Вторая версия, отстаиваемая Щербаковым и Сульповаром, заключается в том, что роковым для Высоцкого стало то обстоятельство, что Федотов, применив хлоралгидрат, оказался не в состоянии постоянно наблюдать больного, заснул, и в результате Высоцкий умер от асфиксии вследствие западения языка. В этом случае Федотов оказывается главным виновником смерти поэта. Его вина усугубляется тем, что он незадолго до этого принял алкоголь, который и мог спровоцировать внезапный сон. В то же время Щербаков и Сульповар признают, что даже в случае проведения вскрытия доказать их версию было бы очень трудно, поскольку маловероятно, что сделали бы экспертизу на наличие в организме хлоралгидрата.
Наконец, третья версия сводится к тому, что Федотов ввел Высоцкому наркотик, и он умер от передозировки. Как мы убедились, судя по воспоминаниям Анатолия Павловича, в последний день жизни Высоцкого у него не раз возникала мысль достать для него "лекарство". Не исключено, что последняя поездка Федотова в район "Варшавской" была как раз за наркотиками. В этом случае тоже виноват оказывается Федотов, поскольку именно он ввел роковую дозу. Однако даже если вторая и третья версия верны, то речь, очевидно, может идти лишь о халатности, повлекшей за собой смерть человека.
Иван Бортник так запомнил обстоятельства, при которых узнал о смерти Высоцкого: "Вечером спектакль – готовлюсь. И вдруг открывается дверь, Таня входит: "Володя умер". Поехал в театр – там уже висит траурная надпись. И тут со мной началась истерика. Как доиграл – не помню. После спектакля мы с Любимовым поехали на квартиру к Володе. Я вошел в комнату, где он лежал, – снова истерика. Подошла мать, Евгения (Нина. – Б. С.) Максимовна: "Ваня, Ванечка, поплачь", – гладила она меня по голове. Мне вдруг почему-то пришла в голову мысль позвать знакомого священника. Стал звонить. Так Семен Владимирович, отец Володи, закричал на меня: "Прекрати! Я коммунист, никаких священников здесь не будет!"
Валерий Золотухин 25 июля 1980 года записал в дневнике, как он узнал о смерти Высоцкого: "В кассе театра мне сообщили, что умер Володя Высоцкий. Бейдерман (художник-декоратор. – Б. С.) некролог пишет.
А вчера я позвонил к нему домой, к телефону подошел:
– Это Дима, врач. Вы меня не знаете. Володя спит.
– Как вы думаете, сколько он будет спать?
Тот засмеялся:
– Думаю, что целый день.
– Передайте ему, как он проснется, текст телефонограммы следующего примерно содержания: Геннадий Полока и Валерий Золотухин просят его очень вспомнить молодость и, как встарь, под единое знамя соединиться в общей работе (над фильмом Полоки "Наше призвание". – Б. С.).
– Хорошо, я ему это обязательно передам.
Так вот: эскулап ошибся. Володя не проснулся, а в 4 часа утра заснул навеки… обширный инфаркт… атеросклероз… аорты сердечной… и т. д.
Зинка Славина затащила меня в гримерную: "Ты следующий!" Спохватилась: "И Бортник… Кто тебя дома окружает, кроме жены? Кто тебе подносит… первую рюмку? Я видела сон… страшный. Я Ирке сказала. Не веришь – позвони ей…" – "Зина! Володя умер!!! Зачем мне разгадывать твои сны?"
Каждый, вспоминая свои последние встречи с умершим, обязательно вспомнит нечто предвещающее и только именно ему открывшееся: один его глаза остановившиеся вспоминает, и не был ли он косоват от природы, другой – его ледяные пальцы, кровь не проталкивается, не циркулирует, третий – что он говорил, что "так плохо, так плохо… просто конец…" и т. д.
Я вышел на первый зонг с гармошкой и не мог удержать слез. – "Не скулите обо мне, ради Бога".
Шеф, когда села публика:
– У нас большое горе… Умер Высоцкий… Прошу почтить…
Зал встал".
На следующий день Золотухин подвел в дневнике итоги своей дружбы с Высоцким: "И не поехал я ни в какой Чернигов, а поеду сейчас к моему товарищу, к великому человеку – Владимиру Семеновичу Высоцкому. Родители не отдали его в морг, не разрешили делать вскрытие. Он умер во сне, умер смертью праведника.
У театра парни собирают подписи, чтобы Театр на Таганке назвать Театром имени Высоцкого…
– Кто это допустит? О чем вы говорите?
– Кто бы ни допустил, а соберем… Мы хоть попробуем, как у Формана… (в фильме "Пролетая над гнездом кукушки. – Б. С.)
Вчера с самого утра милиция самых больших чинов в театре, ответственные бедняги за проведение похорон…"
Далее Золотухин процитировал официальный некролог, опубликованный в "Вечерней Москве" и "Советской культуре": "Министерство культуры СССР, Госкино СССР, Министерство культуры РСФСР, ЦК профсоюза работников культуры, Всероссийское театральное общество, Главное управление культуры исполкома Моссовета, Московский театр драмы и комедии на Таганке с глубоким прискорбием извещают о скоропостижной кончине артиста театра Владимира Семеновича ВЫСОЦКОГО и выражают соболезнование родным и близким покойного".
Актер с возмущением прокомментировал его: "Все, что они могли сказать о нем… в двух газетах. Страна еще не знает, что умер один из самых чистых и честных голосов России.
В Серпухове нас спрашивают: "А правда ли?..", и уже ходят слухи, что его отравили".
31 июля Валерий Сергеевич передал в дневнике свои впечатления накануне похорон Высоцкого: "Последние часы этого страшного месяца, унесшего от нас двух товарищей наших. Господи, Господи, Господи! Это ужасно, что мне предстоит все это описать, потому что я не могу этого не записать, память стала треснутым сосудом, в котором удерживается в основном грязь.
Что я сказал Володе. Кстати, мысль, ответственность и волнение, подбор слов – испортили мне прощальные минуты с Володей. Я больше думал о себе, как и что скажу и что будут говорить о том, что я говорил. Вот ведь какая фигня.
– Дорогой товарищ наш, дорогой Володя. Мне выпала горькая участь сказать слова прощания от лица твоих товарищей, от лица театра, артистов, постановочной части, от лица всего коллектива.
С первого твоего появления на этой сцене, с первых шагов твоих на этих подмостках до последнего слова твоих сочинений мы, товарищи твои по театру, с любовью, восторгом, любопытством, болью и надеждой наблюдали за твоей азартной траекторией. Ты был душой нашей, ты есть счастливая частица наших биографий, биографий всех тех людей, которые хоть на малое время сталкивались с тобой в работе. Ты стал биографией времени.
Мы бесконечно скорбим о твоей утрате. Мы донесем детям своим, внукам нашим благодарение за то, что нам выпала счастливая доля работать с тобой, слышать, и видеть, и любить тебя живого. Для твоих многочисленных партнеров ты был братом, братом любимым, потому что в глазах твоих всегда было желание удачи и добра другому. Жизнь, которую суждено прожить Театру на Таганке без тебя, мы, твои товарищи, постараемся на этих подмостках прожить с такой ответственностью к России, к слову, к делу, с такой ответственностью, которая была свойственна лучшим, праведнейшим сынам нашего Отечества, одним из которых, безусловно, являешься ты, наш друг.
И ты как будто предчувствовал свою кончину, когда написал свои предсмертные стихи, в которых звучали такие слова:
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть чем оправдаться перед ним.
Дорогая Нина Максимовна, дорогой Семен Владимирович, Марина, уважаемые родственники, близкие Володи. Театр бесконечно скорбит, и не только театр – здесь такое удивительное количество народа – бесконечно скорбит о кончине вашего гениального сына, нашего замечательного товарища.
Вечная память.
Вот то дословное слово, которое я произнес в последний путь Володе Высоцкому от своего имени и имени театра.
Маска была снята художником Юрием Вас. Васильевым 26 июля 1980 г. в 14 часов 10 мин. Слепок левой руки также. Все это я пишу, чтоб не затерялись сведения, чтоб история, начатая давно, с рождения Высоцкого, не искажалась, а очистилась от лишнего и предстала перед потомками в том ответственном качестве, о котором я говорил перед гробом.
Катя Любимова крепко, по-мужски, сжала мне кисть, когда я отходил от микрофона.
На панихиде, доставая вилкой краба, Семен Владимирович, активно жуя, сказал мне: "Между прочим, дорогой Валерка, я с наслаждением слушал сегодня тебя, молодец, умница…"
Еще в более высоких выражениях, на поминках, хвалил меня Высоковский. Мне очень хочется знать, что думают по этому поводу мои коллеги по театру.
Вот и не стало Владимира Семеновича. Вражеское радио ежедневно делает о нем часовые передачи, звучат его песни. Говорят и о нашей с ним дружбе, и звучала моя песня "Ой, мороз, мороз…", и наша сцена из "Хозяина тайги". У нас же даже приличного некролога, даже того, что мы редактировали у гроба, не поместили. Господи! Да куда же ты смотришь?!
Марина просила его сердце с собой во Францию… Любопытно, а вдруг вырезала и увезла?! Ведь врач-то был всегда при ней… Но и родители смотрели в оба".
По свидетельству Николая Дупака, директора Театра на Таганке, во время прощания с Высоцким 28 июля "Таганская площадь была переполнена, а Верхняя Радищевская улица заполнена до Солянки! Такого я не видел ни до, ни после".
Мы никогда не узнаем точную причину смерти Высоцкого. Но по большому счету был прав Валерий Янклович, когда в фильме Эльдара Рязанова "Четыре встречи с Владимиром Высоцким" заявил: "То, что он совершил, и было самоубийством".