дневнике, однако в "жирный вторник" на траурной неделе двоюродные братья уже веселились в городских клубах. Каникулы в Белене оказались не только последними для Пауло, но и стали водоразделом в его жизни. Мальчик, переживший столько эмоций и потрясений, знал, что его ожидает тяжелый учебный год. Учиться ему хотелось еще меньше, чем раньше, и можно было предположить, что дни его в колледже Санто-Инасио сочтены - со всеми вытекающими семейными последствиями. Однако черные тучи собирались не только над его жизнью в школе. В конце месяца, накануне возвращения в Рио Пауло перелистал страницы дневника, дошел до дня смерти дедушки и написал на полях мелко, но вполне разборчиво: "Сегодня я немного подумал и понял, что приближаюсь к ужасной истине: я начинаю терять веру!"
Мысль была не нова. Она уже подтачивала Пауло, словно термиты. Первые сомнения зародились еще в духовном приюте Санто-Инасио. Борясь с сексуальным желанием и мучаясь угрызениями совести, мальчик панически боялся адских мучений и пламени геенны, столь картинно описанных падре Руффьером. Свои чувства Пауло выразил в дневнике - но сделал это слишком вызывающе для христианина: "Грех создали Вы! И Вы виноваты в том, что создали меня недостаточно сильным, чтобы сопротивляться! Если я не смогу сдержать слово, виноваты в этом будете Вы!"
На следующий день, прочтя написанные богохульства, Пауло пришел в еще больший ужас. Не помня себя от отчаяния, он затащил в потаенное место одноклассника Эдуардо Жардина, нарушил обет молчания и открыл ему душу. Выбор был не случаен: в глазах Пауло Жардин был непревзойденным образцом - умный, начитанный, хорошо писал стихи, никогда ничем не кичился. В гараже его дома собиралась маленькая группа учеников колледжа, которые обсуждали прочитанные книги. Именно твердость религиозных воззрений делала Жардина не только примером для подражания, но и идеальным слушателем при душевном смятении. Пауло рассказал, что все началось с сомнения: если есть Бог, создавший его по Своему образу и подобию, почему Он находит удовольствие в его страданиях? Вопрос следовал за вопросом, и наконец Пауло дошел до главного - до своего сомнения, в котором невозможно признаться: есть ли Бог вообще? Опасаясь любопытных ушей, Жардин близко подошел к другу и еле слышно, словно в исповедальне, прошептал слова, которые для Пауло были словно соль на рану:
- Когда я почувствовал, что теряю веру в Бога, я пошел на величайшие жертвы, чтобы удержать ее. Я отчаянно молился, я становился зимой под ледяной душ, но вера все равно исчезала и вскоре исчезла совсем. Моя вера кончилась.
Значит, Жардин тоже капитулировал. Воображение Пауло рисовало хрупкого мальчика, жертвенно стоящего зимой под холодным душем, только бы Бог не оставил его - но Бог от него отвернулся! В тот день Пауло не мог думать ни о чем другом - он возненавидел Бога. И написал, чтобы не оставалось никаких сомнений: "Но я знаю, что ненавидеть Бога очень опасно".
Банальный эпизод, случившийся, когда они возвращались из приюта в колледж Санто-Инасио, еще более охладил отношение Пауло к Богу и его пастырям. Мальчику вдруг показалось, что шофер слишком гонит автобус и подвергает опасности их жизнь. Сначала это была просто тревога, затем его фантазия развернула перед ним целый фильм ужасов: если случится авария и Пауло погибнет, его душа еще до полудня будет гореть в аду. Страх оказался сильнее стыда. Пауло прошел в переднюю часть автобуса, где сидел духовный наставник, и сказал ему:
- Падре Руффьер, шофер слишком гонит машину. Я боюсь погибнуть.
Разгневанный священник прошипел в лицо мальчика:
- Ты боишься погибнуть, а я возмущен твоей трусостью!
Постепенно сомнения стали уверенностью. Пауло начал ненавидеть священников ("банду ретроградов") и все их требования, касавшиеся как религии, так и учебы. Ему представлялось, что иезуиты обманули его. Проповеди, которые он раньше воспринимал как твердокаменную истину, казались ему теперь "порциями яда, медленно вводимого для того, чтобы мы возненавидели жизнь". Пауло жалел, что некогда принимал всерьез подобные разглагольствования. "Я, идиот, начал даже верить, что жизнь ничего не стоит, - писал он в дневнике. - Вечно боясь смерти, я был вынужден постоянно исповедоваться, чтобы не попасть в ад". Ценой неимоверных страданий и множества ночей без сна к семнадцати годам Пауло сделал окончательный вывод. Он больше ничего не хочет слышать о церкви, проповедях, грехе. И он не собирается стать хорошим учеником во втором классе точных наук, где занятия должны вот-вот начаться. Но в то же время он готов все поставить на карту, употребить всю энергию на осуществление своей навязчивой идеи, которую теперь называет не призванием, а профессией.