– Я хочу поздравить тех, кого хочу, – встает Людмила Львовна и начинает раздавать свои "дипломы".
Те, кому она вручает на память открытки с благодарностью за отличные знания, явно польщены. Как, по сути, мало надо душе человеческой, чтобы растаять…
Мы спускаемся по лестницам к выходу. На втором этаже толпятся абитуриенты – работает приемная комиссия. Что же: время, как неоспоримо доказывают нам стрелки часов, идет по кругу, и все повторяется вновь.
Мы смотрим на младое племя грустно и мудро.
– Как там у тебя? – говорит мне Эдик на крыльце. – Славный домина, здоровый, ядреный?
И мы все вместе оглядываемся на институт. Годы прошли – мы расходимся на орбиты, которые, быть может, никогда больше не пересекутся. К этой минуте мы шли пять лет. Все, к чему идут долго, оказывается весьма грустным. Мы уходим из института навсегда…
77.
Цитата. Думаю, она могла бы сойти и за эпиграф. Но у произведения их и так уже три. Так что я решил поместить ее в конце:
"Я полагаю, что ни в каком учебном заведении образованным человеком стать нельзя. Но во всяком хорошо поставленном учебном заведении можно стать дисциплинированным человеком и приобрести навыки, которые пригодятся в будущем, когда человек вне стен учебного заведения станет образовывать сам себя".
М.А.Булгаков. Жизнь господина де Мольера.
78.
После окончания института мои однокурсники как-то очень часто стали давать интервью в газетах. Вернее, в газете. Газета называлась "Мурманский вестник". И в ней работала тогда Наташа Стасюк – тоже наша однокурсница. Что отчасти развеивает метафизический смыл наших частых появлений на страницах этого средства массовой информации.
И я стал собирать вырезки…
Инна Цурихина:
"…профессия учителя – страдательная и всегда жертвенная. Жертвуешь, как правило, личным временем, личной жизнью. Счастливых минут не прибавляют и бытовые проблемы, которые есть у всех. Но существуют разные женские типы. Мне кажется, я в большей степени создана именно для профессионального счастья, нежели для семейного…"
30 июля 1994 года.
И как это Инку поймали в середине лета? Кому вообще взбрело в голову писать об учителе летом?
Марина Долгирева:
"Я бы вернулась в школу, если бы не это государственное небрежение".
14 января 1995 года.
Мало кто из нас работает в школе. От профессии остались значки-"поплавки" с золотой, развернутой на самой интересной странице книжечкой и гербом несуществующего государства на голубом фоне. Да дипломы – билетики с корабля, на котором нас учили не тому, что нужно в жизни…
Оля Балакирева (о годах учебы):
"Мне бы хотелось вернуть это время: оно дорого мне тем, как я смотрела на жизнь. Казалось, что все по плечу, что все главное – впереди…"
5 октября 1996 года.
Мы ушли из института, и оказалось, что впереди у нас только пенсия и…
79.
Некрологи.
Потом я как-то незаметно стал собирать другие газетные вырезки – некрологи:
– Бросалина,
– Галина Борисовна,
– Лявданский Эдуард Константинович,
– Смирно Альберт Сергеевич…
Я бросил, когда в январе 2006-го не стало Эдика Пигарева. Потому что мне стало страшно. Мне говорили, его затравила стая коллег в североморской газете, где он работал. А наш курс теперь уже никогда даже теоретически не собрать вместе. По крайней мере, в этом мире. Остается ждать, когда мы соберемся там, куда мы все уйдем отсюда…